***
«Триббла чудесного в Космосе темном, Словно пушистое чудо, найди. Предупредит тебя он о клингонах, Счастье подарит. Оно впереди! Припев: Триббл мягче, чем любовь, Ну, погладь его скорее; Триббл знает, триббл верит: Радость к нам вернется вновь!»
Кирк рывком поднял голову от подушки. Улыбнулся. Нет, это ему не приснилось. Он знал, что сейчас эта игривая песенка, выдуманная певчей командой, звучит в номере у каждого. «Энтерпрайз» разместили в доках для профилактического ремонта, а все с комфортом устроились на арендованной на несколько дней вилле «Маргарита» — огромный стеклянный шар посреди небольшого искусственного озера. Из преимуществ были: кровати на выбор для всех возможных рас Вселенной, настоящий, а не ионный душ и одна абсолютно прозрачная стена, выходящая на озеро, в каждом из номеров. С особым тщанием приводя себя в порядок, капитан думал… конечно, о Споке. Его синие глаза смотрели за зеркало, мимо своего отражения так, как будто там был выход из ситуации. А он должен быть, этот выход! Даже странно, что проблема длится так долго, и из приносящей удовольствие незаметно стала болезненной. Просто Джим, мастерски решавший рабочие вопросы, застопорился на личном. К черту проблему! Он любит Спока! И готов бороться за эти отношения. С Ухурой, с обстоятельствами, со всем Космосом, если потребуется. Надо просто доказать вулканцу, что он, Джеймс Тиберий Кирк, может быть верным. Вот и все. Застегнув последнюю молнию, капитан выглянул в коридор. На всем пространстве коридора кучками стояли прелестные: энсины, йомены и лейтенанты в потрясающих воображение нарядах вместе с мужской частью коллектива, предсказуемо одетых либо в уставную парадную, либо в клубную одежду. Здесь были почти-прозрачные платья, платья Высокой Космической Моды, бог весть каким чудом занесенные на корабль; странные прозрачные шары на головах, актуальные в этом сезоне; платья меняющие цвет, туалеты из живых цветов планеты Атакама. По — прежнему тихо играла музыка. В воздухе плыли трехмерные копии трибблов и разноцветные огоньки, ароматы духов и алкоголя; переодетые трибблами члены команды бродили по коридорам, лукаво предлагая себя погладить; трибблы висели под потолком в виде пикантных ловушек. Капитан выдохнул и плавно двинулся вперед, рассылая лучи обаяния и поздравляя всех, кто попадался на пути, улыбаясь и рассыпая комплименты. Некто огромный в костюме триббла подошёл к капитану, смачно облапил его и поспешно сбежал. Две девушки из научного отдела Спока слишком громко шептались, когда он проходил мимо: — А Скотти — то уже поймался в свою собственную ловушку! С Ухурой, представляешь? Ему пришлось её… — Да ты что! — Капитан! — мурлыкнули сзади, прерывая интересное. Джим обернулся и обнаружил йомена Вежбовски. С улыбкой опытной соблазнительницы она лукаво посмотрела из — под ресниц: — Я могу ожидать приглашения на танец сегодня? Похоже, дама не знала слова «нет». Кирк окинул испуганным взглядом её вульгарные рубиновые серьги и платье из меха вымирающего пятнистого стентавра. — Не могу, к сожалению. У нас на борту сто одиннадцать гуманоидов женского пола. Шесть смешанного. Обещал танец уже половине коллектива. Последний попросил коммандер. Я не смог отказать. Так что… С праздником! Он развернулся на каблуках, оставив её растерянно глотать воздух и пошёл дальше: здороваться, улыбаться, подмигивать. Надо поговорить с нею завтра. По-дружески. Спокойно. Не сегодня же ей портить настроение. Войдя в ресторан виллы, капитан предсказуемо застал там желчного Маккоя. Тот кинул в него пушистым игрушечным зверьком: — А… Вот и капитан пожаловали! Заказав у официанта-гуманоида омлет с ветчиной и кофе, Кирк поинтересовался: — Боунс! Ты