Всему свое время, и время всякой вещи под небом: время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить; время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать; время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время уклоняться от объятий; время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать; время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить; время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру. (Ветхий Завет, Книга Екклесиаста, глава 3:1-8)
Занимался рассвет. Солнце поднималось из-за холмов и верхушек деревьев Запретного леса, озаряя все вокруг теплом и светом, наполняя мир новой надеждой. Последствия разрушений до сих пор устилали школьный двор, обломки зубчатой стены укрылись в траве, а на земле, там, куда попали особо сильные заклятия, зияли кратеры. Лишь тела погибших убрали для последующего погребения. Печаль почти осязаемым саваном, подобно мантии-невидимке, покрывала замок, но первые лучи утреннего солнца пробивались сквозь нее и, пусть и ненадолго, отгоняли прочь. Гарри и Гермиона шли рука об руку по берегу озера, глядя то на зарождающийся рассвет, то на друг друга. — Это был ты, — проговорила девушка. — Ты спас меня, когда умер в поместье Малфоев. — Но я все равно не понимаю… — Только подумай об этом, — настаивала она, слегка удивленная тем, что Гарри до сих не догадался сам. — Если бы я умерла… Если бы Беллатрисе удалось убить меня… Что бы ты тогда сделал? Его ответ Гермиона с легкостью прочла по лицу Гарри: что бы он тогда предпринял и куда бы отправился. — Я думал, что прошлое невозможно изменить… — казалось, парень все никак не мог поверить в очевидное. — Ты сама мне об этом говорила. Помнишь, на третьем курсе? — Ты действительно настолько опечален, что я ошиблась? — с улыбкой спросила девушка. Гарри приобнял ее за плечи и, притянув поближе к себе, поцеловал в лоб. Кожа на нем была гладкой — ни следа шрама. Душа Беллатрисы, какой бы темной и испорченной она не казалась, никогда не была разделена на многочисленные крестражи. Поэтому ни одной ее частички не осталось в Гермионе. В этом отношении только Гарри оставался исключением из правил. Но часть Волан-де-Морта, что существовала в нем, тоже исчезла, а его шрам потерял свою прежнюю уникальную особенность. Он больше не жег и не болел с того самого момента, как парень восстал из мертвых в Запретном лесу. Шел второй день после окончания битвы. В первые часы, как только Гарри восстановил свою палочку с пером феникса, друзья покинули кабинет директора, и парень рассказал Гермионе и Рону все, что знал сам: о Снейпе, о плане Дамблдора, о том, что произошло в Запретном лесу, о станции Кингс-Кросс и обо всех последующих событиях. Беседа затянулась надолго: друзья наперебой засыпали Гарри вопросами, попеременно то отчитывая, то благодаря парня за его «глупую» самоотверженность. Затем, изможденные и жаждущие столь желанного комфорта, все трое отправились спать в спальню мальчиков в гриффиндорской башне. Гермиона тут же свернулась калачиком под боком у Гарри на его кровати с балдахином. Кажется, это был первый здоровый сон с тех пор, как они в последний раз спали вместе в одной постели. Но в конце концов они все же были вынуждены выбраться в мир, большую часть времени предпочитая проводить с семейством Уизли, помогая устранять нанесенный битвой ущерб и молчаливо посещая похороны. Им удалось увидеться с Невиллом и Луной, и даже поговорить с Хагридом. Гермиона никогда раньше не видела, чтобы полувеликан так рыдал как в тот момент, когда Гарри рассказал ему о том, что был жив все то время, пока находился у него на руках. Лесничий