Клетка для души

Эпиграф к главе написан eingluyck1! *** Позабыть обо всем в этих черных глазах, И в объятьях чужих – словно сходишь с ума. И полынную горечь поцелуями пить, Это значит – гореть! Это значит – любить! И безвинную Дагни отпустить навсегда, Дать свободу и ей и себе. И тогда Вдруг понять безвозвратно – нет тысячи лет… Лишь короткая ночь. И Луаны совет. *** Материк Камия. Страна Тариния. Трактир в небольшом городке на границе с Хёльдом. Ольгерд не хотел спать, не хотел, чтобы отзвуки его кошмаров касались этой ночи, да и скоро все равно уходить. А Сайшес спал, лежа на животе и уткнувшись в подушку. Хельдинг все смотрел и смотрел на него, сидя на полу рядом с кроватью, в одних только брюках. Ольгерд пытался понять, как же это получилось, как произошло, что он совершенно потерял голову из-за циркача. Он, который никогда даже не желал такой близости. Семь лет, раз за разом, он выкидывал мальчишек из своей постели, а сегодня готов был умолять парня не уходить. Так что в тебе такого, подарок Луаны?.. Что заставляло меня раз за разом искать твои губы? Что не позволяло рукам разомкнуть объятий? Ольгерд никак не мог разобраться в себе... Скоро утро... Впервые за семь лет ему хотелось, чтобы ночь длилась вечно. Он не хотел лишаться этого тепла, которое грело не только тело, но и душу; тепла, позволившего ему вспомнить, что он тоже живой, а не холодная, пустая оболочка, некогда бывшая человеком. Все барьеры в его душе рухнули: впервые за долгие годы согнутая и растоптанная душа выпрямлялась, вставая в полный рост. Ольгерд в течение семи лет, изо дня в день, возводил вокруг себя крепостную стену, пряча за ней ото всех свою душу, исполосованную по-живому и корчащуюся в муках, и сейчас, когда стены рухнули, он почему-то не чувствовал себя беззащитным. Он отгораживался ото всех, не желая утягивать других за собой в то безумие, которым стала его жизнь. Но глядя на спящего, он чувствовал, как уходило одиночество, затухала боль… Оставалась только грусть... Грусть от понимания, что совсем скоро придется расстаться... Ольгерд, боясь дотронуться до Сайшеса и разбудить его, все перебирал пальцами черный локон, змейкой свернувшийся у щеки хозяина, и наслаждался этим прикосновением. А перед глазами воспоминанием вставала картина их позднего ужина при единственной свече. Полуобнаженный Сайшес ел давным-давно остывший, но почему-то безумно вкусный ужин, смеялся, рассказывал веселые цирковые истории, а Ольгерд смотрел в смеющиеся глаза и тоже невольно улыбался, смотрел на его губы - и хотел только одного... Целовать. И откинуть наконец-то с юного выразительного лица эту ненужную челку. Взгляд, методично исследующий желанное тело, зацепился сначала за татуировку, а потом - за переплетение шрамов на тыльной стороне ладони, и сердце дрогнуло. - Кто ты? - Циркач, в цирке живу с десяти лет... А что было до этого, не помню... - А татуировка и шрамы откуда? - Шрамы – не помню, а татуировка - это тотем моего племени. - Племени? - Ну, да. Я орк! Ольгерд ожидал чего угодно, но не этого. И глупый смешок у него не вырвался только благодаря огромной выдержке. Сайшес, пристально наблюдавший за его реакцией, расслабился и кивнул, благодаря за понимание, а затем снова невозмутимо принялся за еду. Сумасшедший... Эта мысль показалась абсурдной, и Ольгерд посмотрел на ауру парня. Нужно заметить, что далеко не каждый в Хёльде был способен считывать ауры, но в династии Геррионов им были наделены все. Огненная... Орк! Пресветлая Луана, он – действительно орк! Ольгерд уже ничего не понимал... И вместо ответов возникали все новые и новые вопросы... Принц, было, хотел задать один, про родственников, но Сай в этот момент оторвался от огромного куска вишнёвого пирога и с улыбкой глянул на него. Улыбка, казалось, освещала комнату ярче свечи, щека и губы лакомки были перемазаны вишней, и Ольгерду нестерпимо захотелось отведать на вкус и вишню, и эту улыбку. Ммммммм, это оказалось необычайно вкусно! А потом... потом уже не было вопросов, было только притяжение тел, словно какая-то сумасшедшая магия толкала их друг к другу, не позволяя разорвать объятия. И это он – Ольгерд - сходил с ума и жаждал чужих прикосновений, словно мальчишка. Он, который никогда не воспринимал мужчину как партнера... Он сам притягивал к себе циркача ближе, еще ближе... Луана! Желание слиться с ним накрывало с головой, заставляя вжиматься, обнимать, обхватывать... Партнер... слово было не для этой ночи! Желанный, страстный, неугомонный! Он забыл обо всем, потерявшись в этих черных глазах... И теперь темнота ночи отдавала горечью полыни в сладости каждого оставшегося в памяти поцелуя. И Ольгерд знал, что это горечь расставания... Один рывок поводка - и он должен стоять у трона... один... Он пленник, и тюрьма его в нем самом... Но впервые за семь лет этой ночью он