the princess and the rover

От Эретрии отдает небольшим разочарованием, скапливающимся в ореолах шоколадных глаз маленькой чернотой, а пахнет свежестью скошенной травы и немного — карамелью, сладко-приторной и ударяющей прямо в нос. Эмберли хотелось сказать что-то до боли важное и не подходящее по времени, что так входит в её привычки, но она молчит, улыбается, а потом наконец-то догоняет идущую впереди странницу, слегка царапая свои ладони острыми ногтями. Смотрит неотрывно вдаль горизонта, ища там какие-то ответы на собственные вопросы, внезапно ловит аккуратное запястье Эретрии, улыбается шире, а потом тащит ту за собой без каких-либо объяснений. И бежит, бежит, бежит. Словно боится упасть и потеряться; боится раствориться в нематериальном мире или в человеке, который кажется слишком надежным или слишком преданным. В сознании Эмберли много расплывающихся картинок, сыплющих на неё осознание жёсткой реальности, а потом идут воспоминания, которые хочется выбросить куда-нибудь подальше. Они не могут быть её, не Эмберли — слишком глубокие, надрывные, убивающие внутри что-то запредельное и чужое. Принцесса держит запястье странницы, видит в карих глазах искреннее доверие, и позволяет себе немного больше: прочнее сжимает, не до боли, её запястье, сковывая какими-то непонятными силками своих тонких пальцев. И они прибегают куда-то на отдаленное место этой поляны — ещё более красивое и умиротворённое — где совершенно тихо и так пропитан воздух запахом корицы, смешанный с сильно едким запахом полевых цветов. Эмберли позволяет Эретрии присесть на землю, а сама ложится ей на протянутые колени, щуря глаза от небольшого солнца, показывающегося мимолетом сквозь пышные облака. — Ты когда-нибудь думала, что на самом деле может связывать принцессу и странницу? Пальцем тычет в небо, а потом переводит взгляд зеленоватых глаз на лицо Эретрии, чтобы увидеть её как всегда задумчивое и серьёзное выражение, но видит лишь тёмные волосы, развивающиеся из-за лёгкого порыва ветра, и широкую улыбку. Эта улыбка кажется теплой, растворяющей внутри замки льдов и разрушающей все былые волнения. Доверить себя Эретрии стоило Эмберли многого с самого начала, но то, чтобы Эретрия доверилась ей, стоит ещё большего. В арсенале странницы либо саркастичные фразы про бегающих кроликов и запредельность реальности, либо заумные выражения и цитаты из философии, смываемые под напором язвительности или жесткого взгляда. В Эретрии много прекрасного и полно загадочного, от чего любопытство рвёт на части день за днём; Эретрия кажется Эмберли такой близкой, но, к сожалению, она слишком далеко. — А ты когда-нибудь думала над тем, почему я всегда возвращаюсь к тебе? Эмберли осознает, понимает и словно несколько звёзд падают у неё прямо перед глазами; приподнимается с её колен и присаживается прямо напротив Эретрии — та улыбается. Слова кажутся лишними, они портят момент некой истины, зарождающей внутри очередную бурю холодного дождя вперемешку со снегом. Страннице не надо ничего говорить более, а Эмберли не надо ничего слышать: она пододвигается ближе и крепко обнимает, утыкаясь носом куда-то Эретрии в основание шеи, прикрывая глаза. — Потому что тебе не всё равно. — Верно, принцесса, мне не всё равно. Эретрия отвечает практически шёпотом, чтобы не выдать хрипоту собственного голоса: каждое действие Эмберли выбивает из неё прежнюю отстранённость, и странница чувствует, как ловкими движениями проникает королевская девчонка всё ближе куда-то под рёбра, к тому органу, что привыкли называть сердцем. И она в страхе закрывает глаза, боится сломаться под напором Эмберли и в результате оказаться просто разбитой. Эретрия, всегда ищущая в чём-то подвох, сейчас обнимает её, Эмберли, одной рукой, пропуская между своих пальцев ткань верхней одежды. Крепко сжимает ладонью маленькое плечо, а затем лицо своё прячет в её волосах — Эретрия зарывается кончиком носа между мягких локонов, и вдыхает аромат, который прежде никогда не ощущала: сочетание мёда и зелёного чая, так сладко, что начинаешь задыхаться. Эмберли пропускает сквозь себя электрический заряд, проходящий через весь позвоночник, и исчезающий где-то у самых ног. Она дышит так тяжело и так громко, но дыхание утопает между ключиц странницы, проникает сквозь её кожу, куда-то внутрь, и там оставляет свой отпечаток. Эмберли боится отпустить её сейчас и потерять связь, строившуюся столь долгое время. Ведь она, Эретрия, как часто