Родственные души

      Сколько Феликс себя помнил, столько он был слеп. Для него никогда не существовало яркого красочного мира, всегда была только чёрная непроглядная тьма, а в душе ужасная пустота и обречённость. Сердце сковывает от тоски, Феликс искренне желает когда-нибудь взглянуть на этот мир, однако всё, что он может, сидеть с закрытыми глазами, поворачивая голову на голоса окружающих. Лукашевич улыбается, откладывая очередную книгу, написанную шрифтом Брайля. Он слеп от рождения и от рождения наделён невероятной тягой к книгам и любовью к мечтам и фантазиям. Что-что, а воображение у парня работает как надо, и часто он, не видя, угадывает некоторые детали интерьера, элементы на улице, даже одежду своих знакомых, описывая её в самых детальных красках и подробностях. И все восхищаются невероятным талантом слепого парня, в шутку замечая, а правда ли он незряч или же только притворяется?       Феликс тихо посмеивается, качая головой. Он никому не говорит, что во многом ему помогает красивый женский голос, часто звучащий у него в голове. Поляк знает, что этот голос принадлежит его родственной душе, и он думает, что эта девушка, должно быть, прекрасна. И от осознания того, что Лукашевич никогда не сможет её увидеть, ему становится немного грустно. Однако парень прислушивается к голосу, пытаясь представить себе эту прекрасную незнакомку, всегда сопровождающую его. Феликс называет её своей путеводной звездой, потому что девушка всегда ведёт его сквозь пучины мрака вперёд, нежно держа за руку, она наставляет его на правильную дорогу, и, даже будучи незрячим, Феликс видит всё.       Но есть одна вещь, которая безумно удивляет и интригует парня. Дело в том, что голос, звучащий в его голове, не говорит ни слова на польском. Девушка общается на другом языке, славянской группы, правда, и Феликс с неким удивлением узнаёт в нём украинский. Поляк не знает язык соседской страны, вообще не имеет понятия, какой он, и слушая какие-то песни или разговоры на нём, не понимает практически ни слова. Однако совершенно иная ситуация происходит в его голове тогда, когда слышится голос родственной души. Феликс понимает абсолютно всё, о чём он говорит. Улавливает, о чём идёт речь, и иногда даже догадывается, что он скажет дальше. Подобное удивляет и интригует одновременно, и Феликс не хочет испытывать судьбу, одним прекрасным днём заявляя, что хочет выучить украинский язык. На все вопросы он лишь поджимает губу и капризно отвечает, что просто хочет. Хочет и всё тут!       Язык, на котором общается девушка, оказывается для поляка несложным, очень похожим на родной и весьма красивым. Феликс слушает песни на нём и представляет, как их могла бы петь ему эта восхитительная девушка. От одной только мысли по коже разбегается табун мурашек, а на губах появляется блаженная улыбка. Ах, как бы он хотел найти её, поговорить, познакомиться с ней! Однако парень не имеет ни малейшего понятия о том, где же искать прекрасную незнакомку, чей голос так полюбился ему, да и зачем ей вообще нужен будет слепой парень? Феликс тяжело вздыхает, выключая музыку и возвращаясь к своему особому учебнику украинского языка.       Когда Феликс приходит в церковь, как всегда, на воскресную молитву, его привлекает необычный оживлённый шум около входа. Парень заинтересовано поворачивает голову в ту сторону, не ожидая ничего увидеть, а потому заходит в костёл, направляясь к местному ксёндзу в надежде узнать, что послужило поводом для подобной людности. Неужто чья-то свадьба или крещение? — Да нет, — добродушно отзывается падре. — К нам из Украины приехала небольшая группа. Местная греко-католическая парафия на добровольные пожертвования решила вывезти воспитанников школы-интерната для слепых за границу в такое вот паломничество.       Феликс кивнул, поворачиваясь назад, слыша приближающиеся шаги гостей. Дети тихо переговаривались друг с другом. Из-за того, что они были слепы, их замешательство и некоторая скованность в чужой обстановке были более отчётливы. Однако сопровождающие их взрослые успокаивали, обращаясь к каждому подопечному. Феликс сел на одну из лавочек, готовясь к службе, и практически сразу рядом с ним сел ещё кто-то. — Przepraszam, nie przeszkadzam?* — робко обратился приятный девичий голос на польском с очень сильным акцентом.       Сердце в груди Лукашевича затрепетало в неверии и радости. Он узнал бы этот голос из тысячи других, а потому не сомневался, что к нему обращается именно Она, та, кто всю жизнь была его глазами. На губах парня расцвела улыбка, он крепко сжал в своих руках Библию, лежащую перед ним. — Ніскільки,** — ответил он на украинском с таким же сильным акцентом, тут же добавляя: — Феликс. — Анна, — раздаётся удивленно и всё ещё робко, и парень мысленно благодарит Бога за то, что тот позволил ему встретить своего личного ангела.