что, уже надрался с утра? Оглядывая творящийся вокруг дурдом (молодёжь за столиками перекидывалась пушистыми пружинящими шариками в виде трибблов, дегустировала местные пирожные и ржала) и попивая что-то молочное, друг проворчал: — С чего бы то? У меня же все хорошо! И на личном и на работе! Ладно. Чепел на меня обиделась: видите ли, платье не похвалил! А я просто ей сказал, что в таком… гм… наряде ей будет холодно. Кстати, предупреждаю, она на тебя запала! Только и щебечет о капитане. И на Спока запала… Словом… Чёрт. Доктор все понимал, но не всегда мог выразить собственные мысли. Сказать другу о том, что он банально страдает от нехватки любви не позволяла гордость. А Кирк был в таком состоянии, что одно слово «Спок» вызывало в нем болезненную реакцию. «Сегодня» — в которой раз подумал он. Доктор откашлялся и омочил губы в коктейле: — И вообще все как с ума сошли. А завтра мне лечить кучу всяких ЗППП, головную боль, разбитые головы и остальное. Гипошприцев не напасешься на вас! Так что напьешься тут. И Чехов… — А! Чехов, — подхватил Кирк, понимающе улыбаясь, — что с Чеховым? — Не везет мне на отношения, — скривил губы Маккой, — я сегодня застал его целующим какого-то йомена у лифта. — В губы? — рассеянно спросил Кирк, кроша хлеб. — В щеку! — рыкнул Маккой. Джим фыркнул: — Да он просто ее… — Его! — Ну его… с праздником поздравлял. Для него это нормально. Я сам перецеловал, пока шел, половину экипажа. У нас ведь на минуточку. — Да, для тебя это тоже нормально. — скривился доктор и залпом выпил оставшееся в стакане. — Что с тебя взять. — А ты ревнивец еще тот. Как… — Кирк в который раз поискал глазами. — Нету гоблина твоего, не ищи, — понимающе усмехнулся друг, даже не смотря на капитана — Ты ж ему сам вчера свободное время дал с утра. По личным и все такое… Медитирует у себя на коврике. Ну и причина есть, конечно же. И вулканцы умирают, к сожалению. — Ах да, — капитан взъерошил шевелюру на голове, — забыл совсем! И правда, присланное ему на падд сообщение от коммандера вылетело у него из головы после вчерашней беседы с Ухурой. Ну что ж, сам виноват. — А что? Что-то случилось? — окинул друга внимательным взглядом психотерапевта Боунс, — ты выглядишь так, как будто собрался воевать с клингонами. — Почти, — Кирк допил кофе и облизал губы, — Сколько времени до конкурса талантов? — Часа три, пожалуй. — Я пошел. Кстати, у тебя нет такого странного ощущения, как будто все во сне происходит? Нет?.. Странно. До встречи. Один из конференц залов Кирк велел использовать как рабочую комнату для руководства. Там были столы, падды и все необходимое для работы. Там он встретил начальника безопасности Джотто и полчаса потратил на каверзные вопросы и обсуждение мер безопасности во время вечерних мероприятий. Связался с диджеями и выяснил, что аппаратура к вечеру готова. Связался с поставщиком экзотических закусок, запросившим сверху за поставку орионских деликатесов солидную прибавку и вылил на него всю имевшуюся злость. Большинство этих вопросов должен был решать Спок, но сейчас его скорбь важнее. Кирк написал отчет для руководства: его пальцы так и летали над паддом. У него в этот день постоянно было ощущение бега на месте: спешит, старается, но ничего не успевает…***
