Прошу любить и жаловать.

Я потянулась, стараясь устроиться поудобнее. Зелье, выпитое мной, должно было погрузить меня в сон, но я не чувствовала сонливости. Наоборот - мысли были ясными и чёткими. Я ощущала своё тело так, как никогда раньше. Прямо видела потоки магии, что ласково окутывали меня, подобно второй коже. Такое странное чувство! Видимо, не только я поделилась кровью с призраком пирата, но и в момент моего удара по эфесу сабли случилось что-то ещё. Неожиданное для меня. То, что не случилось в той реальности с ТОЙ Долорес. С ней ведь и поиски клада не случились. Я лежала, смотрела в потолок и улыбалась. Подумать только - моим дедушкой вполне мог быть Томас Риддл. Отец Тёмного Лорда! Пусть и по магловской родне, но такое родство могло сыграть свою роль. Я похолодела и даже села в кровати. Мистер Прайори - Мариус Блэк небрежно бросил, что он служил вместе с Джеймсом Кракнеллом в Индии, а жена того оставалась в Англии. Мне не хотелось бы думать плохо о бабушке, но кто знает? Вдруг моя матушка...? Нет, даже думать об этом не хочу! Пока что. Будут данные - тогда и решу, что с этим делать. Может, я зря себя накручиваю? Всё равно - успокоиться не могла, поэтому переключилась на Блэка, снова укладываясь поуютнее в кровати. Повезло, нечего сказать. Его обучали как будущего мага! Я с предвкушением потёрла ладошки. Грех будет упустить такую возможность. Научиться чему-то, что не могла дать семья моего отца. Вздохнула. Чистокровные, но не слишком родовитые. Даже Родового камня не было. Только тем и сильны, что дети рождались крепкие и не слишком слабые маги. Даже удивительно, что мой брат родился сквибом. Я задумалась. Не случайно? Примем пока как факт. Надо позаботиться о хорошем образовании для будущего маркиза. Я повернулась на живот и прижала разгорячённый лоб к прохладной подушке. А ещё - я же видела, как мистер Блэк не хочет мне всё это говорить. Но рассказывал, преодолевая какие-то барьеры. И лишь когда жалобно дрогнул мой голос, он сделал попытку командовать мной как раньше. Но последнего приказа он избежать не смог. Что же случилось? Изменился мой голос? Или я сама? Или – моя магия? Но почему это случилось? Только из-за этого удара по сабле капитана? Столько вопросов, а ответов пока нет. Возможно, я смогу найти хоть часть ответов в том крыле, что сейчас закрыто. И не заметила, как заснула. Всё же зелье подействовало. Утром прежде всего побежала в ванную. Потребовалось. Ну как побежала? Добрела по стеночке – слабость в руках и ногах напомнила мне прошлый год, когда у ТОЙ ещё Долорес произошёл стихийный выброс. Но ведь в этот раз я не помню выброса. Что же случилось тогда и сейчас? Уже выходя из ванной комнаты, бросила взгляд на себя в зеркало. Замерла. Вернулась в ванную комнату, внимательно изучила своё отображение. А вот это мне уже совершенно не нравится. Столько вопросов к папочке. И он ответит на все. Я вот только ещё потренируюсь с новым умением. Оказалось, что бабушка принесла мне завтрак в постель. Пожурила меня, что я в одиночку добралась до ванной. Не пустила меня в столовую, хоть я и порывалась сама дойти туда. Потом посмотрела на леди Кракнелл и не смогла отказать ей в такой радости – просто побыть бабушкой. До сих пор ей приходилось вытягивать поместье из долговой ямы, а для этого применять все свои умения и навыки. Леди Кракнелл не могла позволить себе быть слабой – быть просто бабушкой. Теперь же открывались такие перспективы. Можно было немного расслабиться. Да мне самой это доставило удовольствие. Я улыбалась и щебетала всякие детские глупости, радовалась цветам, вкусному варенью на булке, любимой кошке, которая прошмыгнула вслед за бабушкой, пока та заходила в комнату. Ведь руки у той были заняты подносом с моим завтраком. А кошка одним прыжком оказалась на кровати, улеглась у меня в ногах. И не желала уходить. Да и я по ней сильно соскучилась. В беседе за завтраком выяснилось, что я провела в таком бессознательном состоянии около трёх суток. И что тогда мистер Прайори темнил? Это он не советовал отправлять меня в больницу, приговаривая, что я просто сильно перенервничала, да вообще – перетрудилась в тот день. Леди Кракнелл рассказала, что было принято решение не афишировать доставшееся вдруг богатство. Монеты будут вводить в оборот понемногу, чтобы они не потеряли аукционной стоимости, картины были положены в банковскую ячейку и ждали приезда консультанта-оценщика. Прежде чем предлагать их на выставки, надо было наверняка определить их подлинность, а на это требовалось время. И немалые деньги. Пока доход был невелик. Только продажа пары камней из наследства удержала в этом году усадьбу от полного разорения, да ещё пара камней ждала своей очереди, чтобы тоже попасть на аукцион редкостей – так можно было получить больше денег. Но хоть какой-то прогресс наметился. Энни бурно радовалась, что можно будет вернуть её любимиц–коров, которых пока не пустили под нож, Джеффри радовался, что получил свою плату за прошлый и этот год, его жена – была довольна тем, что не придётся искать другое место жительства. Жизнь на природе ей очень нравилась. Да и Берни радовался тому же. Здесь, в школе Грейт-Хэнглтона у него была определённая репутация, наработанная им с определёнными усилиями. И ему совсем не улыбалось начинать всё сначала. Да, Грейт-Хэнглтон, тот городок, что стоял на землях, когда-то