Глава 10
26 марта 2016 г. в 16:57
Они больше не говорят о Евгении или о том дне, но что-то изменилось после всего этого. Тони замечает, что Хелен больше не остается по вечерам. Если она и Адам хотят работать вместе над чем-то, то выбирают утро субботы, обычно в присутствии Тони и Лили, что сидят рядом за столиком и громко высказывают свои замечания по поводу приготовленных блюд. Тони раньше не общался с детьми так близко. Он единственный ребенок в семье. Но Лили занимает особенное место в его сердце, и быть с ней в одной команде против Хелен и Адама — одно из его любимых времяпрепровождений.
Это успокаивает, признается он самому себе, что та искра, вспыхнувшая между Хелен и Адамом, неоднократно замечаемая зелеными глазами Тони, сменилась на какую-то родственную привязанность и глубокое уважение одного профессионала по отношению к другому. Они друзья, коллеги, но то сексуальное напряжение между ними прошло бесследно.
Адам тоже изменился. Он больше не разбивает тарелки в гневе, после того как получил третью звезду, и то не может припомнить когда еще он видел работу персонала кухни такой слаженной, как сейчас. Но все не идеально, конечно. Там все еще раздаются крики, много криков, и иногда, раз в пару недель, посетитель возвращает блюдо, и тогда Тони видит, что Адам еле держит себя в руках. Но все-таки справляется и они продолжают двигаться дальше.
Тони не спрашивает доктора Рошильд об Адаме, он знает, что она не может поведать что-то интересное из-за конфиденциальности между врачом и пациентом, но он всегда надеется, что она допустит промах во время сеанса и расскажет что-то лишнее. Он знает, что Адам продолжает сдавать кровь на анализ каждую неделю, и впервые с тех пор, как Адам вернулся, Тони чувствует себя виноватым. Спустя месяц после того, как они расстались с Евгением, Тони говорит доктору Рошильд, что больше не надо проверять Адама.
Полностью доверять Адаму, все равно, что шагнуть с обрыва. Но доктор Рошильд широко улыбается Тони и он понимает, что принял правильное решение. И возможно, его нужно было принять пару месяцев назад.
После этого он ощущает на себе взгляд Адама постоянно. Он не может перехватить его, но чувствует его все время, когда заходит на кухню, чувствует, что Адам смотрит на него, изучает. Когда их взгляды все-таки встречается, он замечает что-то вроде одобрения от Адама, и первым отводит взгляд. Это заставляет почувствовать, как горит шея, и ботинки вдруг кажутся слишком тесными, и Тони старается больше не заходить на кухню в рабочие часы, боясь, что просто будет сражен взглядом этих глаз и уронит целый поднос на пол.
Он с успехом продолжает избегать встреч, не смущаясь того, что нарушает систему обслуживания, в течении всей недели, пока Адам не заходит в кабинет Тони с двумя тарелками еды.
— Ты избегаешь меня, — Адам ставит тарелки и пододвигает второй стул для себя.
— Вовсе нет.
— Ты не заходишь на кухню, — отвечает Адам, недоверчиво приподняв брови.
— Я — работаю в зале. Ты — держишь кухню под контролем.
Адам выглядит убежденным такими доводами, разжевывая морской гребешок, и ненадолго прекращает свой допрос .
Тони делает большой глоток вина, сейчас он просматривает бухгалтерские документы.
— Ты больше не ходишь на свидания.
Тони опускает взгляд на свою тарелку и делает вид, что крайне сосредоточен, набирая еду на вилку.
— Думаю, что онлайн-знакомства — это не для меня.
— Но ты все еще пытаешься найти кого-то?
Тони поднимает взгляд и читает чистый вызов в выражении лица Адама.
— Не слишком активно, нет.
— Итак, ты избегаешь появления на кухне, и ты ни с кем не встречаешься, — рассуждает вслух Адам, прежде чем на его лице появляется шок и ужас. — Это Дэвид, не так ли? Если он приставал к тебе, то я уволю его в мгновение ока, ты ведь понимаешь?
Тони закатывает глаза.
— Я не встречаюсь с Дэвидом. У него есть девушка. Разве ты не жил с ними?
Адам пожимает плечами, а в глазах пляшут огоньки:
— Так значит, ты …?
— Одинок, дал обет безбрачия, собираюсь умереть в одиночестве и быть съеденным бродячими собаками? Да, конечно, да, и господи боже, я надеюсь, что нет, но все возможно. Достаточно?
— То же самое. Только я надеюсь, что твой главный шеф избежит последней части. В Лондоне действительно такая проблема с бродячими псами?
Тони смеется:
— Это цитата Бриджет Джонс.
— Бриджет кто?
— Джонс. Книга из 1990-х и позднее экранизация об одинокой тридцатилетней в Лондоне. Не волнуйся, не думаю, что ты был в состоянии понять откуда это.
Теперь пришла очередь Адама закатывать глаза.
