Зверомор

Очень хотелось спать. Не физически — морально. Хотелось, чтобы этот день закончился и начался другой — новый, уверенный, понятный день, чтобы дата в голове наконец сменилась. Последний выходной перед новой порцией трудовых будней. Воскресенье. Но оно всё никак не наступало. Минуты тянулись невыносимо долго, казалось, что только ради него в каждую минуту вложили больше секунд, чем должно быть. В последние мгновения субботы мраморный лис закрыл глаза и не открывал их, пока не услышал высокий протяжный гудок от электронных часов на стене. — Полночь, — тихо объявил Ямал. Теодор открыл глаза и сразу же увидел эти проклятые красные цифры прямо перед собой. Ноль часов, ноль минут. Пять секунд… шесть… десять… Мраморный лис опустил лапы на стол. Кругом царила непроницаемая тишина, все полевые командиры даже дышать старались через раз, чтобы без нужды не шуметь. Все чутко вслушивались в тишину. Ожидали лишь одного — звонка на телефон Теодора, который лежал прямо перед ним на столе. Данное городскому агенту время вышло тридцать секунд назад. И медлить более было нельзя — Теодор решительным движением убрал мобильный аппарат во внутренний карман пиджака и поднял глаза на своих командиров. — Всем отрядам сообщить их боевые задачи, — тихо, фактически формально сказал Теодор — всё это было уже давно сделано. Командиры ждали совсем не этих слов. Все думали лишь об одном слове — названии танца, быстрого и энергичного. Поговаривали, что он символизирует собой хитрость и любопытство лис, и именно в честь него Теодор ещё давным давно назвал разработанный план захвата Города. С тех пор каждые полгода план переделывался и дополнялся новыми подробностями. Прорабатывались и даже иногда отрабатывались некоторые отдельно взятые операции и манёвры. Последняя редакция этого плана прошла относительно недавно — всего три месяца назад, и тогда никто из корректировщиков не мог и предположить, что этот план им всё-таки понадобится. Никто из них и представить не мог, насколько резко и быстро ситуация переломится на корню. — Действуем по плану «Фокстрот». Может быть, Конгломерат и не был полностью военной организацией в сравнении с официальными силами травоядных, но он к этому стремился. Теодор никогда не отличался скрупулёзностью, и поэтому они придумали название только для одной операции, требующей сосредоточения и координации всех сил. Для краткости. И в тот момент, когда прозвучало это название, почти у всех присутствующих еле заметно встала шерсть на загривке. Теперь всё было решено. Тревога не учебная. — Отсчёт до начала первой фазы, — заключил Теодор, взглянув на часы в кабинете и как бы на прощание обведя командиров тяжёлым взглядом. Красные цифры перешагнули порог в пятьдесят девять секунд и показали одну минуту первого. — Пятьдесят девять минут. В ту же секунду Ямал схватился за рацию на плече и рявкнул: — Это не учебная тревога! Действуем! Ответные события не заставили себя ждать: на столе у Теодора ожил селектор, на котором мраморный лис тут же прижал нужную кнопку. — Сэр, командир запрашивает боевую тревогу, подтверждаете? — Подтверждаю, — спокойно сказал Теодор. — Есть! По коридорам, залам и комнатам цитадели, от нижних уровней до открытых территорий, пронёсся грозный шум подключаемой системы оповещения, который тут же сменился невыносимым рёвом боевой сирены. Везде, где было необходимо, вспыхнул свет. Древние системы военного бункера, встряхнутые недавней атакой артиллерии, оживали и показывали всю свою мощь и надёжность. Командиры разбежались по своим постам руководить операцией. Сам Тео, пока никто не видел, откинулся на спинку кресла и вынул из кармана небольшой подарочек от своих техников — большой, солидный брелок от автомобильной сигнализации. Но, в отличие от настоящего брелка, этот управлял не машиной, а таинственными ошейниками на наёмниках, с которыми встречался Атлас. Мраморному лису оставалось надеяться, что если эта штука ему всё-таки пригодится, то на самом лисёнке не будет этой удавки. В казармы Конгломерата ворвался дежурный-тигр, на ходу включая полный свет: — Подъём! Боевая тревога! Не учебная! Свесивший лапы с койки барсук недовольно окликнул дежурного: — Не ори! Тут никто и не спит! — Подрываемся! То, чего мы все так ждали! Наконец-то! Звери поднимались с кроватей и быстро молча одевались, буквально запрыгивая в штаны и куртки. Военная дисциплина показывала себя во всей красе, всё было чётко, слаженно, точно. Дежурный по казарме прошёл в небольшую комнату, где отдыхал отряд Сары Лайнос, и убедился, что все львицы одеваются и вооружаются; они, в свою очередь, на зашедшего тигра не обратили никакого внимания. Последней на пути дежурного оставалась «лисья нора», ныне занятая одним лишь Малышом Редом, который был большим любителем поспать. Но каково же было удивление тигра, когда уже на выходе из маленькой комнаты он встретился глазами с кепкой-хулиганкой и бодро семенящим к выходу рыжим пятном в полностью укомплектованной разгрузке и во всеоружии. Тигр даже возразить не успел — лишь подумал, что Ред знал наперёд, что предстоит ему этой ночью. И не ошибся. В эту ночь многие знали, что им предстоит. И охотно верили, что все их приготовления — не напрасны. Хардкорный Генри открыл глаза в тот самый момент, когда динамики системы оповещения ожили, отряхнувшись от многолетней пыли. — Началось, — сказал он в потолок, и, прежде чем успела взвыть сирена, с кровати, на ходу прикрываясь одеялом, сорвалась Тая. Не то чтобы ей было чего стесняться при своём любовнике, но между ними был давний уговор, что иногда гривистому волку нельзя отвлекаться, как бы он её ни любил. Всё, что было нужно Генри, было приготовлено с вечера и лежало на стуле аккуратно сложенным. Гривистый волк оделся меньше чем за минуту серией скупых движений — запрыгнул в штаны, натянул футболку, серую куртку, застегнул разгрузку и закрепил два пистолета, несколько ножей и запасное оружие, подхватил тяжёлую штурмовую винтовку — собрался и был готов к выходу. В это же самое время его пассия успела необычайно быстро для дамы одеться в походный костюм с серым плащом, разложить по карманам дополнительные магазины с тяжёлыми бронебойными пулями и повесить за плечо массивную снайперскую винтовку со встроенным глушителем. Всё, что надо было обсудить, они уже обсудили вчера. Архивариус идёт в бой вместе с Генри, хотел он того или нет, но обещает ему не лезть в пекло, а заниматься лишь поддержкой. Вместе они покинули архив, где Мистер Напалм коротал свои дни, и направились в столовую — построение должно было состояться там. На входах и выходах никто не торопился и не толкался — все молча и организованно проходили внутрь, где оперативно убрали столы к одной стене и строились у другой, напротив раздачи. Большие звери — в задних рядах, мелкие — впереди, все по росту, все на своих местах. Бывшая фермерская команда каким-то мистическим образом собралась вместе — Тик, Каа, Шархан, Олег. К ним тут же пристроился и Хардкорный Генри, а вместе с ним и его пассия. Ред, подыскивая себе место, встал рядом с ними. У него одного на морде отчего-то сияла довольная улыбка, заразная, как лишай. Стоило лишь на него глянуть, как даже серьёзный гривистый волк вспомнил свою кличку «Мистер Напалм» и тоже улыбнулся. Скоро ему предстояло показать себя во всей красе. Но даже во всей этой организованности была небольшая смута. Молодая лисица, едва ли успевшая одеться, металась от одного зверя к другому, пытаясь выцепить в разношёрстной толпе хоть какую-то знакомую морду, чтобы спросить наконец, что же случилось. Но поток зверей быстро редел, никого знакомого видно не было, как вдруг за её спиной раздались тяжёлые бухающие шаги — знакомые! Рывком обернувшись, она увидела их — телохранителей Теодора, но сначала не узнала. Полярные медведи переоделись из своих чёрных костюмов в современную версию рыцарских доспехов — внушительную комбинацию из кевлара и титана, со шлемами и масками. Один лишь вид такого зверя внушал благоговейный ужас — машина смерти, умноженная на три, если не больше. А потом Кармелита увидела, чем они были вооружены, и сердце скатилось к самому кончику хвоста. Вместо своих привычных винтовок, которые у них в лапах казались игрушечными, каждый из телохранителей нёс с собой несуразный по размерам пулемёт с блоком из шести стволов. В качестве запасного оружия на груди бронежилетов были закреплены огромные пистолеты. Кармелита даже не могла представить, какой страшной разрушительной силой обладали Стоик и Вал. И всё ради одного-единственного мраморного лиса? И, судя по тому, что мраморный лис, накинувший походную куртку вместо платинового пиджака, семенил перед ними, они оставались его телохранителями. Они шли вперёд, как ледокол через тонкий лёд — все, кто попадался им на пути, сами расходились, иногда восхищённо раскрывая глаза при виде огромных медведей. И лишь Кармелите не хватило смелости отойти с их дороги: лапы стали будто бы ватными, тело её больше не слушалось. И Теодор остановился прямо перед ней, за ним — его телохранители. У лисицы перехватило дыхание, но она всё-таки заговорила: — Что происходит? Она стояла перед мраморный лисом, не в силах сдвинуться с места, а прямо перед ней стояли три самых страшных зверя в её жизни. Ни один налётчик, рейдер или дикарь не мог сравниться с Теодором в его твёрдости и решимости. И сейчас его глаза смотрели прямо в глаза Кармелиты. Он мог сделать с ней всё что угодно — выкинуть на мороз, убить, растоптать, а мог вознести до небес. И лисица это чувствовала сердцем и прекрасно понимала умом. И Теодор решил ей ответить. Он подошёл к ней ближе, пока слева и справа от него нескончаемым потоком куда-то шли другие звери. Бойцы Конгломерата. И в этой организованной суматохе он решил сказать ей что-то лично, чуть ли не интимно. Их морды сблизились почти вплотную, и мир за пределами глаз мраморного лиса перестал существовать для Кармелиты. — Шесть часов назад я дал Атласу шесть часов на то, чтобы уладить ситуацию в Городе дипломатическими методами, и тогда же он перестал выходить на связь. Пять минут назад решение сената о введении военного положения вступило в силу. Мы идём в Город, Кармелита. На счету каждая минута. Мордашка лисицы скривилась в ужасной гримасе от таких новостей: уголки пасти опустились, обнажая дёсны, а из прищуренных глаз потекли слёзы. — Атлас… Теодор шагнул в сторону и пошёл дальше, оставляя подавленную лисицу в одиночестве. Медведи попросту прошли мимо, даже не зацепив её в узком проходе. Кармелита была не в силах сдержать слёзы, но, как бы ни болело её сердце, разум не отказывал: — Мистер Теодор! — крикнула она в спину медведям. — Сэр! Мраморный лис тяжело вздохнул и остановился: — Я сказал, что на счету каждая минута, мисс Кармелита. — Позвольте мне помочь! Что угодно! Теодор медленно обернулся, глядя на неё через плечо. В его голове тотчас пронеслись воспоминания о том, как он доверил лисёнку ключ от хранилища, как неграмотного, голодного рыжего сородича он послал чуть ли не на верную смерть, в Город. Тогда он даже представить не мог, чем это всё обернётся. — Я вам и не запрещал. Мойте посуду, мисс, — холодно отрезал мраморный лис, отвернулся от неё и продолжил свой путь. На Кармелиту нахлынули такие эмоции, что она разревелась в голос. Не было ничего хуже, чем чувствовать себя настолько бестолковой и ненужной. Держась за стены, она медленно пошла против потока несущихся на построение зверей, не в силах даже поднять заплаканные глаза. Она знала, что всё равно не увидит ни одной знакомой морды или дружелюбных глаз. Ей не было места в этой организации, она будто выпала из мироздания вокруг неё. Из подавленного состояния её вывела маленькая ладошка, коснувшаяся её лапы и потянувшая её в поток зверей. Кармелита хотела было отдёрнуть ладонь, но вовремя посмотрела на того, кто её взял. Гордон продолжал тянуть её за собой, несмотря на разницу в размерах. Лисице ничего не осталось, кроме как поддаться и гадать, откуда у главного механика Конгломерата столько сострадания к ней. В столовой было уже почти не протолкнуться: бойцы силовых структур Конгломерата занимали меньше всех места, но это была не только их война. Весь обслуживающий персонал, согласно учениям, собрался в одном огромном помещении. Впервые здесь был выключен телевизор, до этого работавший бесперебойно уже который год. И под ним, сидя на плече у высокого статного коня, сложив лапки на груди, сидела Нитри — серьёзная как никогда, в необычной для неё полевой форме с синими крестами на предплечьях и груди. Многие, замечая выдру в таком облачении, делали очень несвоевременные выводы о том, насколько всё было серьёзно. К счастью для всех собравшихся, сирена замолкла, и последние звери втиснулись из коридора в столовую, где на несколько поставленных друг на друга столов один из медведей-телохранителей водрузил тушку мраморного лиса. Теодор шагнул на шаткий постамент бесстрашно, тут же подходя к его краю и поднимая лапки вверх, чтобы все замолчали. В столовой тут же воцарилась полная тишина. Глава Конгломерата опустил ладони и заговорил спокойным, уверенным голосом: — Десять минут назад в Городе вступило в силу указание о введении военного положения. Десять минут назад, ровно в полночь, ракетно-десантный корвет сил самообороны запустил свои двигатели и выдвинулся в акваторию Города. Указом о введении военного положения практически все хищные звери Города объявлены вне закона! Это всё, что вам надо знать сейчас, и я надеюсь на то, что вы сделаете соответствующие выводы. Я мог бы толкнуть вам высокопарную речь о чести, достоинстве, свободе и простой адекватности, но я уверен абсолютно точно — каждый из вас помнит об этом и без напоминаний! Наконец-то для всех нас пришло время действовать. Нас объявят террористами, маньяками и психами, но не смейте сомневаться в том, что всё, что мы сделаем в этот день, будет ради нашего будущего и будущего ваших потомков! Не дайте машине пропаганды сломить вашу веру в то, что наше дело — правое! Теодор осмотрел притихшую толпу и улыбнулся. Он был для этих зверей другом. И поэтому в самый страшный бой он шёл вместе с ними. Когда ставки настолько высоки — в бой идут все. — Мы действуем по плану «Фокстрот»! Первая фаза — начало в три часа! И насколько организованно звери собрались все в одном помещении, настолько же организованно они покинули его. Абсолютно все знали, что им делать и как поступать. Бойцы оперативных группировок спешно занимали места в лёгких грузовиках, которые, ревя двигателями, уезжали на мусороперерабатывающую фабрику. Все линии связи с Городом тут же заняли, передавая по секретным каналам инструкции опорным пунктам непосредственно в городской черте. Почти все наблюдательные посты организованно снялись с места, забирая оборудование и уничтожая за собой все следы пребывания на одной и той же точке много лет. В срочном порядке эвакуировался весь небоевой персонал — от лисиц-счетоводок до специалистов по ошейникам. Уже в самом Городе хищники-водители «первой мусорной» получили указания и ключевые слова, подтверждающие, что это действительно не шутки. Среди них был обыкновенный бурый медведь по имени Марвин, водитель грузовика с шутливым названием «Крошка Лорейн». Когда в полпервого ночи его разбудил телефонный звонок, он спал со своей семьёй в маленькой, тесной для почти трёх медведей комнатушке без отопления. Платить за последнее было нечем — почти все заработанные им деньги уходили на налоги и штрафы, за неуплату которых могли отправить на Комбинат. А это не место для его подруги, живот которой он обнимал. Уже вот-вот должны были состоятся роды, а денег на это не было, так что экономили на всём, что только было, и грелись по ночам друг с другом на хлипкой кровати под старым грязным одеялом. И когда он услышал в трубке заветные слова, о которых его предупреждали при устройстве на работу, его сердце скатилось в пятки, сделав два нерешительных удара, после чего забилось в истерике. — Кто там, милый? — тихо спросила проснувшаяся медведица. Марвин подумал с несколько секунд и повернулся к ней: — Надежда. Его подруга привстала с кровати, смотря, как её любимый открывает старый платяной шкаф, доставая оттуда запылившийся свёрток и перенося его на кровать. Она догадывалась, что там, но никогда не решалась спросить напрямую. Ведь именно тем, что Марвин — боец сопротивления, она и была очарована в первый раз. И, к её счастью, очарование переросло в любовь, а потом во что-то большее, и его слова о сопротивлении забылись. А сейчас прямо перед ней обычный водитель мусоровоза разложил разобранную винтовку. Медведь, не включая свет, проверил основные узлы и затвор и собрал оружие у неё на глазах. — Сегодня тебе надо будет пойти со мной на работу. Ради твоей же безопасности, — тихо сообщил он ошеломлённой медведице. — Собирайся. Времени, судя по всему, не так много. Красные цифры на полке напротив кровати показали два часа ночи ровно. Выехать единой колонной у сил Конгломерата не было никакой возможности, поэтому Тео приказал решать задачи последовательно. Так, первая группа из пары десятков грузовиков с оружием выдвинулась к Каньону, чтобы заблокировать там группы Управления — это должно было облегчить работу остальным. Одновременно с этим диверсанты внутри Города должны будут нанести удар по блокпостам на въезде в Город и по силовым структурам. Тогда основная группа ворвётся в Город через разбитые посты и рывком продвинется вглубь Города — настолько глубоко, насколько получится. С учётом того, что часть сил будет заперта в Каньоне, а остальные разгромлены внезапным ударом, это позволит Конгломерату взять под контроль самые важные объекты. И только после этого войдут оставшиеся силы Тео. Внешне все выглядело гладко, но Теодор нервничал; ещё будучи грабителем банков, он прочно усвоил правило: чем больше морд в твоём плане, тем больше накладок и косяков. Сейчас их было несколько тысяч — и под хвост может пойти вообще всё. Именно поэтому Тео, нахохлившись, смотрел, как из ворот, один за другим, в ночь выезжают гантраки авангарда. И лишь после того, как последние габаритные огни скрылись за горизонтом, он сам сел в свою машину. Первая фаза плана «Фокстрот» заключалась в тихом проникновении в Город всеми возможными способами. В городскую черту завозилось недостающее оружие и живая сила. На это отводилось три часа. Всё шло по плану. К концу первой фазы проснулась Компас. Она открыла глаза чётко и быстро, будто включили электрическую лампочку. Сознание включилось так же быстро, как и тело. Она прекрасно понимала, что происходит, где она и в чём. Нащупав правой лапкой рычаг спинки сиденья, она дёрнула его и привела себя в сидячее положение. Перед ней предстала незнакомая, сложная панель управления гусеничной машиной, которую она вчера захватила в собственное пользование. Понадобилось немало времени, чтобы разобраться, как ей пользоваться, но она всё-таки смогла отогнать её в безопасное укрытие. В конце туннеля как раз забрезжил утренний серый свет. Чуть ниже, на панели, между спидометром и тахометром, светились цифры: 5:01. Она загнала машину в тот же самый тоннель, через который её выносили на встречу с Конгломератом. Выносили в лапе у Блэра, стиснутой до боли, но всё-таки — на свободу. И когда она поняла, что погоня наконец-то отстала и ей больше ничего не угрожает, она откинула кресло и провалилась в самый лучший сон в своей жизни. Её не терзало ровным счётом никаких сомнений по этому поводу. Она была в бегах слишком долго. А ещё когда-то давно, ещё в Буревестнике, Атлас рассказал ей о том, что надо делать, чтобы спасти Рокса, а потом… Она всё испортила. И облажаться ещё раз она не собиралась. Вспомнилась старая пословица: «Утро вечера мудренее», — и она впервые в жизни решила, что, пока не выспится, не станет лезть на рожон. Оказавшись за штурвалом гусеничной машины, крольчиха приложила лапки к морде и спокойно вдохнула через них, закрыв глаза. Ладони пропахли порохом, оружейной сталью и кровью — знакомые запахи. Открыв глаза, она посмотрела на многочисленные кнопки ещё раз и улыбнулась. Машина была идеальна — по-военному аскетична, но с каким-то странным привкусом роскоши. Огромный по меркам крольчихи двигатель редкого формата W с шестнадцатью цилиндрами представлял собой два сваренных вместе V8 и разгонял тяжёлые прорезиненные гусеницы до огромной скорости. Динамика и запредельная манёвренность такой машины и делали её настоящим джаггернаутом в Городе. Освоиться с её управлением мог бы даже одноногий телеведущий. Установленный на крыше автоматический пулемёт с дистанционным управлением сейчас стоял без боеприпасов, но с ними мог бы парой очередей разогнать любую пробку, а тех, кто не успел, можно было бы попросту переехать. Компас влюбилась в эту машину с первого взгляда. Когда она впервые взялась за её штурвал, она почувствовала, как колотится сердце: такой мощности в её маленьких лапках ещё ни разу не было. Рядом с водительским местом был приклёпан шильдик с названием модели и некоторыми техническими характеристиками. Сама по себе машина принадлежала серии «миротворец», а модель её обозначалась как «Грызун», но Кос, увидев это, недовольно фыркнула. Она не собиралась заниматься «миротворчеством». Она ведь не зря назвала свой шестиколёсный пикап «Буревестник» — везде, где бы он ни был, ничего другого он не предвещал. Но позволить себе назвать новую, пусть и самую грандиозную машину в её жизни в честь погибшего по её несусветной тупости Буревестника она не могла. И она решила, что эта машина не будет вестником беды. Она и будет бедой. Поэтому название «миротворец» на шильдике было тщательно закрашено чёрным маркером — такой нашёлся у штурмана этой машины, а точнее, на его остывающем трупе, и вместо него, снизу, неровным почерком крольчихи было написано лишь одно слово: «ШТОРМ» И хотя сама машина была уже в черте Города, Компас не торопилась заводить её и выкатывать на улицы: слишком заметно. Даже в пустошах за городской чертой — всё ещё слишком заметно. Такая машина была заметна всегда и везде, как магнит притягивала к себе взгляды абсолютно всех зверей, каким бы циничным он ни был. И крольчихе было абсолютно невтерпёж увидеть округлившиеся глаза Атласа, когда лисёнок поймёт, что крольчиха смогла провернуть. Как — будет рассказана отдельная, длинная и умопомрачительная история, но только тогда, когда рыжий хищник будет с ней в кабине. Ещё раз потянувшись в кресле, Компас открыла тяжёлую стальную створку двери и выпрыгнула на землю заброшенного тоннеля. Стесняться ей было больше нечего — вчера она нарвала себе хоть какой-то одежды, причём иногда довольно необычно импровизированной. Так, к примеру, бандана одного из больших налётчиков послужила ей неплохой и даже стильной юбкой. Но для неё это был совершенно не тот вид, в котором она могла показаться в Городе, навести справки о лисёнке и отыскать его. По крайней мере у крольчихи был совершенно чёткий и подробный план действий — вернуться на то место, где он с ней разошёлся, определить, куда он мог пойти, поспрашивать местных. Атлас должен был бросаться в глаза — мокрый хищник в пиджаке, без ошейника, да ещё и вооружённый. Но в том виде, в котором она была, это было малореально. Она закрыла гусеничную машину на ключ, который тут же спрятала за одной из многочисленных труб в стене тоннеля, и бодро, пока не рассвело, побежала наружу: искать выход внутри чёрного зёва тоннеля было бы глупо. Выбравшись на поверхность, она осмотрелась и сделала для себя неутешительный вывод — до того места, где они расстались, было примерно пол-Города. Идти пешком было бы слишком большой тратой времени, поэтому крольчиха, бодро оглядевшись, нашла глазами ближайший рекламный щит с указанным адресом магазина одежды «Секонд-хенд» и направилась в его направлении. Пролезть в эту барахолку не составило никакого труда, а вот найти там что-то подходящее оказалось уже посложнее. Этим утром казалось, что Город ещё спит и ничего не происходит, но если бы внимательный травоядный присмотрелся, то понял бы, что уже несколько часов многие хищники, как по команде, развернули какую-то странную, но организованную деятельность. Для простого обывателя не происходило ничего странного: звери выполняли