(Слушать Darren Hayes Insatiable) Ровно за час до открытия праздника Кирк с дрожащими руками и бьющимся сердцем стоял возле каюты помощника (она была напротив его собственной). — Войдите, капитан, — услышал он тихий голос прежде, чем дал о себе знать. Джим вошел. В номере было очень тепло, предсказуемо пахло какими-то вулканскими благовониями. Спок нашелся в углу, где все было оборудовано для медитации; при появлении капитана он встал, заложив руки за спину. — С праздником! — сказал он. Его темные глаза сияли светом непонятных Джиму эмоций. — И тебя с праздником, Спок! — тепло улыбнулся Кирк и подошел так близко, как позволяли приличия. В черном мягком домашнем наряде вулканец смотрелся так мило и уютно, что Кирк подавил желание обнять его, ничего не объясняя. — Что-то случилось? Опять покушение на Вас?..тебя? — Нет. Я пришел… Как ты? — поднял он сочувствующие синие глаза на друга. Знаком Спок пригласил его сесть в кресло. Сам уселся напротив, спокойно сложив красивые руки на коленях. — Удовлетворительно. Медитация прошла успешно и я… Я принял решение по поводу своего будущего. Начинавшего успокаиваться Кирка снова затрусило. — Расскажи мне все. Спок скрестил пальцы, смотрел куда-то в стену, видя, должно быть нечто недоступное зрению капитана: — Ты знаешь, Джим, я много думал об отце. О судьбе своей планеты. Для каждого вулканца очень важно приносить максимальную пользу своему народу. В свое время я отказался от работы ученого на своей планете, предпочтя совсем иной путь. Я ни о чем не жалею. Но, возможно пришло время что-то поменять… Оставить после себя след… Пойти по стопам того, иного Спока. Он замолчал. — Я понимаю, — продолжил за него Кирк с пересохшим горлом, — ты хочешь стать послом и иметь семью. Детей. И Ухура… Дальше он не смог говорить и закрыл глаза. Хотелось рыдать. За стеной этого номера, не рядом с этим сосредоточенным существом все было просто. Они любят друг друга. Но сейчас Кирк уже ни в чем не был уверен. — Я очень уважаю Ухуру. — сказал Спок. — Но вчера мы с ней… не важно. — Нет! Важно! — забывшись, крикнул Джим. — Прости. — он подавил желание сжать горячую руку вулканца и собрался с духом, — это очень важно в свете того, о чем я пришёл с тобой поговорить. Но для этого мне необходимо знать… Он яростно прикусил пухлую губу. Спок не отшатнулся, не разозлился. Он спокойно посмотрел на взволнованного капитана и медленно продолжил: — Я очень уважаю лейтенанта… Ниоту Ухуру как человека и как женщину. В ней многое достойно восхищения. Одно время я думал, что мы с ней сможем быть парой, единым целым. Она спокойна и умна, логична и хладнокровна. Мы похожи. И прекрасно понимаем друг друга. Всего этого было бы достаточно для любого вулканца, чтобы создать семью. Но… как оказалось, этого не достаточно для меня. Кирк не мог себя заставить посмотреть в эти тёмные глаза; ему казалось, что если он перервет эту тихую исповедь, случится нечто страшное. — Я поговорил с ней, — вел дальше Спок, — и оказалось, что ей тоже не хватает в наших отношениях… огня, как она выразилась. Она сказала, что мы с ней как брат и сестра. К тому же она пожаловалась, что в последнее время у меня только и разговоров, что о… О тебе, Джим. Сердце Джима окончательно перебралось к нему в глотку, где и бухало оглушительно громко, а он, всегда, даже под пытками издевательски красноречивый, не мог сейчас выдавить из себя ничего. Он заставил себя поднять глаза и просто утонул в этом горящем, как пламя, чёрном взоре. Он плавился в огне страсти, которую не смог убить самый логичный ум, самая сильная воля. Он трепетал от струящегося меж ними электричества, ведомый только одной мыслью: не испортить все. — Я постоянно говорю с ней о тебе, — Спок спокойно вещал, как будто читал отчет, — негодую, восхищаюсь. Мне это не нравится: такие яркие эмоции не достойны вулканца. Ей это не нравится. Оказывается, она бы предпочла, чтобы я говорил о ней самой. Оказывается, есть человек, который умеет говорить не только о капитане Джеймсе Кирке. И это не я. Спок поднял глаза и глянул прямо на Джима: — Я подарил ей амулет своей матери в знак моей привязанности и восхищения. Это