Не выходи из комнаты...

Утром мама сказала, что звонил тренер и просил меня зайти в секцию. Он хотел что-то обсудить и отдать мне новый комплект формы. Я не горел особым желанием идти в школу в середине лета, но выбора не было. Степан Петрович был из суровых людей, перечить ему было опасно для жизни. — Здравствуйте, — я заглянул в кабинет тренера. — О! Сашка, пришёл-таки! — он подорвался со стула, размахивая своим любимым красным свистком, который он, кажется, никогда не снимал. Я нехотя пожал его грубую ладонь. Он чуть руку мне не оторвал, так сильно был рад меня видеть. — Я чё позвал тебя, тут это, новенький пришёл. Ну, вместо Синицына, атакующим хочет быть, — тренер усмехнулся. Я не разделял его радости. Я ещё не до конца смирился с тем, что Женя ушёл, а мне уже пихают его замену. Я неосознанно нахмурился, принимая новый комплект формы, который просто был больше по размеру, вот и всё. А тренер продолжал говорить. — Его Никитой звать, способный малый. Говорит, очень хочет к нам в команду. Видишь как кстати, — Степан Петрович хлопнул меня по плечу. Я чуть не грохнулся. — Он кстати тут сейчас, покажешь ему тут всё? А что, пусть вливается в коллектив! Я не успел и рта открыть. — Эй, Роднов, иди сюда! — крикнул тренер. Из-за угла выскочил светловолосый парнишка. Выглядел он лет на четырнадцать, не больше. — Это, короче, Сашка, наш либеро, он тебе сейчас покажет там зал, раздевалки, мяч покидает… Ты ведь покидаешь, Сашок? — меня снова с силой хлопнули по спине. Я обречённо кивнул, закинув на плечо рюкзак. — Привет, я Никита, — мальчишка протянул руку. — Я Саша, — ладонь я ему не пожал. — Пошли. Как они могли так просто заменить Женю на кого-то вроде этого засранца? Он же семиклашка. Уверен, он ничего не умеет, да что он вообще о волейболе знает? Его же раздавят и по площадке раскатают! Какой из него атакующий? Я раздраженно выдохнул. — Тут раздевалка, там зал, направо кладовая с инвентарем. Вот и вся экскурсия, — я развернулся. — Подожди, а ты не покидаешь мне мяч? Я остановился, помедлив. Думал, он не вспомнит, пришлось вернуться. Только из-за тренера. Но я был так зол, что бросал мячи со всей силы, да так, что принять их было почти невозможно и невероятно болезненно. Я видел, как Никита морщится и потирает ушибленные места, скрипя зубами, продолжая подстраиваться под мяч. По нему видно было, что он знает своё дело. А я все критиковал и унижал его. Потому что он не был Евгением Синицыным, и для меня он никогда не станет им. Никто не может вот так просто придти и встать на его место, что бы там не говорил тренер. Никто и никогда его не заменит. — Ты слишком слабый, лучше сдайся, — произнёс я, когда он в очередной раз не смог принять мою подачу. — Ни за что! Я даже вздрогнул от его вскрика. — И чего ты так упёрся? — я прокрутил мяч на пальце. — Я не могу сдаться и потерять волейбол, — мальчишка тяжело выдохнул и вытер со лба пот, опустив взгляд. — Подумаешь, это всего лишь вид спорта, — я пожал плечами. — Но не для меня. Я столкнулся с его серьёзным взглядом. — И что же в этом такого особенного? — я хмыкнул, вложив в эту фразу все своё презрение к новичку. Парень отвёл взгляд и тяжело выдохнул. — До этого момента я жил всего двумя вещами: отцом и волейболом. Недавно мой отец умер, теперь я живу с матерью, которой всё это время до меня дела не было. Я потерял один ориентир в жизни, так что не собираюсь так просто потерять и второй, — Никита приготовился принимать мяч, совершенно серьёзно глядя на меня. Мне стало неловко. Кажется, мне пора завязывать судить о людях по обложке и выплескивать на них личные обиды. Все вокруг кого-то теряют, а я веду себя как последняя сволочь. Я сжал мяч. — Прости, ты будешь отличным атакующим, — я бросил