приставляла к горлу Эмберли острие клинка? Эльфийка мимолётно думает о том, что, встреться они иным способом, все их взаимоотношения образоваться могли абсолютно иначе. Но в то же время Эмберли не хочет как-то по-другому. Эретрия, несмотря на всю боль, что они причинили друг другу, вернулась в Арбарлон ради неё, ради Эмберли. Ей было не всё равно. — Можно мне задать вопрос? Эмберли приподнимает голову, но не отстраняется: глаза карие и зелёные сталкиваются друг с другом. — Конечно. Какой? Эретрия в любопытстве выгибает одну из бровей, пытаясь унять обыденное чувство, что после подобного начала всегда наступает нехорошее продолжение. — Тебе тяжело бороться с этим? — Бороться с чем? — Я ведь, в самом деле, была в эти моменты рядом с тобой, Эретрия. Странница меняется в одно мгновение: глаза, похожие теперь больше на прозрачное стекло, излучают холод и такие явные проблемы. Эретрия ощущает, как неприятно ей становится из-за собственных ошибок: словно окатили ведром ледяной воды, вернув из грёз в реальность. Эмберли видела. Эмберли по-настоящему была рядом с ней. — Мне жаль. — Эретрия. Эльфийка видит, как опускается голова странницы, как та пытается скрыться и закрыться снова, и она обхватывает ладонями её лицо, прикасаясь пальцами к мягкой коже щёк. Эмберли отрицательно качает головой, улыбается ярко и ласково, заставляя Эретрию вновь посмотреть на неё. — Нет, я совсем не это хотела сказать. Я не виню тебя, никогда не обвиню тебя в этом. Знаю, что это была не ты, Эретрия. Ты — не чудовище. Я знаю тебя. Эмберли невесомо проводит большими пальцами по щекам странницы, наконец-то встречаясь с её взглядом — всё ещё колючим, тусклым и вновь таким далёким. — Ты не знаешь меня, принцесса, как бы сильно ты не верила в это. — Нет, я знаю тебя. И я знаю, что под маской разбойницы скрыто доброе сердце. Эретрия чувствует внутреннюю опустошённость: меньше всего она хотела, чтобы Эмберли видела её в подобные моменты; она ведь тогда совершенно сама не своя и эта сила… Сефало предупреждал. Алланон повторил его слова. Эретрия только начинает понимать, как она может быть опасна для окружающего мира, она понимает, что только страх может существовать там, где ступит её нога. Но Эмберли — она не боится её, так по-детски наивно, как и всегда, верит в то, что Эретрия лучше остальных во много тысяч раз. — И только твоя вера помогает мне не сломаться. — Эретрия… Эльфийка улыбается, и улыбка принимает оттенки робкой грусти, вины и извинения: Эмберли не хотела делать ей больно, но она сделала и теперь эта боль, тупая боль, которая пронзила Эретрию, она пронзила и её саму. Принцесса приоткрывает губы, слегка дрожащие из-за волнения, и резко потянув на себя странницу, обнимает её снова, намного крепче, чем до этого. Эретрия безо всякого сопротивления подаётся навстречу, и теперь она утыкается в шею Эмберли, сразу же закрывая глаза. Эретрия чувствует себя виновной в том, что сделала, и совсем не хочет совершить ещё больше зла. Начинает думать, что она недостойна этого, что недостойна доброты с её, Эмберли, стороны. Но всё-таки щекой прикасается к маленькому плечу эльфийской принцессы. Глубокий вздох и странница неуверенно отстраняется, до сих пор не решаясь заглянуть в зеленовато-жёлтые глаза напротив. — Ты не должна брать на себя этот груз, Эретрия, это не твоя вина. Но чтобы ты не решила, помни, я всегда помогу тебе, мы вместе справимся с этим. — Я не хочу причинить боль и тебе, принцесса. — Ты не причинишь, я знаю это, я знаю, что ты сильная и ты победишь. — А если я не смогу? Если из-за меня все только пострадают? — Ты сможешь, Эретрия. И я буду рядом, чтобы убедить тебя в этом. Мы ведь как семья, мы столько пережили вместе. Эмберли улыбается ещё шире, ещё нежнее и теплее, заставляя Эретрию поверить во всё, что было сейчас сказано. Странница чуть-чуть хмурит брови, борется с внутренним сомнением и понимает, что слова Эмберли проникли настолько глубоко… никогда прежде она не слышала такой взаимосвязи слов, как «мы» и «семья». Какими бы толстыми преградами она не окружала себя, но сейчас все они, как одна, рухнули и рассыпались прахом. — Значит, что ты знаешь обо всех событиях, да? И про Бэндона, и про Сефало? — Конечно, я наблюдала и за тобой, и за Уиллом, и за своим дядей. Элкрис дарит мне многие возможности взамен того, что я отдаю ему себя. — Я вытащу тебя отсюда, принцесса. Мы сделаем это. Я обещаю. Эмберли благодарно улыбается, немного щуря глаза