в обычае моего народа. Но мы с ней более не пара. Они долго молчали. Затем Джим откашлялся: — Спок. Я пришёл сюда потому, что не мог не прийти. Вчера, увидев твой амулет на Ухуре, я подумал… неважно. И сегодня, выслушав тебя, я понимаю, что теряю тебя. Не великолепного помощника и друга. Я теряю любимого. Синие глаза встретились с чёрными. Напряжение между ними все так же звенело. — Я не могу… я не отпущу тебя! Я знаю, что думаешь обо мне ты. Что я не могу быть верным. Что я… не способен на преданную любовь. Я предлагаю тебе: просто посмотри! Сними свои ментальные щиты и загляни в мою душу. — Ты предлагаешь мелдинг?.. — Именно, — Кирк устало улыбнулся, — это моя идея. Никаких подвохов. Только ты и я. Здесь и сейчас. Брови Спока слегка поднялись: — Но это очень интимное действо. Я увижу все твои тайные мысли, а ты мои. Мы станем ещё ближе. Между нами не будет границ. И хода назад тоже не будет. «Он не верит», — понял Джим. — Правильно! Молодец! Это именно то, чего я хочу. — сказал он, по-кошачьи плавно подходя и пожирая Спока глазами. Ответом ему был нечитаемый черный взгляд.***
Они сидели на кровати Спока (пол, по мнению хозяина номера, был слишком холодным и отвлекающим, а коврик для медитаций маленьким для двоих), в позе лотоса. Вулканец показал Джиму точки и объяснил, как их надо касаться. Потом очень медленно, как во сне, приблизил теплые пальцы к лицу партнёра. Спока захватил горячий ветер его родной планеты. Таков был дух Джима, такой была его душа: горячей, сильной и стремительной. Он позволил ветру окутать себя, по — настоящему наслаждаясь тем, как в каждую клетку его души и тела проникает он… Джим… Джеймс Кирк. Такой гибкий, мощный и стремительный… такой уязвимый. Такой преданный только ему. Споку. Он почувствовал много чуждых, неведомых доселе эмоций… отголоски проблем и нерешенных дел… даже странно, как потрясающе легко входит он в самую суть непостижимого для себя человека… с Ухурой у него никогда не получалось и сотой доли того, что было с Джимом. Спок увидел, осязал высокую скорость его мыслей и ум, построенный на принципах интуиции, а не логики… «очаровательный ум». Спок услышал страх потери любви, оказалось, он для сильного крепкого капитана необходим, как мать ребёнку, но ещё полнее, глубже, кровь — к крови, кожа к коже… Он понял, что Джим не лжет, что его чувства искренны и сильны, насколько это вообще возможно в таком существе, и что, лишив Джима своего присутствия, можно лишить его и жизни. И поняв это, Спок завершил сеанс мелдинга. Слишком много было всего. Отняв пальцы от лица Джима, он услышал тихий вздох. Раскрыл глаза. Джим ясно и радостно улыбался ему. Поцелуй был единственным, чем можно было ответить на это. Спок властно проник в горячую глубину нежного рта капитана, обнял ладонью его светлую голову и ласкал, впитывал, наслаждался, въедался в него. Ладонь Кирка лежала на гладкой вулканской груди. Они оторвались друг от друга спустя вечность. Кирк случайно глянул на часы и поднялся с кровати: — Чёрт, Спок, я опаздываю! Уже должен начинаться праздник, а я… ты… мы… — Иди, Джим, — согласно кивнул Спок, — я присоединюсь к тебе в зале чуть позже. — Но мы… — остановился в дверях уже убегающий Джим. В его глазах горели беспокойство и страх, тронувшие вулканца. Теперь Спок навсегда забудет, что такое идеальная отстраненность. Войдя в мысли человека, он, как будто яд в кровь, получил порцию нелогичных человеческих эмоций. — Мы теперь вместе, т’хайла, — сказал вулканец, медленно подходя к капитану. Он не улыбался, но это особенное выражение губ и глаз было только для него теперь, для Джима. Они нежно соприкоснулись указательным и средним пальцами. Кирк улыбнулся и, стоя у стены, жадно притянул к себе за одежду строптивого любимого. Их тела соприкоснулись по всей длине, и Спок, уже не сдерживаясь, с силой втянул воздух сквозь зубы: — Ты специально?! Ты же понимаешь… я могу овладеть сейчас тобой на этом полу; я гораздо сильнее; не провоцируй меня, Джим! Услышав это рычание, Кирк счастливо выдохнул, ухмыльнулся и не сразу, но ушел.***