тогда сграбастал их в медвежьи объятия, орошая их головы ручьями горючих слез. Гарри даже улучил момент, чтобы поговорить с Джинни. Хоть ни он, ни Гермиона публично не афишировал свои отношения, но после страстного поцелуя прошлой ночью, всем, включая рыжеволосую волшебницу, стало очевидно, кому в действительности принадлежит сердце Гарри. Само собой, девушка все еще держала на них обиду, но она была сильной личностью и со временем сможет это пережить. Гермиона знала, что Гарри хоть и не приветствовал этот разговор с Джинни, но больше всего он страшился именно реакции миссис Уизли. Отчего-то он был абсолютно уверен в том, что женщина спала и видела, как бы официально добавить Гарри и Гермиону к своему обширному семейному древу. Но все недоразумения мигом испарились, когда матрона отвела их обоих в сторонку с тем, чтобы заверить, что уже давным-давно считает их полноправными членами своей семьи. С тех самых пор, как они вместе с Роном победили горного тролля на Хэллоуин и стали друзьями. И что она очень ими гордится, как и каждым своим ребенком, вопреки всем кровным и брачным узам, и тем, какими замечательными молодыми людьми они выросли. — Только не говорите ребятам то, что я вам сейчас скажу, — прошептала заговорщически миссис Уизли, заключив их в объятия, по силе способные поспорить с Хагридовыми: — но Артур и я всегда считали, что вы гораздо больше подходите друг другу, чем Рону или Джинни. — Долго же до вас обоих доходило, — неслышно подойдя к ним со спины, тихо пробормотала профессор Макгонагалл и тут же направилась через Большой зал к профессору Флитвику, восстанавливающему витражи. Кажется, Гермиона никогда еще в своей жизни так не краснела как в эту минуту. Сейчас же влюбленные шли рука об руку по берегу озера, наслаждаясь открывающимся видом и компанией друг друга. Гигантского кальмара нигде не было видно — должно быть до сих пор переваривает тех несчастных Пожирателей смерти, кому не посчастливилось во время битвы подойти слишком близко к берегу. «Как же здесь спокойно», — подумала Гермиона. Ей до сих пор не верилось, что это спокойствие будет длиться и дальше. Чуть ли не с первой минуты, как они поступили в Хогвартс, над их головами постоянно, как Дамоклов меч, нависала какая-нибудь катастрофа: гигантские монстры, темные волшебники или смертоносные учителя по Защите от Темных искусств. «Смертоносные своей некомпетентностью», — усмехнулась Гермиона, вспомнив о Гилдерое Локхарте. И только сейчас девушка начала осознавать, что у них с Гарри, наконец-то, будет то, о чем они всегда мечтали — нормальная жизнь вместе. В каком-то роде это пугало ее даже больше, чем вероятность вновь сразиться с Волан-де-Мортом лицом к лицу. Гермиона прекрасно знала всю глубину своих чувств к Гарри, но их отношения… К черту, даже их дружба изначально была сформирована под давлением обстоятельств, которое не каждый подросток смог бы вынести в одиночку. Без очередной катастрофы за углом или злобного заговора, чтобы удерживать их рядом, смогут ли они остаться вместе или обнаружат, что просто-напросто не подходят друг другу? Вдруг Гарри осознает, что достоин большего? Конечно же, на самом деле Гермиона ни секунды в это не верила. Она знала, что Гарри любит ее. Он уже множество раз это доказал. Мерлин, он дважды умер ради нее! Хотя во второй раз он только думал, что умрет, но вот в первый… Что же, ни один из них до конца так и не смог полностью осознать то, что же случилось той ночью в поместье Малфоев… Сердцем Гермиона знала, что любовь Гарри к ней столь же сильна, как и ее — к нему. Она была в этом абсолютно уверена, и от этого ее