свою грязную работу в раннее утро воскресенья, ничего необычного. Но стоило лишь задуматься, зачем, почему и в купе с чем они делают то, что делают, то можно было бить тревогу. К счастью, никто даже не заметил, как почти в самом центре Города, рядом с управлением СКХ, три неприметные львицы в красных робах хищников, расставив дорожные конусы вокруг люка, подняли его крышку и организованно спустились вниз. Часы на городской ратуше сдвинули минутную стрелку на положение «III», обозначая пятнадцать минут шестого часа утра. В подозрительно новых дорожных сумках у львиц бренчали тяжёлые инструменты и какая-то аппаратура, но в такую рань абсолютно никто не обратил на них внимания. Под землёй щёлкнули три фонаря, и львицы уверенно направились в сторону управления СКХ, только уже незаметно. Где-то на полпути их поджидал малоприятный, однако ожидаемый сюрприз: ход в слаботочный коллектор был перекрыт мощной стальной дверью. Хищница, идущая первой, не замедляясь вынула из сумки звенящую связку ключей — хищники, которые обслуживали эти места, готовы были отдать любые ключи, чтобы с них сняли копию буквально за символическую цену. Замок в слаботочном коллекторе со скрипом провернулся, и львицам пришлось навалиться на дверь вдвоём, чтобы она открылась. Как только первые лучи их фонарей проникли внутрь — перед ними предстало ещё одно препятствие — добротная стальная решётчатая дверь. Остановившись перед ней, одна из львиц заметила простенькую, примитивную сигнализацию на магнитиках и молча показала на неё пальцем. Хищницы сработали слаженно — замотали датчики изолентой, открутили ответную часть и чуть-чуть поддали подведённый к ним провод. Лишь после этих нехитрых манипуляций они выбили замок на решётке и проникли внутрь коммутационного колодца СКХ. Именно из этого места приходили и уходили сигналы с разных станций, других участков, даже от Городской полиции. Система была старой, но очень надёжной, великолепно организованной и упорядоченной. Она отвечала за огромное количество средств коммуникаций между специальными структурами Города, включая даже УСС, а также экстренное оповещение населения в случае угрозы катастроф и занимала целый подвал всевозможных коммутаторов. Была даже своя автоматическая телефонная станция, независимая от городской. И хотя по документам она значилась как «децентрализованная», то есть с не одним, а несколькими центрами коммутации, которые должны были перехватывать нагрузку по распределению информации на себя, в случае выхода из строя одного узла могли произойти непоправимые нарушения: некоторые её элементы дублированы не были. И именно этим собирались воспользоваться хищницы из «Львиного прайда». — Мы на месте, — тихо сказала одна из львиц, кладя сумку с оборудованием на пол. Другая немедленно достала из самой большой сумки огромный бензорез, похожий на гигантскую болгарку. — Я займусь подходами, — кивнула третья, пока их командирша вставляла в ухо микронаушник. — Стефански, приём, — сказала она в гарнитуру. — Мы в хабе. — Точно по графику, отлично, — ответил ей наушник. — Ищи щит сорок четыре. Львица молча пошла вдоль подвального помещения, разглядывая сотни, если не тысячи запертых люков с цифрами. Их работа только начиналась, но в самое таинственное время суток, пять часов тридцать минут утра, на мониторах пультов дежурных служб появилась небольшая плашка «Связь потеряна». Между тем в Городе начинали появляться мирные звери — дежурные, окончившие свою смену техники — да много кто. Первые воскресные автобусы выходили в свои рейсы, открывались станции метро. Несмотря на выходной, улицы начали постепенно заполняться машинами: очень многим сегодня предстояло работать без выходных. А некоторых на работе ждал крайне неприятный сюрприз. В главный сетевой центр самого большого оператора мобильной связи, где за десятками компьютеров восседали дежурные техники, следившие за состоянием и нагрузкой сотовых вышек, обеспечивающих связь во всём Городе, без всякого приглашения вошли четыре барана со стеклянными глазами и очень глупыми мордами. Одеты они были подобающе строго в чёрные костюмы с деловыми дипломатами в копытцах. Один из техников, сидящий ближе всех ко входу, тут же поднялся со своего места — поначалу он подумал, что какой-нибудь пересменщик решил сделать кому-то приятно и пришёл пораньше, но, увидев незваных гостей, тут же напустил на себя самый важный вид, какой мог позволить себе лось. — Это зона с ограниченным допуском, посторонним вход запрещён! — сказал он четырём баранам, как предписывала инструкция, но тут же взгляд его остекленел от ужаса. Баран, стоявший немного впереди остальных, стянул маску, обнажая под ней тёмную серую шерсть и острые клыки. В ту же секунду сдёрнув с себя деловой костюм, волк обнажил четыре пистолета, державшихся у него на животе, которые тут же похватали другие бараны, тоже оказавшиеся волками. — Всем оставаться на своих местах! — рявкнул нападающий, поднимая свой пистолет, пока его друзья запрыгивали на столы, держа на прицеле онемевших от ужаса операторов. — Копыта на клавиатуру! — дополнил его подельник. — Ничего страшного не происходит! — продолжал орать главный волк. — Вы продолжите делать свою работу как ни в чём не бывало! Оставайтесь на своих местах, и никто не пострадает! — Надо в туалет — напрудил в штаны и продолжаешь работать! — дополнил его напарник. — Вы от руководства, что ли? — проблеял какой-то барашек. — Почти! — с довольной ухмылкой ответил ему волк, упирая пистолет к его затылку. — Сейчас мы — его представители! И боюсь, что у вас нет иного выбора, кроме как подчиниться нам! — Но что вам от нас нужно? Мы же простые техники! Здесь нечего грабить, нечего уносить! — пропищал кролик в дальнем углу. — Информация в наше время — новая валюта, — мудро заметил один из нападавших. — И мы собираемся прибрать её к лапам! В зале раздались два выстрела. Операторы тут же склонились над клавиатурами, зажмурившись, и наконец всё затихло. — Как я и обещал, никто не пострадает, если будут выполнены наши условия. А они — крайне просты. Сейчас каждый из вас откроет консоли управления и нажмёт комбинацию, выбирающую абсолютно все сервера! Все до единого — от самого маленького до самого большого! Контрол-А, кажется! — Что вам нужно?! — Чтобы вы делали всё как мы скажем, по инструкции! — рявкнул один из нападавших. — И попрошу не сачковать! Если мы увидим, что хоть один сервер останется не выбранным, будет бо-бо! Операторы, пусть и нехотя, сделали всё ровно так, как приказал серый волк, который на секунду отвлёкся и сверился со шпаргалкой у себя на ладони. — Теперь каждый из вас набирает в командной строке следующую… команду! — продолжал он, осёкшись немного из-за тавтологии, — Ша! Т! Да! У! Эн! Шатдаун… Минус!.. — Откуда вы знаете это всё? — Заткнись! — рявкнул на него сосед-оператор. — Подождите-подождите, — заверил их волк. — Что за команда, я думаю вы уже догадались, да? Короче, вам виднее! Немедленное выключение всех серверов! — Команда не сработает даже на один сервер без подтверждения и мастер-пароля! — сказал сотрудник, встретивший нападавших. — В этом самый смак, — ответил ему волк. — Набрали команду, теперь пишем: чёрточка влево, минус а… Дальше волк по буквам продиктовал довольно сложную фамилию главного инженера сотовой компании, а за ним, через ещё одну команду, его именной пароль. Последнее волк диктовал по буквам минут пять и даже терпеливо повторял его не один раз. Некоторых из операторов откровенно трясло от осознания того, что хищники были настолько хорошо осведомлены о работе их системы. — А теперь все дружно выполняем команду, господа, и покидаем помещение! В темпе, мать его, вальса! Не очень синхронно, но все операторы прижали большую клавишу «Enter» на своих клавиатурах и встали со своих мест. Уже уходя из зала, травоядные начали замечать, как на их мониторах начинают всё чаще и чаще появляться красные надписи, свидетельствующие о потере связи с серверами компании. Кролик, который спрашивал о том, что тут можно воровать, незаметно для остальных вытащил из пиджака свой старенький мобильный телефон с монохромным дисплеем — он был чуть ли не единственным, кто пользовался услугами не только лишь того оператора, у которого работал, но и другим — помельче. — Мы не одни, — с ужасом прошептал он своим коллегам, показывая экранчик травоядным побольше. — Похоже, они вырубили всю связь! — Конечно нет! — ответили ему сзади, приставляя дуло пистолета к затылку и аккуратно вынимая аппарат из обмякших от ужаса лапок. — Что происходит? — тихо спросил лось, стараясь не делать перед оскалившимся волком резких движений. — Скоро узнаете, — ответил ему хищник и махнул стволом пистолета на выход. Как оказалось, внизу, на улице, их уже ждал автобус. Ровно в шесть часов утра воскресенья все мобильные телефоны перестали работать. Город далеко не сразу заметил пропажу основного средства связи. В такое время звонок от кого угодно был бы далеко не самым приятным сюрпризом. Навигация, работавшая от неё же, пропала у Городских автобусов, но многие шоферы, презрительно фыркая, лениво сообщали об этом диспетчеру и продолжали колесить по маршрутам. Те редкие звери, которые замечали отсутствие мобильной сети, списывали это на временные неполадки, продолжая заниматься своими делами, если таковые имелись. Те, кто просыпался пораньше, не спешили звонить кому-то, а делали завтрак, усаживаясь перед позитивными утренними новостями ни о чём. Никто даже не мог и заподозрить того, что совсем скоро все утренние сериалы и старое кино, в котором было больше рекламы, чем самого кино, будут прерваны экстренными выпусками новостей. И если бы не полная потеря связи, включая служебную, о том, что творится в некоторых отделениях СКХ или УСС, то беспечные телезрители уже узнавали бы о том, что в Городе объявлено чрезвычайное положение. Невыспавшиеся оперативники, дежурные и просто рабочие приходили на своё место работы только затем, чтобы обнаружить, что там совершенно никого нет, что поначалу настораживало; но, пока не было мобильной связи, узнать, что могло такого произойти, не было никакой возможности, а в рации, если таковые имелись, никто не отвечал. К каждому такому пришедшему был выбран сугубо индивидуальный подход — чаще всего на его месте просто находилась небольшая ловушка с мощным снотворным. Когда же служивый мирно засыпал, его тщательно обыскивали и переносили в местные казематы, где он спокойно досматривал сны со своими друзьями и сослуживцами. Оружейные таких подразделений зачищались — в ход шло абсолютно всё, вплоть до ножей. Таким образом одно-два подразделения из двадцати, а то и пятидесяти служивых могли убрать с пути всего несколько профессиональных диверсантов Конгломерата. Это значительно сокращало расходы, шумиху, риск потери живой силы, но даже самые лучшие из диверсантов не могли ничего противопоставить большим военизированным участкам, больше напоминающим военные базы. Но никто и не собирался выносить их тихо, где бойцы дежурили и спали круглыми сутками. В это самое время к черте Города подходили основные силы Конгломерата. Как только пала мобильная связь — у Теодора были развязаны лапы. Практически без боя захватив небольшой рабочий посёлок на северной окраине, большая часть гантраков высадила свой десант и оставила только экипаж, необходимый для обслуживания главного орудия каждой из таких машин. У кого-то это было небольшое безоткатное орудие, у кого-то — древняя система залпового огня. Сейчас они все, независимо от калибра и количества стволов, были почищены, смазаны, заряжены и готовы к бою как никогда. Пешие бойцы спокойно ждали первой очереди, усаживаясь в специально подготовленные пустые мусоровозы. Скрудж, получив известие о том, что предстоит этим воскресеньем, вышел на работу в свой выходной и заставил всех хоть немного подготовить машины и помыть кузов не только снаружи, но и изнутри. Сказать, что это помогло слабо, — ничего не сказать, но бойцы Конгломерата, прибывающие в Город, не привыкли жаловаться. Одним из первых в грузовике со звучным именем «Крошка Лорейн» прибыл Маути. Медведь-мусорщик высадил его на задворках огромного стадиона и одним кивком показал ему на зелёные мусорные контейнеры. Пантер невозмутимо прошёл к ним и подкатил пару к мусоровозу. Из него начали выгружать оружие и припасы — прямо в контейнеры. Выходной на стадионе обычно был рабочим днём, и никто, даже скучающие охранники из агентства, не обратили внимания на копошащихся в мусоре хищников в красных робах. По плану «Фокстрот» стадион должен был стать новой цитаделью, главным укреплением, штаб-квартирой и просто базой Конгломерата в Городе, если операция затянулась бы больше чем на сутки. Выбор на это место пал не случайно: главное, что было необходимо хищникам, — мобильность, и десятки, а если считать с техническими, то сотни подъездов к этому зданию могли обслужить все нужды штурмовиков. Эта и многие другие причины послужили основанием для выбора именно спортивного комплекса. Но не только в мусоре предстояло копаться хищникам Города. Уже в пределах его черты поднимались и готовились к полномасштабному выходу скрытые точки Конгломерата — весь небоевой персонал эвакуировали ещё ночью, и во многих подвалах вместо огромных стопок купюр появлялись цинковые ящики с патронами и снаряжались свежие чёрные магазины. Сразу после этого к ним подкатил бело-голубой фургон — точно такой же, какой доставил на дело в Первом объединённом банке четырёх медведей всего несколько дней назад. Пока Город спал, на одну из неприметных улиц с нейтральным названием из спортивного магазина вышла довольно неприметная серая крольчиха, прячущая лапки в единственном кармане серого балахона. При себе у неё не было ни денег, ни оружия, а чтобы добраться на другой конец Города, к промышленным кварталам, где она выкинула Атласа из машины, нужны были хотя бы деньги. По крайней мере так бы подумал сам лисёнок — у неё же было кое-что другое. Завернув в неприметный двор, окружённый безликими многоэтажными зданиями, Компас вынула из кармана одну-единственную плоскую отвёртку, заранее украденную в магазине одежды в комнате технической службы. Резво оглянувшись, она тут же нашла свою жертву — большой синий минивэн, в котором без труда угадывались двадцать с лишним сидений в пару ярусов — такие обычно водили лишь очень плодовитые звери. Такие, как она сама. Провернув отвёртку в замке двери, крольчиха резво распахнула её и тут же бросилась под торпедо, срывая пластик обшивки при помощи той же отвёртки. Сигнализация, почувствовав неладное, сразу же разоралась дурным голосом, но крольчиха добралась до блока её управления раньше, чем кто-то из хозяев успел проснуться и что-либо предпринять. К счастью для крольчихи, всё в таких машинах было на своих штатных местах, и любой, кто хоть немного разбирался в их устройстве, мог бы её угнать. Другой вопрос — зачем такую угонять — оставался открытым, хотя Компас очень нравилась такая идея: даже если её и заметит какой-то дорожный патруль, то останавливать уставшую крольчиху за рулём минивэна для кроликов никто не рискнёт. Никому же не был нужен скандал с утра пораньше в воскресенье. Выкатившись со двора, Компас освоилась с управлением неповоротливой семейной машиной и взяла курс на окружную дорогу, ориентируясь исключительно по памяти. Огромные часы на привокзальной площади показали семь часов ровно. Фургон клининговой группы лихо подкатил к чёрному выходу бизнес-центра при вокзале. Раньше это была администрация самого вокзала, но с введением всеобщей автоматизации часть персонала перевели на другие места, а освободившиеся площади сдавали в аренду коммерсантам понаглее. Поезда приходили и уходили, поток зверей не иссякал ни на минуту. Среди этого организованного хаоса никто не заметил, как бело-голубая машина, стукнув сдвижной дверью, выпустила на улицу хищников в комбинезонах уборщиков. Последним из них выпрыгнул Маути и, оглядевшись, поднял воротник своей спецовки: имитаций ошейников на всех не хватало. Да и в них не было особого смысла: буквально через пару часов Город должен просто взорваться, поэтому пантер даже не стал заморачиваться с бутафорией. «Уборщики» тут же рассредоточились по подъездам здания вокзала, а сам пантер, поправив перчатки без пальцев, толкнул перед собой зелёную мусорную урну на колесиках. По плану охрана не должна была среагировать на уборщиков-хищников раньше, чем группа займет необходимые позиции, но это так или иначе должно было произойти. В воздухе чувствовалось напряжение, оно буквально сжималось вокруг хищников, как атмосферное давление, из-за чего движения становились неловкими. Травоядные чувствовали это особенно чётко, постоянно следя за хищными зверями и даже инстинктивно собираясь в небольшие группки. Маути лично прошёл мимо целого стада деловых яков — они все встали кругом, стиснув самых молодых своих собратьев внутрь. Они это чувствовали. Все вокруг чувствовали, что вот-вот произойдёт что-то очень плохое. Маути поправил поднятый ворот, опустил козырёк бейсболки и, поглядывая по сторонам, толкнул бренчащий пластиковый короб мусорки перед собой дальше. На входе он даже постарался втянуть голову в плечи, чтобы отсутствие ошейника было менее заметно. Двигаясь через зал, Маути следил за остальными группами — волк слева старательно собирал мусор в пакет, чуть далее хорёк протирал пол, а ещё дальше рысь и волк толкали перед собой каталку с тряпками и моющими средствами. Следя, как его бойцы занимают необходимые точки, Маути не уследил за собственной дорогой и случайно задел дельца — надменного антилопа в костюме с небрежно переброшенным через локоть плащом, дипломатом в одной лапе и стаканчиком кофе в другой. Травоядный ударился об атлетичного чёрного кота как о шкаф — его буквально развернуло, и он пролил кофе на зеркальный пол. Маути на ходу коротко взглянул на травоядного и безразлично отвёл взгляд. Он даже не подумал о том, что любой другой хищник этого Города должен был бы немедленно броситься вытирать лужу на полу и просить прощения. А вот травоядный, заметив такую, как он думал, наглость, взбешенно глянул на кота, собираясь выдать надменную, но очень разгорячённую речь, но тут до него что-то дошло, и он замер с рассерженно-обеспокоенной мордой. Пока хищник удалялся от него, он поспешил к возвышающемуся вдалеке носорогу в форме сотрудника безопасности. Подскочив к гиганту в форме, антилоп дернул его за рукав и заговорщическим шепотом прошипел: — Вон у того кота нет ошейника! Я сам видел! Носорог среагировал мгновенно — развернувшись, он бросился к удаляющейся фигуре. — А ну стоять, трупоед! Маути сделал вид, что это не ему, продолжая мерно шагать по залу. — Я тебе говорю, плесень угольная! — прорычал носорог. Видя, что все травоядные стали останавливаться, удивленно оборачиваясь на него, Маути раздражённо констатировал, что весь план пошёл под хвост. Теодор потом обязательно скажет что-то про его хвост, но это будет потом. Сейчас предстояло действовать. Остановившись, он не стал ждать носорога, а просто откинул крышку бачка, вырывая из маскирующего мусора автомат. Рывком обернувшись к приближающемуся охраннику, он короткой и уверенной очередью перечеркнул тому обе ноги. Грохот огнестрельной очереди, как гром среди ясного неба, запульсировал в мраморном холле вокзала. Носорог, взмахнув копытами, полетел на зеркальный пол — травоядные с визгами, криками и блеянием заметались — кто к выходу, а кто к укрытию. Маути оскалился и рыкнул, опрокидывая мусорный бачок на землю — там, среди мятых бумажек и картонных коробок, быстро нашлась чёрная разгрузка, которую он выхватил с пола, рывком сдирая с себя красную робу и облачаясь в родное боевое обмундирование. За несколько секунд до этого волк рывком выхватил из пакета с мусором компактный автомат и полоснул очередью пару баранов в форме охраны, испуганно пялившихся на пантера. Хорёк, протиравший до этого пол, отшвырнул тряпку и, выхватив из-под неё пистолет, всадил две пули в стоявшего у сигнального поста бобра-охранника. Волк с рысью выволокли из тележки пару автоматических карабинов — паля для острастки в воздух, хищники бросились по периметру, перегораживая травоядным выходы и загоняя их в кучу. — Ты у нас глазастый, да?! — сквозь сжатые зубы злобно прорычал Маути, надвигаясь на лежащего носорога. Поверженный гигант успел задрать к нему морду, прежде чем пантер очередью снёс ему кусок черепа, заляпав блестящий пол размашистыми брызгами. На звук выстрелов из подсобных помещений выскочили ещё несколько боевиков Маути с оружием наперевес. Остальные должны были перекрыть пути для поездов, захватить диспетчерскую. К счастью, судя по радиообмену в их эфире, он поднял достаточно шума, чтобы дать всем понять, что захват вокзала переносится буквально на несколько минут вперёд. Маути задрал дымящийся ствол вверх и властно ткнул в испуганно жмущихся к укрытиям травоядных. — В зал ожидания их! Хищники бросились волоком стаскивать испуганно визжащих травоядных в центр зала; самым строптивым щедро отвешивали удары ботинками и прикладами. А хорёк-сапёр в это время принялся извлекать из принесённых спортивных сумок брикеты с маркировкой «С4», щедро обмотанные гвоздями. Между тем неприметный ни для городской полиции, ни для бдительных граждан Города тёмно-синий минивэн для кроличьих семей скрипнул тормозами рядом со злополучным мостом, где Атлас и Компас расстались целую вечность назад. У Компас не было ни одной зацепки. Не на кого было положиться, не у кого спросить помощи. Всё, что у неё было, — интуиция и желание. В её понимании этого было бы достаточно для того, чтобы отыскать лисёнка в многомиллионном мегаполисе. Выйдя из машины, крольчиха в душах хлопнула дверью — тарантайку хотелось сдать на металлолом. Очевидно, что содержали её на очень тугом бюджете, но она не обратила внимания даже на то, что у машины были разные шины на осях, причём сзади намного более изношенные, чем спереди. Про техническое и моральное состояние ей даже думать не хотелось, насколько всё там было запущено. И даже несмотря на то, что её скорее всего не успели объявить в розыск, она решила поторопиться. Накинув капюшон и натянув его на глаза, она медленно и неуверенно вышла на середину моста над сточным каналом. Всё, что бросалось в глаза в самую первую очередь, — чёрные следы горелой резины, широкими дугами разделявшие всю проезжую часть, без всякого уважения к разметке и правилам дорожного движения. Смотря лишь на эти отметины, Компас с точностью могла сказать, куда полетел лисёнок спиной вперёд, когда она решила с ним разделиться. Это было с другой стороны моста, так что крольчиха, не особо оглядываясь по сторонам, перепрыгнула через бетонный разделительный блок между проезжей и пешеходной частью моста и пошла прямо поперёк дороги. Она даже не боялась, что её собьют: в индустриальном районе утром воскресенья царила просто мёртвая тишина. Заводы стояли, звери заслуженно отдыхали. Дорога была абсолютно пустой — ни легковушек, ни грузовиков, а благодаря непередаваемой акустике бесконечных бетонных заборов и кирпичных стен даже глухой услышал бы приближающуюся машину не меньше чем за милю. Так что Кос не стеснялась присесть прямо посреди дороги и погладить лапкой чёрные следы на асфальте. Зачем она это сделала, она сама сказать толком не могла — просто видела такие же движения в каком-то детективном фильме, не более. Там, в фантазиях сценаристов, находились спецы по автомобилям, которые по таким отметинам на асфальте могли определить, что это была за машина. Крольчиха любила посмеяться над таким, но сейчас ей почему-то очень хотелось стать таким же специалистом, только не по автомобильным, а по настоящим следам зверей. Думать о машине было нечего — она искала живого зверя. Испуганного, потерянного и ослабленного рыжего хищника. Поэтому, выйдя к ограждению с другой стороны моста, Компас внимательно посмотрела на бурлящий поток дурно пахнущей буро-зелёной жидкости, бодро несущийся ей под лапки. Скорость течения была весьма солидная. Компас понимала, что если Атлас после падения не оклемался достаточно быстро — его могло унести очень далеко. В своих недалёких планах крольчиха представляла себе, как прыгнет, если понадобится, в