Celebration Day

Венди не любила готовить. Нет, она, конечно, могла сделать яичницу с беконом на завтрак, залить хлопья молоком, разогреть в микроволновке хот-дог или сварить кофе — ничего необычного, ровно столько, сколько нужно подростку, чтобы не умереть с голоду. И дело даже не в том, что готовить что-то серьёзнее она не умела — напротив, отец научил её разделывать и жарить на костре все съедобные (и менее съедобные) виды мяса, отличать съедобные грибы от ядовитых, сладкие коренья от горьких и... Технически, при желании эти навыки вполне можно было превратить в навыки приготовления обычного обеда, такого, который едят под крышей, за столом, с помощью столовых приборов. Только желания у неё никогда не было. Венди не любила готовить, но любила вкусно поесть; половину своей зарплаты она тратила в закусочных, куда они с друзьями ходили каждый день. У них даже было своё расписание: в понедельник блинчики, пицца — во вторник, тако по четвергам... Каждый день, семь дней в неделю. Каждый день, кроме этого. День Благодарения все проводили дома, в кругу семьи, за столами, ломившимися от разнообразия блюд. Все столы выглядели одинаково: салаты, пюре, кукурузная запеканка, тыквенный пирог, тыквенный соус, графины с яблочным сидром — а в центре, конечно, индейка, напичканная овощами, ягодами, орехами и едва ли не всеми видами специй. У Кордроев тоже когда-то был такой. Всеми приготовлениями к празднику занималась мама. Странно, но никто даже не думал ей помогать: маленькая Венди всегда убегала с другими ребятами посмотреть на подготовку к параду, её братья занимались своим любимым делом — носились по двору, разбрасывая сухие листья, и сносили всё на своём пути; отец считал это безобидным и даже забавным, и, вместо того, чтобы присматривать за ними, оставлял старшего за главного, а сам уходил в бар со своими друзьями. Когда к ужину Дэн приводил своих детей домой, запах индейки и тыквы настигал их уже у ворот; в украшенной гостиной их встречал накрытый стол, а мама, напевая себе под нос, в сотый раз переставляла вазу с осенними цветами. Услышав шаги, она поднимала голову и весело улыбалась, увидев, какими глазами смотрят дети и муж на наведённую ею красоту. После вкусного (и очень плотного!) ужина они все вместе шли на площадь запускать фейерверки, а затем гуляли до поздней ночи, пока кто-нибудь из мальчиков не засыпал на руках отца и мама, смеясь, не велела притворно-строгим тоном немедленно всем отправляться в постель. Венди иногда думала, что всё бы отдала, только бы снова услышать этот смех, снова посидеть за этим столом, снова произнести слова благодарности за все её старания... Мама умела творить чудеса и в обычные дни, не говоря уже о праздничных. Неудивительно, что после её смерти праздники для Кордроев перестали существовать. Дни Благодарения Венди всегда проводила одна: её друзья, хоть и вечно жаловались на предков, вне дома в этот день не ужинали, причём каждый считал своим долгом показать, насколько он не в восторге. Венди знала, что они чувствуют себя виноватыми, хотя не видела на то никаких причин — если ей не повезло с обстоятельствами, это не значило, что они не могут праздновать как следует. Венди улыбалась и желала им приятно провести время, на все приглашения поужинать с их семьями отвечала отказом, придумывая каждый раз новые отговорки, но домой она тоже не шла. Прихватив корзинку с куриными крылышками, тыквенным пирожным и термосом с всё равно быстро остывающим чаем, она шла на кладбище и ела там в одиночестве. Молча. Венди просто не знала, что говорить. Да и какие тут могут быть слова? На ночные фейерверки она смотрела там же, развалившись на траве, в наушниках, в которых играли любимые мамины песни, погружённая в свои воспоминания. Венди знала, что дома её не хватятся, и приходила домой, когда все уже спали. На следующий день она приходила в кофейню к назначенному времени и снова была обычной, беспечной, весёлой Венди. Так было каждый год с тех пор, как не стало мамы. Каждый год до лета, которое перевернуло её мир с ног на голову. Это лето запомнится ей не только раскрытием тайн и загадок этого странного города, не только невероятными приключениями и новоприобретёнными друзьями. Это будет время, когда она, наблюдая за Пайнсами, впервые за долгие годы ощутила ценность семьи. Они все были по-своему чудны́ми: и отчаянный Диппер, и радиоактивная Мейбл, и, как оказалось, оба (Венди до сих пор толком не поняла, как это произошло) их до ужаса упрямых, но героических прадяди. Несмотря на различия, они всё равно были очень похожи — и, главное, всегда держались вместе, как говорится, и в горе, и в радости, и всегда приходили друг другу на помощь, чем бы для этого ни пришлось жертвовать. И Венди с Сусом тоже были частью этой семьи. Это было круто, правда, круто, но... У Венди была своя семья, которая нуждалась в заботе не меньше, несмотря на всю свою «мужественность». Семья, с которой она почти не проводила времени. Семья, которой она очень боялась лишиться во время Странногеддона. Они могут следовать закону и забыть эти несколько дней, но Венди не забудет. И она уж точно не будет больше терять времени. Двадцать третьего ноября Венди Кордрой тащит своих друзей в супермаркет. Сначала она собиралась идти одна, но решила, что больше нет смысла снова закрываться ото всех, к тому же, вместе веселее, да и лишние руки не помешают — покупать придётся много, так как домашний холодильник пустовал уже несколько дней. Закончив с продуктами, девушка принялась искать рецепты в интернете, когда вдруг вспомнила про мамину кулинарную книгу. Остаток дня ушёл на её поиски, которые превратились в незапланированную уборку; книжица, гораздо более тонкая, чем её помнила Венди, обнаружилась в папином комоде (интересно, зачем он её туда положил?). Вскоре нашлось объяснение и её внезапному похудению — несколько страниц были вырваны прямо из середины. Как полагала Венди, именно тех страниц, которые были ей нужны, и хотя она была уверена, что они лежат, сложенные, где-то в доме, искать их теперь не было ни времени, ни сил. Ей было тяжело подавить вздох разочарования, но, как у истинной Кордрой, у неё всегда был запасной план: рецепты в интернете никогда не были написаны понятно, зато была миссис Валентино, которая с удовольствием поделится своими... Утром двадцать четвёртого Венди просыпается как раз вовремя, чтобы застать отца и братьев перед выходом из дома. Венди не спрашивает, куда они идут, только говорит, чтобы к семи они обязательно были дома. Дэн не спрашивает, зачем — только целует дочь в макушку и закрывает (хотя, скорее, захлопывает) за собой дверь. Весь день Венди трудится в поте лица. Венди не любила готовить, но любила видеть радость своих близких, а если ей чего-то хотелось, она непременно это делала. Ровно к семи возвращаются все домашние; в украшенной гостиной их встречает накрытый стол, а Венди, напевая себе под нос, в сотый раз переставляет вазу с осенними цветами. На столе стоит всё, что нужно: салаты, пюре, кукурузная запеканка, тыквенный пирог, клюквенный соус, графины с яблочным сидром — и, конечно, индейка в центре, напичканная овощами, ягодами, орехами и едва ли не всеми видами специй. Услышав шаги, она поднимает голову и улыбается, видя, как смотрят братья и отец на наведённую ею красоту. Венди знает, что они не найдут слов, но благодарности в их глазах ей достаточно. Да, мама бы гордилась ею. Венди смеётся. Надо не забыть отправить открытку Пайнсам.