переполняло теплом и светом более ярким, чем способно было подарить солнце, лениво скользящее над озером. — О чем ты думаешь? — спросил Гарри со знающей улыбкой. — О тебе, — ответила девушка, тоже улыбаясь. — О том, как сильно люблю тебя. О том, что мне до сих пор не верится, что наконец-то наша жизнь будет спокойной и тихой… — Надеюсь, не слишком тихой, — с ухмылкой прошептал он ей на ухо. — Я вовсе не против тех звуков, что ты издавала прошлой ночью… Гермиона тут же покраснела. Вчера они во второй раз занимались любовью. И то ли из-за того, что она уже потеряла свою девственность, то ли от того, что волнение и боязнь предстоящей битвы больше не висели над их головами, но в этот раз все было хорошо. Многим лучше, чем просто хорошо. — Мне даже понравилось их издавать, — проговорила она делано ровным тоном. — О, в этом я даже не сомневаюсь, — рассмеялся Гарри. Проклятие… — Я люблю тебя, — нежно проговорил он и приобнял ее за плечи, притягивая ближе к себе. — И я люблю тебя, — ответила Гермиона. — И всегда буду. Что бы ни случилось. — Ты точно уверена? Неуверенность и нерешительность в его голосе удивили Гермиону. Неделю назад она бы просто залепила ему оплеуху за столь дурацкие вопросы, но сегодня… Обвив руками его шею, Гермиона привстала на цыпочки и подарила ему долгий, медленный и манящий поцелуй. — А сам как думаешь? — усмехнулась она. Ответом ей была ослепительная и ни с чем несравнимая улыбка. Мерлин, как же она любила его улыбку. — Ладно, значит, все решено, — с этими словами Гарри вытащил волшебную палочку и взмахнул ею в сторону замка. — Что решено? — спросила Гермиона, но парень лишь лукаво улыбнулся в ответ и вновь обратил свой взгляд на замок. Через пару секунд девушка заметила что-то маленькое и зеленое, направляющееся по воздуху прямо к ним. Призванный предмет аккуратно опустился в протянутую руку Гарри, и Гермиона узнала в нем книгу. — Я позаимствовал ее у тебя на первом курсе, но шанса вернуть так и не представилось… Вытянув шею, она смогла разглядеть название: «Квиддич на века». — Я помню! Мадам Пинс тогда жутко злилась, что я так и не вернула ее. Я неделю не могла ходить в библиотеку! — Только ты способна переживать по этому поводу… Не вини меня! Снейп забрал книгу, помнишь? А когда я наконец-то смог ее вернуть, то как бы просто забыл отдать тебе… — Вот как? Ты забыл, — хмуро проговорила Гермиона, но в ее глазах плясали смешинки. — В общем, я тут подумал… Раз уж мы оказались здесь… Сейчас самое подходящее время… — Поздновато, не находишь? — сухо поинтересовалась девушка. — Может быть, но ведь знаешь, как говорят. Лови момент… С этими словами он провел палочкой над книгой, и та тут же начала уменьшаться и менять цвет. Гарри вдруг опустился на одно колено. В руке он держал небольшое прекрасное алмазное кольцо. — Гермиона Джин Грейнджер, ты… — Да! — Может, позволишь мне хотя бы закончить? Я долго об этом думал, знаешь ли. — Точно, прости. Продолжай… — Гермиона Джин Грейнджер, ты станешь моей женой? — Я подумаю об этом. — Гермиона! Тут она повалила его на землю, и они вместе упали в траву, попеременно то смеясь, то целуясь. Гермиона не могла сдержать широкой улыбки, когда Гарри надел ей на палец кольцо… — Я могу купить тебе настоящее. Чуть позже. Сходим в Косой переулок и вместе выберем… — Это идеально, — заверила она его. — Я никогда его не сниму. — Уж надеюсь на это, — ответил парень. Остальные его ироничные комментарии так и остались невысказанными, когда Гермиона вновь прижала его к земле и поцеловала. А Гарри никогда не мог отказаться от подобного… Их смех разносился эхом над землей, но слышали его лишь совы, пролетающие над озером в неведомую даль, и солнце над их головами, что окрашивало землю в цвет расплавленного золота…*** *** ***
