Похоже, ты и не заметил, Как совершил отречение… Flëur «Отречение».
Парк был, по мнению преподавателей, не просто парком, а храмом искусства, местным рассадником муз, где юные филологи были просто обязаны черпать вдохновение как минимум два раза в год: на осеннем и весеннем субботниках. В остальное же время «собор природного великолепия», как называл его престарелый литературовед Ивушкин, был оживленной магистралью для мамаш с колясками, полигоном для сбора мусора и местом скопления нетрезвых пенсионеров, в лексиконе которых слово «рыба» имело далеко не последнее место. Хотя забавно было наблюдать, как они играли в домино или шахматы, отчаянно матеря друг друга. Вот где полет мысли! Вот где солянка из таких заковыристых метафор, что сам черт ногу сломит. Их колорита хватило бы на парочку повестей, которые, однако, вряд ли были бы оценены наставниками, ввиду их этической непригодности. Правда сейчас парк был пуст, безмолвен, и, в целом, выглядел отнюдь не рентабельно: горы заплесневевших прошлогодних листьев, оставшихся неубранными по вине дождей, разбросанные тут и там пачки от чипсов, пустые бутылки, горы окурков, возле переполненных урн и остатки снега, стремительно сдающего позиции под натиском зарядивших дождей. Разбавляли сию мрачную картину разве только воробьи, разбросанные гроздьями на деревьях и изредка чирикающие. Никто бы не удивился, узнав, что они ругаются на плохую погоду и отсутствие крова над головой. Но парня мало волновал внешний вид парка и болтовня воробьев. В голове его роились мысли абсолютно иного рода. «Что это вообще сейчас было?» Немного пройдя вглубь парковой аллеи, Инвикт расположился на облезшей за зиму зеленой скамейке, не обращая внимание на то, что она была влажной. Стремительно тлела вторая сигарета, бесшумно рассыпаясь серым пеплом ему под ноги. Наглый голубь, непонятно откуда взявшийся, расхаживал взад-вперед, видимо выпрашивая подачку. Парень вновь достал из кармана телефон и в пятый раз за последние десять минут открыл телефонную книгу. «Джи» — пусто и бесстрастно гласила надпись над ползущими слева-направо цифрами, чего нельзя было сказать о смысле, вложенном в эти две строчки. Парень затянулся и шумно исторгнул дым из своих прокуренных легких. Нервы пришли только сейчас и бегали бы крупными мурашками по телу, кабы не спасительные сигареты. И кто сказал, что курить вредно? Порой саморазрушение не так уж и плохо. Телефон вновь отправился в карман, а окурок, что был выкурен почти до фильтра, в урну. Пора было заканчивать с прогулками и идти забивать голову чем-то еще, помимо рыжей девицы. Но планам его не суждено было сбыться. Мозг отказывался сосредотачиваться на занятиях, упорно подсовывая образ Джи, строчки, написанные её пером, и её звонкий смех. На перерыве между второй и третьей парой, Инвикт решил слегка проветриться и, закинув вещи в аудиторию, спустился вниз, где внезапно наткнулся на редколлегию. Четыре девушки стояли и что-то бурно обсуждали, эмоционально размахивая руками и то и дело поправляя волосы. Среди них была и Джи, которая, едва увидев Инвикта, улыбнулась и приветливо замахала руками, подзывая к себе. — Девочки, вот кто нам поможет! Правда ведь? — с надеждой в голосе произнесла девушка, умильно взирая на Инвикта. Еще три пары глаз уставились на парня с нескрываемым любопытством, буквально сканируя его взглядом. Терминаторы просто нервно курят в сторонке. «Отвертеться не получится». Поняв, что путей отступления уже нет, Инвикт пробубнил себе под нос что-то вроде «Доброго дня» и вежливо поинтересовался, чем он может помочь, заранее зная, что пожалеет об этом. — Да ничего такого, — подала голос главная редакторша, с которой парень уже пару раз пересекался, — всего-то новый выпуск газеты повесить. У нас небольшой форс-мажор: скотч закончился. Бежать за ним нет