воду, посмотрит, что могло с ним случиться, но сейчас от одного лишь запаха этой воды её мордашка скривилась — прыгать туда откровенно не хотелось. Вместо этого она перешла мост ещё раз и свесилась через перила на другой стороне, вглядываясь в пологие откаты сточного канала. Вглядываться в мокрые камни и сырую плесень ей надоело меньше чем через минуту, поэтому она решила спуститься ниже и проверить следы там. Но удача посулила ей успех намного раньше — на пыльной стальной лестнице, ведущей под мост, она без особых проблем узнала влажные следы лисьих лап, оставленные в грязи и прекрасно сохранившиеся. Прикинув в уме размер лиса и его лап, она сделала вывод, что очень вряд ли по этой лестнице наверх прошёл бы какой-то другой лис, явно мокрый и уставший, хватающийся за поручень. Поэтому Кос не стала проверять внизу — она сразу же выскочила наверх и даже скинула капюшон для лучшего обзора. Осталось только представить себе, что она — это броский и важный для кучи зверей хищник в пиджаке. «Не умеющий читать», — эта мысль ударила в голову Компас, когда она увидела табличку с указателем на товарную станцию, и она тут же решила её проигнорировать, решив, что для Атласа это будет не так важно, как некоторые визуальные образы. «Итак, что бы я сделала на его месте?» — задалась вопросом крольчиха и, пожав плечами, решила, что сделала бы то же самое, что она уже сделала, — переоделась бы. Взгляд травоядной зацепился за несколько мусорных контейнеров в тесном переулке между высокими заборами, и она решительно направилась туда. Где ж ещё хищнику искать себе одежду, как не в мусоре? Как оказалось — её эта мысль посетила не первой. Рядом с зелёными контейнерами ютились два побитых жизнью хищника — волк и какой-то кот. И хотя Компас решила для себя избегать в Городе абсолютно всех — что травоядных, что хищных, без них обойтись не могло. Звери мирно спали, свернувшись клубками между своих скромных пожитков, рядом с тёплой дымящейся бочкой, и пришедшую к ним крольчиху никто не заметил. Так что она решила постучаться, перед тем как зайти на их территорию. Подняв с земли кусок стальной трубы, она размахнулась и три раза ударила по контейнеру, поднимая жуткий демаскирующий её грохот, но определённо будя двух бомжей. Волк и кот, оказавшийся манулом, подпрыгнули от неожиданности, — кошачий даже зашипел от страха, но тут же протяжно закричал от боли — видимо, инстинктивно выпустил удалённые когти. Крольчиха успела разглядеть, что они носили грубо уничтоженные ошейники, но решила, что для неё они не представляют опасности. Без лишних разговоров огрев кота трубой по затылку, чтобы тот наконец заткнулся, она подошла к волку, тыкая в него концом трубы. Испуганный до предела хищник даже не попытался сопротивляться, несмотря на огромную разницу в размерах и физической силе. Прикрываясь лапами, он прижался к зелёному контейнеру и жалобно скулил, даже не смотря на травоядную. Внезапно к лапам Компас прилетело несколько смятых купюр мелкого достоинства и парочка крупных — только не мятых, а ровных, явно побывавших в воде. Не надо было обладать дедуктивным методом и быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, откуда у бомжей такие деньги. Наклонив морду на бок, крольчиха опустила трубу. — Лис, который дал вам эти деньги, — куда он пошёл? — Не знаю я никакого лиса! — крикнул ей волк. В истерике он перебрал нижними лапами, забиваясь ещё глубже в угол, будто стараясь стать меньше. Компас заметила, что часть его штанов, помимо зловонных пятен, была ещё покрыта бордовым цветом. А рядом с ним — перевязка из какого-то тряпья. Компас замахнулась трубой, метя в искалеченную конечность, но тут со стороны манула раздался жалобный вой: — Он дал нам деньги за одежду, которая у нас была! И ушёл в сторону станции! Крольчиха опустила импровизированное оружие и развела лапками перед волком. — Видишь, как всё просто? — саркастично спросила она, поворачиваясь к коту. — И во что вы его нарядили? — Он косил под слепого с палочкой! Длинный коричневый балахон не по размеру, шляпа и чёрные очки! Он обещал привести помощь… — на излёте сказал манул, видимо, сам не до конца осознавая зачем. Крольчиха, услышав последние слова, усмехнулась и приняла их к сведению. Грустно вздохнув, она оглянулась и кивнула коту на угнанную ранее машину. — Видишь вон ту синюю тачку? Там есть нормальная аптечка и кое-какая кроличья еда. Делайте с ней что хотите, но имейте в виду — она в угоне. Бомжа полностью устроили такие новости. Поднявшись, покачиваясь, с земли, он аккуратно и медленно поднял волка и помог ему добраться до машины, в салоне которой они тут же скрылись. Компас к этому моменту уже натянула капюшон обратно и отправилась в сторону станции, по дороге разглядывая бесконечные стены и асфальт в поисках новых следов, и, к счастью, крайне редкие в таких местах пешеходы и толстый слой пыли на всём вокруг прекрасно способствовал крольчихе в её поисках. Она довольно быстро вышла непосредственно к самой станции — несколько десятков переплетающихся железнодорожных путей, забранных сеткой-рабицей. Посмотрев по сторонам, она поняла, что Атлас очень навряд ли бы принялся штурмовать забор, и пошла в обход, в сторону станционной площади. Там, несмотря на раннее утро воскресенья, уже начинали собираться разные звери — от работяг до торгашей, которые весь день планировали провести здесь, на ногах в поисках лучшей жизни. Натянув капюшон пониже на глаза, Компас пошла глубже, стараясь не поднимать взгляд: она всё равно давно и надёжно потеряла любой след Атласа, но здесь хотя бы было у кого спросить, не видели ли они слепого попрошайку или броского лисёнка в дорогом деловом костюме. Но делать этого откровенно не хотелось — подходить к охране станции из тяжеловесных травоядных было подобно самоубийству, а хищники навряд ли бы ей доверились. Но оказавшись в какой-никакой цивилизации, Компас снова остановилась подумать: что бы делала она, будь она Атласом? Лисёнок всегда и везде полагался на тех, кто был вокруг него, — сам он ничего, кроме как трепаться, почти не умел. Значит, скорее всего он бы попытался найти здесь друзей. Оглянувшись ещё раз, Компас вновь скривилась, как будто опять нюхнула той вони от бурлящего потока сточных вод. Найти в таком месте друзей — это надо было быть таким, как Атлас. В конце концов, он даже с ней нашёл общий язык. А сейчас она себе места не находила без лисёнка, и казалось, что они дружили целую вечность — им столько пришлось вместе пережить, сколько некоторые травоядные за всю жизнь не переживают. Внезапно в голову крольчихи пришла простая, но очень нужная в этот момент мысль: старый друг лучше новых двух. Единственное ухо крольчихи чуть было не взвилось вверх, демаскируя её, но она быстро собралась и, сгорбившись ещё сильнее, поспешила с площади. Она поняла, что лисёнку незачем было искать новых друзей, когда он мог совершенно спокойно выйти на старых! А старых друзей у него было очень много, и они были везде — даже в УСС! Оглянувшись по сторонам и прикинув по названиям улиц, где она находится, крольчиха быстро нашла небольшой информационный плакат с телефонами экстренных служб — такие были почти на всех станциях — и там отыскала адрес ближайшего подразделения УСС. Часы на запястье сонного барашка-инженера начали недовольно пикать, будя своего хозяина. Травоядный, сидя за пультом управления, недовольно сдавил циферблат копытом, выключая сигнал. Восемь часов утра ровно. Хлопнув копытцем по стоящему неподалёку чайнику, чтобы заварить себе бодрящего чаю, он неохотно оторвался от кресла и, разминаясь на ходу, пошёл на обход, ожидая конца своей смены через пару часов. Однако ей не суждено было закончится сегодня. Как раз в этот момент несколько грузовых машин, обвешанных бронёй, занимали свои позиции. Раздавались редкие хлопки выстрелов, но они все глохли, учитывая огромное полотно плотины, к которой они подбирались. Меньше чем через десять минут операция закончилась, причём практически без лишнего кровопролития. Ямал был необычайно горд тем, как был реализован его план: группы захвата одновременно вышли к плотине с трех сторон, а машинный зал у основания плотины рывком заняли боевики на шести гантраках, перекрыв подъезд трофейным лёгким танком. Группа под командованием гантрака под номером 520 перекрыла один берег, а группа самого Ямала — другой. Попавшие в такую западню травоядные, так некстати оказавшиеся на переходе между берегами водохранилища, не ожидали увидеть тут, в самом сердце своих земель, небольшую армию хищников. Кто-то давил на газ и пытался прорваться, кто-то бросал машины и спасался бегом. Семья бобров с ходу попрыгала в водохранилище с борта плотины, а потом их примеру последовал козёл-дальнобойщик, выскочив из своей фуры прямо на ходу — та с грохотом врезалась в отбойник и спокойно сложилась пополам прямо на середине дуги дамбы. Никого из травоядных преследовать не стали — это было лишним. Тех, кто застрял, решили выпустить, но уже без машин. В административном здании перестрелка с охраной была молниеносно-скоротечной — частному охранному агентству, вооружённому в лучшем случае револьверами и ружьями, было нечего противопоставить пулемётам и орудиям Ямала. Хищники занимали комнату за комнатой, зал за залом, не оставляя никого после себя, тщательно обыскивая все помещения и не давая ни единому травоядному или хищнику даже просто среагировать — всех поголовно скручивали и волокли в административное здание, в большой конференц-зал. Но, конечно, их заход не остался незамеченным, и вскоре им попытались оказать сопротивление, причём даже техники и инженеры, обслуживающие станцию. Единственный отказавшийся сдаться пост охраны теперь представлял из себя руины, густо чадящие чёрным дымом. А скорость, с какой был захвачен зал управления плотиной, не позволил персоналу ни начать сброс воды, ни объявить тревогу. Ямал доложил своему серебристому боссу, что вся гигантская плотина захвачена и находится под его контролем. Это заняло у него от силы пятнадцать минут. Теодор, получивший такие вести по рации, искренне улыбнулся. Именно это ему и было нужно — гидроэлектростанция должна была продолжать работать в штатном режиме, будто с ней ничего и не случилось. Он знал, на что идёт, посылая туда второго, после себя, полевого командира, и не прогадал — тигр исполнил задуманное просто безукоризненно. И в честь этого мраморный лис пригубил чёрный свежемолотый кофе и довольно громко выдохнул, наслаждаясь его вкусом. Но не у него одного впервые за утро на мордочке показалось некоторое подобие улыбки, хоть она и не задержалась надолго. Найти здание с нужной надписью, пройти пару кварталов до края индустриального района было совсем не сложно. Куда сложнее было придумать, что она будет делать, когда подразделение откроется. Встав в ступоре перед парадным подъездом, Кос всё-таки позволила себе убрать с морды улыбку. Войти внутрь и спросить, не приходил ли к ним лисёнок? Попросить аудиенции с бригадным генералом? Всё это казалось крайне скудными на продуманность затеями. В лучшем случае всё закончится, когда её попросят предъявить документы. В худшем — узнают и застрелят ещё на пороге. К тому же до открытия приёма граждан, тем более в выходной день, оставалось ещё немало времени. И хотя свет внутри зарешёченных окошек горел и внутри отделения явно кто-то был, делать что-либо здесь было бестолку. Однако то, что было у Компас с самого начала, а именно интуиция, подсказывало ей, что лисёнок был здесь. Просто не мог не быть. Жаль только, что для неё это был самый настоящий тупик. Разочарованно сунув лапки поглубже в карман на брюхе, Компас отвернулась и пошла восвояси, как вдруг её чуткий кроличий слух уловил едва различимое шуршание где-то в кустах. Резко обернувшись обратно, она никого не увидела — лишь погасший в одном из окон свет. Скорее всего, кто-то из дежурных, отработав свою смену, собирался домой, так что крольчиха на всякий случай решила скрыться. Свернув за угол огороженной территории участка УСС, она бросила взгляд на небольшой парк служебных машин управления. Разжиться хотя бы самой маленькой, простенькой и скромной машинкой — вот это был предел её мечтаний на текущий момент. Однако она понимала, что это было практически невозможно — сигнализации, системы видеонаблюдения, замки и многое-многое другое. Управление прекрасно знало, с кем оно имеет дело и как защитить своё имущество. К тому же тут не будут просыпаться и проверять машину в отличие от той кроличьей семьи, где она украла минивэн. Здесь об угоне доложат сразу, включат на машине служебный трекер, и меньше чем через пять минут она будет в западне. И что-то подсказывало ей, что на этот раз её не будут арестовывать и демонстративно судить, хотя этот вариант был бы не самым плохим: так о ней узнает Атлас и вытащит её. Но испытывать свою и его удачу на прочность не хотелось. Будто в подтверждение своих не самых весёлых мыслей, крольчиха посмотрела на ближайший столб, на котором, естественно, увидела большую видеокамеру, направленную на улицу. Но, прежде чем она скрыла глаза от её объектива, чтобы её ненароком не узнали, она поняла, что скрываться было не от чего. Камера была залеплена зелёной игрушкой-липучкой, продаваемой в баллончиках. Судя по тому, как липучка постепенно начинала таять и сползать с защитного стекла объектива — произошло это довольно давно, что откровенно удивило крольчиху. Не теряя бдительности, она быстрым шагом прошла вдоль парковки и аккуратно, с краю, заглянула на другую камеру. И если одну можно было списать на вандалов, хулиганов или просто тупых детей, то две — уже нет. Пробежав дальше, она прошла мимо ворот и увидела, что мало того, что на посту дежурного парковщика в будке никого не было, так и небольшой цифровой пульт для ввода кода на открытие ворот в экстренных случаях был аккуратно снят со своего штатного места и потрошка его проводов были каким-то хитрым образом скручены за пределами самой панели. Набравшись наглости и храбрости, Компас толкнула сетчатую калитку, обычно запертую на электромагнитный замок. Без единого скрипа дверца легко и непринуждённо поддалась. Происходило что-то совсем непонятное, если не сказать пугающее. Крольчиха шмыгнула на территорию, аккуратно, по стеночке проходя внутрь, ближе к самому зданию УСС. Она знала, что ключи от машин должны были висеть достаточно недалеко, и почему-то угнать одну из них уже не казалось такой плохой идеей. Кос уже была готова наткнуться на любое препятствие и сразу же дать дёру, но всё почему-то шло как по маслу! Даже дверь чёрного хода в задние участка была открыта — и не просто приоткрыта, а нараспашку! Следов взлома видно не было, как и не было видно ни одной живой души. Даже для воскресенья, даже для раннего утра было слишком тихо. Что-то было не так с этим участком, и если это не было возможностью угнать одну из их машин, то хотя бы узнать, что могло случиться с Атласом. Стараясь издавать как можно меньше шума, крольчиха, притираясь к стенам, проходила всё глубже и глубже, пока внезапно не наткнулась взглядом на силуэт хищного зверя, стоявшего напротив окна. В том, что это был хищник, сомневаться не приходилось, в том, что он был вооружён, — тоже. Внезапно в памяти крольчихи всплыл эпизод, который она всячески старалась забыть, — вооруженный волк в отеле. Он говорил что-то о том, что работает на тех, на кого работает даже УСС. Сердце ухнуло к кончику хвоста, всё тело предательски оцепенело. Пока он не обернулся — крольчиха быстро пришла в себя и решила, что искать тут следы пребывания Атласа не надо. Ведь скорее всего эти странные хищники ищут здесь то же самое. Собравшись с духом, крольчиха рванула дальше вглубь по коридору, пока не заметила на двери табличку «Транспортный департамент». Сорвав пломбу и ворвавшись внутрь, она прикрыла за собой дверь и огляделась. Деревянный шкаф с несколькими десятками гвоздиков служил великолепной ключницей для служебных автомобилей — все были подписаны и пронумерованы, что не могло не радовать, а окно выходило прямо на парковку — видимо, для лучшего контроля над происходящим на ней. Вскочив на подоконник, крольчиха разглядела на небольшом чёрном седане его четыре цифры и хотела было броситься к ключнице, как вдруг её взгляд зацепился за другой номер на крыле огромного рамного внедорожника. Запомнив на миг и его, она схватила два комплекта ключей и, открыв окно, спрыгнула прямо с первого этажа на небольшую декоративную клумбу между строением и парковкой. Открыв для начала джип, крольчиха немного поколдовала с его блоком сигнализации и переключила коробку передач на первую скорость, а раздатку — в положение «4lo». Закрыв дверь, она взяла ключи с собой, а сама побежала на другой конец парковки к седану. Открыв его так же тихо — ключом, она тут же залезла под торпедо и дёрнула ручку открывания капота. Как оказалось, найти под ним блок регистрации навигатора оказалось проще простого — небольшой оранжевый модуль служил ещё и бортовым самописцем. Аккуратно отключив его от всех систем автомобиля, крольчиха оттащила его к клумбе под окном, из которого выпрыгнула, и прикопала его свежим чернозёмом. На всё про всё у неё ушло не больше пятнадцати минут. Усевшись за руль седана и подогнав все элементы управления под свой размер, она достала брелок сигнализации внедорожника и выдохнула, собираясь с силами. Прижав кнопку автозапуска, она тихо прошептала сама себе: — Шоу-тайм. Сигнализация джипа, получив сигнал на запуск и прогрев двигателя, не обнаружила никаких препятствий к тому, чтобы этого не сделать. Все контакты для этого были надёжно замкнуты, а значит, машина стояла в режиме парковки и ничего плохого произойти не могло. Производитель не мог предусмотреть иначе, но мог предусмотреть защиту от дурака. А вот защиту от очумелых лапок крольчихи, всю жизнь провозившейся в машинах, нет. Редукторный стартёр толкнул машину вперёд на пониженном ряду и скорее всего не завёлся бы, если бы машина не тронулась с места. Первая попытка провалилась, но машина уже катилась вдоль парковки, и как только сигнализация дёрнула стартёр ещё раз — уже ничто не мешало двигателю набрать обороты и запуститься. Многотонный джип тут же рванул в путь, перебирая колёсами на пониженной передаче, и, не проехав и пары метров, врезался в капот одного из седанов, отскочил от него и поехал в другую сторону, к другой машине. Обиженный «коллега» по стоянке тут же заорал сигнализацией, но к нему тут же присоединились и другие его собратья, которых собирал с собой джип с упёртостью носорога, продолжающий колесить сам по себе. К удивлению Компас, на такой шум выскочил всего один зверь — и он был совершенно не похож на тех, кого они с Генри видели в злополучной гостинице! Он был скорее похож на самого Генри — долговязый, мускулистый пум, одетый в изумительное сочетание всех возможных камуфляжей, совершенно не сочетающихся друг с другом, с неброской красной банданой на голове. Матерясь, он побежал к джипу и вскочил на подножку, но Компас, опомнившись, сразу же заблокировала его двери, чтобы немного продолжить веселье. Потом на шум и матерщину выбежали ещё несколько зверей — другая пума, только на этот раз девочка, волк и даже лис. Последний, при всём прочем, отличался несколькими нашивками и даже вроде как командовал. Так, по его указке волк бросился к обезумевшей машине, а сам он побежал внутрь за ключами от всех шумящих сигнализацией машин, уведя другую пуму за собой. Как только джип скрылся в соседнем ряду, а лис — в коридоре, Компас мягко завела небольшой движок под капотом нового седана и спокойно тронулась в путь, незаметно проезжая всю стоянку. В конце пришлось немного протаранить ворота — точнее, просто немного подтолкнуть их бампером, чтобы они побыстрее открылись. Оглянувшись напоследок назад, крольчиха уже искренне улыбнулась и выкатилась на улицу, собравшись добраться до Конгломерата — лис либо уже там, либо там точно знают, где он. От травоядных было мало толку, даже жившие поблизости и разлепившие глаза, чтобы посмотреть, что происходит на участке, не представляли, что происходит на самом деле, и ложились спать дальше. Лишь некоторые из них, сохраняя хоть какую-то ясность ума, хватились за мобильные телефоны, чтобы позвать на помощь, но всё, что они получали в ответ, — это три коротких гудка и слова «сеть недоступна» при попытке вызова экстренных служб. Но даже без связи сообщение о таком не могло остаться внутри вокзала навечно, да и не этого хотели сами захватчики. Однако, чтобы не рисковать лишний раз, они предусмотрели и это. Тихо захваченные участки не представляли собой более никакой угрозы — СКХ и УСС были практически обезврежены, но оставались ещё большие части и довольно большие силы в них. С первыми выстрелами на вокзале кончилась первая, «тихая» часть штурма Города. В восемь часов пятнадцать минут началась вторая — «громкая». Об этом узнали все, у кого были рации Конгломерата. Одной из узнавших была грациозная пятнистая кошка, сидевшая на крыше двадцатиэтажного здания. С собой у Джеки была лишь спортивная сумка, в которой были ролики для её костюма, сейчас скрытого красной хищнической робой. Проникнуть в здание было несложно — консьержка внизу, увидев ведро и швабру, сама догадалась, что у них будут мыть подъезд, и посоветовала начать сверху и идти так вниз. Гепардица охотно согласилась, после чего молча огрела антилопу ударом локтя по лбу и взяла ключи от чердака. В такую рань никто даже не думал удивиться тому, что престарелая копытная решила немного вздремнуть. Отдыхать на крыше ей пришлось относительно недолго — с неё открывался восхитительный вид на Город, если смотреть на него. Однако с другой стороны это были лишь смешанные леса и поля и — совсем недалеко от Городской черты — одна из самых подготовленных и мощных военных частей травоядных. Здесь были все: УСС, СКХ, силы самообороны. Здесь они проходили переподготовку и тренировали новеньких. Основное скопление тяжёлой техники тоже было здесь: колёсные и тяжёлые танки, броневики и парочка вертолётов. — Ладно, Джеки, ты готова? — поинтересовался у неё голос в наушнике. Ответом на это был очень специфический хруст пластика и еле уловимый гул электроники. Никто не стал требовать у неразговорчивой гепардицы ответа, все и так знали, что пятнистая кошка не опаздывает. — Радиолокационный узел в первую очередь. Потом четыре кассетных заряда, потом добиваем всё, что тебе покажется важным. Джеки подняла на изготовку массивный лазерный целеуказатель и отыскала мушкой небольшое здание рядом с двумя огромными тарелками и частоколом антенн на крыше. Оно было глубже всех и хорошо защищено, но даже это не могло спасти от того, что им приготовили хищники. — Огонь! — рявкнул командир крупнокалиберного миномёта для своей команды и для Джеки в том числе. Не шелохнувшись даже на миллиметр, гепардица закрыла глаза, про себя считая до тридцати. На двадцати девяти она распахнула глаза и убедилась, что мушка всё так же стоит на неприметной белой крыше, и спустила курок. Конденсаторы спустили напряжение в накачивающие лазер светодиоды, и на этой самой крыше возникли пять ярких мерцающих точек целеуказания. Само устройство гудело ровно три секунды, после чего издало серию коротких писков и затихло. Лазерная наводка погасла, и Джеки опустила его «дуло» в землю, с замиранием сердца смотря на военную базу. Свист прилетевшего снаряда был совсем недолгим, но очень красивым: с раскатами разрываемого в клочья воздуха чёрный бетонобойный снаряд ударил в землю и с ослепительной вспышкой взорвался, разнося радиолокационный пункт на кирпичики. Это всё предшествовало немного запоздалому грохоту взрыва, долетевшему до гепардицы спустя несколько секунд; судя по всему, жахнуло там очень сильно. Ещё через несколько секунд долетел и звук завывающей сирены, но в воздухе над базой раздался мощный взрыв — кассетный снаряд, разорвавшись, осыпал территорию части сотнями маленьких бомб, корёжа технику и уничтожая личный состав тех, кто поспешил выполнять свой долг перед правительством травоядных. За два десятка километров от них командир «пиона», не дав даже толком отзвенеть исполинской пушке, махнул лапой и приказал заряжать. С нехарактерной для многотонной трубы прытью она