Звук ботинок громким эхом отдавался от стен. Гарри бежал по коридору, ничего не замечая вокруг. Он был просто переполнен радостным предвкушением, улыбка сама собой расползалась на губах от одного воспоминания о кислой мине на лице Рона, когда тот понял, что сегодня ему придется одному отдуваться на утренней планерке. В последнее время Гарри казалось, что все, чем он занимается, это сплошная бумажная работа, поэтому «небольшая экскурсия» была абсолютно необходима, чтобы сохранить его рассудок от помешательства. Он с нетерпением ждал этого с того самого момента, как узнал о задании пару дней назад. Завернув за угол, Гарри широко улыбнулся двум аврорам, стоящим возле камина. — Флитни. Муркинс, — кивком головы поприветствовал он их. — Доброе утро, шеф, — кивнул в ответ Уоррен Флитни. — Вижу, кто-то не постеснялся использовать свои связи, чтобы избежать планерки. — Вы просто всеобщий образец для подражания, шеф, — не удержался от комментария Гордон Муркинс. — Как вы оба хорошо знаете, — проговорил Гарри, многозначительно поигрывая бровями. — Так уж вышло, что сегодня я вместе с вами отправляюсь на задание, чтобы доставить некий артефакт. — Неужели? Так вот, значит, кто постарался, чтобы заменили Беллика, — заключил Флитни с любопытством. — Как думаешь, Гордон, наш шеф знает что-то такое, чего нам не говорят? — Совершенно очевидно, Уоррен, — сухо подтвердил Муркинс. — Хватит болтать. Нам пора. — Надеюсь, тебе известен адрес? Нам никто не говорил, куда мы направляемся. Только Беллик знал точное местоположение. Сплошные секреты, если хотите знать мое мнение. — Просто крикните «поместье Дожа», — сказал Гарри, беря щепотку пороха и делая шаг в камин. На мгновение мир быстро-быстро завертелся, и вот он уже оказался с другой стороны и отошел в сторону от каминного прохода, чтобы освободить путь для Флитни и Муркинса. Когда двое авторов прибыли на место, за их спинами кто-то глухо прокашлялся. Высокий худой и лысый человек поприветствовал их кивков головы. Он был таким бледным и тощим, что солнечный свет, проникавший внутрь сквозь огромные окна гостиной, делал его похожим на вампира. — Добро пожаловать в поместье Дожа, мистер Поттер, — с фальшивой вежливостью произнес мужчина. — Я — Анвелл Дюк, приказчик этого поместья. Следуйте за мной, собственность Министерства находится в другом месте. Гарри, Флитни и Муркинс последовали за ним, с интересом рассматривая интерьер поместья. В отличие от большинства вычурных домов богатейших волшебных семей, поместье Дожа всегда производило уютное и теплое впечатление. Гарри знал об этом не понаслышке, ведь за прожитые годы он не единожды бывал в гостях у Элфиаса. Но сейчас все выглядело по-другому: гобелены и портреты были сняты со стен, мебель составлена вдоль стен и накрыта полотном, шторы отдернуты от окон, впуская солнечный свет в пустые заброшенные комнаты. Следуя за Анвеллом Дюком, они молча поднялись по широкой лестнице на второй этаж, прошли прискорбно пустующий коридор и вошли в большую комнату, в которой Гарри довелось бывать пару раз. Он тут же узнал кабинет Элфиаса. В этой комнате явно ничего не меняли. Стеллажи вдоль стен все еще были под завязку заставлены книгами, удобные кожаные кресла — расставлены в центре кабинета, большой представительный стол — завален документами, которые старый волшебник изучал перед смертью в компании бутылки огневиски. Решетчатая железная лестница вела к узкому мостику, опоясывающему верхний уровень стеллажей. В комнате находилось