времени, поэтому приходится обходиться этим, — она громыхнула коробкой кнопок, зажатой в правой руке, — а нам, сам понимаешь, тяжело… Справишься? Приготовившийся к вещам похуже, Инвикт облегченно вздохнул, про себя, разумеется, и согласно кивнул. — Да без проблем, справлюсь, говорите куда вешать будем. Только и ждавшая этих слов, главная торжественно вручила ему кнопки и протянула свернутый в трубку лист ватмана. «Не будем, а будешь» — вот что читалось в её хитрющих глазах. — Давай мне ватман, я держу — ты закрепляешь, — спасла положение Джи. В прочем, она же его в это и втянула. И все-таки, он был прав, рассчитывая на худшее: кнопки в свежевыкрашенные рейки влезали с трудом, ломались и не желали пробиваться сквозь щедро намазанный слой краски. И какому идиоту вообще пришло в голову красить их? Но это было полбеды. Было закончив, парню пришлось переделывать все заново, ибо «а вон тот уголок топорщится» или «а по-моему криво» раз за разом заставляли его разглаживать углы, переставлять кнопки, и заново втыкать их в неподатливое дерево. Инвикт то и дело ловил сочувствующие взгляды Джи, помогавшей ему по началу, держать неприкрепленные части. Она словно молча извинялась за то, что втянула его в это. Пятиминутное дело растянулось на все пятнадцать. Ни о каком перекуре не могло идти и речи, время поджимало. Зато более-менее удовлетворённые девушки отстали от него, напоследок поблагодарив и вручив свежий номер газеты. Но как бы там ни было, тут действительно было ради чего стараться. Газета бросалась в глаза цветными иллюстрациями и очень выгодно смотрелась, благодаря тому, что была выполнена от руки. Четкий, ровный каллиграфический почерк радовал глаз. Оцифрованные более газетные варианты, что лежали рядом стопочкой, выглядели попроще на фоне оригинала. От них не веяло таким вдохновением, как от стенгазетного собрата, но все же какую-то часть от него они в себя вобрали, и по вечерам в задымленной комнате за чашкой кофе вполне можно было бы насладиться и такой версией. Но не воровать же этот ватман ради собственного эстетического экстаза? Особенно после того, как сам его с таким трудом повесил. Джи, что было ушла вместе с «коллегами», внезапно остановилась и, что-то сказав им, развернулась и пошла по направлению к парню. Вслед ей метнулись три заинтересованных взгляда, но поняв, куда направляется, гарпии, как их мысленно окрестил Инв, разочарованно отвернулись и пошли, вероятно на пары, полагая, что их не ждет здесь ничего интересного. Его кандидатура не представляла для них абсолютно никакой ценности, как, впрочем, и для основной массы. Инвикт с отстраненным выражением лица уставился в газету, делая вид, что все произошедшее было им не замечено. Девушка остановилась рядом с ним, а он, встрепенувшись, перевел взгляд на нее. — Спасибо тебе, — с неподдельной искренностью поблагодарила Джи парня, — если бы не ты, торчать бы мне тут полпары, ломая пальцы в бесплодных попытках вбить чертовы кнопки. Эти, — она понизила голос, — лентяйки потратили деньги, выделенные на мелкие расходы, на поход в суши-бар, как-то не задумываясь о том, что они предназначены совсем для иного. Теперь вот приходится обходиться тем, что отыщем… Лучше, чем ничего, — она улыбнулась. Парень попытался изобразить на лице сочувствие, однако из этого мало что вышло, больше походя на нечто среднее между скорбью и зубной болью. Он вздохнул. Выражение эмоций однозначно не его конёк, но попытка, как говорится, не пытка. — И даже здесь процветает коррупция и казнокрадство, — решил поддержать беседу Инв. — И как тебе только удается уживаться с этими… фуриями? Я бы их и дня не выдержал. Особенно главная. Та еще лицемерка. Но, оказывается, это далеко не полный список ее заслуг… Джи пожала плечами. — Они хорошие. В чем-то. Например, Ирэн прекрасно рисует, а у Лизи журналистский