опустилась в горизонтальное положение, и заряжающий прижал нужные кнопки на пульте управления. Остов корпуса гусеничной машины приоткрылся, подавая в жёлоб новую мину, на которой специальным устройством заряжающий выставлял время в соответствии с командами наводчика. Как только это было сделано, цепь потянула снаряд в чрево пушки, и та сразу же встала обратно в боевое положение. Наводчик скорректировал траекторию, и командир снова приказал: — Огонь! Конечно, самый тяжёлый расчёт был на самую важную цель. Гантраки не остались без дела. Охрана на блокпосту «Чарли-6» сонно мялась, предвкушая окончание дежурства, на крыльцо будки КПП вышел помятый свин. Он душераздирающе зевнул и, сладко причмокивая, поскрёб жёсткую щетину на пухлой щеке. По начавшей оживать утренней улице куда-то в город бодро прокатилась пара мусоровозов. Хряк в форме снисходительно усмехнулся: эти лапожопые хищники опять ничего не успевали. Он собирался было вернуться назад и выпить последнюю чашку кофе на сегодня, когда заметил, как из-за угла выкатывается грузовик, из которого бодро попрыгали звери, подозрительно хорошо одетые в военную форму. Сработали профессиональные навыки и опыт — хряк замер и с подозрением вгляделся в разбегающиеся фигурки, некоторые из них попа́дали на колено, вскидывая на плечи массивные трубы. Когда до сонного мозга охранника дошел смысл происходящего, его окатила ледяная волна ужаса. Он только успел отшатнуться, набирая полную грудь воздуха, чтобы заорать, как со стороны хищников моргнула рваная серия вспышек пламени. От близкого удара гранатометного выстрела свина разорвало на куски, обдав брызгами стену блокпоста, который мгновенно скрылся в клубах бетонной пыли от серии попаданий. Из пыли, гремя и бликуя на солнце, вылетел лист гофрированного железа, заменявший будке охранников крышу. А в пылевую завесу уже уходили россыпи трассирующих пуль — боевики Конгломерата громили пост, целясь по остаткам окон и дверей. Следом по руинам блокпоста ударили перезарядившиеся гранатомётчики. В унисон с этим издалека донеслись раскаты взрывов и стук автоматического оружия от блокпостов «Чарли-5» и «Дельта-1». Над Городом начали подниматься чёрные столбы дыма и гари. Но некоторые ещё оставались целыми. Лишь по самым маленьким блокпостам из всех работали практически «вручную», выходя на непосредственный огневой контакт. Большие, многополосные блокпосты с кучей охраны брали на прицел миномётчики. Незадолго до одного из таких больших городских блокпостов Компас остановила угнанную машину УСС, чтобы перевести дух и ещё раз всё хорошенько обдумать. Она отлично знала системы пропуска служебных машин — у каждой был установлен специальный транспондер, открывающий шлагбаум при подъезде на самый правый ряд. Система была прекрасно отлажена и практически совершенна — машины спецслужб могли проезжать границу Города, практически не снижая скорости. Но волнение всё равно было, и немалое — угнанная машина, морда террористки, особая примета в виде очень заметного дефекта с ушами. Надо было всего лишь вырулить на крайнюю полосу и спокойно, уверенно проехать блокпост. Усмехнувшись про себя, Компас в последний раз посмотрела на свою мордашку и махнула лапкой у левого глаза — там, где её мордочку украшал небольшой, но всё же заметный шрам. Уши были не очень надёжно прикрыты фуражкой, не очень подходящей ей по размеру, но крольчиха искренне надеялась, что на это никто не обратит внимания. Тем более в спокойное, сонное утро воскресенья. Вырулив на дорогу, она спокойно встала в нужную полосу и набрала небольшую скорость. Светофоры над всеми проездами равномерно светились красными огнями, и когда она срулила в полосу для спецтранспорта, то сразу же подняла глаза на свой указатель, ожидая заветной зелёной стрелки, после которой она станет свободна. В голове даже уже начали прокручиваться следующие планы о том, как она убедит бойцов Конгломерата не расстреливать её машину на подъезде. Успев подумать про себя лишь один вариант — бросить служебную машину и идти пешком, она сосредоточилась и поняла, что красный крест над шлагбаумом как светился, так и светится. Сердце ухнуло к кончику хвоста, взгляд немедленно замылился от подступившего к голове адреналина. Переведя взгляд на дорогу, она поняла, что ей наперерез уже вышел заспанный, неопрятный хряк в форме постового. Нацепив на морду маску безразличия, она скинула передачу и начала тормозить. Оружия у неё не было, как и документов. Снова лихорадочные мысли о том, что ему сказать: сыграть в злую оперативницу? Или, может быть, заблудившуюся жену офицера УСС? Но внезапно всё стало намного проще — свин вытянул вперёд копытце с брелком управления и ткнул им в шлагбаум, как пультом от телевизора. Рейка дёрнулась и начала подниматься, но свин явно не торопился отходить. Скорее наоборот — подходил на дорогу и хотел пообщаться. Можно было бы рвануть, но крольчиха, сама не своя от испуга и бурлящего в крови адреналина, склонила мордашку над рулём и начала останавливаться. Охранник приветливо помахал копытцем, и Компас, увидев этот дружелюбный жест, приоткрыла окошко водительской двери. — Здрасте, — фамильярно обратился к ней свин. — Простите, у нас тут что-то с системой — никого вообще не пускает! — Угу, — буркнула Компас, не поднимая взгляда от приборов на торпедо, но вдруг в ней сыграло любопытство. — И как давно? — Второй час пошёл! А вы куда в такую рань, мисс? — Мне… — неуверенно потянула крольчиха, не зная, что сказать, и выкручиваясь из этого с не очень лисьим изяществом. — Точнее, вам будет лучше этого не знать. — Ха, прекрасно понимаю! С тем, что у нас сейчас творится… — Эти хищники совсем с катушек слетели, — поддакнула ему Компас. — Ещё бы! Ладно раньше, но теперь они ещё и какой-то бред про какой-то зверопой начали нести! Поднявшееся ухо крольчихи чуть не выдало её. — Зверопой? — переспросила она, поднимая взгляд на свина. — Зверопой, зверобой… Я не понял, о чём говорил тот лис! Доза адреналина, ударившая в голову, была похлеще той, когда она увидела подбегающего к ней свина. — Зверомор? — наконец-то спросила Компас, сжимая лапки на руле до хруста в кистях. — Да, точно! Вы не знаете, этот зверомор реален вообще? На этом вопросе их разговор прервал звук раскатившегося в пустошах взрыва. Даже не совсем взрыва. Компас даже не могла представить себе, что это такое, но почему-то была уверена, что ничего хорошего. Хряк тоже замер и уставился куда-то в небо, выдав задумчиво: — По-моему, это артиллерия работает… Мысли пронеслись через голову Компас со скоростью молнии. Сдёрнув с головы неудобную фуражку, она обнажила свою сущность перед сторожем. Дёрнув рычаг коробки передач в положение реверса, она вжала газ, напоследок бросив не успевшему прийти в себя хряку: — Реален! И с этими словами она варварски бросила сцепление, с визгом шин срывая машину с места. В следующие несколько секунд, за которые свин успел выхватить с пояса рацию и доложить о том, кого он видел, в сотне метров от багажника машины со свистом и грохотом упал миномётный снаряд, почти не задев сам блокпост. Компас вдавила газ до упора, и служебный седан, ревя реверсом и движком, вырулил со спецполосы, вырвавшись на широкую дорогу. Дёрнув ручник, она быстро развернула машину в нужное положение и на миг остановилась, посмотрев в зеркало на раздираемый паникой блокпост. Уже второй снаряд прилетел точно в цель — прямо в навес над шлагбаумами, разнося его на составляющие. Вместе с дымом в воздух взвились щепки и труха пластиковых труб, забитых проводами, остались стоять только капитальные железные конструкции. Во все стороны полетела мелкая и опасная шрапнель, ударившая по металлу служебного седана, у которого тут же осыпалось заднее стекло. От свина не осталось буквально ничего — или его завалило, или просто уничтожило, Компас не знала, да и знать не хотела. Врубив первую передачу, она раскрутила мотор, который — совершенно внезапно для неё — дал петуха и резко заглох. В нос ударил сладковатый аромат бензина. Источник был слишком близко, чтобы что-либо проверять, — Компас пинком открыла дверь машины и бросилась наутёк со всех лап. Безопасное укрытие в виде следующего капитального строения было в нескольких десятках метров по дороге. Следующий взрыв разнёс управление блокпостом — в разнос полетела облицовка, штукатурка и прочие декоративные элементы, выбило стёкла и двери; всё, что осталось, — это пустая бетонная коробка, в которой даже гипсокартонные перекрытия были начисто снесены. Компас лишь успела на мгновение оглянуться, чтобы запечатлеть этот образ в своей памяти, но следующая мина ударила в асфальт за её спиной намного ближе, чем она предполагала, — она нырнула за ближайшую припаркованную машину, но после взрыва в единственном ухе зазвенело так сильно, что казалось, будто звук обрёл вес и теперь склонял её голову набок. Вскрикнув, Компас закрыла ухо и остаток ладонями, закричав от боли. Седан, который она покинула буквально несколько секунд назад, подбросило на взорвавшихся парах разлитого бензина, после чего его объяло пламя. Совершенно не понимая, что происходит, крольчиха истошно заорала, пытаясь пересилить звон в ухе, как вдруг невиданная сила толкнула на неё машину, за которой она пряталась. Отскочив от неё, как пушистый серый мячик, Кос ударилась головой о бордюрный камень и потеряла сознание. Получив по рации подтверждение о сломленном сопротивлении и полном разгроме или блокаде всех силовых структур Города, Теодор одёрнул края своей туристической куртки, в которую не влезал больше десяти лет, и смахнул с козырька кепки незримую миру пыль. Сразу после этих нехитрых манипуляций он кивнул волку в серой шинели, который до этого самого момента держался как можно ближе к мраморному лису, чтобы не пропустить мимо ушей один-единственный приказ, обращённый к нему: — Поехали. Не говоря ни слова, волк рванул куда-то в сторону, а Теодор парой жестов поманил за собой двух полярный медведей. Стоик и Вал синхронно поднялись со своих насиженных мест, поднимая в лапах массивные шестиствольные пулемёты. Они направились вместе с Теодором к огромной машине, которая как раз завела свои двигатели, выдав в воздух над ней кубометры демаскирующего чёрного дыма. Мистер Гуэрра никак не мог позволить себе вернуться в Город без соответствующего шума. Специально для такого случая серьёзно переподготовили Бронелом, впервые за долгие годы выбравшийся далеко за пределы Цитадели. На тридцатитонную гусеничную махину навесили ещё тридцать тонн брони — самой надёжной, которую можно было изготовить в кустарных условиях, — сталь-бетон-сталь, непробиваемый «сэндвич», крайне непрактичный в реальных боевых условиях, но вполне подходящий для личного транспорта главного представителя нападавших. Спереди, вместо мирного снегового отвала, установили другой — минно-заградительный, управляемый, прекрасно подходящий для преодоления абсолютно всех мыслимых и не очень препятствий. В кузове второго «вагона» сочленённой машины всё было оборудовано как любил Теодор — по высшему классу, был даже небольшой телевизор и обустроенный командный пункт. При этом мраморный лис не считал себя каким-то особенным и охотно делился местами в этом люксовом номере на колёсах. Помимо двух его личных телохранителей, занимавших большую часть объёма бронекапсулы, с ним также ехал Стефански, который как раз занял место координатора боевых действий. Но Бронелом был далеко не первой машиной Конгломерата, прибывшей в Город безо всякой маскировки, — сотни машин ворвались в Город, распугивая горожан. Некоторым пришлось совсем немного отдыхать. Генри спокойно покачивался на ухабах дороги, сидя с закрытыми глазами. Впрочем, даже если бы он открыл их, разницы не было бы никакой: кругом была сплошная, кромешная темнота, лишь изредка можно было увидеть чьи-то яркие глаза, например рыся, сидящего напротив. Кот отлично видел в темноте и прекрасно ориентировался, а гривистый волк — не так хорошо. В торце контейнера занимал сразу несколько мест Олег, уместив на своих бёдрах огромный крупнокалиберный пулемёт, снятый с танковой башни и приспособленный под стрельбу с лап. Ехали в полной тишине, хотя снаружи уже становилось не так тихо, как хотелось бы воскресным соням. Серый грузовик первой мусорной компании с шипением гидравлики остановился у перекладины шлагбаума центрального участка полиции, подкравшись к нему сзади. К медведю-водителю тут же выскочил озабоченный козёл: — Пропуск! — Какой ещё пропуск? — пробасил медведь, свесив локоть из открытого окна. — Всегда нас без всяких пропусков пускали… — Времена изменились, трупоед! — проблеял рогатый служащий. — Вам всем должны были оформить специальные пропуска, въезд на территорию только по заявкам! — С каких это пор? — всё так же спокойно спрашивал водитель. — С этого самого утра! — почти в истерике, в перевес спокойному медведю, кричал травоядный. — Ну это нормально, — пожал плечами медведь. — Воскресенье, все отдыхают… Давай я в следующий раз покажу? Уверен, что завтра его сделают. — Исключено! У нас чрезвычайная ситуация, все посты и так переведены на усиленный режим! Гривистый волк, услышав эту фразу, прижался затылком к железу бака, поставив уши торчком. — И ты будешь к и без того чрезвычайной ситуации добавлять вонь мусора? Слушай, чего плохого может случиться? — Да всё что угодно! — Я тут просто мусор забрать. Но, если хочешь, — медведь демонстративно дёрнул ручку стояночного тормоза, и машина дёрнулась на месте, — я запишу, что выезд выполнен. Он всё равно уже оплачен. А вы наслаждайтесь чудесным ароматом своей помойки. Особенно ваших столовых отходов. Мишка подёргал рукоять КПП, включив первую передачу. Он не собирался сдавать назад. Проникнуть внутрь надо было в любом случае. Козёл оглянулся, и взгляд его зацепился за пару мусорных контейнеров у задней стены участка. Он нехотя приложил свою именную карточку к считывателю на тумбочке шлагбаума. — Давай по-быстрому, трупоед. — Будет сделано, — с улыбкой ответил ему медведь, трогая машину в путь и привычно закладывая широкую дугу, чтобы сдать задом к контейнерам. Незаметно для всех остальных он негромко постучал костяшками пальцев по стене за своей спиной. Это был знак тем, кто находился внутри. Рысь немедленно оживился, перехватив свою винтовку и дёрнув затвор. — Приготовились, — скомандовал он, и контейнер наполнился трескучими звуками оружия, надёжно приглушёнными рычанием дизеля. Раздался протяжный писк заднего хода, и грузовик по пологой дуге подъехал к мусорным контейнерам. — Действуем по плану, — ещё раз сообщил для всех присутствующих рысь. — Без импровизаций. — Посмотрим, — ответил ему Мистер Напалм, доставая два пистолета. Медведь в кабине немного замешкался — по привычке ему надо было, не глуша машину, выйти из салона и начать загружать мусор, и он чуть так и не сделал, но вовремя опомнился. Ладонь его зависла над рычагом открытия контейнера для сброса мусора, и, помедлив несколько секунд, мишка положил на неё увесистую лапу и перевёл в нижнее положение. Пневматика зашипела и начала поднимать увесистую прессовочную плиту, открывая проход неяркому утреннему свету. Звери внутри поначалу прищурились, но через силу смотрели на светлеющий проём, чтобы глаза привыкли к свету. — Работаем, — скомандовал рысь, и хищники бросились наружу раньше, чем компрессионная плита полностью открылась. Высыпав на закрытые контейнеры, звери ловко перепрыгнули перила у контейнеров и сразу же вломились на кухню местной столовой, где как раз только-только заступала на смену команда поваров. Кто-то из персонала сразу же завизжал дурным голосом, а шеф-повар, по совместительству слон, схватился хоботом за огромную сковороду, замахнувшись на нападающих. — Олег! — тут же крикнул Хардкорный Генри, беря слона на мушку, но понимая, что из своих пистолетов он не сделает ему ровным счётом ничего, как и сковороде, которой он прикрывался. Грянула короткая очередь из четырёх выстрелов — медведь стрелял прямо от бедра, практически в упор. На сковородке появились четыре рваных отверстия, а исполин с грохотом упал на шкаф с посудой. В этот же самый миг первые из хищников ворвались в основной зал, где мирно завтракали служащие силовых структур Города. Среди всех прочих был и Хардкорный Генри, который сразу же поднял оба пистолета и довольно громко провозгласил: — Пришло время затусить с Мистером Напалмом! Раздались первые выстрелы, и оперативники упали на пол со смертельными и не очень ранениями. На бок полетели столы, часть хищников скрылась за стойкой раздачи еды. Генри выпустил обе обоймы и предпочёл скрыться: оперативники не шибко оперативно достали табельное оружие и начали возвращать огонь, крича что-то невразумительное в рации. И хотя огоньки на обмылках раций говорили об отправке сигнала, вместо предупреждений о нападении все остальные служащие слышали лишь шум. Меньше чем минуту назад ласка-радист в своём специальном грузовике переключил тумблеры глушилок в верхнее положение и с удовольствием наблюдал, как стрелки амперметров ползут к своим максимальным значениям. Генераторы и мотор гантрака набирали обороты вместе с растущей мощностью передатчиков, хотя сам по себе грузовик стоял на месте. Теперь, помимо мобильной связи, не было даже радио, но это было необходимо лишь точечно, и поэтому станция «Ухо» заняла позицию всего в квартале от полицейского участка. Очередной взрыв прорвался в сознание Компас мощным, сокрушающим звуком и новой порцией звона в ухе. Крольчиха инстинктивно схватилась за голову, прижимая оставшееся ухо, чтобы хоть как-то заглушить эти звуки. Скрючившись на асфальте, стиснув зубы от боли, она обрывком несуществующего уха смогла услышать, что взрывы приближаются, и открыла глаза. Первое, что она смогла увидеть, — чьи-то копыта, нависающие у неё над головой. За долю секунды сообразив, что её ждёт, Компас рывком перевернулась и откатилась под какую-то машину, где смогла наконец перевести дух и прийти в себя. Лёжа под задним местом, она выглянула наружу и обомлела. Десятки, если не сотни, травоядных зверей, сбивающихся в стада или по одиночке, бежали из своих домов в сторону взорванного пропускного пункта. Кто-то пытался пробиться вперёд на машинах, но их останавливала неконтролируемая, паникующая толпа других зверей, из-за чего почти вся проезжая часть была забита брошенными в беспорядке автомобилями, во многих из которых ютились маленькие звери вроде кроликов, хомячков и других. Поток копытных при этом почти не иссякал — они пёрли вместе, единым стадом, в панике давя своих и чужих. Не все машины могли их остановить, и когда остов автомобиля над головой крольчихи покачнулся от нескольких ударов, то Кос решила, что пора сваливать. Несмотря на то, что тело всё ещё ощущалось немного ватным, адреналин делал своё дело. Рывком выпрыгнув из-под машины, крольчиха не стала бросаться навстречу стаду, а сразу же зацепилась за бампер и залезла на крышу, прижимая оба уха и снова осматриваясь. Сразу же она увидела то, что стадо останавливало, но копытные в панике продолжали переть туда, — разрушенный КПП. Поначалу казалось, что даже его полное разрушение и пожар не могло бы никого остановить, но обезумевшие травоядные сами осложнили себе жизнь, буквально завалив проезд разбитыми, горящими машинами. Многие не смогли заметить на своём пути препятствий и в итоге разбивались о несущие конструкции, устоявшие после взрывов. Немалому количеству, конечно же, приходила в голову идея бежать из Города слева или справа от КПП, но высокий забор не давал такой возможности. Помогать кому-либо Компас не хотелось, да и не получилось бы, даже если бы хотелось. Она развернулась в сторону центра Города и ловко спрыгнула на асфальт. Взяв самый высокий темп, она со всех лап побежала навстречу панике — травоядные редели и постепенно снижали скорость, буквально врезаясь друг в друга. Крольчиха же, ловко лавируя между их копыт, выбралась из массы зверей и увидела перед собой ещё более ужасную картину: вся дорога до КПП была намертво забита брошенными автомобилями — некоторые даже всё ещё стояли заведёнными. Компас вскочила на капот первого же попавшегося авто и, оценив свои силы, побежала в противоположном направлении основного движения зверей. По дороге она осознала, что на неё, несмотря на полное отсутствие маскировки, никто не обращал внимания вообще — сейчас она была для всех не более чем одноухой крольчихой, а не разыскиваемой террористкой. Но даже этим положением она пользоваться не стала — нельзя было привлекать к себе лишнее внимание. Кое-что, впрочем, её насторожило: куда подевались все оперативные службы, которые должны были организовать эвакуацию? И что вообще происходило вокруг? Как будто в ответ на её вопрос, прозвучавший в голове, в небе над её головой неровным строем пронеслись один за другим три вертолёта, ощетинившихся стволами пулемётов. Замерев на секунду и посмотрев на них, крольчиха отметила для себя, что у центрального вокруг фюзеляжа были развешаны мощные громкоговорители, пока молчащие. Собравшись с силами, крольчиха бросилась прочь — подальше от границ Города, ближе к центру. Она уже видела конец этой страшной пробки, по крышам которой она убегала. Между тем огромная туша бронированной сочленённой машины пересекла границу Города, проехав прямо через расстрелянный и горящий КПП. Мощный отвал впереди расталкивал и срезал любые препятствия на пути — в стороны от Бронелома разлетались машины, дорожные столбы и прочий хлам, который огромный агрегат почти и не замечал. Для его важных пассажиров внутри это ознаменовалось лишь несколькими незначительными толчками и голосом скунса: — Приехали. Город. Мраморный лис спокойно пригубил кофе. — Как я и говорил… когда я вернусь сюда, это запомнят надолго. Двигатель Бронелома заревел чуть громче, и управляемая сцепка между кузовами зашипела гидравликой. Теодор не совсем понял, что происходит, и успел лишь приподнять бровь, как ему пояснил водитель по рации: — Пробка слишком плотная, сэр, можем застрять, если поедем так дальше. Лис спокойно выслушал коробку рации и спустя несколько секунд прижал кнопку на ней: — Я понял. Давай. — Держитесь там за что-нибудь! — посоветовала рация. Гусеничный агрегат, набрав обороты, начал уверенно подминать под себя машины граждан, собравшиеся в колоссальную аварию на всей протяжённости трассы. Поначалу Бронелом давил их как консервные банки, буквально ровняя с землёй всех без разбору и не сбавляя скорости. Рыча двигателем и выбрасывая в воздух кубометры дыма, он уверенно пёр дальше, несмотря ни на что, оставляя за собой всех, кто ехал за ним. Теодор, понимая это, взялся за рацию: — Как только я проеду, расчистить дорогу и провести все силы! — А моя аппаратура? — подал голос скунс. — Ирвин, — обратился он к рации, — машину с аппаратурой Стефански протащить в первую очередь. — Вас понял, — отозвалась рация. Теодор снова отхлебнул кофе, глядя на скунса. — Подбросите меня? — шутливо спросил главный техник всего Конгломерата. Теодор мило улыбнулся и кивнул. — Конечно. Мне некуда торопиться. Бронелом свернул с основной трассы на небольшую для него улочку и опустился обратно на асфальт, набирая скорость. Стефански сделал очень странный выбор для своего штаба координации, но никто не мог с ним даже поспорить, потому что не понимал всего того, что понимает скунс. К тому же Теодор и сам хотел посмотреть на то место, где убили его давнего друга. Было немного странно, что гостиница всё ещё работала, но, учитывая полное отсутствие связи во всём Городе и тотальную дезориентированность всех его силовых структур, это можно было хоть как-то объяснить. Бронелом, шикнув, остановился у главного подъезда в гостиницу, и Теодор, решив лично сопроводить своего помощника, впервые увидел здание, в котором погиб его друг, вживую. Огромный монолитно-серый гигант, забитый под завязку номерами для всех зверей Города — от самых больших до самых маленьких, — высился в относительно спокойном районе, совсем рядом с Комбинатом. Спецучреждение располагалось всего в нескольких кварталах от гостиницы, и становилось понятно, как Атлас нашёл его и как познакомился со своим самым первым другом на воле. Сейчас же Теодор не собирался искать там новых друзей или подруг — он дождался, пока за ним