Прошу любить и жаловать.

Зачем запустили мельницу? Раз к ней нельзя подходить? Так вода в крохотном пруду застоялась – надо было обновить её. Ручей, который запускал колесо, протекал по северной стороне участка, сразу за ним была опушка Запретного леса – так что ручей был естественной преградой для... скажем – для некоторых неприятных визитёров, которые не любили текучей воды. Всего-то надо было пустить воду в отводок, который шёл от ручья к колесу, оно и завертелось. После этого мистер Вилье настоятельно повторил своё предупреждение о том, что в здании у него проходили разные эксперименты, которые сейчас защищены стазисом. Но попытка проникновения внутрь, да просто колдовство рядом с мельницей может спровоцировать срабатывание защиты, что в свою очередь может вызвать неприятные последствия. Поэтому, пока он не передаст определённую сумму знаний своему потомку – крёстному, если кто не догадался, к мельнице лучше не ходить. Впрочем, она была в дальней части усадьбы, желания попасть туда, продираясь сквозь густые заросли моих любимых шиповников и ежевики, пока не было. Гораздо больше внимания удостоился сам дом. Мистер Вилье – впрочем, он начал горячо настаивать, чтобы все называли его просто по имени: - Как члены семьи, разумеется, другим-то я не прощу такой фамильярности, - и он выразительно постукивал своей волшебной палочкой по левой руке. Джереми летел чуть впереди нас, рассказывая о том, как строил этот дом, как росли тут его девочки, как он ждал, что появится мальчик – Наследник. И как морозной ночью в канун Нового - двадцать седьмого – Года он, сидя у камина, почувствовал, что неведомая сила вырывает его из тела. - Довольно изношенного, надо сказать, - не преминул он добавить, - но ещё могло послужить. У нас в семье живут долго – вот мой прадед-мельник прожил полторы сотни лет. Прожил бы и больше, если бы вовремя уехал из родных мест. А он всё медлил. Вот и помогли ему уйти на тот свет. – Он заметно помрачнел и отвернулся. А мы с ужасом смотрели на открывшийся нам вид. Разруха полная! Разбитые окна, покосившиеся ставни, двери, висящие на одном честном слове. Можно было видеть, что и полы в комнатах вздулись от избытка влаги, сквозь разбитые окна нанесло листву, которая теперь неопрятными кучами высилась тут и там. - Что-то тут не так, - озвучил общие сомнения Том, - за тридцать лет, конечно, что-то могло и испортиться. Но в магическом доме? Невозможно! - Да, - с гордостью оглянулся на него Джереми, - несомненно, у тебя пытливый ум, мой мальчик, ты уж извини старика за такое обращение, но думаю, что я имею право так тебя называть. Том только рукой махнул: - Джереми, если бы я обращал внимание на все имена и прозвища, которыми меня называли… - Он улыбнулся, посмотрев на меня. – Как вам такое имечко: Тот-Кого-Нельзя-Называть? - Так что там с домом? – Нетерпеливо спросила я. – Успеете ещё наговориться с прадедушкой. Мне же скоро в Кенделшу возвращаться. - Обиженно хлюпнула носом. - А вы тут какие-то секреты разводите. - Никаких секретов, Долорес, - Джереми изящно махнул рукой, срывая пелену иллюзии с дома. Наше громкое «Ах!» было ему наградой. А тут и впрямь можно было только восхищаться. Иллюзия-то была сложная, многоуровневая, даже на уровне ощущений - можно было наколоть руку о гвоздь, торчащий из обломка крылечка. Но теперь всё изменилось – даже общий вид дома. Добротный – чистенький и аккуратный фасад, и никаких растений, торчащих из окон, никаких битых стёкол вокруг дома. Здание было выстроено на высоком основании, что давало возможность предполагать наличие крепких и глубоких подвальных помещений. Потом высились два этажа жилых, гостевых и прочих комнат. И под самой крышей виднелись окна мансард, которые можно было использовать в разных целях. Цветные стёклышки окон сверкали по всему фасаду здания. Так что в любое время суток, если было солнце, цветные зайчики были обеспечены по всему дому. Тем же, кто предпочитал обычные окна, обязательно выделили бы комнату с простыми стёклами окон. Меня восхитила вьющаяся роза, которая красиво окаймляла дверь в дом, окошки первого этажа, и даже пыталась дотянуться до второго. А мужчины с восторгом обсуждали Чары, которые были задействованы, чтобы уберечь этот участок от нескромных взглядов. Защитные контуры, запитка от амулетов, линии Силы – мудрёные слова так и слетали с их языков, а я всё равно пока в этом ничего не понимала. Внезапно я поймала взгляд мистера Вилье. Он увидел, что я обратила на него внимание, улыбнулся, подмигнул мне. Указал подбородком на правнука, поднял вверх большой палец. И тут же послал мне воздушный поцелуй. Он, что – о чём-то догадывается? - И чтобы это значило? - Том как раз обернулся в тот момент, когда мне был послан поцелуй. - Ничего особенного, у тебя прекрасный вкус, потомок, - ухмыльнулся Джереми. - Долорес – моя крестница, - поспешил с объяснением Том. - Разумеется, я не о ней говорю. Видишь ли, одна из способностей нашего Рода, которая, надеюсь, передалась и тебе – это улавливать эмоциональный фон окружающих. Не только улавливать, но и воздействовать на него. И я чувствую, что недавно какая-то особа женского пола сильно повлияла на твоё мироощущение. - Это эмпатия? – изумилась я. – Такая