несколько больший стремянок на колесиках, с помощью которых можно было достать до верхний полок на тот случай, если у кого-то вдруг появится желание это сделать вместо того, чтобы воспользоваться манящими чарами. Но глаза всех авроров были тут же прикованы к высокому деревянному контейнеру в углу комнаты. — Я так понимаю, это то, зачем мы здесь? — спросил Флитни. — Очевидно, — фыркнул Дюк. — Полагаю, шеф, ничего рассказывать нам ты не собираешься? — Прости, Муркинс. Но Министерство не хочет утечки информации, пока мы не доставим это на место под охранные чары. Через месяц-два вы все сами узнаете. — О-о, снова секреты, — криво улыбнулся Флитни. — Все, что я могу вам сказать, так это то, что мистер Дож завещал эту штуку Министерству. И скоро она будет доступна для широкой публики. А вы сможете хвалиться перед своими друзьями и любимыми о том, как храбро рисковали своими жизнями, чтобы доставить «это» в его новый дом, — сухо проговорил Гарри. — Мы прошли трудный и долгий путь, отражая атаки врагов на каждом шагу, так? — ухмылка Флитни стала еще шире. Муркинс лишь закатил глаза. — Вот именно, — согласился Гарри. — Контейнер слишком большой, чтобы путешествовать через камин, а его содержимое невозможно уменьшить, поэтому… — Нам придется нести его по старинке, — закончил за него Муркинс. — Чудесно. Мы что, просто пойдем с этим по дороге или же… — Министерство предоставило вам транспорт, — встрял в разговор Дюк. — Магловский автомобиль ждет вас снаружи. Изнутри его специально увеличили, чтобы он мог вместить артефакт. — Точно, так что, если вы не возражаете… — сказал Гарри и кивком головы указал на предмет разговора. Муркинс вытащил палочку и быстро взмахнул ею, но ящик даже не шелохнулся. — Контейнер был зачарован от любых заклятий, — самодовольно провозгласил Дюк. — Было бы крайне неприятно, если бы во время транспортировки его перехватили воры с помощью манящих чар. — Хотите сказать, нам придется тащить это магловским способом? — скептически поинтересовался Флитни. — Только до машины и в самом Министерстве. А вы думали, зачем вы оба мне понадобились? — с озорной ухмылкой ответил Гарри. — И насколько эта штука хрупкая? — Артефакт защищен амортизирующими чарами, — проговорил Дюк Муркинсу. — Но я бы не рекомендовал его бросать. — Ну спасибо за информацию, — сухо ответил ему аврор. — Проклятие! А вы не могли вначале наложить на него заклинание легкости? — недовольно пробурчал Флитни, у которого подогнулись колени, когда ему на спину опустился один край контейнера. Второй поднял Муркинс. — Сам по себе артефакт не слишком тяжел, — проговорил Дюк. — И это говорит тот, кто стоит в стороне, пока мы делаем всю работу. Гарри был почти уверен, что Дюка позабавили слова аврора. На его лице блуждала едва заметная, путь и слегка зловредная улыбка, а значит волшебник не был обделен чувством юмора. — Неужели кто-то действительно захочет украсть эту штуку? — пробормотал Муркинс Гарри, когда он и Флитни неловко двинулись к двери всем своим видом напоминая беременного кентавра. — Министерство держало все в секрете, так что я не ожидаю особых проблем. Но лучше перестраховаться, верно? Гарри проскользнул мимо них и пошел во главе процессии по коридору и вниз по лестнице. Он держал палочку в руке, готовый в любую минуту наложить амортизирующие чары на пол, если авроры вдруг уронят ящик. Несмотря на стоны и жалобы с их стороны, контейнер действительно не был таким уж тяжелым. Однако его вес был неравномерным — один конец тяжелее другого. Судя по ухмылке на лице Муркинса, Флитни повезло меньше него. Гарри придержал для них дверь и кивнул на прощание