забыл и о Дагни... Дагни... И сердце снова сжалось болью... - Отпусти меня... – еле слышный голос шепотом прошел по нервам. – Отпусти... и станет легче. Не рви свою душу... Живи... Ольгерд оглянулся. Безликая... Мгновение - и она сняла маску. Дагни! Любимая... - Отпусти меня... и живи... Ты сильный, ты сможешь... Ты уже живешь! Ольгерд встал, всматриваясь в любимые черты. Как давно... Он уже стал забывать... Совсем еще девочка... Так рано... По щеке поползла слеза. Тогда, семь лет назад, он так и не оплакал ее, застыв в своей боли, заледенев. И только сейчас, столько времени спустя, в эту ночь, слезы напоминали и напоминали о себе, таящим льдом сбегая по щекам... - Прости меня... Если бы не я, ты бы жила... - Если бы не я, ты бы не дал этой клятвы... – призрачные слезы капали, тая в воздухе. - Если бы ты жила, я не жалел бы ни о чем... - А я и сейчас не жалею ни о чем: я знала любовь... Твою любовь... Но случилось то, что случилось, и этого не изменить... Тебе нужно жить... Отпусти меня... и живи, - голос шелестел опавшей листвой, но слёз... у Дагни их больше не было - была улыбка, полная светлой грусти. - Почему сейчас? – спросил он. - Почему ты не приходила раньше? - Я приходила... просто ты не видел меня... а сейчас... – она обернулась, посмотрев на спящего человека. – Сейчас я могу попрощаться с тобой. Прощай, любимый... Отпусти... - Прощай... – Ольгерд увидел, как вспыхнул ярким светом ее силуэт. Вспышка резанула по глазам, и мужчина прикрыл их ладонью, а когда открыл, Дагни уже не было. – Прощай... – снова прошептал он уже для самого себя. Ольгерд обернулся, посмотрев на кровать... Пора было уходить. Но вся его сущность протестовала против этого. А уходить все же было нужно: Харальд не простит опоздания и наверняка захочет узнать – почему. А вот этого допустить было никак нельзя. Ставить под удар Сайшеса Ольгерд был не намерен. Он тихо оделся и, увидев на столе оставленные три монеты, взял их в руку... Три монеты. - Спасибо, Луана... за эту ночь... Теперь у меня есть силы жить дальше... Ольгерд, забрав себе одну из монет, две положил на подушку рядом с Сайшесом и, присев рядом, поцеловал спящего в открытое плечо. - Прощай... У двери Ольгерд обернулся, постоял, вздохнул. Так хотелось оставить Сайшесу хоть что-нибудь на память о себе... чтобы не забыл... Почему-то для Ольгерда было очень важно - чтобы не забыл... Но он не решился. Если у Сая найдут вещь, связанную с Ольгердом – это будет смертным приговором... Ольгерд стиснул зубы, собирая свою броню из осколков, и вышел. *** Сайшес проснулся на рассвете: птицы только начинали петь. Он улыбнулся и попытался рукой нащупать... нащупать... но рука натыкалась только на холодные простыни. Он открыл глаза и, увидев, что один в комнате, нахмурился. Пепел ушел. Ничто не говорило о том, что он здесь вообще был. Ничто. Кроме черной шелковой тонкой ленты, запутавшейся в простынях. Ленты, которой были завязаны волосы Пепла... Странный черный шелк на солнце отливал серебром. Дорогая штучка, наверное... Сайшес собрал мешавшие волосы в хвост и завязал... А на соседней подушке лежали две монеты... Две! Не три! Значит, Пепел взял одну... Зачем? Он встал и быстро оделся - пора было уходить... И только пнув со злости подвернувшийся под ноги стул, понял, как хочется плакать. Пепел ушел... Он даже не попрощался, не сказал ничего... не разбудил... Ему было все равно! Да и кто для него Сайшес? Мимолетное развлечение на одну ночь с бродягой, странствующим по миру и веселящим людей в цирке за деньги... А Пепел - принц. До него Сайшесу, как до звезд. У него, наверное, таких, как Сай... Стоп! Отчетливым воспоминанием всплыло «услышанное» чувство одиночества и безысходности… Он один! У него никого нет! И тут же устыдился своей радости… Он один… совсем. Почему? Почему то, что видел и чувствовал Сайшес, никак не соответствовало тому, что говорили о Пепле? Жестокий, циничный, жадный до удовольствий, проводящий ночи по публичным домам Пепел - и его сегодняшний любовник… Образы не складывались. Два совершенно разных человека. Да, он смог раздразнить хельдинга, и первый раз тот был напористым и властным, но таким неумелым… Все произошло только на одном неистовом желании… А второй раз? Нежный, словно извиняющийся… Если бы не слухи, Сайшес подумал бы, что попал в постель к девственнику… Хотя… Не складывалось все! Даже образ безжалостного убийцы, просящего привезти врача для жертвы… Бред. В коридоре таверны послышались неторопливые шаги. Еще не близко, но Сайшес, очнувшись от мучивших его мыслей, понял, что пора уходить. Проходя мимо стола, высыпал с тарелки за ворот рубахи большие красные яблоки. В Таринии они еще не вызрели, а Сай знал, как их любит Зак. Когда дверь в номер открылась, Сайшес был уже верхом на стене, огораживающей сад. Миг - и он затерялся на улицах города.