сложная? - Нет, - Джереми дёрнул рукой, пытаясь погладить меня по голове, - эмпатия – только часть той ментальной конструкции, которая может возникнуть в голове опытного мастера Разума. Думаю, что такое усиление семейных способностей напрямую связано с введением в Род маглорождённых. Или вовсе маглов. - Вас бы с моим отцом познакомить, - прошептала я, отвернувшись. – Он тоже женился на моей матери, чтобы улучшить родовые способности. Эксперимент у него! - Ну, если ты - результат этого эксперимента, то его явно можно поздравить с успехом! В его руке вновь неожиданно возникла палочка, которой он начал выписывать сложные фигуры, непрестанно при этом глядя на меня. - Таак, что тут у нас? – Бормотал он в процессе. – Способности к языкам – хорошо, отличная память – здорово, прекрасные аналитические способности – просто замечательно! Талант к Чарам и зельям, предрасположенность к Трансфигурации. – Нахмурился. – А это что? Кончик его волшебной палочки указывал на моё левое запястье. Лето, а я не могла надеть платье без рукавов – сразу было видно это «украшение». Я придумала фасон блузки, а матушка быстро сделала всё по моей просьбе. И теперь я щеголяла в блузках или платьях с длинными рукавами на высоких манжетах, которые полностью скрывали мои запястья от посторонних взглядов. Но при этом эти рукава были разрезаны на тончайшие ленточки и не доставляли мне никаких неудобств. Полная вентиляция! Поэтому просто увидеть остатки браслета-ограничителя он не мог. А вот после диагностических заклинаний – вполне. - Ограничитель? Да ещё и криво поставлен? Руки бы оторвать такому магу! Сам-то на себе не пробовал ограничители? – почти прошипел он. – Мне в детстве ставили любящие родители, но каждый год до Хогвартса снимали по одному уровню, не переставая тренировать мои способности. Иначе я вряд ли смог достичь успехов в мастерстве. Но это! Это ни на что не похоже! Пока Орион и Абраксас осматривали сад и внешнюю защиту, Том быстро ввёл прадедушку в курс дела – о не совсем правильном Ритуале и непонятной связи, получившейся при этом между нами. Думаю, что крёстный и сам не хотел сильной огласки. - А, тогда понятно, - мигом успокоился Джереми. – Но всё равно – жаль, что для твоего будущего сына она не подходит в жёны, связь слишком близкая. Не родство, но магические линии переплетены достаточно сильно. А вот брак между её дочерью и кем-то из твоих сыновей – вполне возможен. Может, - тут он мечтательно закатил глаза, - с твоим третьим сыном – моим Наследником. Его уже успели просветить, что носить фамилию Вилье сможет только третий сын Тома. Первые два будут отданы Родам Слизерин и Певерелл. Но его это нисколько не смущало. - Главное – начать! – веселился призрак. – А уж я и с первыми буду рад пообщаться. Люблю учить детишек новому. Я ведь и в Хогсмиде поселился именно потому, что когда-то был профессором Чар здесь. – Немного загрустил, вспоминая былые времена, потом вскинул голову, загадочно улыбаясь. – А вот моего портрета там нет – жаль, мог бы тряхнуть старые связи, да и про тебя, Том, узнал бы раньше. Ему уже сказали, что мы тут искали ход, ведущий в Школу, который должен был находиться где-то здесь на территории усадьбы, на что он кивнул: - Сам же и делал. Аппарация на территорию Хогвартса возможна только при опущенных щитах. А это даже и в мирное время не приветствуется. Защита там хороша! – Он даже языком прищёлкнул от восхищения. – И ваш покорный слуга приложил немало усилий, укрепляя её. Раскланялся с очень довольным видом. А я потянула Тома за рукав. - Мне домой не пора? Ещё и в Лондон надо за покупками. И с тобой ещё не всё закончили. – Я выразительно показала на браслет. – Ничего, там немного осталось. Вот вернусь я в Кенделшу – тогда и поговорите с предком. - Кенделшу, бывал я и там, - мечтательно проговорил Джереми. – Ведь и усадьба Гонт неподалёку была. Твоему старшенькому достанется неплохой домик, Том. Ты там уже всё обновил, надеюсь. Брак надо заключать в родовом имении. Том растерянно оглянулся на меня. Я пожала плечами – сама не видела, рассказ вела, только опираясь на «видения». - Но там, - крёстный запинался, - я был там всего один раз. Когда искал родственников матери. Сын Марволо – Морфин, принял меня неласково, попытался бутылкой ударить. Я и не сдержался. Ударил его Воздушным кулаком – он в стену-то и врезался. – Его передёрнуло от воспоминаний. – Грязь там была несусветная, хижина – крошечная. Как они там все втроём помещались? И мог бы Морфин туда жену привести? Вот и жил один. А сейчас он в Азкабане – за убийство моего отца и его родителей. Нет уж, я туда ни ногой. - Странно, - протянул призрак, - я сам помогал Мэйбл настраивать защиту и маглоотталкивающие Чары на усадьбу. Как и здесь. – Он кивком указал на дом. Как раз луч солнца заиграл на цветных витражах, иллюстрируя его слова. - Так что – там тоже иллюзия? - Да, - с гордостью сказал Джереми. – Я неплохой мастер Чар. – Понимание отразилось на его лице. – Неужели Марволо не смог перенастроить амулет на себя после смерти Мэйбл?! Они так и жили внутри иллюзии? Почему же не обратился ко мне? Я бы помог. Том со стоном опустился на землю. От дома к нам спешили Орион и Абраксас, которых взволновало его состояние.