вылезут два полярных медведя, и спокойно прошёл к парадному входу, который оказался закрыт. Не говоря ни слова, лис отступил на несколько шагов в сторону. Этот жест хорошо распознал его тяжеловесный телохранитель — наклонился к ручке двери, взялся за неё и молча выдернул её со своего места. — Похоже… от себя… надо, — предположил Стефански. Не меняясь в морде, мишка сжал лапу в кулак и стукнул им в район замка. Для иного зверя это могло сравниться с тем, как если бы бы он выбил дверь нижней лапой — мишкам же было всё равно. С первого же удара дверь распахнулась настежь, ударилась в ограничитель, и стекло в ней рассыпалось на мелкие осколки. — Сервис, — усмехнулся Теодор и первым вошёл внутрь, тут же поворачивая и упираясь взглядом в рецепцию, за которой прятался испуганный хищник. Вслед за мраморным лисом зашли и все остальные. — Пожалуйста, уходите! — крикнул им ягуар и тут же поморщился: его явно било током. — Мы не желаем тебе зла, а всего лишь хотим помочь, — приветливо отозвался Теодор. — Мне не нужна ни ваша, ни какая-либо ещё помощь! — испуганно проверещал кот. — Прошу вас, пока… Внезапно раздался крайне злобный, раздражающий писк: — Что здесь ещё происходит?! — и на стойку рецепции выскочила маленькая серая мышка с серебристым пультиком от ошейников хищников наготове. Завидев своих гостей, её глаза буквально залились яростью, и она перешла на ультразвук: — Что вы здесь делаете, трупоеды? Вы ещё разбили входную дверь! Да как вы вообще смеете… Теодор лишь поморщился от её писка, но кое-что напрягало его немного больше: каждую свою претензию к вооружённым до зубов хищникам она сопровождала дёрганьем брелка в лапке и, соответственно, ударом тока для ягуара. Уже после третьего разряда кот свалился за стойку, а до мышки начинало доходить, что что-то не так. — Где ваши ошейники, мерзкие твари? Я сейчас вызову всех, кого надо! — дёрнув брелком ещё два раза, она посмотрела вниз. — Вызывай СКХ! Скажи, у нас тут дикие твари без своих ошейников! Кот даже не пытался дёрнуться: силы его покинули. Тогда мышка сама метнулась к телефону, продолжая выкрикивать проклятия в адрес пришедших хищников, и набрала короткий номер. Всё это время Теодор решительно подходил всё ближе и ближе к рецепции. Он успел рассмотреть эту маленькую стервозную пискунью и отметить сломанный хвост. Припомнив рассказы Генри, Атласа и Кос, он понял, что это — результат пытки последней. Она смогла вывести из себя даже одноухую крольчиху — не сказать, чтобы это было сильно сложно, но изящество, с которым Компас выпытала из неё все нужные сведения, было достойно похвалы. Теодор подошёл вплотную к рецепции, а глаза мышки округлились от ужаса: ей никто не отвечал. Связи не было уже довольно долго, и только сейчас это начинали замечать. От страха за свою маленькую шкурку администраторша замерла на месте под тяжёлым взглядом её природного врага — лиса. — Кто вы? — зачем-то спросила она, выронив из лапки маленькую трубку. Не говоря ей ни слова, Теодор взялся двумя лапами за увесистый телефонный справочник для средне-крупных зверей и, размахнувшись, шлёпнул им рядом с телефоном, прямо на то место, где стояла хозяйка этой гостиницы. Раздражённо огрызнувшись, мраморный лис смахнул окровавленные останки со столешницы этой же книгой и положил её на место. Быстро и без лишних разговоров покончив с этой проблемой, лис перепрыгнул через рецепцию к забитому током ягуару. — Стефански, помоги с этой удавкой, — попросил он скунса, который, впрочем, довольно слабо разбирался в них. Меньше чем через минуту у Теодора кончилось терпение, и он попросил кота немножко потерпеть — тем более что в ошейнике почти не осталось заряда, — а Стоика — сделать что-нибудь. Полярный мишка в ответ на такую просьбу вытащил из ножен острый как бритва штык, аккуратно поддел им электрическую удавку и разрезал укреплённый металлическим волокном ремень. — Вот теперь ты можешь нам помочь, — заявил Теодор ягуару, пока тот, ошарашенный после такого грубого освобождения, поглаживал шею. Встав на лапы, он молча обвёл взглядом такую странную компанию и спросил: — Как? — Нам надо затащить где-то триста килограмм оборудования на крышу и подвести туда электричество, — пояснил Стефански. Ягуар сразу же сообразил, что делать, и взял рацию с зарядной станции за рецепцией. — Шет, нам надо электричество на крышу сообразить. Что у нас там есть? Ответил ему, судя по голосу, тоже хищник. — Зависит от того, что там нужно. И кому. — Шет, — сказал ягуар в рацию, — нашу начальницу только что грохнули телефонным справочником. Электрик не ответил. — И тем, кому нужно электричество, тяжело отказать. Они сняли с меня ошейник. — Это не проблема вообще, — сказал Теодор. — Это всё равно не отменяет того, что я должен знать, что им нужно. — Хватит стандартной трёхфазной розетки на сорок ампер, — пояснил скунс, и ягуар передал это электрику. Тот немедленно ответил, что займётся этим, а Теодор напомнил: — Что насчёт погрузки? — Есть грузовой лифт, но до крыши он не идёт. Только один лифт — крышной. — У меня почти все кофры на колёсиках, — усмехнулся Стефански. — Тогда подъезжайте к чёрному ходу. Там есть рампы для разгрузки, — серьёзно, как никогда, ответил ягуар. Компас не пришлось даже угонять машину — она попросту запрыгнула за руль вместо какой-то капибары с детёнышами и протараторила: — Я одолжу машину, да, спасибо, кстати выезд перекрыт, найдите другое укрытие, удачи! — после чего, не закрывая дверь, бросила машину назад, тут же разворачиваясь через ручник и захлопывая дверь по инерции. Небольшой синий седан сорвался в сплошной поток автомобилей, несущихся ему навстречу, как будто Кос выехала на дорогу с односторонним движением. Кое-как вырвавшись со злополучного шоссе, она вывернула на менее оживлённые улицы Города, где попыталась наконец понять, что же конкретно происходит, а главное — как с этим был связан Атлас и Зверомор. Не зная, что конкретно делать и куда ехать, крольчиха решительно включила радио. И ничуть не пожалела. — …Закройте все окна и двери, не выходите на улицы ни при каких обстоятельствах! — вещал приёмник истеричным голосом. — Если живёте в домах частного сектора, забаррикадируйте все окна и двери, по возможности — подъезды к вашему сектору. Держитесь вместе, по возможности — объединяйте силы! Лучше спасти один дом, где все будут живы, чем спасти сами дома, где никто не останется в живых! Компас хоть и хмыкнула про себя — диктор явно допустил какие-то вольности, — но всё равно переключила радиостанцию: ей было куда интереснее, что происходит, а не что делать. Переключив несколько станций, Компас на всякий случай остановила машину, чтобы ненароком не въехать в кого-нибудь на улице, где царила паника. Сделав радио погромче, она наконец нашла информационную программу, а не призывы эвакуироваться. — По неподтверждённым данным, неизвестные организованные силы взяли под свой контроль Центральный городской вокзал. Приходят сообщения о многочисленных заложниках, которых привозят туда под видом эвакуации, после чего рассаживают по поездам и держат в плену… Компас не расслышала, как в стекло водительского места кто-то настойчиво постучал чем-то тяжёлым. Она заворожённо слушала радио, выцепливая крошки информации; в частности, разум ухватился за слова про неизвестную организованную силу. На её памяти была только одна такая. Стук в стекло повторился, но из-за шума крольчиха всё ещё не ничего не слышала и только делала радио громче. Три раза — а на четвёртый стекло покрылось сетью мелких трещин и ввалилось внутрь, в салон. — Вылезай из машины! — заорал ей кто-то. И вот тут единственное ухо Кос довольно отчётливо услышало специфичный щелчок — так обычно взводился курок. Повернувшись к кричащему, она увидела такого же, как она сама, кролика, за спиной которого стояла плачущая крольчиха с парой свёртков в лапах. И лишь потом она обратила внимание на трясущееся дуло пистолета, смотрящее прямо между её глаз. — Чего смотришь?! Выметайся! — орал на неё отец семейства. У Кос дёрнулся глаз — она незаметно подцепила рычаг открывания двери, а потом повернулась и обеими задними лапками пнула дверь прямо в кролика. Тот отлетел, как кегля, под обеспокоенные крики мамаши. Та даже сообразить ничего не успела — Компас выпрыгнула из машины и одним движением выхватила из его лапы револьвер, тут же направляя его в лоб кролику. Ей искренне хотелось научить его выживанию любой ценой, а не просиживанием штанов в кондиционируемом офисе, но не успела она и рта открыть, как за её спиной заверещала его жена: — Пощадите его, умоляю! Не надо, прошу вас! Я всё сделаю, всё оплачу! Нам просто надо спастись! Компас разочарованно повесила ухо, опуская пистолет и скривив морду. Ну как будто она сама этого не знала. Но настроение на поучительные разговоры пропало моментально, к тому же револьвер в её лапе издал ещё какие-то странные звуки, и при более детальном осмотре оказалось, что это был не более чем газовый пугач. Разочарованно бросив его на грудь кролику, Компас быстро сориентировалась в Городе и взяла курс на городской вокзал, оставив мирным жителям угнанную машину. — Штаб, говорит Юниформ два-один-три, мы выходим из шлюза канала, как слышно, приём? Ответом был шум статики. — Штаб, говорит Юниформ… Как слышно, приём? Выслушав шуршание эфира, радист-бурундук обернулся к капитану и, сняв наушники, пожал плечами. — Они молчат, сэр. Нервно поджав губы, крыс протянул лапку, в которую тут же вложили обмылок рации. — Центральная, говорит капитан первого ранга Юлиус Рататуа. Мы выполняем распоряжение сената о введении военного положения от нуля часов нуля минут этого дня. Я лично требую немедленного ответа и дальнейших указаний к нашим действиям. Несколько секунд в рации всё так же шипела статика, но внезапно и та затихла, и они наконец-то услышали хоть чей-то голос. — Борт Юлий два-один-три, прекрасно вас слышим, — ответил маленький обмылок рации. — Доброго утра, капитан. — Вы что там, позасыпали все на своих постах? — бойко поинтересовался крыс. — Утро выдалось тяжёлым, ничего не поделать, — издевательски ответила рация. От такой наглости капитан первого ранга даже опешил, удивлённо глядя на трубку, будто это она лично его оскорбила. — Что вы себе вообще позволяете? Я требую ваше имя, звание и номер части! — Или что? — практически смеясь, спросил таинственный голос. — Или я лично позабочусь о том, чтобы вас с позором уволили со службы! На другом конце линии откровенно рассмеялись, причём надолго, глумливо держа кнопку передачи нажатой. Крыс отчётливо слышал несколько голосов. — Немедленно назовите себя! — рявкнул капитан в рацию. Через несколько секунд рация всё-таки ответила сильно посерьёзневшим голосом: — Вам совсем не обязательно знать моё имя, кэп. Однако то, что я скажу вам, может поразить вас до глубины души. — Попробуй, шутник, — оскалился крыс. Ещё через несколько секунд обмылок на витом шнуре заговорил уже совсем иным — уверенным, спокойным и очень серьёзным голосом. — Я тот, кто держит лапу на детонаторе от двенадцати тысяч жизней. Один приказ — и все погибнут. Крыс хотел было ответить, но лишь оскалился в микрофон. — Если хоть одно копыто, нога, лапа или любая другая конечность твоих бравых вояк коснётся берега в пределах Городской черты — погибнут все. Очень быстро. — Вы террористы?! — и с угрозой в голосе крыс добавил: — У меня на борту две роты морпехов. Посмотрим, как ты запоёшь, когда эти ребята возьмутся за работу. — Это вряд ли, — издевательски отозвался наушник. — Наоборот, скоро вы получите приказ держаться подальше от границ Города. — Да ну? — прошипел Рататуа. — Ну да, — бесстрастно подтвердил голос. — Потому что если вы не будете играть по моим правилам, — капитан Рататуа оторопело уставился на замолчавшую гарнитуру, а потом поднял взгляд на радиста — тот непонимающе глядел на капитана, — то хуже будет всем нам… Бросив гарнитуру, крыс метнулся к телефону на стене мостика. — Боевая тревога! Готовность номер два! Всему персоналу занять свои места! — провозгласил он, и все остальные немедленно разбежались по своим местам, объявляя боевую тревогу. Корабль медленно, но верно двигался вдоль береговой линии, приближаясь к мегаполису. Кос осторожно выглянула в середину переулка — по поперечной улице, гудя двигателем, прокатился чёрный БТР УСС. Перейдя на бег, крольчиха подлетела к концу переулка и, опасливо прижав ухо, высунула за угол розовый нос. Пустая улица чернела выбитыми окнами и разбитыми витринами, ветер гонял по асфальту бумажки и пакеты. Всё было тихо, но даже в таких местах кишела жизнь — места в Городе было не так много, как могло показаться на первый взгляд. В этот момент в конце улицы скрипнул тормозами БТР Управления. Высунувшись на перекресток, он повернул башню, и перед конусом компенсатора полыхнул короткий всполох, а по улице прокатился раскатистый бас очереди. Компас поморщилась и огляделась, а убедившись, что для неё угроз нет, рывком бросилась через улицу. Не пробежав и половины, она инстинктивно прижала ухо: что-то со звонким хлопком врезалось в БТР, и тот со вспышкой и грохотом скрылся в клубах пыли. Кос мигом перешла на все четыре лапы, краем глаза замечая, как от броневика, в клубах пламени, отделяется оружейная башенка. С размаху влетев в полутьму переулка, Кос мигом прижалась спиной к стене, синхронно с колокольно-сковородочным звоном упавшей на асфальт башни. Тяжело дыша и хлюпая носом от пыли, Кос выглянула на улицу — полыхающий остов броневика с нелепо оттопыренными во все стороны лючками густо чадил жирным чёрным дымом посередине перекрёстка. Как она и думала, некоторые улицы лишь казались безжизненными. Крольчиха утёрла нос тыльной стороной лапы и нырнула обратно в полутьму проулка, переходя на бег: ей нужно было спешить. Теодор спокойно ждал, пока Стефански раскинет свою невидимую паутину из линий связи с каждым из гантраков и каждой наземной группой. На крыше гостиницы поднимались и раскладывались частоколы самых разных антенн, раскатывались катушки кабелей и кофры с оборудованием выставлялись друг на друга, где тут же подключались к электрической сети — это всё, на что хватало мозгов у непрофессионалов. Остальное за них делал взмыленный скунс с распушённым хвостом и ожерельем из проводов. Бо́льшая часть оборудования уже работала, и именно это позволило Теодору мило и спокойно переговорить с капитаном первого ранга на боевом корабле и выдвинуть первые условия для сохранения жизни заложникам на вокзале, так что мраморный лис совсем не спешил покидать центральный координационный штаб его операции. Будь у него побольше времени — он бы и вовсе остался здесь, но лишь ему, и никому более, предстояло провести самые важные переговоры в его жизни, где на кону стояли тысячи жизней травоядных одномоментно и целые поколения хищников в будущем. Крышной лифт звякнул колокольчиком и раскрыл свои створки, выпуская на крышу группу молодых, уверенных в себе бойцов, которым Теодор сразу же показал на несколько защитных кофров. Звери уверенно взялись за ручки, растаскивая аппаратуру в разные стороны и ставя их на заранее подготовленные столы. Скунс между тем в очередной раз подозвал к себе освобождённого ягуара и попросил у него организовать стулья и столы для тех, кому не хватало. В подмогу ему были отправлено трое других зверей, которые тут же скрылись на распахнутом настежь лестничном марше. Мраморный лис тем временем не мог нарадоваться тем, насколько отлажена была работа его подчинённых. Как только первые операторы заняли свои места и подключились к нужным системам, начали приходить и первые отчёты. Всё это сваливалось на Стефански, который, в свою очередь, должен был вычленить для Теодора лишь самое главное, что не замедлило случиться: — Сэр, группа три-сорок отчиталась о взятии под контроль здания радиостанции. — Великолепно, — удовлетворённо кивнул мраморный лис и, оглядев на прощание организованный координационный штаб своей операции, приказал: — Доберитесь до сенаторов и прочих. Скажите им, что у них срочный созыв, и пусть добираются как захотят. — Всё по плану, сэр, — кивнул скунс. — Сделаем! Одёрнув туристическую куртку, Теодор встал с насиженного места, а вслед за ним оживились и два белых медведя. — А я пока пообщаюсь с простым зверьём этого города… Чуть больше чем через десять минут броневик Тео проехал мимо обугленных остовов машин на парковке крупнейшей радиостанции Города и встал вплотную ко входу. Уже в дверях мраморного лиса встретил командир Рауль — здоровенный волк в камуфляже. — Здание под контролем, — на ходу, спешно начал отчитываться он. — Ждали только вас. — Куда? — коротко спросил Теодор. — Восемнадцатый этаж! — с готовностью рапортовал волк. Не проронив более ни слова, руководитель Конгломерата спокойно вошёл в заранее подогнанный лифт. За его спиной кое-как уместились и два медведя, а запрыгнувший внутрь волк лично нажал на кнопку нужного этажа. Несколько секунд томительного ожидания звонка — и двери лифта распахнулись в красивом атриуме, занимающем два этажа. Все возможные проблемы были предусмотрены: охранники разоружены и связаны, камеры отключены, как и тревожные кнопки, а те, кто мог их нажать, выведены. Рауль тут же прошёл к лестнице на второй этаж и бодро забрался наверх. Там, в широком коридоре с несколькими дверьми, располагались студии. Распахнув дверь в одну из них, он торжественно сообщил Теодору: — Вот! Серебристый лис зашёл в помещение — утренними ведущими радиостанции были два бобра и белка. Перед ними, в нерейтинговое время, даже не стояло задачи что-то говорить — просто ставить музыку для жителей Города в погожее воскресное утро. Сейчас же они сидели в креслах, подняв лапы и напряжённо следя за парой росомах с оружием, стоящих в углах студии. Тео уверенно и быстро зашёл в комнату и, оглядевшись, обернулся к волку, который немедленно заверил: — Всё готово! Тео кивнул, подойдя к столу, по-хозяйски цапнул массивный микрофон на специальной подставке и уселся в кресло ведущего, спокойно глядя на замерших травоядных. Командир Рауль показал им на пульт, после чего один из бобров передвинул несколько ползунков на микшерском пульте и прижал какие-то кнопки. Он ничего не сказал Теодору, но в эфире, судя по жестам командира, воцарилась полная, зловещая тишина. Мраморный лис набрал побольше воздуха и подался к микрофону. — Приветствую, жители Города, — ровным голосом, без малейшей эмоциональности начал лис. — Меня зовут Теодор Гуэрра, и я руковожу теми, кто сейчас держит вас на прицеле. Вы называете нас «трупоедами» или «падальщиками», мы же предпочитаем называть себя «Конгломератом». Слушайте нас очень внимательно, ведь это наше первое и последнее предупреждение. Тео выдержал паузу. — Если кто-то из вас откажется повиноваться приказам — он будет убит. Если кто-то окажет нам сопротивление — он будет убит. Если кто-то не понял, что я сейчас говорю, — он будет убит. Мы не делим жителей на хищников и травоядных — это касается абсолютно всех. Так что если мы увидим мародёров, бандитов или просто дегенератов, решивших воспользоваться ситуацией, — у моих бойцов есть полное право застрелить их. Тео снова выдержал паузу и закончил: — Если вы окажете сопротивление и мне покажется, что мы можем проиграть, я отдам приказ уничтожить заложников на Центральном городском вокзале. Это несколько тысяч жизней. Если мне не покажется, у меня есть план «Б». Это несколько сотен тысяч жизней. Хорошенько подумайте, если хотите оказать нам это сопротивление. Ситуация, в которой мы все оказались, не нравится ни вам, ни мне. Отодвинувшись от микрофона, Тео небрежно толкнул его в сторону трясущегося бобра-ведущего. — А теперь поставь им что-нибудь бодрое. Передвигаясь мелкими перебежками от укрытия к укрытию, Компас медленно, но верно приближалась к центру Города и его вокзалу. По мере приближения паника на улицах сменялась решимостью дать отпор — на улицах появлялись вооружённые травоядные в гражданской одежде. На маленьких улицах сами собой росли импровизированные баррикады — подгоняли машины, грузовики, обкладывали их какими-то листами из металла, вперёд выставлялись тяжёлые мусорные баки. Дороги перекрывались полностью. Но лишь когда Компас добралась до центра, она наконец-то убедилась, что во всём этом был замешан Конгломерат: один из центральных перекрёстков был заблокирован несколькими тяжёлыми мусоровозами, которые при этом охраняли явно вооружённые звери из Конгломерата. За машинами, перекрывающими проезд нескольким экстренным службам Города, прятались вооружённые хищники, одетые кто во что горазд. С одной из сторон перекрёстка разгорелся нешуточный бой, который быстро перетёк в крайне вялую стадию — мусоровозы не давали проехать нескольким машинам УСС, среди которых было и два бронированных фургона со штурмовыми бригадами, которых бойцы Теодора смогли успешно отбросить на почтительное расстояние и сейчас лениво перестреливались с ними из-за укрытий. Прикинув в голове все возможные варианты развития событий, Компас решила держаться подальше и от травоядных, и от хищников. Городские службы наверняка не будут с ней церемониться, а хищники могут попросту и не разобраться, кто к ним идёт, даже несмотря на то, что в Конгломерате её, а точнее её репутацию, знали почти все. Крольчиха не стала рисковать и пробралась дворами дальше, что довольно круто задержало её, но, к счастью, ей не пришлось проходить мимо ещё действующих силовых подразделений. Помещения вокзала были плотно забиты травоядными, расположившимися прямо на полу. То там, то здесь доносились вздохи и всхлипы, неуверенно-тихие слова утешения и плач. Мимо рядов заложников неспешно перемещались вооруженные бойцы Конгломерата, многозначительно бряцая винтовками. В воздухе чувствовался липкий страх — травоядные были подавлены и напуганы, ни у кого не было решимости предпринять хоть что-то, не смотря на то, что подобные мысли явно приходили в голову зверям. В это самое время деловитые и очень уверенные в себе хищники Конгломерата толкали перед собой целую тележку, гружёную серо-серебристыми брикетами с яркой жёлтой полосой посередине. Маркировки на торцах смог бы распознать даже неграмотный лисёнок, так кстати оказавшийся как можно дальше от них: взрывоопасно. Рядом с группой волков, занимающихся в основном погрузочными работами, семенил на коротких лапах барсук-медоед, а сразу за ним — койот с катушкой двухжильной проволоки. Не без садисткого удовольствия медоед выхватывал с тележки брикеты — один за другим, вставлял в каждый по детонатору, скреплял их с электрозапалом и бросал под вагоны, которые были битком набиты самыми разнообразными зверями. Их послали на вокзал, чтобы эвакуироваться, но вместо этого они попали в форменную западню и теперь ютились на узких сиденьях и койках, обнимая своих родных и близких. Всего на Центральном городском вокзале смогли задержать дюжину составов пригородного сообщения — прибывающих зверей плотно загоняли в вагоны, не утруждаясь их рассадкой по местам. Многим приходилось стоять, некоторые усаживались на пол. Плакали маленькие дети, пытались сопротивляться звери побольше, но их сопротивление быстро гасили ударами прикладов и шокерами; иногда стреляли в воздух, иногда — и это было отчётливо слышно в звуке работающего оружия — в кого-то. Кролики и крольчихи прижимали своим детишкам чувствительные уши, некоторые копытные впадали в панику. Но все как один удивлялись, когда к кому-то в вагон, так же как и травоядных, дулами винтовок заталкивали хищников в красной форме. Их старались сторониться, но получалось это слабо — вагоны забивались под завязку, и о личном пространстве можно было смело забыть. Самим хищникам тоже приходилось несладко, особенно поначалу, но, когда один из них попытался выбежать к своим «братьям» и нарвался на автоматную очередь, травоядным стало понятно, что их захватчики не делят на хищников и травоядных. Для них они все — заложники. Тележка со взрывчаткой подпрыгнула на ухабе для слабовидящих зверей, и несколько брикетов вывалилось из неё. Медоед, завидев это, недовольно зарычал: — Полегче! Это тебе не манная каша! Волк, толкавший тележку, недовольно поднял брикет и передал его минёру. Тот небрежно воткнул в него детонатор и бросил под двери вагона. — Долго ещё? — пробурчал