Поцелуй Смерти

Я заплатила доставщику из итальянского ресторана и занялась сервировкой стола. Папа не сказал, во сколько точно они с мамой приедут, поэтому я старалась приготовиться к их приезду как можно быстрее. Кёдзин, с утра напросившийся в дом, ходил повсюду за мной, ворча и коса поглядывая на Кадо. Похоже, он невзлюбил его с того самого первого раза. Не сказать, что и Кадо хорошо к нему относился. Было забавно наблюдать за этими двумя. Кадо, в конце концов, не выдержал, и обманом выставил Кё за дверь. Это всё равно пришлось бы сделать, ведь к приходу родителей его не должно быт в доме. Я практически закончила накрывать на стол, когда ко мне подошёл Кадо и сказал, что побудет на крыше. Сначала я не поняла, почему он решил уйти, но сразу после этого раздался звонок. Я подбежала к двери и радостно распахнула её.  — Мы дома! — хором объявили родители. Я не успела ничего сказать, как мама начала душить меня в объятьях.  — Как же я соскучилась! Я тебе столько всего привезла. Они прошли в дом, и мы все дружно уселись на диван. Сначала они завалили меня вопросами, а потом мама принялась доставать из чемодана подарки. Она накупила мне кучу всяких симпатичных безделушек, украшений и одежды. Я вежливо отказалась от примерки, попросив отложить её до завтра, поскольку мне было неудобно говорить матери, что я поправилась, причём всё осталось как прежде, а вот с животом беда, и теперь из всех своих вещей я могу носить только платья, которые скрадывают эту проблему.  — Как ты только успела всё это накупить, ты же только день провела в Риме? — спросила я, изумляясь количеству подарков. Мама рассмеялась.  — Как только я узнала, что твой папа успешно покончил с делами, я тут же полетела к нему в Италию, поздравить с успехом… — Ага, и сразу потащила меня по магазинам, — перебил её папа. Мама кинула на него неодобряющий взгляд.  — Что ж, давайте лучше поужинаем, — предложил папа, пытаясь не провоцировать ссору. — Умираю с голоду! Мы прошли на кухню. Мама помогла мне разложить оставшуюся еду, и мы сели за стол. Всё было так здорово. Давненько мы вот так не собирались и не болтали о всяких мелочах. Родители рассказывали интересные события, случившиеся на работе, а меня всё расспрашивали об учёбе, в частности про университет Кэйо, хорошо ли проходят курсы. Про своё физическое состояние я умолчала, не хотела портить такой чудесный вечер. Но внезапно я почувствовала себя нехорошо. Я хотела убрать посуду после ужина, чтобы освободить стол для нашей любимой настольной игры, но когда поднялась и подошла к раковине, голова сильно закружилась и я вместе с посудой рухнула на пол. Услышав дребезги, родители сразу подбежали ко мне. Папа что-то говорил, но из-за жуткого гула в ушах я мало что поняла. Он поднял меня и положил на диван. Мама сильно перепугалась и, схватив телефонную трубку, начала набирать чей-то номер. Похоже, я отрубилась, потому что, открыв глаза, я увидела незнакомый потолок, а через некоторое время надо мной показалась голова нашего семейного доктора.  — Наконец-то пришла в себя, — вздохнул он. После его слов ко мне подошли родители.  — Как же ты нас напугала, — сказала мама слегка дрожащим голосом.  — Я вколол ей жаропонижающее, поэтому ей должно быть лучше, — успокоил их доктор. Он сел за свой рабочий стол и, включив лампу, начал листать какую-то толстую книгу. Остановившись на одной из страниц, он начал нервно что-то выискивать. Внезапно он сильно напрягся, сдвинул брови к переносице и тяжело вздохнув, захлопнул книгу. Взяв стул, доктор подошёл к кровати и сел рядом со мной. Затем он предложил моим родителям ненадолго выйти. — Гин, я осмотрел тебя, пока ты была без сознания, но мне нужно, чтобы ты ответила на некоторые мои вопросы, — сказал он мне. Я кивнула.  — У тебя часто такая высокая температура поднимается? — начал доктор. Я задумалась.  — Я её не измеряла, но, думаю, да. Особенно по ночам. Мне было очень холодно, а тело просто горело. — Так. А кровь из носа в последнее время шла? — Да, была несколько раз.  — Чрезмерная потливость тела по ночам? Я неуверенно кивнула. Что-то меня начинают тревожить эти вопросы. Доктор заметно переживал, и его выражение лица было отнюдь не радостным.  — Головные боли тоже частые? — немного помолчав, спросил он. Я кивнула.  — Понятно. Думаю, спрашивать дальше не имеет смысла, — он поднялся со стула и направился к двери. — Полежи пока, а я поговорю с твоими родителями.  — Хорошо.  Нет, я не буду лежать. Я тоже должна это слышать. Я поднялась и на цыпочках подошла к двери. К счастью, доктор до конца её не захлопнул, и я смогу подслушать их разговор. Я немного приоткрыла дверь и увидела белый халат доктора, стоящего спиной ко мне. — …брюшная полость сильно увеличена, сыпь на теле и то, что она мне рассказала — всё соответствует очень скверному диагнозу. Это не первый случай в моей практике, так что, полагаю, я не могу ошибаться. Но нужно, конечно, взять анализы, провести некоторые процедуры, чтобы узнать наверняка. Однако… — Доктор, пожалуйста, скажите, что с нашей дочерью? — не выдержала мама. — Мне очень жаль, но все симптомы говорят о том, что у неё лейкоз, рак крови. Рак? Я отошла от двери и, прижавшись к стене, опустилась на пол. Не верю… Быть этого не может! — Что?! Но это же можно вылечить?  — Боюсь, что болезнь протекает в острой форме. Ей осталось жить несколько недель. Я услышала, как мама заплакала, и я сама больше не могла сдерживать слёзы. Я знала, что скоро умру, но не знала от чего, и боялась спросить об этом у Кадо… и теперь знаю почему.  — Было бы лучше оставить её здесь в больнице. Мы постараемся продлить ей жизнь хоть ненадолго, — посоветовал доктор моим родителям. Услышав это, я собралась с силами и поднялась, утерев слёзы. Я распахнула белую дверь, чуть не задев ею доктора, и застыла в дверном проходе.  — Ни за что! Я не останусь в больнице! — завопила я. Мама вся в слезах подошла и крепко обняла меня.  — Значит, ты всё слышала, — сказала мама и сильнее прижала меня к себе. — Гин, но для тебя так будет лучше, — попытался уговорить меня папа. — Пап, пожалуйста, — взмолилась я. — Я не хочу провести остаток своей жизни в больнице. Я знаю, что папа ни меньше мамы боялся и переживал за меня. Он хотел сделать как лучше, но для меня остаться в стенах больницы означает — смерть при жизни. Если мне осталось всего ничего, то я хочу провести эти дни «на воле». Папа всё-таки сжалился надо мной и сказал доктору, что мы обязательно явимся завтра днём на обследования, после чего мы поехали домой. Когда мы оказались на месте, я была совсем никакая и отправилась спать. Наступил следующий день. Пожалуй, это самое ужасное утро в моей жизни. До вчерашнего дня, пока я не знала о своей болезни, я чувствовала себя намного лучше, чем сегодня. Единственный плюс сейчас это то, что родители рядом. Они отбросили все дела и остались дома, чтобы заботиться обо мне. Они не уделяли мне столько внимания с самого детства. Утром мама разбудила меня поцелуем и принесла мне завтрак в постель. Я совсем не хотела есть, но ради неё я пересилила себя. А после обеда папа отвёз меня в больницу на обследования. Сначала у меня взяли кровь из пальца и вены, а потом затаскали по разным кабинетам. После доктор вновь привёл меня в свой кабинет, где меня ждали родители. Они до последнего надеялись на чудо, но мой диагноз подтвердился. Доктор вновь настаивал на том, что мне будет лучше остаться в больнице, где мне будет предоставлен должный уход и лечение, но я тоже стояла на своём. В понедельник, после окончания занятий, ко мне пришли Рейко и Каори. Они были шокированы тем, что услышали от меня. Подруги хотели остаться у меня дома с ночёвкой. Они очень переживали и хотели быть рядом, но папа убедил их в том, что мне сейчас нужен покой, и они обещали