Праздник начался без Кирка. Он связался с Боунзом, и Маккой дал знак начинать, не дожидаясь речи капитана. «Орхидея» была полна. На сцене как раз закончила выступление модная группа, почти все — орионцы в чёрных лохмотьях; столики, сверкающие огоньками, за которыми сидели члены экипажа стояли на специальных платформах и могли передвигаться ближе, дальше от сцены и парить в воздухе. Шоу талантов удалось на славу. Хикару Сулу виртуозно сражался на шпагах и катанах со специально запрограммированным роботом и два раза победил его. (Правда, некоторые шутили, что робот был настроен именно на проигрыш.) Очаровательный дамский хор, из которого выделялись Ниота Ухура и медсестра Чепел (алыми платьями и красотой) пропел ещё раз на бис песенку о трибблах и заслужил бешеные аплодисменты. Юный гений Чехов прочитал стихотворение собственного сочинения — «в стиле футуриста Маяковского, это такой русский поэт» — скороговоркой, стесняясь, выпалил рыжий юноша, почему-то не отрывая взгляда от доктора Маккоя, сохраняющего царственный холод на лице. В стихотворении смешались Звездный флот, планеты, трибблы и почему-то гипошприцы; «бешеный Космос» и скорость полёта; потом рыжик пообещал кому-то в стихах «рассчитать курс до сердца твоего» и удалился, под аплодисменты, краснея, как маков цвет. Молоденькие девушки из научного отдела станцевали легкий танец в пушистых соблазнительных нарядах трибблов, вызвав восторг мужчин. Спок появился через шесть минут после Кирка и Маккой даже смог удержаться от иронических замечаний. Наконец из динамиков послышался теплый и сильный голос капитана: «Я приветствую весь экипаж с нашим замечательным праздником — Днём триббла! Как известно, он символизирует начало весны, начало возрождения, позитив и любовь! Даже в отдалённых уголках Космоса есть место любви и веселью, и вы его заслужили в полной мере. Надеюсь, программа сегодняшнего вечера вас не разочарует. И пусть день будет полон сюрпризов!» (Кирк ещё не знал, как он был прав насчёт сюрпризов). Настало время для коронного номера. В зале потух свет; весь экипаж «Энтерпрайз», сидевший за столиками, скрылся во тьме. Освещена была только сцена — яркими, тревожными красными и синими огнями. Послышались резкая ритмичная музыка, чем — то похожая на клингонский марш. На сцену из темноты вышли актёры в костюмах клингонов; на фоне красивого трехмерного изображения Космоса и планет, они начали свой агрессивный танец. Затем музыка снова изменилась. Откуда — то сверху на специальных платформах спустились: Кирк и танцоры в стилизованных костюмах, загримированные под экипаж; узнав капитана, вся толпа радостно завопила; завизжали девушки, — все они не понаслышке знали, КАК классно танцует Джеймс Ти Кирк. Начался резкий, захватывающий танец, имитирующий драку; мелькали вспышки «фазеров», удары и захваты. На заднем плане проплывали огромное трехмерное реальное видео битв, снятых внешними камерами «Энтерпрайз». Толпа, притихнув, замерев, вспоминала все драки, все бои в Космосе, все сложные ситуации, в которые пришлось попадать их отважному кораблю, когда жизнь буквально висела на волоске… Все смерти. Все потери. Риск и безумие. Их жизнь. Их работа. Маккой оглядывал лица, обращенные к сцене, — вдохновенные, напряженные, сияющие: вот оно, то, ради чего мы живем! — Кирк гений, правда? — шепнул в