шакал. — Спешка нужна только при ловле блох, — отрезал минёр, беспристрастно продолжая свою работу, которая ему откровенно нравилась. И в этом он был не одинок. Другой подрывник, хорёк, обмотал электрическим шнуром связку из брикетов взрывчатки, пары ракет и огромной для него бомбы ТАБ-200 — уменьшенной версии тех самых бомб, которые использовала крольчиха для подрыва УСС. С тех пор как его мечту посмотреть на взрыв двух этих «крошек» обломала одноухая бестия, он места себе не находил и хотел подорвать то, что осталось, хоть и в меньшем масштабе, утверждая, что всё взорвут без него и ему от этого будет грустно. И вот теперь ему доверили одну из авиационных бомб, и он завершил своё маленькое творение, которое кто угодно признал бы шедевром. Армированным серебристым скотчем к бомбе аккуратно и даже в какой-то мере красиво были примотаны серебристые брикеты со взрывчаткой и четыре небольших ракеты, оставшиеся от системы залпового огня. Отойдя от своего «шедевра», хорёк посмотрел на него будто в последний раз, отошёл на пару шагов к вооружённым бойцам Конгломерата и вознёс лапки к небу, провозгласив: — Майна! Где-то под потолком огромного зала ожидания заработала лебёдка, затягивая взрывоопасную конструкцию наверх. Маути лично проследил, чтобы она не ушла слишком высоко, и стоило ей достичь основания купола, как он приказал остановить лебёдку. Бомба зависла над головами обычных граждан, а двое бойцов оттаскивали хорька, который плакал от счастья, к укреплениям. Пантеру было не до этого. Перехватив винтовку, он выстрелил несколько раз в воздух и коротко объявил: — Бомба снаряжена! Не пытайтесь убежать или оказать сопротивление, и тогда никто не пострадает! Зал на мгновение притих, после чего послышался чей-то возмущённый писк: — Отпустите хотя бы детей! У них ещё вся жизнь впереди! — Жизнь ваших детей, как и ваша собственная, зависит от тех политиков, которых вы выбрали представлять ваши интересы в Городском сенате! — напомнил им Маути. — Если они выполнят наши условия, вы уйдёте отсюда живыми и невредимыми. Но если вы попытаетесь убежать — расправа будет короткой и жестокой! И это — весь диапазон вариантов, которые у вас есть! — Дайте хотя бы попить! — взмолился чёрный кролик, дрожащий от страха рядом с огромным тигром в красной робе. Большой кот молча посмотрел на автомат с напитками, а потом на кролика. Как только все условия были выдвинуты, а минирование зала закончилось, началась самая тяжёлая часть — ожидание. И где-то через полчаса тигр довольно ловко прополз к автомату и вполне законно купил бутылку воды, которую отнёс кролику, но это всё равно заметили. Маути, подошедший на шум, увидел эту сцену и обратился к тигру, присев на корточки: — Ты думаешь, они это запомнят? — спросил он, кивнув на кролика, у которого отобрали воду. Полосатому коту не нашлось что ответить, но он вполне бесстрашно посмотрел в глаза Маути и выдержал взгляд. Коты остались при своём, чем-то только им двоим понятном. Маути молча встал и достал пистолет, взводя курок. Очень хотелось преподать урок травоядным: прикончить одного из «них» — хищника. Но в то же время Маути прекрасно понимал, почему этого делать не стоит: заложники, осознав, что они все на одной стороне баррикад, могут быстро объединиться, а Маути не хотел лишних жертв. Поэтому пистолет он достал для другого. Подняв лапу с оружием, пантер направил его в сторону и сделал несколько выстрелов в злополучный автомат, который тут же брызнул стеклом и обнажил своё содержимое. Пистолет был убран в кобуру. — Если тебе не достаточно уборки за этими эгоистичными тварями — вперёд. Можешь помочь им. Но только ты. Маути сделал пару шагов в сторону и приказал остальным бойцам: — Если хоть кто-то, кроме этого полосатика, приблизится к воде — стрелять на поражение. Но не успел он договорить свой приказ, как тигр поднялся на две лапы, одним махом выгреб из автомата всё содержимое нижних полок, где находилась простая вода, и понёс её к травоядным, где присел на одно колено и начал раздавать её матерям с детьми. Маути не нашлось что сказать на такой поступок. Он молча поправил винтовку за плечом и пошёл в служебные помещения, направляясь в диспетчерскую. Бронелом, гремя гусеницами по асфальту, наконец прибыл к зданию сената. Вялое сопротивление охранников самого здания и силы УСС, прибывшие для отражения атаки, были сломлены буквально на ходу — водитель сочленённой машины даже не сбросил скорость, расталкивая два чёрных бронированных фургона и сея панику среди травоядных. По броне то и дело чиркали пули всех возможных калибров, но машине всё было нипочём. Четыре пикапа сопровождения со смонтированными в кузовах огневыми точками добивали сопротивление, если таковое ещё находилось. Шикнув пневматическими тормозами, шестидесятитонная машина остановилась перед огромной лестницей, ведущей к колоннаде городского капитолия. Задние двери распахнулись настежь; первыми из машины вылезли вооружённые до зубов полярные медведи, а сразу за ними, одёргивая походную куртку, — мраморный лис. Теодор даже не затруднял себя разглядыванием местности — прижав пальцем наушник, он спросил по рации: — Всех вызвал? — Нет. У многих связи не оказалось, но кое-кто придёт. — А наших? — Почти все послушали совет и срулили из Города, мистер Гуэрра. В остальном ничего сказать не могу: связи с ними нет. — Пошли свободные группы доставить приглашения лично, если это необходимо. Мне нужна максимальная легитимность переговоров. С этими словами он снял с головы гарнитуру и попросил у Стоика обычную ручную рацию с антенной. Мишка охотно поделился — специально для таких случаев он носил с собой небольшой обмылок как раз под лапу лиса. Именно с ней Теодор довольно лихо вскочил на самую большую ступеньку и решительно пошёл наверх. Его телохранители молча пошли за ним, держа пулемёты наизготовку. Уже у центральных дверей в лобби сенатского дома Теодор ещё раз одёрнул куртку, посетовав на то, что без его обычного платинового костюма его не станут воспринимать серьёзно. Медведи как будто пропустили это мимо ушей, всё так же стоя за своим боссом с парой огромных пушек. Лис обернулся и оглядел своих телохранителей напоследок, будто убеждаясь, что именно они, а не дорогой костюм, придадут его словам нужного весу. Толкнув двойные створки дверей, он уверенно вошёл в огромный светлый зал… И остановился. Он ожидал увидеть что угодно, но только не то, что увидел собственными глазами. Зал, по его мнению, должен был пустовать, а сейчас он был набит битком, как будто принимали закон о запрете алкоголя. Разбившись на несколько групп, самых известных сенаторов окружили толпы травоядных журналистов, наперебой берущих у всех них какие-то интервью и заявления. Охранник, вышедший навстречу пришедшим хищникам, — суровый на вид горный козёл — не сразу осознал, кто к ним пришёл, и только когда рассмотрел морду лиса, а за ним — его телохранителей, молча, с округлившимися глазами, остановился и сделал пару шагов назад. — Это закрытое совещание, — тихо сказал ему Теодор. Козёл молча мелко закивал. Лис, не говоря ни слова, вытащил из кобуры пистолет и пальнул три раза в воздух, но в зале стоял такой гам и было так много зверей, что его калибр никто не услышал. — Стоик, Вал, будьте так добры, — попросил он у них через плечо. Полярные медведи синхронно вытащили своё запасное оружие, подняли к потолку и одновременно сделали три выстрела. С потолка на них осыпалась не только штукатурка, но и куски бетона, а зал наполнился настоящей паникой. Мишки подняли пулемёты, направляя их на тех травоядных, кто решил сразу же рвануть к выходу, но Теодор поднял кулак, веля им отставить пальбу. Так что телохранители только припугнули нескольких журналистов, которые дружно сорвались в другую сторону, в основной зал заседаний, к запасным выходам. — Вот они! — крикнул кто-то в зале, обращая на себя самое пристальное внимание журналистов. — Чего стоите, идиоты, снимайте их! Эти бешенные трупоеды не могут даже на мирные переговоры прийти без оружия! Теодор рассмотрел кричавшего и тяжело вздохнул — им оказался какой-то кабан из крайне радикальной партии. Он был прекрасно с ним знаком — этот сенатор довольно часто вставлял им палки в колёса, даже не осознавая того, что он на самом деле делает. Но избавляться от него Теодор не хотел — он неплохо привлекал на себя внимание общественности, поднимая бучу. Но конкретно в этот момент, сжимая лапу на рукояти пистолета, мраморный лис думал, что свинцовая терапия пойдёт борову на пользу. — Это должно быть закрытое совещание, Религ! — сообщил мраморный лис на весь зал. — В отличие от тебя — мне нечего скрывать, трупоед! — рявкнул на мраморного лиса боров. — О каких переговорах может идти речь, когда за твоей спиной стоит две полутонные машины смерти, вооружённые под завязку? — А ты позови сюда кого-нибудь из своих дуболомов, которые получили звания народных дружинников и начали без суда и следствия кошмарить хищников на улицах! Я-то ручаюсь за своих бойцов, а твои варвары с арматурами и цепями очень плохо поддаются контролю! Журналисты в зале, несмотря на испуг, находились в замешательстве — кого надо было слушать, кого записывать. Те телевизионные компании, у которых было побольше операторов и журналистов, начали записывать обоих, но тут появились и остальные, и перед дверьми в основной зал собраний вылез молодой лань, в котором Теодор без труда распознал сенатора Харпера, даже улыбнувшись ему. Да, Атлас подобрался к нему вплотную, но никаких связей с Конгломератом и самим Теодором он не имел. — Господа, я прошу минуту внимания! — закричал он без микрофона. — У нас чрезвычайная ситуация, и она требует немедленного решения, и всё, что нам для этого надо, — сесть за стол переговоров! Так, и только так мы сможем уладить все наши разногласия! Прошу — нам нужно обсудить всё в максимально спокойной, насколько это возможно, обстановке! Это будет закрытое собрание, и мы пригласим журналистов, как только придём к консенсусу! Прошу! Теодор мило улыбнулся и вспомнил то, что рассказывал ему лисёнок, возвращаясь с его задания. Вспомнил он и ключевую фразу, которую оставил ему лисёнок. Проходя в закрытый зал собраний, к длинному столу, лис положил ему лапу на спину и, как только газель обратил на него внимание, тихо, но отчётливо сказал: — Довольно слов. Глаза у сенатора округлились, выражая крайнюю степень удивления таким совпадением, к тому же фраза была как никогда не к месту. Сам же Теодор протянул лапу в сторону газеля, и он, хоть и немного неловко, обменялся с лисом лапопожатием. — Довольно слов? — переспросил Харпер у лиса. — Не этого ли мы сейчас хотим? — Фраза не имеет ничего общего с текущей ситуацией, мистер Харпер. — Так вы от мистера Атласа? — удивлённо спросил газель, заставив Теодора довольно рассмеяться. — Это не я от мистера Атласа, это мистер Атлас от меня. Газель уверенно кивнул, давая понять, что он всё понял. Заговорчески оглядевшись, сенатор присел, чтобы быть на одном уровне с лисом. — У Релига никогда не хватило бы мозгов на то, чтобы созвать сюда журналистов. Его надоумили, и, возможно, не только его. Кое-кто в сенате настроен недружелюбно, но в самом сенате его нет. — Почему вы мне помогаете? — Мистер Атлас вытащил меня из очень деликатной ситуации, не привлекая лишнего внимания. Это меньшее, что я могу для вас сделать. — Будет достаточно, если вы встанете на нашу сторону, Грег, — обратился к нему мраморный лис. — Я буду на стороне прагматизма и логики, — пообещал ему газель. — Жаль, что таких осталось немного, — посетовал Теодор и проследовал к столу переговоров. Почти все травоядные уже заняли свои места; мраморного лиса, как единственного хищника, посадили в торце, во главе стола, чтобы его видели и слышали все. Сидя за длинным столом, Тео хмуро разглядывал сенаторов, сидящих напротив. Кроме Бейкера и Фореста из знакомых ему политиков тут был спикер сената — лось Карелиус. А в углу, кривясь, нахохлился баран — представитель другой радикальной партии. Откашлявшись, спикер Карелиус подался вперёд, сцепляя лапы перед собой. — Давайте перейдём к делу, — начал он своим хорошо поставленным баритоном. — Давайте, — согласился Тео. — Каковы ваши условия? — Вы будете с ним говорить?! — баран буквально лёг грудью на стол. — Да, Клиффорд, будем! — раздражённо огрызнулся лось. Тео наблюдал за происходящим, откинувшись на спинку кресла. Проследив, как баран, раздражённо нахохлившись, заёрзал на месте, лис с полуулыбкой подался вперёд. — Условия — изменение условий содержания для всех хищников в Городе и освобождение из-под стражи всех моих сотрудников. — И вы на это пойдёте?! — мгновенно окрысился сенатор-радикал. Где-то вдалеке раздался басовый грохот мощного взрыва, на который отреагировали десятки автосигнализаций. — Можете не идти. — Тео безразлично пожал плечами и махнул лапой в сторону окна, за которым часто поднимались чёрные столбы дыма. — Происходящее приносит убытки вам, а не мне. Лось недовольно покосился на окно, а затем на барана. — Именно поэтому мы заинтересованы в его скорейшем завершении. — Ну, тогда возьмите на поводок своего дежурного клоуна, — Тео кивнул на барана, — и приступим. Радикал возмущённо фыркнул и демонстративно отвернулся. — Вы должны понять, — осторожно начал лось, — что освобождение всех хищников невозможно… — А я и не говорю о мгновенном освобождении всех. Для начала вы отпустите захваченных сотрудников моей организации, а потом можно будет рассмотреть порядок освобождения остальных. — Об этом можно подумать, — согласился спикер сената. — Прекрасно. А пока вы будете думать, мы оставим у себя заложников… — Но это не равноценный обмен, — торопливо возразил лось. — Почему? — с деланным удивлением спросил Тео. — В процентном соотношении всё честно: разве вы не кичитесь тем, что вас десять к одному? Лось запнулся, но тут же взял себя в лапы: — Пусть даже так, но массовое освобождение хищников угрожает жителям Города: они могут начать кидаться на граждан. — «Могут», — раздражённо повторил Тео. — «Они могут». — Извините, но это так, — вздохнул лось. Тео откинулся на спинку и хмуро взглянул в окно. — Вы знаете, я сегодня убил мышь. Маленькую такую. Прихлопнул телефонным справочником. Косточки хрустнули, как печенюшка… — Зачем вы это сделали? — растерялся спикер. — Она хотела меня убить, — отрезал Тео. — Но она же кроха! Она не может вам ничего сделать! — ахнул лось. — За свою жизнь она убила минимум двух крупных хищников — забила шокером до смерти. А знаете почему? Ей показалось, что они хотели её убить. — Тео перешёл на раздражённое шипение. — Даже она понимала, что они не могли этого сделать: их остановили бы ошейники. Но ей было достаточно желания. Поэтому я поступил так же: как только мне показалось, что она хотела мне смерти, я её нейтрализовал. Преподал, так сказать, урок в разнице между желанием и возможностью. И если говорить далее, то я уже вторые сутки питаюсь кое-как и сижу на кофе! Но, вопреки стараниям некоторых тупорылых клоунов, — Тео сердито рыкнул в сторону барана, — я ещё никого не пристрелил и не вгрызся в труп зубами! Что со мной не так, не подскажете? — Ваше самообладание достойно восхищения, — примирительным тоном согласился лось. — Но, боюсь, у остальных хищников с этим могут быть проблемы… — Именно поэтому я и призываю освободить сначала моих сотрудников — за них отвечаю я, — отрезал лис. Обсуждение этого вопроса обещало затянуться. Но ни на что другое Теодор и не рассчитывал. До Вокзала оставалось совсем немного — Компас остановилась сделать передышку в одном из переулков. Типичный шумовой фон Города сменился на доселе неизвестный его обитателям — выстрелы, автоматные очереди, взрывы. Где-то вдалеке то и дело бухали крупнокалиберные пушки; машины если и проносились мимо, то не тихонько шурша шинами, а ревя форсированными дизелями. За свою пешую прогулку по Городу Компас встретилась с четырьмя гантраками, прокатившимися мимо, и, что было немаловажно, с новыми гусеничными агрегатами наёмников. По этой самой причине Кос не спешила спускаться в подземку и вытаскивать свою новую машину: боялась, что её примут за неприятелей, и тогда даже то, что она травоядная, ее не спасет. Крольчиха видела на гусеницах не только хищников, но и травоядных — в том числе и тяжёлых носорогов, умещающихся в грузовых кузовах, вроде тех, что были у пикапов. Привлекать к себе лишнего внимания пока ещё не хотелось: пока она была одна и практически безоружна. Буквально через несколько минут её мыслям о том, что лучше всего будет не выделяться, дали отличное подтверждение. Маути вошёл в диспетчерскую на правах хозяина положения, закинув винтовку за спину. Внутри, за огромным пультом перед несколькими десятками мониторов, сидели сонные, помятые после ночной смены травоядные, державшие лапы на затылке. — Все пути перевести в тупики, — приказал пантер диспетчерам, но тут же нашёлся кто-то, кто ему возразил: — Это физически невозможно! Система автоматически заблокирует такие решения! Без лишних разговоров вылезшему некстати диспетчеру ударили прикладом по затылку, и лось взвыл от боли, но выдержал удар. Маути, впрочем, не был готов к такому повороту событий и поэтому обратился к рации: — Мы можем подорвать пути? — поинтересовался он. — Да, причём без риска детонации остальных зарядов. Мы притащили с пару десятков инженерных. Маути нетерпеливо повёл лапой: — Ну так за работу, рельсы сами по себе не взорвутся! — Есть! — отзвался с другой стороны хорёк. — Что вы делаете?! — выкрикнул какой-то травоядный диспетчер, — неужели вы думаете, что вам сойдёт это с лап? Этот баран ожидал чего угодно, вплоть до того, что его тут же пристрелят, но ему очень захотелось сыграть в стереотипного героя. Маути же резко повернулся к нему и, прикидывая в голове, какой приказ отдать следующим и приходя к выводу, что на данный момент всё сделано, стремительно подошёл к креслу на колёсиках, на котором сидел барашек. Резко крутанув его, пантер вмиг оказался мордой к морде с обмягшим от страха и уже не радостным своему возгласу барашком. — Нам уже всё сошло с лап, Энди, — имя Маути прочёл с бейджика на рубашке служащего, — так что за нас не волнуйся. Пантер злорадно ухмыльнулся, обнажая свои бритвенно-острые кафельно-белые зубы, и на пару секунд зло рассмеялся. Другие бойцы Конгломерата поддержали инициативу своего командира и тоже вполне уверенно коротко хихикнули. Нужный эффект был достигнут мгновенно: мало того, что травоядные были обескуражены видеть хищников с оружием в своей обители, так теперь издевательский смех захватчиков окончательно деморализовал немногих не испугавшихся и чётко дал понять: уходить хищные звери отсюда не собираются. — А теперь, — Маути вновь обратился к незадачливому диспетчеру, — Энди, будь добр, проблей в микрофон во всеуслышание призыв никому не геройствовать. — А то мало ли, что может случиться, — подхватил мысли своего командира кто-то из бойцов. Пантер лишь кивнул головой в сторону голоса за его спиной, пожал плечами и напоследок ещё раз «мило» улыбнулся барашку. Тот часто закивал, разворачивая кресло на колёсиках, и подставил к себе поближе микрофон. Где-то не очень далеко раздался относительно тихий, но вполне различимый хлопок, первый из многих готовящихся: рельсы главного выезда из вокзала рассекло ровной линией, словно линейкой, и немного смяло в сторону, довершая картину. Несмотря на все старания борова, его попытки устроить драку пресекались на корню его же более сдержанными сторонниками. Баран и боров оставались в меньшинстве, хоть и кричали чуть ли не громче всех, но, когда они попытались уйти, их спросил лично вице-спикер: — Куда это вы собрались? — Подальше отсюда! — огрызнулся кабан. — Мы не собираемся вести переговоры! Мы собираемся действовать! — Спустить с цепи своих дуболомов? — тут же догадался Теодор, с улыбкой кладя лапы на столе и сцепляя пальцы в замок. — Устроить хищникам геноцид? — Не более того, что вы устроили нам! — чуть ли не в нервном припадке взвизгнул баран. — Если вы это сделаете и ваши так называемые «бойцы» пойдут драться с мирными хищниками… — начал было сенатор Грег, отлично понимая, что стадо гопников с дубинками и максимум пистолетами не пойдёт с дракой на вооружённые и организованные группы, но его перебил Теодор: — Кто вас на это надоумил, мистер Религ? — спокойно спросил кабана мраморный лис, и всё мигом стало тихо. Лис огляделся. Он имел у себя всё внимание и решил пойти ва-банк. — Оглядитесь вокруг, мистер Религ. Вы заметили, как много сенаторов не присутствуют сегодня с нами? — Бесхребетные трусы, — пожал плечами кабан. — А что сделали вы, если бы сегодня, примерно в пять-шесть часов утра, у вас зазвонил ваш личный телефон и спокойный, хорошо поставленный голос незнакомого травоядного сообщил вам, что сегодня, и чем раньше, тем лучше, у всей вашей семьи намечается экстренный незапланированный отпуск? — Послал бы звонящего, особенно в пять утра воскресенья, куда подальше. — В этом вся ваша проблема, Религ. Видите ли, тот, кто сегодня получил такой звонок, умел слушать, и слушать внимательно. Он ставил интересы своих граждан, которые его выбрали, чуточку выше своих, так сказать, шкурных интересов. И — кстати говоря — получал за это приличные бонусы. — К чему все эти вступления, мистер? — пробасил олень с другого конца стола. — А всё очень просто, — пожал плечами мраморный лис. — Я создал Конгломерат. И с того самого дня неустанно проникаю в Город, чтобы лоббировать интересы хищников. Везде. — Что-то не заметно, — насмешливо нахохлившись, заметил радикал. — Мне изо всех утюгов и тостеров рассказывали, что нельзя отключать ошейники хищникам, — снова пожал плечами Теодор. — Я пробил запрет СКХ бить электричеством водителей Первой мусорной. И? Где массовые жертвы? — Они сейчас на улице! — надменно-озлобленно фыркнул баран. — Ваши мусорщики палят по полиции! — Да, потому что мне надоело терпеть игру в одни ворота! — высокомерно-вызывающе усмехнулся серебристый лис. — Вы закручивали гайки — и теперь резьба сорвалась. Он показал сенаторам правый кулак. — В одной моей лапе — меч. — Тео поднял вторую сжатую лапу. — А в другой — ветвь мира. И давайте здесь и сейчас, вместе, решим, что мне бросить. Травоядные молчали. — В конце концов выбор очень простой. — Тео стряхнул со стола невидимые крошки. — Или вы признаёте, что хищники делают для Города не меньше, чем вы, и они заслужили свободы, или я отниму у вас всё, что они для вас сделали, — и ваш чудный мирок утонет в говне за считанные недели. — Красивые слова, маскирующие шантаж. — покачал головой лось. — А разве не этим вы занимались все эти годы? — улыбнулся Тео, положив локти на стол. — Угрожая хищникам Комбинатом? А? Травоядные притихли, внимательно слушая мраморного лиса. Теодор откинулся на спинке кресла. — Если бы я хотел уничтожить всё, что вы построили, мне бы не понадобилось для этого ни оружия, ни заложников. Но сейчас я хочу что-то менять. Потому что кто-то хочет того же. Мне нужно знать кто. Теодор поднял взгляд и посмотрел на оленя из клана Форестов. — Кажется, ваш старший член семьи знает, о ком я говорю. — Я не знаю, — соврал олень, помотав рогами. — Очень жаль. Снова воцарилась тишина. Баран и кабан из ультраправых партий, собиравшиеся уходить, сели на свои места обратно, уперев взгляды в столешницу. Молчание длилось достаточно долго, прежде чем Теодор всё-таки заговорил. — Я полагаю, что всё, что нам нужно было обсудить, мы обсудили. Осталось лишь принять официальное решение. — Это так. — Тогда давайте дадим вашему народу того, чего они все так ждут. Вернёмся в большой зал заседаний, и там вы примете своё решение на камеры ваших любимых журналистов, господа. Побудете героями. И хотя идея понравилась не всем, травоядные встали из-за стола переговоров и молча направились на свои места в большом зале. Увидев по дороге политиков, их, конечно же, облепили журналисты, но все как один не давали никаких комментариев и приглашали их в большой зал. Кос рывком нырнула за разбитую полицейскую машину. Тут она отдышалась и, прижав ухо, опасливо выглянула из-за крыла с надписью «Служить и защищать!». Где-то через квартал шёл бой — долбил пулемёт и стучало несколько автоматических винтовок. В этот момент Кос