мяч ему в руки и вышел из зала. Мне нужно было побыть одному. Я решил пройтись через парк, где как раз было наше с Женей местечко. Так сказать, освежить старые воспоминания. Я шёл, опустив голову и глядя на мыски своих кед. Мне казалось, будто я разучился общаться с людьми. Никто не понимал меня и не стремился понять. Почему Костя никак не отреагировал на поцелуй? За что Женя оставил меня совсем одного? В голове всё смешалось. И я не знал, что делает мне больнее — потеря друга или разрушенные надежды. Тут я совершенно случайно услышал знакомый голос. Я поднял голову и увидел Костю. Он стоял ко мне спиной в компании друзей, среди которых были и девушки, но никого из них я не знал. Подойти было как-то неловко. Я остановился и хотел его окликнуть. Но тут парень обнял одну особу за талию и прижал к себе. Он склонился к её уху и что-то зашептал. Она захихикала, обняла его за шею, пройдясь пальцами по тату в форме лапы, после чего они начали целоваться. Я обомлел. В груди больно защемило. Я отвёл взгляд, пытаясь выровнять дыхание. Чувства захлестнули меня с головой, и я не понимал почему так реагирую. Какое мне дело до того, с кем он целуется? Я поморщился и тряхнул головой, поджав губы. Я поднял взгляд на Костю ещё раз. Он продолжал целовать девушку. Я не выдержал и просто-напросто сбежал. Дома я закрылся в комнате и не разуваясь залез на кровать. Мне было так больно… Просто невыносимо. Меня трясло так, буто кто-то резал изнутри. Буквально выпотрошил, вырвав сердце из груди, а теперь место, где оно находилось, горело и ныло. Меня уничтожили, растоптали и смешали с грязью. И чем больше я думал об этом, тем сильнее становилась моя боль. Через пару минут я уже ощущал её физически. По щекам бежали слезы, но я не чувствовал что плачу. Я задыхался и не чувствовал, что дышу. Я отчаянно сжимал руками покрывало, пытаясь заставить себя собраться, но я не мог. Я не понимал почему так, я ведь не был влюблён и мне должно быть совсем наплевать на всё это, но моё разбитое вдребезги сердце считало иначе. Но неужели Костя и правда сдался, потому что ему надоело ждать, пока я разберусь в себе? Разве я заслужил это? Ну почему все так жестоко бросают меня?! Мне захотелось закричать, но комок в горле просто не позволил мне это сделать. Осознание накрыло меня с головой. Я остался один. Совершенно один. В этом мире больше нет людей нуждающихся во мне. Я потерял всё и всех. Я сам разрушил свою жизнь, запираясь в себе. Я стиснул вырез футболки. Я так одинок в мире, который я создал своими руками для себя одного, без семьи, друзей и любви. Я жалок. Я мог неделями не выходить из комнаты, поэтому когда два дня подряд я не покидал своей «крепости», мама ничуть не насторожилась. А я не ел и целую ночь не спал. Я ничего не хотел, только умереть, но даже для этого я был слишком слаб. Я возненавидел эту надпись под моим окном и заклеил стекло бумагой, чтобы никогда больше её не видеть. Всё это время я просто лежал на кровати и пытался не захлебнуться в слезах и беззвучных криках. Костя звонил и писал мне не один раз, но я не мог пересилить себя и взять трубку. Я боялся услышать от него, что это конец. Я хотел оттянуть этот момент настолько, насколько возможно. Но самое сложное было признаться самому себе в том, что я смог полюбить человека своего пола, и что я хочу от него взаимности. Ещё пару недель назад я был готов убить Асю за подобные слова, а сейчас лежал на кровати сжимая в руках подушку и не мог перестать думать о Косте, заставляя своё сердце страдать. Под конец второго дня я был ужасно измотан и истощен. У меня болел живот и раскалывалась голова, а слёз просто-напросто не осталось. Меня трясло, перед глазами всё плыло. Я даже не запомнил как уснул, уткнувшись