талант от Бога. Все по-своему хороши: и ты, и я в их числе, — мягко улыбнулась девушка. — Да-а-а, — многозначительно протянул Инвикт, — а какие же у тебя сильные стороны, помимо поэзии? Быть может ты втайне скульптор? Или чемпион по художественному поеданию мороженного? Если второе, то может как-нибудь сходим и съедим по мороженке?.. «Боже, что я несу», — думал Инвикт, борясь с желанием прижать к лицу руку. Ему хотелось выкопать себе могилку и как можно скорее провалиться туда, ибо нес он несусветную чушь. Пикап-мастер. Просто Бог пикапа. Единственный и неповторимый. Идиот. Однако, девушку это неуклюжее приглашение позабавило. — На свидание меня зовешь? — лукаво поинтересовалась она. Красный, как вареный рак, Инвикт не знал, куда деться от стыда, и лишь коротко кивнул. Джи улыбнулась и уже хотела что-то сказать, как их беседу прервал внезапно разразившийся звонок на пары. Сбросив с себя оцепенение, Инвикт вымученно ответил улыбкой, произнес одними губами «Увидимся» и бросился на латинский. Джи последовала его примеру и тоже побежала на занятия, попутно выясняя по телефону, в какой их группа вообще аудитории. Заглянув в кабинет, Инвикт обнаружил, что по счастливой случайности преподавателя еще не было. Оглядевшись, он незамедлительно отправился на свое место. Кончики ушей горели, и даже маленькая пробежка не способствовала остужению его пыла. И откуда в нем столько смелости? Сев, он внезапно услышал шорох невесть откуда взявшихся страниц. Хотя почему невесть откуда? «Газета!» — сообразил парень. Свернутая трубочкой, бумага не придумала ничего лучше, чем развернуться и упасть на пол, вынуждая Инвикта отправиться в спелеологическую экспедицию под парту. Lasciate ogni speranza, voi chʼentrate (Оставь надежду, всяк сюда входящий), иронично раздалось у него в голове. Парень хихикнул. Под партами и правда было ужасно: россыпи жвачек, подобно сталактитам, свешивались со столешницы, грозясь попасть в волосы; кучки мусора, лежавшего тут не иначе как с Нового года, тускло блестели невычищенными остатками конфетти. Чистая и свежая газета совершенно не вписывалась в эту жуткую картину, поэтому Инвикт поспешил ее оттуда достать. Он вылез из-под парты, отряхнулся и понял, что что-то пошло не так, по внезапно затихшей аудитории. Рядом с ним стоял Симеон Гардович и с интересом его разглядывал. — Fuge, late, tace (Беги, таись, молчи). Если ты решил от меня спрятаться, то не думаю, что делать это под партой — лучшая идея. Но ты, конечно, можешь попробовать. И все же будет лучше, если ты сядешь за парту, — сказал преподаватель мягко, но настойчиво. — Извините, Симеон Гардович, — пробурчал себе под нос поставленный в неловкое положение парень. — Раз уж я здесь, и у нас занятие… Может блеснете знаниями и выкрутитесь из этой комичной ситуации, отделавшись от меня чем-нибудь уместным? На латинском, разумеется. Инвикт задумался. В такие экстренные моменты мысли разбегались, словно тараканы, на которых внезапно упал луч света. Но все же ему удалось схватить одну за хвост, возможно не самую лучшую, но чем черт не шутит? — Damant, quod non intelegunt (Осуждают, потому что не понимают), — неуверенно произнес парень, приподнимая ранее незамеченную преподом газету так, чтобы он её увидел. Брови профессора удивленно поползли вверх. — Что же, видимо, мои уроки не прошли даром… С вами все ясно, голубчик, можете садиться. А теперь, — сказал он, обращаясь ко всем, — можете открыть учебник на странице… Инвикт облегченно вздохнул и уселся на свое место. Каким-то чудом ему удалось выйти победителем из этой нелепицы. Внезапно в кармане ожил телефон, поставленный на вибро. Убедившись, что Гард, как называли его студенты, больше не наблюдает за ним, парень достал мобильник и включил экран:«Я принимаю твое приглашение. После этой пары встретимся у газеты». Джи.