дернула головой, вскинув ухо: откуда-то неожиданно донеслись громкая музыка и приближающийся звон вертолётных турбин. А через пару секунд прямо над Кос с пронзительным звоном и грохотом пролетели три вертолёта. У одного из них по бокам торчали пропаганд-установки, и из них ревела песня группы «Чистая вода» — «Фартовый». Винтокрылые машины прошли над крышами домов — Кос видела торчащих из проёмов баранов-пулемётчиков и блоки с НАРами. Машины зашли на здание на соседней улице — под рёв мегафонов в цель устремилась россыпь дымных следов и серия разрывов на земле. Вертолёты отвернули в сторону, уходя на разворот, но им вслед, с земли, с раскатистым басом хлыстнула очередь трассеров автопушки. Пара снарядов ударила в замыкающий вертолёт — на корпусе коротко моргнула пара разрывов, и машина тут же скрылась в клубах пламени и дыма, и её с натуженным ревом и гулом повело в разворот. Описывая обороты вокруг своей кабины и оставляя в небе дымный штопор, вертолёт рухнул на крышу автомойки, от чего у здания вылетели стекла и с вывески слетело несколько неоновых букв. А следом, с басовым бабахом, на крыше поднялся огромный жёлто-красный бензиновый всполох. Где-то в соседнем дворе завыла автосигнализация. Пара вертолётов поспешно ушла вдоль параллельной улицы, оставаясь вне зоны обстрела автоматической пушки Конгломерата. При этом бортовые пулемётчики зажали спуск, поливая свинцом крыши домов — то ли от отчаяния, то ли для острастки. Когда вертолёты проходили над ней, Кос увидела блестящий дождь и едва успела нырнуть под бампер машины, как через миг все осыпало градом из гильз. Выглянув из-под машины, Кос увидела, как вертолёты уходят к плотине. Выскочив из своего укрытия, Кос заметила, как по вертушкам с грохотом ударила ещё пара очередей из соседнего квартала. В ответ где-то завыли ещё автосигнализации. Вертолёты рывком ушли куда-то за высотки делового центра — Кос только услышала, как они скрылись где-то в Даун-тауне под «Параноика» Чёрных Саламандр. Поступивший по внутренней линии звонок вице-спикеру заставил почти всех присутствующих замолчать. Буквально через несколько секунд, пока он выслушивал доклад своих подчинённых и сопартийцев, в зале как-то сама собой воцарилась гнетущая, пугающая тишина. Все камеры журналистов, направленные в зал, плавно смещались от оленя к мраморному лису, который, в свою очередь, совершенно спокойно смотрел на суетливых политиков. Наконец мистер Форест Вальц положил на рычаги красную трубку древнего проводного телефона, оставшегося в зале заседаний со времён первых собраний, и наклонился к микрофону. — Мне сообщили, что ваши требования касаемо освобождения бойцов организации «Конгломерат» будут выполнены. Командирам, которые захватывают их в плен, не могут это толком сообщить — нет связи, но как только, так сразу. Теодор кивнул и поинтересовался: — Как мы поступим с Комбинатом? — Всех зверей из вашего списка выпустят немедленно. За ними не нашли ничего экстраординарного… Мраморный лис ещё раз вальяжно кивнул, и на его морде расцвела довольная улыбка. — Вы обещали отпустить заложников, — напомнил кто-то из зала. — Безусловно, — совершенно спокойно согласился мраморный лис, поднимаясь со своего места. — Позволите? — спросил он, показывая на высокую трибуну в центре зала. Олень очень нехотя кивнул. Теодор, уверенный в себе как никогда, вышел вперёд зала заседаний и спокойно поднялся на место спикера. Объективы десятков телекамер проследили за ним, как стволы огромных орудий, и ни один из них не дрогнул, когда хищник скрылся за деревом трибуны. Умная система подогнала под его рост небольшую платформу, и мраморный лис с улыбкой оглядел собравшихся в зале травоядных и чуть-чуть наклонился к микрофону. — Я рад, что вы приняли правильное решение, дамы и господа, и не ждал от вас ничего меньшего. Мне искренне жаль, что для решения наших фундаментальных проблем пришлось прибегнуть к таким методам. Как много и в то же время мало нужно для того, чтобы… быть услышанным, — Теодор приветственно раскрыл лапы. — Меньше патетики, трупоед! — рявкнул кабан в правых рядах. — Как только заложники будут свободны, мы выкинем тебя отсюда! — Я бы попросил помолчать в этот важный для всех нас момент! — прижав кнопку селектора, рявкнул в микрофон Форест. — Особенно с такими заявлениями! Зал недовольно загалдел на разные голоса — кто-то поддерживал депутата, кто-то нет, а кто-то прижимал ладонь ко лбу, на ходу предрекая следующие слова забравшегося на трибуну лиса. Однако улыбка на морде Теодора никуда не исчезла, скорее даже наоборот — стала более искренней. Как бы между делом он поднёс рацию к морде и что-то у неё спросил. Остальным сенаторам этого слышно не было, а он просто запрашивал подтверждение у своих бойцов о действительном начале освобождения пленных хищников. Ответ был положительным, и как только он снова наклонился к шейке микрофона, гул хоть и немного, но поутих в ожидании его следующих слов, от которых зависели жизни сорока тысяч горожан. — Какая досада, — саркастично ответил мраморный лис в микрофон. — А я так хотел поболтать ещё. С этими словами Теодор поднял обмылок рации и поднёс к её пасти, так, чтобы его было слышно и рации, и через микрофон. — Маути, приём, — вызвал он. — На связи, — звонко ответила рация с тяжёлым южным акцентом. — Мы делаем жест доброй воли, — сообщил он в рацию и на весь зал заседаний. — Заложники больше не нужны. Теодор сделал малозначительную паузу в приказе, перебрав пальцами чёрную коробочку рации, чтобы посмотреть на более-менее умных сенаторов, которые понимали, что эти слова можно трактовать очень вольно. — Освободить всех, — закончил свои слова мраморный лис. — Вас понял. Заложники уходят. — Конец связи. Лампочка на рации погасла, и воцарилась полная тишина. Мраморный лис какое-то время стоял, наклонившись к микрофону. В этот же самый миг в далёком телецентре, следящий за картинкой, поступающей со спутниковых систем прямой трансляции, Эрнест Рататуа сорвался со своего места и рванул к режиссёру прямого эфира прямо по пультовой станции: — Прервать эфир, вывести студию! Режиссёр, немолодой козёл, даже не успел оглянуться на своего генерального директора, не говоря уж о том, чтобы выполнить поставленную задачу. — Телесуфлёр мне! — продолжал приказывать крыс. — Сэр, но… В висок козла упёрлось дуло пистолета. Шакал, не дрогнув даже мускулом, демонстративно взвёл курок автоматического пистолета, хоть в этом и не было необходимости. Всё произошло меньше чем за пять секунд. Задержка прямого эфира составляла пятнадцать секунд. — Делай что должен, — напомнил режиссёру шакал. Травоядный разгневанно посмотрел на хищника, но всё-таки положил копыто на рычаг перевода планов. — Камера два, приготовиться, — сказал он в рацию, — выходим на студию через три… — Скажите ему, что связь потеряна! — Два… — И найдите мне клавиатуру для телесуфлёра! — Один! Взгляд Компас упёрся в огромный полицейский участок. Первым делом она, конечно заметила стоянку для машин, но быстро решила, что второй раз один и тот же приём не прокатит, поэтому поспешила скрыться из виду, шмыгнув в очередной узкий переулок. Старательно огибая здание захваченного участка, она так часто оглядывалась на него, что зачастую попросту забывала банально посмотреть, куда она идёт. Поэтому, когда она врезалась в чью-то тяжёлую лапу, упав на асфальт, она даже не успела удивиться, что на её голову навели очень знакомый ствол. Из описания Ямала она вспомнила лишь «тяжёлый ствол полигональной ковки». — Не двигайся! — приказал ей тигр. — Убери пушку, я за вас, — серьёзно сказала ему крольчиха. — Так сейчас все говорят. Особенно копы, переодетые в гражданское. — Да я у вас в столовке сырный суп Осборна хлебала! — Чего? — удивлённо протянул полосатый кошак. До крольчихи быстро дошло, что происходит. — Вы из какого-то дальнего отряда, да? Не дожидаясь ответа, она повернула мордаху и увидела знакомый до боли восьмитонник с частоколом антенн. — Это станция «Ухо», ведь так? — предположила она. — А значит, радировать на базу вы сейчас не можете, да? — Ещё как можем, ушастое плоскостопие! И по-моему, ты слишком много знаешь… — Тогда послушай меня внимательно, если сам не узнаёшь. Радируй куда-нибудь, что вам попалась Одноухая Бестия, понял? Я никуда не уйду. Тигр повернулся к грузовику. — Мэт! Тут какая-то крольчиха называет себя Одноухой Бестией! Ты о такой что-нибудь слышал? Из грузовика раздалась невнятная ругань. На крик тигра из грузовика вышел какой-то потрёпанный койот и свесился со ступенек. — Ты что, жил под камнем последние два месяца? Тигр эмоционально и очень саркастично повернулся к койоту, оскаливаясь. Между ними двумя негласно промелькнули все ругательства мира, и койот хлопнул себя по лбу. — Ну да, прости, я забыл… Где она? Тигр посмотрел вниз и понял что крольчихи уже и след простыл. Компас не стала дожидаться опознаний и вердиктов — учитывая её репутацию, даже в Конгломерате её могли принять за опасную террористку, а смерть списать на уличные бои. Выбежав на улицу, она резво побежала в сторону полицейского участка. Тигр и койот выбежали вслед за ней. — Стоять! — рявкнул тигр, вскидывая карабин на плечо. За спиной Компас раздалось несколько выстрелов — крольчиха тут же начала петлять на дороге, не давая стрелку нормально прицелиться. На звуки хлопков оружия обратили внимание и в самом участке — Компас спокойно рассмотрела несколько новых морд, появившихся в окнах здания, и даже снайперские стволы. Но тут её сердце приятно ёкнуло, и она побежала по прямой, но втрое быстрей, изо всех сил. В окне мелькнул не Атлас, но этого рыжего она бы узнала из всех рыжих. Через центральный вход полицейского участка выбежал гривистый волк, держа лапы над головой. Коснувшись пальцами уха, он закричал в микрофон на предплечье: — Не стрелять! Это свои! Как назло, сзади раздалось ещё несколько выстрелов, к тому же намного ближе, чем были раньше. Тигр её явно догонял. — Стой, тебе говорят! — крикнул ему Генри, добавив. — Дейв! — Мэтт рассказал мне, что она натворила! — крикнул ему в ответ тигр. Крольчиха как раз успела добежать до Генри и вцепиться в карман на его штанине, чтобы повиснуть на нём и отдышаться. — И что дальше? Это крольчиха, Дейв! — Если бы не она, то ничего бы этого сейчас не было! — Если бы не я, ты бы до сих пор ссался бы в штаны, завидев травоядного! — парировала Кос. Тигр, не привыкший разглагольствовать, поднял оружие. Крольчиха этого совершенно не испугалась и вышла вперёд, встав в сторону от Генри. — Опусти пушку! — рявкнул на Дейва Генри. — Ты что, не видишь, что она права? И тигр, немного подумав, согласился. Но, хитро прищурившись, бросил напоследок: — Если не я, то какой-нибудь травоядный. Ей нигде нет места. — Очень мудрые слова, Дейв, а сейчас, будь так добр, вернись на свой хренов пост! Мы тут не в пустыне, враги окружают нас с востока, юга, севера и запада! Когда тигр развернулся и пошёл обратно к «Уху», Крольчиха наконец-то позволила себе выдохнуть и без долгих приветствий обратилась к Генри: — Где Атлас? В ответ на этот, казалось бы, безобидный вопрос, Генри наотмашь врезал крольчихе по морде, пользуясь тыльной стороной лапы. Удар, очень напоминавший удары Теодора, когда она досталась ему в лапы, повалил крольчиху с лап. Она упала на асфальт, поджав под себя нижние лапки и держась за голову, в которой гулко звенел тяжёлый колокол. — Ты-то чего?! — вскрикнула она, приходя в себя. — Ты ещё смеешь спрашивать, где Атлас? Это я должен спрашивать это у тебя! — Долгая история! Я точно знаю, что он был в УСС. Но какого хрена сейчас творится? — Ты что, совсем с катушек съехала? — Генри! — крикнула на гривистого волка крольчиха, поднимаясь на лапки. — Какого чёрта происходит? — А ты не видишь? Это штурм Конгломерата, Теодор договаривается с сенаторами о новых условиях для хищников. А всё знаешь почему? — Не терпиться узнать. — Потому что Атлас пропал. Теодор ждал его звонка шесть часов, и если бы он хотя бы набрал ему — ничего этого не произошло бы. И последний, с кем он был, — это ты! Тебе поручили сохранить его, но ты и его просрала! — Нам надо было разделиться! Я увела от него погоню, переманила всех… на себя… Она посмотрела на Генри — гривистый волк буквально скалился. Не хватало лишь пены из пасти, но он ещё держал себя в лапах. — Ты знаешь больше, чем я. Я слышала лишь, что в УСС знают о Звероморе. Что произошло? Услышав это, Генри довольно быстро успокоился, хоть негодование и осталось. — Ты не знаешь даже этого? — За мной больше пятнадцати часов гонялись все кому не лень, Генри! — вспылила крольчиха. — СКХ! УСС! Военные! Рейдеры! Наёмники! Вообще все! Я бы не уберегла Атласа, понимаешь?! Гривистый волк внимательно посмотрел на крольчиху, будто пытаясь заглянуть ей в голову. Ему хотелось не верить в то, что она не врала. Но другого выбора у него не было. «Заложники больше не нужны…», — были последние слова мраморного лиса, о которых узнали жители Города из своих телевизоров. Оборвавшись на самом интересном месте, как телесериал по законам жанра, прямой эфир был прерван новостной отбивкой, и вместо зала заседаний на экраны вернулась морда Барсука, который стеклянным, невидящим взглядом посмотрел сквозь стекло экрана. — Нам пришлось прервать вещание по требованию силовых структур Города. По данным наших корреспондентов на месте, никакого освобождения заложников не происходит, в то время как хищные звери покидают места содержания. Жителям настоятельно рекомендуется не покидать свои дома, запереть двери, по возможности — забаррикадировать окна и двери. Говоря это, бобёр очень часто моргал. Через несколько секунд тишины, пока он перебирал бумаги, выяснилось почему: он протёр глаза лапой. Сразу после этого он прижал лапу к уху, что-то слушая через наушник. — По неподтверждённым данным, на улицах Города продолжаются бои. Количество жертв остаётся неизвестным, мобильной связи по-прежнему нет, и мы не можем получить достоверные сведения. К счастью, компьютерная сеть продолжает функционировать. Наши репортёры собрали для телепоказа несколько любительских съёмок, которые помогут вам прояснить ситуацию. — Что за бред, — недовольно прохрипел баран-телезритель, заряжая в двустволку патроны. — Я не останусь здесь подыхать, — сказал он экрану, закидывая стволы на плечо и отправляясь на улицу. — Пускайте видео, — приказал Рататуа взмахом лапки. — И скажите, чтобы этот, — он показал той же лапкой на ведущего новостей, — прокомментировал что-нибудь! — Что вы делаете? — встрял в его череду приказов козлик. — Этот лис, он отпустил заложников! Крыс на секунду оскалился и злобно посмотрел на шакала, который немедленно спустил курок. Пуля прошла оба виска, а режиссёр, забрызгав пол рядом со своим местом работы, свалился бездыханным телом. — Ещё есть желающие задать вопрос? — огрызнулся Эрнест, но, не получив утвердительного ответа, щёлкнул пальчиками и показал на ближайшего техника. — За пульт, быстро. — Что?! — тут же взвился газель. — Да я даже не… Его испуганную трель прервал характерный звук взводящегося курка. Шакал перевёл целик своего пистолета на новую жертву. — Ладно! — вскрикнул он, торопливо перебирая копытцами, позабыв о подключённых в пульт наушниках, которые слетели с его головы. — Ладно, ладно! Вот, пожалуйста! Сижу! — сказал он, склоняясь над режиссёрским пультом и поднимая ладони. — Копыта на пульт, — приказал крыс. — Я не ожидаю ничего меньшего, чем безукоризненная безупречность эфира, — напомнил он. — Я понял, — проблеял газель. — Очень постараюсь. Обещаю. Крыс как будто напоследок оглядел пультовую и кивнул своему «телохранителю» на выход. Шакал безропотно подставил раскрытую ладонь для крыса, на которую тот тут же забрался. — Давай в подвал. И где Шензи? Шакал бодро повернулся к выходу, другой лапой прижимая гарнитуру микрофона. — Шензи, статус? — Окапываюсь, милок, — бодро ответил наушник. — А чо? — Она занимается обороной, — ответил шакал крысу. — Пусть встретит нас у семьсот второго. Гривистый волк ворвался в здание полицейского участка через парадную дверь, которой чуть было не пришиб бегущую за ним крольчиху. Компас кое-как управилась с тяжёлой створкой и поспешила за волком, который уже поднял лапу в приветствии остальных бойцов Конгломерата и довольно громко спросил: — У кого-нибудь осталось видео про Зверомор? — Нет! — последовал закономерный ответ. — Оно было онлайном! А связь мы вырубили! — Без тебя знаю! — огрызнулся на не повинного ни в чём бойца Хардкорный Генри. — Может быть, кто-нибудь его скачал? Или оно прогрузится из памяти, я не знаю подробностей, но оно может сейчас найтись хоть у кого-то? — Если только у Стефански, — раздался ответ с другой стороны. — Запросите это видео у него! — Генри! — оборвал гривистого волка вышедший в зал рысь. — Как будто ему больше нечем заняться, кроме как искать видео про лисёнка! Какого хрена прои-и-и… Компас спокойно вздёрнула бровки от изумлённого взгляда кота, заметившего её. Воцарившуюся на несколько секунд неловкую паузу решил разрулить Мистер Напалм: — Скажем так, кого-то надо образумить. Крольчиха помахала лапкой, как бы показывая, что «кого-то» — это она. Но рысь в долгу не остался: — Я думал, что её грохнули! — Пока ты так думал, я успела взорвать склад в карьере Солт-Бей, слышал об этом? — сложив лапки на груди, заявила Крольчиха. — И это привело нас к тому, что имеем в этот момент. — Мне нужно показать ей, что случилось с тем лисёнком — Атласом. Последнее место, где его видели, — то видео, — пояснил Хардкорный Генри. Рысь подумал несколько секунд и принял одно простое решение: — А мне плевать, что тебе или твоей безумной подружке нужно. У нас есть задача, мы её выполняем. Хочешь ты того или нет. С этими словами он развернулся и ушёл на свой пост в укрытие. Видимо, того же он ожидал и от гривистого волка, но тот даже не шелохнулся. — Генри? — тихо спросила его Кос. — Поможешь мне найти Атласа? Гривистый волк тяжело вздохнул и повернулся к ней, присаживаясь на одно колено, чтобы быть вровень с ней. — Я бы с удовольствием, Компас, но сейчас в Городе творится кромешный бардак. Нам никто не даст нормального транспорта, а на угнанной тачке мы доедем лишь до ближайшей баррикады… Слушая слова Генри, одноухая расцветала на глазах. Ей даже не понадобилось ничего говорить — он и так всё понял, когда увидел улыбку на её мордочке. — Только не говори, что ты… — О да, — кивнула ему в ответ Кос. — Что? — Увидишь, — таинственно ответила крольчиха. — Тебе понравится. — Надеюсь, не мне одному. Улыбнувшись, гривистый волк повернулся в сторону столовой, откуда уже выходил огромный бурый медведь с массивным коробом пулемёта наперевес. Где-то под махиной оружия спокойно стоял шакал. — Тик и Каа где-то снаружи, — сказал Генри. — А Банзай? — поинтересовалась крольчиха. — Я не знаю, где он, но он уже не тот, кем он был с нами. Нитри его вылечила. — Хорошо для него, — внезапно для Генри согласилась Кос. — Я спрятала машину на заброшенной ветке, где нас выводили Блэр с Бригадой. Сможем добраться туда через метро? — Конечно сможем, — уверенно заявил подошедший Олег. — Правда, комфортной эта поездка скорее всего не будет. — Потом с ветерком прокачу, — заверила его крольчиха. — Когда идём? — Прямо сейчас, — кивнул Генри. — И прямо вот так, — на всякий случай спросила она, — Вас не будут искать? — Без разницы. Теодор спокойно смотрел на огромный зал заседаний сената и слегка улыбался, ожидая одного-единственного, простого, но очень важного вопроса. Он ведь даже и поверить не мог, что травоядные так быстро забыли о том, о чём он говорил по радио. В какой-то момент он выразительно посмотрел на своего главного «противника» в морде барана-радикала, и у того даже глаза округлились от того, как резко до него дошло. Он ударил кулаком по кнопке включения собственного микрофона и рявкнул в него: — А что насчёт твоего плана «Б», мистер лис?! Тот, о котором ты говорил в своём обращении по радио? Теодор спокойно усмехнулся и выпрямился за стойкой трибуны, разминая спину. — Это был блеф? — нерешительно предположил спикер сената за его спиной. — Нет, что вы, — спокойно ответил мраморный лис. — У меня действительно есть другой план. Фактически — все вы, ваши семьи — его заложники. Но что я сделаю, я предпочту не распространяться. — Зачем вам это? — напряжённо спросил кто-то из сенаторов. — Мы же уже пошли вам навстречу! Выполнили ваши условия. — Это лишь мои сиюминутные прихоти, господа. Теперь же нам стоит подумать о будущем. — В котором ты кто? — вбросил свои слова радикал, которые звучали намного умнее в его голове, но на слух оказались очень глупыми. Но Теодору нашлось что ответить даже на такой нелепый выпад. — В котором я тот же, кто и есть сейчас. Свободный, деловой зверь. Такой же, как и мои сотрудники, которые сейчас держат оружие. Зал немного притих, слушая новые условия Теодора. Тот резко посерьёзнел. — Мне нужны гарантии амнистии всех моих сотрудников. То, что они сейчас делают, — вынужденная мера. Вынужденная вами, и никем больше. Зал заседаний вновь разразился голосами и какой-то руганью. Теодор прекрасно знал, что с этими вопросами придётся просидеть куда дольше, но он этого не боялся. — Вы хоть понимаете, что это решать не вам?! — крикнул кто-то в зале заседаний. — Политика — политикой, но такими вещами скорее будут заниматься военные! Мраморный лис на мгновение сделал вид лёгкой задумчивости, после чего поднёс к пасти рацию, предупредив сенаторов с трибуны: — В таком случае я могу вам помочь. Потому что формально у вас остался только один военный, у которого осталось хоть что-то… Среди прочих донесений о захвате новых секторов Города поданный носорогу военный телефон чуть ли не показался ему дикостью. Спаркс немедленно схватился за трубку и сразу же узнал говоривший с ним голос. — Мистер Спаркс, — обратился ему с другого конца линии спокойный и уверенный в себе зверь. — Рад, что смог до вас добраться. — Мы, кажется, с вами пересекались, — уверенно буркнул в трубку носорог, — Мистер Большой Босс одного рыжего лисёнка, не так ли? — Для вас просто мистер Гуэрра, генерал. — Я правильно понимаю, что именно вы в ответе за всё, что творится сейчас в Городе? — максимально безэмоционально спросил он. — Мистер Спаркс, — всё так же спокойно и ещё увереннее ответил ему мраморный лис. — Всё, что сейчас происходит, — результат стечения массы обстоятельств, в которых сложно будет… найти виноватых. Но об этом не сейчас. Я всего лишь пользуюсь своими связями, чтобы передать вам приглашение. — Можете сунуть свою западню себе в… — Зачем так грубо, генерал? — перебил его Тео. — Я зову вас не на очную встречу. Вы нужны мне, а также паре десятков не очень решительных политиков в главном зале заседаний сената. Берите с собой столько бойцов, сколько захотите, я хочу говорить на языке цивилизованных зверей. Спаркс раздумывал всего несколько мгновений. Бригадный генерал лучше многих других понимал, что он, возможно, единственный, у кого в лапах осталась организованная сила, заблаговременно выведенная из зоны боевых действий по указанию этого самого лиса. А тот факт, что вызывали его не куда-нибудь, а сразу в Сенат, означал лишь одно — он был последним, от кого хоть что-нибудь зависело. — Я выезжаю, — сказал он в трубку и отдал её адъютанту. — Выезжаем в Сенат! — объявил он, — Собираемся. Между тем в хорошо защищённом и укреплённом телецентре шакал охотно передал слова босса гиене, и та сделала вид, что «согласится» подойти. Меньше чем через минуту Преследователь бодро спустился по лестнице на третий подвальный этаж и вышел в технический коридор, забитый трубами и проводами, где даже ему, небольшому в общем-то зверю, приходилось то и дело пригибаться, чтобы не задеть головой какую-нибудь конструкцию. Так он дошёл до комнаты, отведённой специально для одного лиса, и отпер ключами тяжёлую стальную дверь. Как он и ожидал, лис ничего не смог сделать и был на своём месте, привязанный по всем лапам к своему стулу. Стена из старых телеэкранов, собранная специально для него, мерцала всеми цветами радуги, показывая все каналы, которые принадлежали Эрнесту, галдевшие на разные голоса. Одним нажатием кнопки на пульте крыс выключил все телевизоры разом, и шакал поставил его на стол перед рыжим. Хищник