— Потому что я, конечно, никогда не был одинок в своей жизни.
— Ты был одинок?
Тони действительно удивлен, потому что он уверен, что Адам всегда получает все, что захочет, где он захочет, и пускай это не самый здоровый образ жизни, со стороны это кажется чертовски привлекательным.
— Не настолько одинок, теперь, — Адам отвечает на взгляд Тони, — не в последние несколько месяцев. Я раньше никогда не благодарил тебя, так?
— За что?
— За все. За эту кухню, за персонал, за веру в меня, за то, что… я здесь.
— Это доставляет мне удовольствие.
— Хелен считает, что я манипулировал тобой.
— Да, может быть, но это действительно приносит больше удовольствия, чем боли.
Адам улыбается и возвращается к еде. Они заканчивают есть в тишине, и когда Тони поднимается, чтобы убрать тарелки, Адам следует за ним без недовольства. Он провожает Тони до кухни, но неожиданно, забирается на высокий табурет, который обычно выбирает Тони, когда приходит на кухню в конце рабочего дня, и отклоняется назад, опираясь локтями на рабочую поверхность, и наблюдает за тем, как Тони моет тарелки, а потом ставит их в сушилку.
Когда Тони оборачивается, Адам останавливает на нем свой взгляд. Он видел это выражение достаточно часто, чтобы знать, что это значит, и он даже оглядывается по сторонам, чтобы посмотреть, кто появился тут, на кухне, возле мойки, потому что то, что Адам может так смотреть на него самого, представляется совершенно невероятным.
Этот взгляд обычно появлялся за 72 часа, прежде чем какая-то девушка из персонала появлялась со следами от потекшей туши на щеках и устраивала истерику с битьем тарелок, прежде чем уволиться. Адам поднимается с табурета и Тони не может пошевелиться. Не может пошевелиться до тех пор, пока Адам не подталкивает его обратно к раковине, а взгляд этих голубых глаз не опускается к губам. На какой-то момент Тони решает, что поскользнулся на пути к раковине и теперь лежит в коме, потому что это единственное объяснение происходящему. Но затем, Адам касается подбородка натруженной рукой и они целуются. Вернее Адам целует, а Тони продолжает делать все возможное, чтобы выглядеть как олень, замерший при свете фар.
Адам прерывает поцелуй, но не отстраняется. Он прислоняется лбом ко лбу Тони и просто вздыхает. Его руки касаются плеч Тони, а затем скользят вокруг, зарываются в короткие волосы на затылке. Он удерживает его твердо, удерживает на месте, но Тони понимает, что если бы вдруг захотел отстраниться, то это было легко. Но, конечно же, он не хочет отстраняться. Он стоит как вкопанный, а в мозгу, кажется, произошло короткое замыкание, поскольку весь мир уменьшился до прикосновений этих пальцев в волосах, ощущения горячего дыхания и стука сердца в грудной клетке.
Кажется, что время вокруг остановилось, но это всего лишь пять вдохов. Это занимает пять вдохов, чтобы Тони поверил, что происходящее не галлюцинация. И он, безусловно, никогда не отказывался от того, что его счастье зависит от счастья Адама, или что его отчаянное желание в один прекрасный день исполнится, и он сможет контролировать счастье Адама или способствовать ему.
Это занимает пять вдохов, чтобы поцеловать Адама в ответ. Адам целуется так, как он готовит, настойчиво, бесстрашно и лучше, чем кто-либо.
— Я снимаю номер наверху. И я приготовлю завтрак, — шепчет Адам, касаясь губами шеи Тони.
Его руки опустились ниже, сжимая задницу Тони, прижимая его ближе к себе, так, что Тони может чувствовать, как сердце колотится в груди Адама, и его возбуждение чуть ниже живота.
— Ты предлагаешь приготовить мне завтрак, вместо того, чтобы влюбиться в меня? — Тони повторяет собственные слова, произнесенные несколько месяцев назад, когда был сломанным подобием самого себя и мечтал избавиться от своих чувств к нему.
Теперь он не чувствует этого.
Адам отстраняется ровно на столько, чтобы взглянуть своими невероятно голубыми глазами на Тони. Этот взгляд полон страсти, зрачки расширились, а дыхание сбилось, но есть что-то еще, когда он отвечает:
— Думаю, я попробую сделать и то, и другое.
Это не признание в любви. Это не ответ на любовь, пока нет. Но это вселяет надежду. А затем Адам тянет Тони к лифту, останавливаясь каждые несколько шагов для поцелуя или прикосновения, или всего сразу, и это тот самый фейерверк ощущений. А после Тони в комнате Адама, и они занимаются сексом, и немного лежат в объятиях, и Тони абсолютно счастлив.
Утром Адам готовит завтрак для Тони и это всего лишь яйца Бенедикт и кофе, и пикантные поцелуи. Это просто еда, но в тоже время всё на свете.