принадлежавших маркизам Сент-Эдмонд, а потом их выкупили, чтобы проложить железную дорогу. А ходили мы в церковь, которая находилась в деревушке Литтл-Хэнглтон. Именно там и было место упокоения всех членов нашей семьи. Да и деревушкой это поселение называлось больше по инерции. Теперь Литтл-Хэнглтон можно было назвать посёлком городского типа. Ещё не город, но уже не деревня. И именно там стоял заброшенный дом семьи Риддл. Я проверила воздействие моего нового голоса и на леди Кракнелл, спросив, что означает для неё фамилия Риддл. - О, я любила Томаса, - ответила она мне, печально опуская глаза, - мы были так похожи – молоды, красивы. – Она смутилась. – Меня называли красавицей. Возможно. Я была хороша собой. Когда я уже вышла замуж за Джеймса, меня представили ко двору. – Она немного помолчала. – Мне оказывал знаки внимания сам Эдуард, Принц Уэльский. Я испугалась и попросила мужа увезти меня обратно в Кенделшу. И тут я поняла, что жду ребёнка. Джеймс был очень горд, что родился сын и наследник. И года не прошло со дня нашей свадьбы. Но тут ему пришлось отправиться в Индию в армию. Не знаю подробностей его контракта, он обещал вернуться при первой же возможности. А я жила здесь в доме моего отца, среди вещей, знакомых мне с детства, воспитывала сына. И никогда больше не ходила в сторону Литтл-Хэнглтона. Не хотела даже смотреть на дом Риддлов. Нашу беседу прервала Ингрид. Она забрала поднос с посудой, а я попросила бабушку помочь мне одеться и спуститься в библиотеку. При этом попросила её продолжить рассказ. - Мне это интересно, - выделила голосом. И она опять не устояла. - Да, ходили слухи, что Томас не сам сбежал с той девчонкой. Слуги в поместье – их тогда было больше, которые общались с местными, шушукались, что когда он появился дома спустя год, то утверждал, будто его опоили. Та девушка, с которой он убежал из дома. Он напивался каждый день у себя в комнате, орал и швырял тяжёлые предметы в стену. Но при этом - то звал её по имени, то называл её ведьмой. Она смутилась. - Боюсь, что я не устояла бы, если бы он вдруг приехал к нам с визитом. Бог уберёг меня. После смерти моего отца вернулся Джеймс, а через год родилась Эллен – твоя мама. – Она с нежностью провела рукой по моим волосам. – Теперь у меня были две причины, привязывающие меня к этой жизни. Мой сын и моя дочь. Мы сидели в библиотеке на том самом диванчике, на котором проснулись всего три дня назад. А ведь кажется, что прошло так много времени! - Слуги же и принесли весть, которая разнеслась по деревне: погожим летним утром служанка вошла в гостиную и обнаружила всех трех Риддлов мертвыми. – Она сухими глазами смотрела на стенку без надписи, видя там что-то своё. – Тогда арестовали садовника, но вскоре отпустили, ибо выяснилась поразительная вещь - никто из них не был ни отравлен, ни зарезан, ни застрелен, ни удавлен, не задохнулся газом и вообще, судя по всему, не получил никаких повреждений. Фактически все Риддлы оказались абсолютно здоровы, не считая такой детали, что были мертвы. Поскольку не было никаких доказательств, что Риддлов вообще кто-то убил, полиции пришлось отпустить садовника. Никто так ничего и не узнал. Бабушка обнимала меня всё сильнее и сильнее. - Эта война. Она забрала у меня почти всё. – Её руки дёрнулись, судорожно прижимая меня к груди. – Смерть мужа и сына чуть не привели меня к полному краху. Я ведь даже не замечала, как умирает усадьба Кенделшу, увы. Только приезд Мариуса немного встряхнул меня. Джеймс рассказывал мне о нём, - её губы раздвинулись в робкой улыбке. - Нет, он ничем не напоминал мне Томаса. И на Джеймса не был похож. Но на него можно было положиться. Он и сейчас выглядит весьма достойным спутником жизни. А я. – И снова горечь в её голосе, - я стала стремительно стареть. И ведь мне было всё равно. Даже замужество Эллен не вывело меня из этого сумрачного состояния. Я гладила её руки и ругала себя последними словами за то, что заставила её говорить. А с другой стороны – может, ей и нужно было выговориться? - И только когда сюда в Кенделшу привезли маленькую девочку со смешными косичками, - тут она достала гребешок и стала расчёсывать мне волосы, - только тогда я почувствовала, что что-то теплеет у меня в груди. Я снова захотела жить. Ради тебя, Долорес. А уж когда эта маленькая девочка стала радовать меня своими успехами в языках и прочих предметах. – Немного помолчав, добавила. - Я ведь всё время наблюдала, как ты практикуешься в письме или читаешь, как ты играешь или просто сидишь, рассматривая старые фотографии или слушая Ингрид, Мариуса, Джеффри. У тебя талант, Долорес. Ты умеешь хорошо слушать. – Она вздохнула. – Вот и теперь – я же открыла перед тобой душу, я понимаю. И почему я сделала это перед такой малышкой? – Она чмокнула меня в макушку, завязывая большой белый бант. – И ведь нисколько не жалею. И мы крепко обняли друг друга. Жизнь в усадьбе Кенделшу пошла своим чередом – я и близнецы играли вместе, собирали цветы в саду и урожай ягод. А месяц спустя в августе я вернулась из родительского дома, куда поехала, чтобы вместе с семьёй отпраздновать день рождения братика, а потом через четыре дня и мой. Вернулась в полном раздрае, ибо не знала, как сообщить бабушке, что я такая же волшебница, как и та, кто в своё время увела её первого жениха. Да и открыть ей имя моего магического крёстного.