острое ухо вулканцу доктор. — Несомненно! — спокойно подтвердил тот. Спок был сегодня в шелковой желто — золотой рубашке, расшитой странными узорами, и смотрелся экзотично и захватывающе. Маккой все-таки хмыкнул и повернулся к сцене. Драка на ней уже завершилась, естественно, победой Звездного Флота, и танцоры исчезли. На сцене, в синей тьме остался один Джеймс Тиберий Кирк. — Этот танец, — сказал он так, чтоб его услышали, — мы посвятили доблестно погибшим членам экипажа «Энтерпрайз». Они всегда в наших сердцах. Музыка плавно изменилась. Настроение изменилось. (Слушать Gathier & Cooperated Souls — Take A Chance (Radio Edit) Под поощительные крики Кирк медленно расстегнул капитанскую куртку и швырнул ее в толпу. Этим он показал, что закончилась официальная часть и началась неофициальная. Джим остался в джинсах и простой белой футболке. Эта одежда в мгновение ока превратила отважного и мудрого капитана в секси — парня, танцующего, как бог, чувствующего музыку, как ситуацию во время боя. К тому же, в этот вечер, ему было для кого показать класс. Он посмотрел своими замечательными синими глазами в зал, понимая, что где-то там сидит Спок, его любовь; он ослепительно улыбался. — Повторяем за мнооой! И он повёл рукой. Толпа зарычала. Толпа заорала в восторге. Не менее ста танцоров появилось на танцполе; они отрывались, они повторяли за Кирком махи руками, ногами и движения бедрами. — И ты думаешь, что удержишь его? — спросил не без подвоха Боунз у Спока, наблюдая за визжавшими от восторга девушками, готовыми положить к ногам красавчика — капитана сердце, трусики и свои восторги. — Я не думаю. Я знаю. Он — мой.— небрежно кинул Спок, не оборачиваясь. Он любовался капитаном. — Что это с Кирком? — шепнула медсестра Чепел Вежбовски, — Он просто сияет сегодня! — Не знаю… — не отрывая глаз, — отвечала страстно настроенная девушка. (Слушать One Republic's Dancing Sunshine (Compson Sound Mash Up)***
Вечер продолжался. После горячих движений на танцполе было необыкновенно приятно наблюдать медленные сомнамбулические танцы файклайтеров (специальных танцоров в фосфоресцирующих костюмах) в толще воды. Они были похожи на таинственных жителей моря… Кирк, Спок и Маккой сидели в почетной ложе, похожей на изумрудную раковину. Капитан счастливо улыбался, переплетя свои пальцы с пальцами любимого. — А помнишь, мы с тобой цветок времени искали, — мечтательно говорил Джим, любуясь агатовыми глазами мужчины, — я так волновался за тебя тогда… Пещеру помнишь?. Как хорошо, что все закончилось хорошо. — Зная тебя, Кирк, — шепнул Спок, внаглую лаская ухо капитана губами, — скажу, — это не последняя рискованная миссия. Но я принимаю это. — Ты же будешь со мной? Всегда и везде? — сделал «большие глаза» самый красивый капитан Звездного флота. — Как супруг и помощник, конечно. — был твердый ответ. — Простите, коммандер Спок, — к ложе подходил начальник охраны, — возле входа комплекса находятся вулканцы, какая-то делегация, они спрашивают, можете ли Вы уделить им несколько минут. — Конечно, иди, — ласково ответил Кирк на взгляд любимого. Их связь становилась сильна. Возможно, скоро говорить не придется вообще. Спок ушел. — Улыбаешься… — ворчал Боунз, печально наблюдая за подводными синими и голубыми огнями, — а вот меня никто не любит. — Сам виноват, — сказал невнятно Кирк. Он положил голову на кулаки, лениво созерцая действо, — Чехов очень застенчив. Иди и покори его! — Не хочу, — буркнул Маккой. — я пьян и мне и так хорошо… Что еще будет? — Только фейерверк остался. — Ну, это скучно. — А он там тоже особенный будет, — криво ухмыльнулся Кирк, — ты ж меня знаешь. — Знаю, — с пьяной благосклонностью подтвердил Маккой. Пользуясь