смотрителю поместья. Пока они шли к машине, он ни на секунду не переставал осматриваться вокруг на предмет чего-нибудь необычного или прячущихся за изгородью фигур. Пришлось немного повозиться, протаскивая контейнер через дверь машины, но когда им это удалось, он с легкостью разместился внутри. Внутреннее помещение машины и правда было увеличено с помощью магии. Казалось, что они находятся в салоне автобуса, только с кожаными сидениями вдоль стен, как в увеличенном вдвое лимузине. Поездка обратно в Лондон не заняла много времени, и трое авроров провели ее, болтая о своих семьях и делая ставки на квиддич. Флитни оказался пылким поклонником команды «Паддлмир Юнайтед», которая обещала стать лидером Лиги в этом сезоне. Гарри посчитал своим долгом вступиться за честь «Холихедских Гарпий», ведь в свое время за них играла сестра его лучшего друга. Всю поездку их шофер был крайне молчалив и угрюм, куда больше своих обычных министерских коллег. Позднее Гарри узнал от донельзя оскорбленного Рона, что это был его добрый собрат по фан-клубу «Пушек Педдл», и он не был в особом восторге от того, что они опустили его любимую команду. Когда авроры достигли гостевого пункта для входа в Министерство (это показалось им более безопасным способом, чем вваливаться через парадный вход для рабочего персонала), улица вокруг выглядела до странного заброшенной. — Противомагловские чары, — пояснил Гарри, пока Флитни и Муркинс вытаскивали контейнер из машины и тащили его до входных дверей. — Еще я наложил чары наваждения на будку, так что как только мы ее пересечем, то сможем использовать магию. — Вы серьезно подошли к делу ради этой вещицы, — присвистнул Флитни. — Уж лучше я перестрахуюсь, чем позволю утащить ее прямо из-под своего носа, — сказал Гарри. — Постоянная бдительность! — одновременно затараторили Флитни и Муркинс, повторяя постоянную мантру своего шефа. — И совсем не похоже, — пробормотал Гарри. Как только они подошли ближе ко входу в Министерство, он направил палочку на телефонную будку. Они не могли уменьшить контейнер, но могли увеличить будку так, чтобы с удобством поместиться там втроем. Спуск вниз породил новую вспышку удивления у авроров: Атриум оказался абсолютно пуст, если не считать стражей на посту охраны. — Мы закрыли помещение на час, чтобы не рисковать и избежать толпы. Нам сюда, в Отдел магического хозяйства. Гарри провел двоих авроров через коридор мимо нескольких пунктов охраны. Кроме пары стражей, приветствующих их кивком головы, им не встретилось ни души. Наконец, достигнув большого хранилища, они поставили там контейнер и тут же занялись накладыванием охранных чар: делали палочками круговые движения над артефактом и слой за слоем накладывали отталкивающие заклятия и прочие защитные чары с довольно большим количеством сигналов тревоги. — Отлично, вроде бы неплохо. За дверью двадцать четыре часа будет дежурить охрана. Вы двое первыми заступаете. Мои поздравления. — Ну спасибо, шеф. — Расслабьтесь, вас сменят еще до обеда. — Идешь, Гарри? — позвал Муркинс, когда они с Флитни направились к дверям. — Не-а, я еще останусь немного. Может быть, наколдую парочку особых защитных чар… — Вроде тех, что превратили Рона в карликового пушистика в тот раз, когда он попытался проникнуть в твой кабинет? — Вполне возможно. Самоуверенности оно точно поубавит. К тому же я хочу заглянуть внутрь контейнера, — ухмыльнулся Гарри. — А мы не можем остаться? — спросил Флитни, изображая лучшие в своем арсенале щенячьи глазки. — Прости, Уоррен, но секретность превыше всего. Я обещал Министру, что не позволю никому заглянуть внутрь. Только тогда он дал