в сгиб локтя. Я почувствовал, как кто-то легко ведёт рукой вниз по моему животу, бедру, приближаясь к колену. Я дёрнул ногой. — Не бойся, это я, — от знакомого голоса по телу побежали мурашки. — К-Костя? — я нервно сглотнул, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь темноту комнаты, но безуспешно. Зато я чувствовал его ладони на своих бёдрах, как тогда, на даче у Севы. Я ощущал его горячее дыхание на шее, как он легко ведёт по ней носом и целует меня за ухом. Я жарко выдохнул. — Не надо, пожалуйста, — я попытался отпихнуть его, но никак не мог найти его руками. Но несмотря на мою просьбу, парень не остановился. Его горячие руки скользнули ниже, к паху. Я вздрогнул и покраснел, понимая, что позорно возбудился от его незатейливых ласк. — Не трогай меня, — более настойчиво попросил я, пытаясь отстраниться. — Чего ты так боишься? Ты же любишь меня, — снова сладкий шёпот, где-то за ухом. А его ладонь легла на мой член, медленно двигаясь вверх-вниз. У меня всё тело покрылась мурашками. Я зажмурился и стиснул зубы, пытаясь не издать и звука, но это было невероятно приятно. Как бы сильно мне не хотелось реагировать, я не мог ничего поделать со своим телом, своей физиологией. — Ты… ты делаешь мне больно! Я не хочу тебя любить! — тут я ощутил укол в сердце, оно снова болезненно сжалось. Влага выступила в уголках глаз. Я наконец смог схватить его за плечи и оттолкнуть. Я резко распахнул глаза. Внизу живота неприятно тянуло от не снятого напряжения. Одеяло валялось на полу. А телефон разрывался трелью. Звонил Женя. Почти тут же я пришёл в себя, утерев слезы и сев, поджав ноги. Я немного обрадовался его звонку. Я был уверен, что он поймёт и поддержит меня, точнее, мне хотелось в это верить. Ведь сейчас я нуждался в этом как никогда раньше. — Привет, бро! — послышался весёлый голос друга. — Я тут с отдыха вернулся, может выберемся куда, затусим? Как я давно не слышал его. — Эй, ты чего молчишь? — Женя насторожился. А я не мог и слова вымолвить. На меня снова накатили неприятные воспоминания. Я попытался взять себя в руки. — Что происходит? Ты чего так загнано дышишь? Опять от Кости убегал? — Синицын усмехнулся. От одного упоминания об этом сталкере моё сердце снова сжалось, а дыхание сбилось. На глаза навернулись слёзы, я стиснул зубы, пытаясь сдержать их, но у меня не вышло. На покрывало упало пару капель. — Сашок? Ты что, плачешь что ли? Чё случилось? — парень был встревожен. — Я… Жень, я должен тебе сказать, — я сделал глубокий вдох, сжимая мобильный. — Уже давно должен был, но я сам не знал… — всхлипнул. — Ты о чём вообще? В воздухе повисло напряжение. — Женя, мне парни нравятся, — почти прохрипел я, подавив очередной приступ слёз. — Чего?! Ты там совсем с ума сошёл? Это тебя Аська подговорила так шуткануть, да? — недоумевал Синицын. — Это правда, я люблю парней. Мне вообще сейчас не до шуток. — Мне как-то теперь тоже, — голос друга стал серьёзнее. — И что это всё значит? Тебя, типо, парни возбуждают? — Получается, что так… — я сильнее свёл колени. — Постой, а я тебя нравлюсь? Только ты это, правду отвечай. — Я… — я поджал губы, собираясь с мыслями. — Возможно, раньше… — Фу, бля! — мне даже не дали договорить. — Ты знаешь что? Давай-ка завязывай со всем этим, становись обратно нормальным мужиком, тогда поговорим. А мне «такие» друзья не нужны. Мне в нашей школе этого дерьма хватило, — Женя бросил трубку. Теперь я точно остался совсем один. В порыве чувств, я швырнул телефон в стену. Экран пошёл паутинкой трещин. Я схватился руками за голову, ощущая, как внутри меня обрываются последнии ниточки, что связывали меня с этой жизнью. Смысла жить дальше просто не осталось. Переполняющая всепоглощающая боль одиночества и больше ничего.