выглядел ужасно, но это было как раз то, что нужно для крыса. Глаза его были красными от слёз, уши поникли, кровоподтёки на его рыжей шерсти спеклись и слиплись. Он глубоко склонился в своём кресле, не поднимая взгляда и не смотря на своих гостей. Но он всё ещё был в сознании и даже дёрнулся, когда к нему в камеру зашёл третий посетитель — на этот раз тот, которого он действительно боялся. — Как дела, лохматик? — выдав рыжему тяжёлый подзатыльник, сказала гиена, проходя мимо него. От удара у Атласа брызнули слёзы и сильно потемнело в глазах. Но он держался и молчал, не давая этой психованной ни одной зацепки. — У него всё не так хорошо. Как у вас? — ехидно спросил Рататуа. — Хрен кто к нам пролезет. Даже крот не проскочит. — Отлично. Мне кое-что ещё надо от тебя. — Ну? — опираясь на стол, безразлично поинтересовалась гиена. — Бери какую хочешь машину, езжай и расскажи своим друзьям о том, что здесь творится. И как сюда пробраться. Мне нужно как можно больше дикарей в Городе. Ясно? — У-у-у, — игриво протянула пятнистая. — Намечается вечеринка? — Да, — отрезал Эрнест с привычной ему жёсткостью, а потом уже неофициальным голосом пояснил. — Такая, будто завтра не наступит! Передай всем, что я всё оплачу! — Да у меня все такие! — крикнула ему в ответ Шензи и как никогда мерзко, громко и заливисто засмеялась. Сначала просто так, а потом, схватив рыжего пленника за нижнюю челюсть, прямо ему в морду. Атлас недовольно поморщился, и это не укрылось от неё. — Тебе чо-то не нравится, а? Мешок с блохами! — сказала она, тут же нанося лису удар в живот, от которого у него перехватило дыхание. — Он нужен нам живым, Шензи, — спокойно напомнил за своего босса шакал. — Да ничо с ним не случится! Ещё дышит, — сказала гиена, наклоняясь к Атласу, пока у того изо рта капала кровь. Он кое-как поднял морду и посмотрел в сумасшедшие глаза психопатки, для которой насилие стало смыслом жизни, в её оскал с кривыми зубами, и внезапно для себя улыбнулся. — Да ему, похоже, нравится! Добавить? — Хватит, Шензи! — строго отрезал шакал, и пятнистая с натужной грацией выпрямилась. — Ладно. Я ещё вернусь к тебе, лохматик! — пообещала она, схватив и туго сжав его нос до треска в зубах. Лишь после этого она, кое-как виляя бёдрами, удалилась. Атлас смог перевести дыхание. — Говорить можешь? — спустя несколько мгновений спросил у него крыс. Лисёнок поднял на него залитые кровью глаза и наклонил голову набок, как обычно выражал своё любопытство. — Отвечай, — приказал ему Преследователь. — Могу, — прохрипел Атлас. — Только, что бы я ни сказал… — Можешь не продолжать, я знаю, что ты хочешь сказать, — оборвал его крыс, махнув лапкой. — У меня к тебе предложение. Правда, оно потребует от тебя какого-никакого содействия. — Ха… — Но взамен я могу пообещать тебе что-нибудь… Даже не знаю… — Смерть, — перебил его мысли Атлас. — Просто покончим с этим. Ты выиграл. И смотреть на это мне будет намного больнее, чем сходить на свидание с той пятнистой сукой… Крыс замер на месте, а потом довольно посмотрел на своего телохранителя с довольной улыбкой. — От такого предложения трудно отказаться! Это будет сделка… — Да хоть что, давай… просто… покончим с этим… — повторился лис, силясь попросту вдохнуть. Крыс кивнул шакалу. — Притащите его в студию номер шесть. Я пока напишу для этого лиса его предсмертную речь. Дальше Атлас уже не слушал — тихо повиновался и даже не думал сопротивляться, когда вызванный шакалом тигр взял его измученное тело прямо вместе со стулом и небрежно потащил его через коридор. Поначалу лисёнок думал, что его желание смерти должно было хитро сработать наоборот, и крыс наоборот заставит его мучиться ещё и ещё, но, пока ехал в лифте, понял, что это будет не такой уж и страшный конец. По крайней мере, боль пройдёт и уже больше не вернётся. Олег спокойно размял гудящее плечо и хрустнул шеей. Последние пятнадцать минут он проламывал всей команде дорогу к заброшенной ветке метро. Многие двери на их пути оказывались железными, но если медведь хорошенько разбегался, то ему не составляло труда выломать любые препятствия на своём пути, зачастую вместе с косяком и хлипкими камнями. Конечно, никто не стал спускаться в метро сразу: двигаться под землёй, используя сеть, больше похожую на лабиринт древних коммуникаций, могли только Блэр и его команда, которые провели тут немалую часть своей жизни. Поэтому возвращаться по большей части им пришлось поверху, но, когда Компас окружали такие друзья, как Генри и Олег, обошлось без лишних приключений. И, к счастью для них, крольчиха не обманула. Когда они дошли до заброшенного «портала» наружу, где на фоне серого света дня выделялся хищный силуэт гусеничной машины, гривистого волка даже пробрала лёгкая дрожь. — Это же… «Грызун», — констатировал Каа, первым подходя к машине. — Серия машин «Миротворец». Я о таких только по телевизору слышал. Говорили, что их только-только собираются поставить на поток. — Ну да, — согласился Генри. — Видимо, то, на чём сейчас катаются бравые ребята по Городу, — прототипы. — Какая разница, прототип или нет, — спокойно махнула лапкой Кос, запрыгивая на защиту над гусеницей и открывая дверь водителя, — теперь это Шторм. И он мой, хотят этого эти бравые ребята или нет. — Тогда надо нанести на него соответствующую эмблему, — напомнил Олег. — Чтобы нас не приняли за чужих, — согласился Генри. Он отошёл в сторонку и занялся поисками чего-нибудь пишущего, пока Крольчиха, усевшись на место водителя, проверяла и просто рассматривала многочисленные переключатели и приборы, бо́льшую часть значений которых даже она не понимала. К её радости, следом за ней залез ягуар и тоже уставился на панель, но начал приставать с вопросами: — Где ты взяла такую красоту-то? — Где взяла, там больше нету, — ответила она ему, но потом, увидев его недовольный взгляд, пояснила: — Поверь, ты не хочешь знать, какой ценой он мне достался. Ягуар безразлично пожал плечами и показал лапой на россыпь небольших стрелочных датчиков. — А они что означают? — Я думала, — призналась Компас, — что ты мне объяснишь. Каа явно понравилась такая постановка вопроса, и он тут же занял место рядом. Судя по совершенно иным инструментам, оно предназначалось штурману. — Что они показывали последний раз? Ты же сюда своим ходом добралась, да? — Откуда я знаю? Это было в четыре утра, я едва соображала, куда еду, не то что мне приборы показывают. Внезапно её ухо дёрнулось — кто-то шкрябал по обшивке машины камнем. Моментально выпрыгнув, крольчиха увидела, как Генри кирпичом пытается нарисовать на боковой панели букву «К» в круге. — Генри?! — только и успела вскрикнуть она, но за её спиной раздался звучный бас медведя: — Лучше так, чем с фугасным снарядом Конгломерата, Кос. — Нельзя было это как-то нежнее сделать, а? — возмутилась крольчиха. — Баллончиком нарисовать или, на худой конец, краской?.. Но кирпичом?! — Да-да, я прям так вышел, дошёл до ближайшего магазина и купил там краски! — саркастически огрызнулся гривистый волк, продолжая возюкать острым краем кирпича по чёрной обшивке. — Ты вообще не заметила, что у нас тут война на пороге? И у нас никто не будет спрашивать, кто мы и откуда! Компас поникла, повесив ушко, и сделала несколько немых движений протянутой лапкой, будто хотела что-то сказать, но не могла. В конце концов она всё-таки выдала: — Но почему именно Конгломерат? Тео ненавидит меня! — А что ещё? Крест, как у медиков? Не думаю, что на такой машине это прокатит! Крольчиха вернулась за руль и дождалась, пока символы накорябаяют с обоих бортов. Всё это время Каа задавал вопросы, но она его не слушала — больше переживала за машину. По крайней мере сейчас. — Всё готово, — сообщил Олег, проходя мимо распахнутой двери, после чего запрыгнул в небольшой грузовой кузов сзади Шторма, похожий на тот, что был у Буревестника, только с не настолько высокими бортами. Олег помещался внутри и без них, просто ухватившись за трубы для закрепления груза на крыше машины. Посмотрев на Хардкорного Генри с его проклятым кирпичом, Компас потянулась под рулевую колонку и повернула ключ в первое положение. Электроника машины ожила, некоторые из приборов показали соответствующие значения. Заработали мощные насосы, нагнетая давление в системе подачи топлива в огромный дизельный двигатель. От одного ощущения такой невероятной мощности, проходимости и манёвренности на кончиках своих лап Компас приятно передёрнула плечами и простила Генри все его прегрешения перед таким агрегатом. — Давай за пулемёты, — кивнула она ему, показывая большим пальцем за спину, где находилось кресло наводчика автоматических орудий, установленных на крыше. Гривистый волк улыбнулся, отбрасывая кирпич, и залез в машину, закрыв за собой дверь. Усевшись на место, он пристегнулся, и точно так же поступили все внутри, кроме Компас. Крольчиха мерно выдохнула и толкнула ключ дальше, в подпружиненное положение «Пуск». Шторм дёрнулся на подвеске, хрипнул стартёром и заполнил тоннель треском W-образного турбированного дизеля и чёрным дымом выхлопа, который тут же понесло наружу. Олег недовольно закашлялся от этого и хлопнул ладонью по крыше. — Двигаем отсюда, пока не задохнулись. Крольчиха, едва ли успевшая разобраться с управлением такой машиной, услышала его пожелание и вывернула руль в крайнее левое положение. Каа, внимательно следивший за каждым её движением, изобразил на морде недоумение, но то прошло, как только водительница уверенно вдавила газ, и машина, полностью заблокировав левую гусеницу, развернулась в узком тоннеле в одно движение. Провернув руль обратно, крольчиха рывком погнала машину навстречу выезда из тоннеля, где её с большими округлившимися глазами уже поджидал Тик на новеньком мотоцикле. Койот, увидев, что его друзья всё-таки выезжают к нему, завёл мотоцикл и через тормоз развернулся на месте, набирая скорость. Шторм вылетел из тоннеля следом за ним и начал уверенно догонять юркую двухколёсную машину. Фермерская банда, почти в полном составе, возвращалась в Город, и на этот раз у них была всего одна чёткая цель — найти в огромном мегаполисе одного маленького рыжего хищника. Что будет дальше, крольчиху не интересовало. В заветной студии номер шесть лиса оставили на съёмочной площадке под слепящим светом десятков мощнейших прожекторов. Атлас немедленно вспомнил, как он представлял себе это, когда его хотели грохнуть в углу заброшенного амбара, но там на него светил лишь ручной фонарик. В настоящей студии, да ещё и под прицелом трёх огромных телекамер, невольно становилось жарко, но сил на то, чтобы хотя бы вильнуть хвостом и разогнать раскалённый искусственным светом воздух, не нашлось. Зато поднять морду и осмотреться — более чем. В студии он явно был не один — отдельной кучкой стояли три оператора, гримёры, осветители, техники, режиссёр площадки и много другого разного персонала. Все травоядные, и у всех взгляды были прикованы к маленькому рыжему хищнику. Спустя несколько секунд показался и Эрнест собственной персоной, запрыгнув на большой фуршетный стол с едой и напитками для команды шестой студии, и несколько раз хлопнул в ладони, привлекая к себе внимание. — Я бы попросил сейчас всех посмотреть на меня! — сказал он, маша небольшим листочком. — Сюда, прошу вас. Как будто вы никогда хищника не видели… — Почему он привязан к стулу? — спросил кто-то из персонала. — Потому что он особо опасен и так надо, — саркастически отвечал крыс. — Я понимаю, что ситуация далека от обычной, но сейчас вы все займёте свои рабочие места. Он на секунду прервался и кое-что уточнил: — Вы ведь знаете этого хищника, не так ли? — Так это он? — подала голос ведущая прогноза погоды. — Это он был в той записи с плёнкой? — В этом жалком монтаже? Да, он, — ответил крыс. — Но сейчас он у нас скажет правду, и ничего, кроме неё. А чтобы он её не забыл, я записал для него его речь. Сейчас мы запишем это всё, а потом дадим плёнку в эфир. Я не хочу, чтобы он импровизировал… Всем всё ясно? По местам, — не дожидаясь вопросов, приказал Рататуа, и его подчинённые выполнили указание. Сам он спрыгнул на пол и бодро просеменил к стулу, на котором до сих пор был привязан лисёнок. Сзади него, вне поле зрения телекамер, сложив лапы на груди, дежурил боевик-тигр, чтобы рыжий не задумал ничего интересного. Крыс же подъехал к лисёнку на специальной каталке и сунул ему бумажку в связанные лапы. — Хитрить не получится, милый мой, — заверил он его, щёлкнув пальчиками. — Будешь читать то, что написано в бумажке, слово в слово, а иначе мы продолжим твои мучения. И сделаем это самым болезненным для тебя способом, — предупредил он и подал какой-то жест своему прихвостню. — Прошу. В этот же момент к Атласу наклонился шакал и одним движением раскрыл перед ним удавку хищнического ошейника. Глаза лиса расширились от ужаса, но сделать ничего он уже не успел — замок защёлкнулся над правым плечом и пискнул готовностью выдать разряд прямо ему в шею. Атлас, не поднимая головы и смотря в листочек, который передал ему Рататуа, внезапно улыбнулся и тихонечко рассмеялся. — Я сказал что-то смешное, лис? — поинтересовался у него Эрнест. Тот, в свою очередь, довольно поднял морду к слепящим прожекторам и размял шею, негромко хрумкнув. — В нём уютно, — признался Атлас. — И в чём-то я по нему даже соскучился… Этому ощущению… Он посмотрел на шакала, который надел на него эту удавку, и улыбнулся шире. — Когда всё решают за тебя… Преследователь показал своё удивление слегка приподнявшимися бровями, но никто, кроме лисёнка, этого не заметил. — Что за чушь ты несёшь? — поинтересовался крыс, и лис, набравшись наглости, обратился уже к нему. — О, это ещё не всё, — привычно весёлым и добрым голосом затараторил рыжий. — Я ещё читать не умею. Да-да. Так что можешь забрать свою туалетную бумажку, я всё равно нихрена не понимаю в твоих закорючках. Ха! Да я даже в печатных буквах не понимаю ни зги, а ты хочешь, чтобы я разбирал твой почерк? Да ещё и без лупы? Крыс резко перепрыгнул со своей каталки прямо на Атласа, упираясь нижними лапками в складки на его окровавленном пиджаке и беря его за лацканы. — Пошути со мной ещё раз, юморист, — пригрозился он, сжимая кулачки на ткани костюма. — Или что? — склонил голову на бок Атлас. — Исполнишь моё желание? Крыс озлоблённо оскалился на рыжего хищника и спрыгнул обратно к каталке, где немедленно нажал нижней лапкой какую-то кнопку. Ошейник на шее у Атласа пискнул и выдал в него самый мощный разряд, на который был способен, и не короткий, а затяжной — пока Эрнест держал кнопку. Атлас вцепился привязанными лапами в подлокотники и выгнулся в кресле дугой, насколько это позволяли путы, но не издал ни звука. Опытный в таких делах комбинатный хищник помнил, что если правильно понять, что происходит, то даже с этим можно бороться. Удар током от ошейника — это только боль, и если принять её, то с ней можно бороться. Когда пытка кончилась, лисёнок безвольно обвис на кресле и начал дёргаться. Пахло палёной шерстью, и его движения показались некоторым зверям судорогами, но оказались ничем иным как смехом. Когда лисёнок вновь поднял морду, на ней буквально цвела широкая улыбка, больше похожая на оскал. — Кого ты пытаешься этим напугать? Да твоя психованная сука делала мне куда больнее! Эрнест снова наступил на кнопку, но ошейник предупредительно пискнул, помигав красной лампочкой, и отказался бить лисёнка током. — Какого… — Просто скажи мне, чего ты хочешь, и покончим с этим! — рыкнул рыжий. — Давай! Чего тебе стоит?! Я скажу всё, что тебе нужно, этим камерам! Да что бы ты ни придумал — никто тебе не поверит! — Думаешь, я об этом не знаю? — внезапно спокойно и тихо спросил крыс. — Да мне этого и не нужно. Толпа будет верить в любую ложь, если в ней будет хотя бы немного правды. И если повторить это достаточно много раз. Ты же у нас теперь герой, так что тебе только и достаточно сказать, что всё, что было в той записи, — неправда. — Легко, — ответил Атлас, глядя в глазки крыса. — Аннаэль поможет тебе. Задаст несколько наводящих вопросов, если ты действительно не умеешь читать, лис… — Трудно поверить, да? Это самая плохая часть правды — от неё никак не оторваться. Наврать-то можно всё что угодно, да? Крыс остановился и поглядел на привязанного беззащитного лисёнка через плечо. — За кого ты меня держишь? — язвительно процедил Атлас. — За главаря тех, кто сейчас крушит Город? Предводителя этой неимоверной военной машины, которая обрушила вам всё что могла лишь затем, чтобы дать хищникам шанс быть услышанными и понятыми? Ты думаешь, что у меня — безграмотного лиса — хватило бы мозгов на такое? Рататуа повернулся к нему полностью и внимательно слушал задыхающегося от смеха рыжего хищника. — Я всего лишь маленький рыжий лис, выращенный на Комбинате вашей несуразной машиной пропаганды! Всего лишь один раз я оказался не в том месте и не в то время — и с тех пор я таких ошибок больше не делаю! Это мной всегда руководили, помыкали и даже заставляли делать то, что нужно другим! — Ты всё врёшь! — отрезал крыс. — Нет! Это ты всегда и везде врёшь! Ты так погряз в своей лжи, что видишь её там, где её нет! Ты видел столько коррупции и предательства, что ничего другого для тебя просто не существует! А меня действительно отпустили за примерное поведение! Ни одной взятки! Никаких связей! Ни одного друга до того момента, как я не оказался за пределами этого проклятого Комбината! А ты попросту не можешь взять и поверить в это, как последний идиот! Крыс сжал кулачки, слушая всё это, а как только Атлас оскорбил его, топнул по кнопке на своей каталке для маленьких зверей, снова коротя подзарядившийся ошейник хищника. Лис в ту же секунду выгнулся дугой на своём стуле, задрав морду к ярчайшим прожекторам и протяжно крича от боли вперемешку со странным, но искренним смехом. Когда пытка кончилась, Атлас более не видел крыса. Вместо него на узенькую высокую табуретку перед ним присела изящная антилопа с листочком, который Эрнест сначала вручил лису. Операторы занимали свои места, и в студии царила полная тишина. — Это же всё неправда? — спросила телеведущая, показывая Атласу листочек. Лис, тяжело дыша, перевёл взгляд с потолка на неё и даже мило улыбнулся. — Честно говоря, я не знаю, — усмехнулся рыжий. — Вы не могли бы оказать мне услугу и прочитать это вслух? — Вы правда не умеете читать? — Ага, — кивнул Атлас. Прочистив горло, антилопа взглянула на листочек и хорошо поставленным голосом начала читать лисёнку его речь. Крыс этого уже не видел — покинув шестую студию, он тут же получил не самые хорошие новости от шакала. — Наши уже не тянут уличные бои, потери слишком большие. Вынуждены отступить. — Пускай собираются у плотины. — Сэр, возможно, мы… — Никаких «возможно»! — оборвал его крыс. — Сегодня или никогда. Я положил всю свою жизнь на это дело! Шакал промолчал, и крыс неохотно повернулся и к нему. — Когда этот рыжий запишет всё, что нужно, — кончи его. Он всё равно этого хотел, порадуем его. — Сделаю, — кивнул Преследователь. Не прощаясь более ни с кем, Рататуа укатил по коридору прочь разбираться с оставшимися делами. Через двадцать минут эфир всего телевидения, забиваемый в основном съёмками с мест происшествий, столкновений и уличных боёв, прервали на специальное сообщение. Барсук, поправивший по привычке свои бумаги, уставился в телесуфлёр и сообщил зрителям: — Новость с пометкой молния. Только что нам стало известно, что хищный гражданин Города — лис за порядковым номером семь-ноль-два — был задержан специальными службами по контролю хищников. В данный момент именно на него возлагают всю ответственность за хаос на улицах и разрушение нескольких жизненно важных инфраструктур Города… — Босс! — рявкнул кто-то в коридоре рядом с залом заседаний в гарнитуру. — Включите телевизор! Любой канал! — Ради всего хорошего, мне сейчас не до этого… — Серьёзно! Вам будет интересно на это взглянуть! В этот же самый момент одноухая бестия резко остановила гусеничный агрегат на центральной площади. Хардкорный Генри, чуть не улетевший с места стрелка, хотел было задать водительнице несколько ласковых вопросов, но, проследив за её изумлённым взглядом, проглотил слова в зародыше. — А вот и он, — сказала Компас, глядя на огромный информационно-рекламный экран, на который какой-то умелец вывел трансляцию центрального канала. В кадре только что появился измученный, избитый лис, которого Компас узнала бы из тысячи. — Нам нужен звук, — громогласно провозгласил Олег. — Да-да, сейчас придумаем, — откликнулся Шархан, доставая из кармана древний мобильный телефон с антенной. Где он его взял и зачем, никто толком не знал. Поймав центральный канал, он сделал громкость на максимум, и хотя звук из хриплых динамиков немного расходился с изображением на гигантском экране, всем всё было понятно. Тысячи, если не миллионы глаз уставились в экраны своих приборов и замерли в ожидании чего-то. Те, кто уже видел запись с трансляцией генерала Спаркса, ожидали новых откровений. Для тех, кто ничего об этом не знал, но уже волей-неволей оказался втянут в ужасный круговорот событий из-за него, лисёнка попросили представиться. — Этот город оставил мне три цифры вместо имени, — устало признался рыжий хищник. — Но с тех пор, как меня освободили с Комбината, я сам дал себе имя. Меня зовут Атлас. Компас шумно выдохнула, но никто не обратил на это внимания. За кадром раздался наводящий вопрос от телеведущей. — И это вы сделали запись с фальсифицированной плёнки о так называемом «Звероморе»? — Да, — кивнул лисёнок. — Это было совсем не сложно. — И что на той записи было правдой? — Только я. — Тогда зачем это было нужно? — Всего-то команда моим ребятам начинать веселье. Мы готовили этот план несколько лет. Только заложников мы не планировали… Лис поглядел куда-то в сторону, будто ища подсказку, что делать дальше. С саркастической улыбкой он посмотрел обратно в камеру и сказал на полном серьёзе: — Смерть тех тысяч зверей должна была стать для вас посланием. Мы — хищники — всегда были сильнее вас, травоядных. Убивали на завтрак обед и ужин, потому что не могли жить иначе. И это ещё не всё. — Вы хотите сказать… — с ужасом проблеяла за кадром ведущая. — Что никто из нас не дурак убивать вас всех. Мой план — поменяться с вами ролями. Травоядные будут ходить в ошейниках, а не мы… — То, что вы делаете… — А что делали вы всё это время? — неподдельно эмоционально рявкнул на ведущую хищник. — Пришло время платить по счетам! На этих словах интервью резко обрывалось. На экранах возник уже знакомый всем до колик бобёр: — Дамы и господа, все звери от мала до велика, у нас есть срочное обращение исполняющего обязанности мэра Города. И никто из смотревших почему-то даже не заподозрил ничего о том, что такой ответ был слишком быстрым. Як появился на экране при всём параде: пиджак, галстук, начищенные до блеска рога и копыта. Как будто он к этому давно уже готовился. Ровно так же никто не обратил внимания и на его постановочную речь, прочитанную с бумажки. Все, кому предназначалась речь захваченного в заложники лисёнка, всё поняли и без этого. Не говоря ни слова, Компас вернулась за руль Шторма и резко выдохнула, с дрожью в голосе сказав: — Что же… похоже, теперь мы знаем, где держат Атласа. Ответить ей уже никто не успел. Крольчиха вдавила педаль газа до упора, и огромный гусеничный агрегат развернулся буквально на месте, сразу на сто восемьдесят градусов. Олег в его кузове с трудом удержался на своём месте, но виду не подал и никаких обид не таил. Генри немедленно занял место стрелка, все остальные — по возможности пристегнулись. Двигатель рыкнул на максимальных оборотах и сорвал Шторм с места, несясь всей своей полубронированной тушей на импровизированную баррикаду травоядных жителей. С неё даже раздались несколько выстрелов, но как только добропорядочные граждане поняли, что несущийся на них агрегат не собирается сбавлять скорость, то сразу бросились в рассыпную. На морде Компас не дрогнуло ни единого мускула, когда она перед самым столкновением с нагромождением мусорных баков, покрышек и какой-то мебели дёрнула рычаг КПП на передачу ниже. Машина, буквально разметав на своём пути все препятствия, пролетела барикаду, даже не заметив её… и никого не задев. Крольчиха точно знала, что надо делать.