его рассеянностью, Кирк отправил сообщение Чехову: «Энсин, вас очень хочет видеть доктор Маккой. Срочно. Главная ложа». И коварно улыбнулся. Картину спокойствия резко и навсегда разорвало появление йомена Вежбовски. — Вы что-то хотели? — спросил он уже чуть нетрезвым голосом. — Мистер Спок прислал Вам этот коктейль, — сказала она, ласково улыбаясь и подавая большой бокал со светящейся зеленой жидкостью и плавающей медузкой внутри. — Спок? Мне? А почему через Вас? — нахмурил он лоб, — Ну ладно. Мой внимательный вулканец. Кирк поставил коктейль на стол. — Выпейте! Обязательно выпейте! Коммандер настоятельно просил, — смотрела на него в упор настойчивая красавица. — Сейчас, — Кирк взял ее за руку, — «Была — не была!» — Я очень давно хотел сказать Вам… М… Марта… — Да? — глаза йомена округлились любопытством и восторгом, небольшая грудь выпятилась в предвкушении. — Вы очень э… красивая девушка… — Кирк взял ее за локоть, ласково улыбнулся, — правда! Вы знаете, я думал о Вас, когда искал тот цветок… очень хотелось Вам помочь и все такое. — Спасибо Вам, капитан, — девица придвигалась все ближе, тяжело дыша. — Да не за что. — Кирк пытался найти слова, — Я думаю, Вы обязательно будете счастливы. Правда! Как счастлив я: у меня есть любимый человек и… Она резко вырвала руку из его руки: — Любимый… Кто эта тварь? — Ну какая разница. Я хочу… — ИДИТЕ И ВЫПЕЙТЕ КОКТЕЙЛЬ! — она кричала так, что Кирк почти протрезвел. — Хорошо, — сказал он, надеясь успокоить ее. — Выпейте, а сразу потом мы поговорим, хорошо? Пейте! — Вежбовски криво улыбнулась. — Ну ладно, — Кирк повернулся и направился обратно к раковине. Вокруг все вставали и садились, танцевали и смеялись. В ложе был полулежащий Маккой и… пустой бокал. — Кирк! — доктор кинулся к капитану, глаза его горели странным огнем, руки дрожали, — Джеймммс… Тот сел, тупо глядя на бокал и прикидывая, что же ему теперь делать. — Ты выпил коктейль? — Я… — Доктор придвинулся ближе. Часто задышал. — Джимми-бой, я давно хотел тебе сказать… Его рука поползла по колену Джима. У того округлились глаза: — Э… Боунз, ты шутишь, надеюсь? — Кирк отдирал горячие развратные руки доктора, лезущие в самые провокационные места, — Боунз, на связи… Ты что, с ума сошел? Что эта стерва сюда намешала? Да успокойся ты, твою мать!.. — Хочу! Хочу тебя! Хочу поцеловать тебя, всего, залезть тебе в трусы… милый. — Вашу мать! — Кирк не мог себя заставить ударить друга, а тот явно был невменяем. Самое плохое, что в таких случаях обычно помогал сам Боунз, и что теперь делать, капитан не знал. Доктор повалил растерянного Джима на скамью, разорвал на нем рубашку и уселся сверху. Капитану явно угрожала участь быть изнасилованным своим лучшим другом. Тот впился в пухлые губы каким-то яростным поцелуем, когда… — Что. Здесь. Происходит? Как во сне, Кирк осознал присутствие Спока и толпы людей. Спока. Отчаянное лицо плачущего Чехова. Чьи — то смешки и шепот… И Спока. Пока вулканец нервным захватом успокаивал доктора, капитан приводил в порядок рубашку и общался с охраной, обсуждая с ними вопросы транспортировки невменяемого доктора. На заднем плане вспыхнул и исчез язвительно — торжествующий взгляд Вежбовски. — Вот же сволочь! — сказал ей вслед Кирк, — Представляешь, Спок… Но перед ним не было уже любимого — Спока. Перед ним был вулканец. — Вы целовались с ним? Ты провоцировал его? Между нами… как говорят у вас, людей… все кончено, — говоря, это, Спок смотрел поверх плеча бывшего почти — мужа. — Да подожди! Да дай мне объяснить… Это Вежбовски… Но его уже никто не слушал. Никого рядом уже не было. Остаток так плачевно завершавшегося дня утонул в алкоголе, милостиво спустившим над капитаном свою мутную завесу.