мне разрешение. Когда установим защиту, мы перенесем это в музей. Обещаю, что тогда разрешу вам узнать, что там. — Тебе просто нравится хранить от нас тайны. — Должны же быть свои преимущества от должности главы Аврората. — Все с тобой ясно, шеф, — сверкнул кривой улыбкой Флитни. — Обедаешь с нами? — Конечно. Выбирайте место, а я присоединюсь, когда вас сменят. Никого не впускать и не выпускать, кроме меня. — Да-да, шеф. Скоро увидимся. Когда Флитни и Муркинс вышли за дверь, Гарри наложил еще несколько охранных барьеров вокруг контейнера и на дверь, установил пароль для безопасного доступа к центру комнаты. Еще раз оценив свою работу, он кинул «Фините» в сторону контейнера и демонтировал его, испарив деревянные панели в эфир. Перед ним стояло зеркало, все еще накрытое полотном. Ему вдруг вспомнился первый раз, когда он заглянул в него. Интересно, что он увидит в нем на это раз, как только отдернет полотно? Дверь за его спиной отворилась, и Гарри не сдержал раздраженного вздоха. Хорошо, что зеркало все еще было закрыто. — Мне казалось, что я достаточно ясно выразился, чтобы никого не… Сзади послышались звуки шагов, и нежные женские ладошки закрыли ему глаза. — Как ты вошла? — улыбнулся Гарри. — Атриум закрыт, а я велел этим двоим никого не впускать… — Твои авроры достаточно умны, чтобы не раздражать жену своего шефа. — Да уж, это они уяснили в первый день тренировок. Ладошки исчезли с его глаз, и Гарри обернулся и нежно поцеловал жену в губы. — Так ты из-за этого несколько дней ходил такой радостный? — поинтересовалась Гермиона. — Может быть, — ответил Гарри, но он понимал, что лишь оттягивает неизбежное, какие бы обещания не давал Кингсли. — Все утро были сплошные планерки, и мне уже порядком осточертело просматривать одни и те же документы раз за разом. Я решила заглянуть к тебе в офис, но Деметра сказала, что ты отбыл на особое задание. — Как ты нашла меня? — Пришлось влить ей в горло веритасерум и вырубить пару буйных голов по пути сюда, — проговорила его жена со смешинками в глазах. — Ты просто прошла мимо пунктов охраны от самого Атриума, верно? — Ага. Руки Гарри обвили ее талию, а сам он повернул голову в сторону занавешенного зеркала. — Утром прилетела сова от Рози, — сказала Гермиона спустя пару минут уютной тишины. Гарри хмыкнул, услышав имя их старшей дочери. — И что Гарри Джеймс выкинул на этот раз? Гарри Джеймс Сириус Поттер унаследовал блестящий ум своей матери. Гарри был уверен, что он мог бы стать старостой в следующем году, если бы захотел. Но парень был назван в честь трех самых знаменитых проказников Хогвартса и с гордостью шел по их стопам. Изначально Гарри хотел дать их сыну имя Джеймс Сириус, в честь его отца и крестного, но Гермиона была непреклонна в том, чтобы назвать сына в его честь. Если бы Роза родилась первой, то ее бы назвали Гарриет. Когда он спросил жену о причине такой настойчивости, она лишь с улыбкой проговорила, что таким образом выполняет последнюю просьбу бывшего возлюбленного. — Ничего, — хмыкнула Гермиона. — На самом деле она просила совета. — Совета? Вот как? О чем же? Гермиона тихо пробормотала что-то себе под нос, подозрительно похожее на «о мальчиках». — Мальчиках? — переспросил Гарри, уставившись на жену в притворном ужасе. — Ну, она уже почти в том возрасте… — Должен ли я начинать беспокоиться о ком-то конкретном? — Предположительно о Скорпиусе Малфое? По помещению разнесся громкий треск, когда Гарри с силой хлопнул себя ладонью по лбу. Он всегда чересчур бережно относился к Розе. Вначале они хотели назвать дочь Лили, в честь его матери, но увидев, что малышка унаследовала глаза