из-за ярких солнечных лучей, попадающих ей теперь прямо на лицо. Удерживая ладони на плечах Эретрии, она начинает вставать на ноги, поднимая за собой и странницу. — Я буду ждать. Но тебе пора возвращаться. В первый раз нельзя пребывать так долго. — В первый раз? Я смогу вернуться сюда снова? — Конечно, ведь ты нашла дорогу ко мне, в Элкрис. Твоя магия, она позволит тебе снова перенестись сюда, когда ты будешь готова. — Я обязательно приду, как только обо всём расскажу остальным. — Захватишь с собой несколько одеял и подушек? Эретрия смеётся, наигранно закатывая глаза, но всё равно согласно кивает головой — свою саркастическую язвительность она успеет проявить и при следующей их встрече. — С тобой же всё будет в порядке, принцесса? — Конечно, не беспокойся за меня. Сконцентрируйся на том, что скрыто внутри тебя. Эмберли приложила ладонь к сердцу странницы, заглядывая в карие глаза. — Ты сможешь победить адский огонь, и тогда мы снова спасём мир. Вместе, как и должно быть. — Вы с дядей должны будете мне неимоверное количество золота за то, что я так рискую своей жизнью на ваших заданиях. — Я дам тебе столько золота, сколько пожелаешь, Эретрия. Ты получишь всё, что захочешь. Только не исчезай, пожалуйста. Странница довольно хмыкает, накрывая ладонь Эмберли своей ладонью — чуть-чуть сжимает и опускает её. — Я останусь. Пока ты того хочешь, я не уйду. — Тогда ты останешься навсегда? Эретрия усмехается, отвечая Эмберли многозначительным взглядом и изгибом брови; отступает на несколько шагов назад, задумчиво складывая руки на груди. — Передать что-нибудь Уиллу? — О да. Передай, что он идиот. Эретрия не сразу догадывается о скрытом смысле в этой фразе, но, внимательно всмотревшись в весёлое и радостное выражение лица эльфийки, она постепенно осознаёт, что именно имела в виду Эмберли. — Ты видела? — Конечно! Я даю тебе полное право на то, чтобы скинуть его с лошади точно также. И с пухлых губ срывается звонкий, мелодичный смех: Эретрия внутренне ликует своей победе. Она смеётся так заливисто, что даже перед глазами появляются размытые пятна из-за обильного выделения влаги — Эретрия могла бы заплакать из-за смеха. Эмберли смеётся также, дополняя свой как всегда милый образ добродушной улыбкой. — Полурослик попал в большие неприятности. Привяжу его к повозке и отправлю в земли троллей. — Только потом не забудь спасти его. — О, принцесса, непременно. Разве оставлю я его одного и без присмотра, пока ты здесь прохлаждаешься? Эмберли реагирует точно ребячливо: строит в ответ забавную рожицу. Гордо хмыкнув, эльфийская принцесса восстановила сбитое дыхание, и посмотрела на странницу, стоящую неподалёку, взглядом полным счастья. — Я буду следить за вами, не могу пропустить такое зрелище. — Что-нибудь передать твоему дяде? — Скажи, что я его люблю. И что он хороший король. — Обязательно. Эмберли сокращает между ними расстояние, и, приподняв указательный палец, прикасается мягкой подушечкой к переносице странницы. — Закрой глаза, Эретрия. Когда ты откроёшь их вновь, ты окажешься дома. Теперь Арбарлон — твой дом. Эретрия улыбается одними уголками губ; то тепло, окутавшее её в первый раз, появляется снова, по всему телу, в каждой частичке её организма. Она ощущает, как по венам разносится тёплая энергия и теперь понимает, что это — магия Эмберли, её воздействие. Странница открывает глаза вновь только в тот момент, когда это тепло пропадает и перед ней возникает Элкрис. Словно ничего из случившегося и не было: она неизменно стояла у древа, приложив к нему свою ладонь. — Я дома благодаря тебе, принцесса. И я вернусь за тобой. Эретрия бережно проводит по коре древа, и медленно движется к выходу из святилища. Она понятия не имеет, сколько прошло времени, но когда оказывается вне стен строения, то замечает на небе до сих пор светящее солнце. Лишь отчасти приблизилось оно к линии горизонта, может быть, прошли максимум два часа. И Эретрия, чтобы не терять ни минуты, срывается на бег: прекрасно запомнив путь, которого они придерживались с Алланоном, она бежала, что было силы, по узким улочкам за стенами Арбарлона, а затем по огромным улицам самой столицы, чтобы достичь королевского замка, а там найти и Уилла, и Андера, и друида. Благодаря Эмберли у неё теперь есть надежда. Благодаря Эмберли у неё теперь есть дом, куда она всегда вернётся. Может быть, есть и семья. Может быть, она будет счастлива. Будет счастлива, когда вытащит принцессу из Элкриса.