шоколадного оттенка, как у Гермионы, он решил назвать ее Розой. И то было правильным решением, ведь их младшая дочь получила имя Лили Луна и, как и ее старший брат Альбус Северус, унаследовала зеленые глаза Гарри. Они с Гермионой решили, что не хотят больше четырех детей, но Гарри весьма недвузначно дал понять всем отпрыскам, чего от них ожидают: чтобы их первый внук был обязательно назван Рональд Римус Питер. В то же время Гарри надеялся, что еще многие и многие годы ему не придется беспокоиться о внуках. — Напомни мне, чтобы я наложил на нее вечные чары целомудренности. — Таких чар не существует, дорогой. — Мы то это знаем, но ей потребуется еще пара лет, чтобы понять. Гермиона весело фыркнула. — Итак, ты покажешь мне что там или нет? — спросила она мужа, указав в сторону артефакта в центре комнаты. — Ты же понимаешь, что у меня могут быть большие проблемы только из-за того, что ты сейчас здесь… — Пфф, будто бы тебя это когда-либо останавливало. Гарри быстро взмахнул палочкой, и ткань, покрывавшая артефакт, скользнула на пол. Гермиона не смогла сдержать восхищенного возгласа. Еиналеже ечяроге омасе шавон, оциле шавеню авызакопя… — Где ты его отыскал? — спросила она с благоговейным трепетом в голосе. Она хорошо помнила истории Гарри и Рона о том, что они увидели в сказочном зеркале. — После событий с Камнем на первом курсе Дамблдор передал его Элфиасу Дожу, — проговорил Гарри. — А после его смерти в прошлом месяце оно перешло в собственность Министерства. Кингсли хочет выставить его на всеобщее обозрение. Слишком долго зеркало находилось в частных руках. — А до того будет храниться здесь? — Да, мы только что закончили накладывать целый арсенал защитных чар. Они вступят в действие, как только мы уйдем. — Лимонный шербет? — она попыталась угадать пароль. — Кислотные шипучки, — прошептал он ей на ухо. Какое-то время они просто стояли, глядя на стеклянную гладь. — Ты уверен, что это то самое зеркало? — спросила она наконец. — Да, но я не понимаю… — проговорил Гарри, в замешательстве склонив голову на бок. Из зеркала, в которое они смотрели, на них глядели лишь их отражения, лишь Гермиона и Гарри, обнимающий ее за талию. Выражение лица Гермионы в зеркале ясно говорило о разочаровании, а его — о растерянности. Они явно пытались понять, отчего артефакт показывает им то же самое, что и обычное зеркало в их ванной комнате. Внезапно Гарри рассмеялся. — Что такого смешного? — спросила Гермиона, но он не мог объяснить ей, потому что у него никак не получалось унять смех. А все это время в его ушах эхом отдавался голос Альбуса Дамблдора, вновь и вновь повторяя одни и те же слова, сказанные ему много лет назад… — Но я надеюсь, что ты уже знаешь, что показывает это зеркало? — Оно… ну, оно показывает мне мою семью… — А твой друг Рон видел самого себя со значком старосты школы. — Откуда вы знаете? — Мне не нужна мантия-невидимка для того, чтобы стать невидимым. Итак, что, на твой взгляд, показывает всем нам зеркало Еиналеж? — Так вот, слушай. Самый счастливый человек на земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, — то есть для него это будет самое обычное зеркало. Ты меня понял? — Оно показывает нам то, что мы хотим увидеть… Чего бы мы ни хотели… — И да, и нет. Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания. Пару мгновений Гермиона смотрела на него так, будто бы он отрастил себе вторую голову, но вскоре догадка осенила и ее, и она тоже начала смеяться. А в зеркальном отражении двойник Гарри притянул жену поближе к себе и приник к ее губам. Она же обвила руками его шею, с нежностью и удовольствием отвечая на поцелуй…