проведать меня завтра. Я очень рада, что у меня есть такие замечательные друзья, которые не бросают и не отворачиваются от меня. Они стараются поддержать меня в это трудное время, и я им очень благодарна за это. Надеюсь, они не забудут меня. Кадо редко заходил в мою комнату, но я чувствовала, что он рядом. Когда он заходил в последний раз, он выглядел очень подавленным, и у меня было ощущение, что ему больно смотреть мне в глаза, так как он старался держаться на расстоянии и старался смотреть в сторону, либо вниз, хотя общался он со мной, как обычно. Но я была рада тому, что он больше не покидал меня. Я думала, что всё будет так спокойно до моих последних минут, но уже на следующее утро я проснулась в больничной палате. Ночью резко подскочила температура и меня сильно лихорадило. По словам мамы, я кричала во сне, поэтому она прибежала ко мне в комнату. Увидев меня в таком состоянии, она немедленно вызвала «скорую», и теперь я тут. Ненавижу больницы. Само пребывание здесь убивает, не понимаю, как можно вылечиться в подобном месте. Как говорят, «дома и стены лечат». Я полностью согласна с этой поговоркой. Дома мне было намного легче, а в этом унылом месте я даже уснуть не могу. Меня определили в отдельную палату со всеми удобствами. Видимо, родители хотели, чтобы я хоть чуть-чуть почувствовала себя как дома, но это невозможно. Родители не хотели оставлять меня в больнице, но моё состояние заставило их согласиться с врачом. Сейчас уже обед и они скоро должны были прийти. Полулёжа на кровати, я то и дело смотрела в окно. Мне не терпелось увидеть их. Я была уже готова выть от одиночества. Даже Кадо не было рядом. Через некоторое время я услышала, как скрипнула дверь. Я повернула голову и не поверила своим глазам. Передо мной стоял Хироси во всей своей красе. Вот кого-кого, а его я точно не ожидала увидеть. Он держал в руке букет цветов и пакет с фруктами.  — Привет, — сказал он, подойдя ближе и положив пакет на тумбочку. — Это тебе, — Хиро протянул мне букет.  — С-спасибо, — выговорила я, всё ещё находясь в замешательстве. Хироси присел на стул, который стоял около кровати, и придвинулся ближе ко мне.  — Как только узнал, что с тобой произошло, я сразу приехал сюда, — говорил он, взяв меня за руку. — Ты не бойся, мы обязательно найдём выход.  — «Выход»? — усмехнулась я. — Я уже давно смирилась с тем, что скоро умру.  — Не говори так! — чуть ли ни закричал он. Я чуть не подпрыгнула от неожиданности. — Я слышал, в Америке был открыт способ борьбы с этим заболеванием. Не всё ещё потеряно.  — Ничего уже не изменить… Он отпустил мою руку и, сжав кулаки, ударил ими по коленкам.  — Пусть ты сдалась, но я не собираюсь. Я приду завтра и расскажу всё, что узнаю. Он поднялся и молча вышел из палаты. Когда Хиро говорил со мной, он был так серьёзен, что я подумала, может, он что-то ко мне испытывает. Он ведь даже пришёл меня проведать. Зачем приходить к малознакомой девушке, если знаешь, что она скоро умрёт? Какая ему разница, мы даже не встречаемся? И мне интересно, кто ему рассказал о моей болезни, да и ещё в какой я больнице. Через час ко мне в палату зашли родители вместе с Рейко и Каори. Подруги мигом бросились ко мне, не дав родителям даже пройти в помещение. Затем Рейко начала помогать моей маме выкладывать из сумки еду и необходимые вещи.  — Он уже приходил? — неожиданно шепнула мне на ухо Каори. — Кто? — удивилась я. До меня не сразу дошло, кого она имела в виду.  — Хироси-кун. Он как узнал, сразу к тебе рванул.  — Так это ты ему рассказала?  — Сегодня не было двух уроков, и я собиралась тебя навестить. Когда я шла к тебе, по пути встретила Хироси-куна. Он узнал меня и начал расспрашивать о тебе. Ты ведь уже давно курсы не посещаешь, а он не знал, как с тобой связаться. Я предложила ему пойти вместе, а по дороге всё ему рассказала. Прикинь, он сначала не поверил, что ты живёшь в том доме, — засмеялась она. — А там уже твои родители сказали, что ты теперь в больнице. Хироси сказал, что ему срочно нужно куда-то идти, типа важные дела какие-то, но я-то сразу поняла, что это за дела такие, — подмигнула она. Вот как. Значит, он теперь знает, что я из богатой семьи. Он даже говорил с моими родителями. Вот почему он был такой упёртый. — Потом я позвонила Рейко. И когда она пришла, мы все вмести поехали к тебе. Позже к нашему разговору присоединилась Рейко. Они рассказывали, как дела в школе и много всего прочего. Когда подруги ушли, стало немного грустно, но мама нашла, чем меня занять. Родители просидели со мной до самого вечера, а когда и они ушли, я снова погрязла в депрессии. До глубокой ночи я читала книгу, которую оставила мама, и вскоре уснула. Но я спала недолго. Не знаю почему, но мои глаза вдруг непроизвольно открылись. Я вроде хотела спать, но моё тело само собой поднялось, и я оказалась стоящей перед дверью. Но как только моя рука нажала на ручку двери, я поняла, что вернула над ним контроль. Дверь распахнулась, и я шагнула через порог. Что-то внутри меня говорило, что мне нужно идти. Но куда и зачем? Я шла по тёмному коридору больницы, в конце которого зелёным светом горела лампочка с надписью «выход». Я подошла к большому проходу с двумя дверцами без ручек. В голове зазвучала еле различаемая тихая мелодия. Я толкнула дверцы и прошла на лестничную площадку. Мелодия стала сильнее, она словно звала меня куда-то и чем ближе я была к цели, тем она становилась громче. Я неуверенно шагнула на первую ступеньку и схватилась за перила. Здесь было ещё темнее, чем в холле, поэтому я шла практически на ощупь. Я начала медленно подниматься наверх, пока не оказалась на восьмом этаже — последнем в этой больнице. Дальше лестница вела на крышу, но доступ к ней был перекрыт решётчатой дверью, закрытой на замок. Мелодия стала сильнее прежнего, и теперь я могла хорошо слышать её умиротворяющий и спокойный мотив. Я никогда раньше не слышала ничего прекрасней. Его звучание завораживало меня. Я подошла к двери и прикоснулась к ней рукой. Небольшой серый замок щёлкнул и упал на пол. Почему-то я не была этому удивленна, я лишь потянула на себя дверь и снова пошла вверх по лестнице. Я остановилась у последней двери, сквозь щели которой поддувал прохладный ночной воздух. Музыка в голове внезапно оборвалась, и меня охватил сильный страх. Я стояла как вкопанная и смотрела на дверь, которую еле-еле было видно в темноте. Что ждёт меня за ней? Меня терзали сомнения: нужно ли открыть её или лучше вернуться? Я медленно подняла руку и неуверенно нажала на ручку. Дверь была не заперта и, поддавшись напору, отворилась. Мне в лицо подул сильный ветер, и я закрылась от него руками, зажмурив глаза. Убрав руки, я увидела своего мрачного принца, сидящего на самом краю и смотрящего на звёздное небо. У меня захватило дух, и сердце забилось как ненормальное. Я приблизилась на несколько шагов и остановилась. Кадо повернул голову и взглянул на меня. В его глазах было столько грусти, печали и сожаления, что я просто тонула в них. Вокруг нас была только ночь и тишина, которую изредка прерывало завывание ветра, игравшего с моими волосами и ночной белой сорочкой, в которую я была одета.  — Ты её слышала? — грустным голосом произнёс Кадо. Его слова прозвучали больше как утверждение, чем вопрос, и я в замешательстве продолжала молча смотреть на него.  — Мелодию смерти, — сказал он, увидев в моих глазах вопрос. Я неуверенно кивнула. Кадо невесело улыбнулся.  — Значит, ты и её можешь слышать…  — Она была прекрасна, — тихо сказала я. — Когда я услышала эту мелодию, на душе стало так хорошо, так спокойно.  — Это звук её приближения, её шагов. Она предупредила тебя о том, что время пришло… По телу пробежала дрожь, и сухой комок застрял в моём горле.  — Вот как, — горько улыбнулась я, в любой момент готовая расплакаться. Кадо поднялся, и я непроизвольно сделала шаг назад. Я стояла, понурив голову и обхватив ладонями свои обнажённые руки. Я была готова к смерти, но мне было жутко страшно, так, что даже ноги подкашивались. В конце концов, я опустилась на настил крыши. Слёзы застлали глаза и вырвались наружу. — Гин, я… — произнёс Кадо и сел на колени рядом со мной. — Ты как-то сказала, — продолжал он, — что хотела бы, чтобы твою жизнь забрал знакомый тебе человек, что тебе так будет лучше, но… ты не подумала о чувствах того, кто будет забирать её? Ты не подумала, какого будет тому, кто хорошо знает тебя, все твои радости и печали, забирать твою жизнь?! — с этими словами Кадо схватил меня за плечи. Я подняла голову и увидела, как по его белой щеке прокатилась серебристая слеза.  — Помнишь, ты спрашивала, почему я тогда скрывался от тебя долгое время? — спросил он, опустив руки и отведя от меня взгляд. — Да. Ты сказал, что из-за меня к тебе начали возвращаться воспоминания, поэтому ты ушёл.  — Это не совсем та причина, — неожиданно сказал он. Я в недоумение уставилась на него.  — Я знаю тебя немного больше, чем ты меня, — начал Кадо. — Сначала, я просто наблюдал за тобой издалека. Я любопытный, и всегда прихожу посмотреть на своих подопечных, прежде чем приступить к своей работе. Так я и наблюдал за твоей жизнью. Тогда я ещё подумал, что снова будет скучно, — усмехнулся он. — Когда настало время, я пришёл к тебе в комнату и в первый раз отнял у тебя часть жизни. Потом оказалось, что ты можешь видеть меня, и я понял, что это задание определённо будет отличаться от прошлых. И как в воду глядел. Наблюдать за тобой было весело, а общаться интересно. Каждый проведённый с тобой день открывал для меня что-то новое. Но внезапно эта работа перестала быть для меня развлечением. Я сильно привязался к тебе и вскоре понял, что во мне что-то изменилось, и дело даже не в воспоминаниях. Я понял, что полюбил тебя. Полюбил человека. Его слова сдавили мне грудь. — С тех пор я начал держаться от тебя подальше. Думал, чувства заглушатся, если я не буду общаться с тобой. Но всё было тщетно. Я не мог уйти совсем и бросить свою работу. Мне приходилось присматривать за тобой, и с каждым разом моё чувство только росло. Мне хотелось подойти и прикоснуться к тебе, услышать твой голос. Я… Не выдержав больше, я подалась вперёд и крепко обняла его за шею. Я почувствовала, как его руки крепко обхватили мою спину. Я поняла, что ошибалась, ошибалась во всём. Но самое главное я ошибалась в том, что готова к смерти. Теперь я понимаю, какого это, когда твою жизнь забирает знакомый, нет, любимый человек, и как тяжело ему будет сделать это. Я так люблю его. Но любовь между человеком и Синигами, пришедшем за его жизнью, невозможна. Тем более что времени у нас совсем не осталось. Моё время пришло, пусть никто из нас этого не хочет, но он должен забрать мою жизнь, а вмести с ней и мои страдания. — Кадо, — сквозь слёзы произнесла я, — я не хочу, я совсем не хочу умирать, но, — я выпустила его из объятий, — я понимаю, что мне пора уходить. — Гин, я не могу… не могу этого сделать, — он схватил меня за руки. — Я…  — Я хочу, чтобы ты знал, — перебила я, — ради твоего поцелуя не страшно и умереть. Слёзы непрерывно бежали из глаз, но всё же я испытывала чувство нескончаемой радости. Я тепло улыбнулась ему. Улыбнулась в последний раз.  — Гин… — он приложил руку к моей щеке и попытался улыбнуться в ответ, но у него не вышло. Он медленно придвинулся ко мне и прильнул к моим губам. Я закрыла глаза. Этот поцелуй отличался от двух предыдущих. Он был такой горячий, такой страстный, с лёгким привкусом слёз, уже не знаю, моих или его. Он унёс меня далеко отсюда. Я чувствовала, как из меня вытекает жизнь, чувствовала, как я покидаю своё тело и становлюсь частью чего-то большего. Я не испытывала ни печали, ни сожаления, лишь умиротворение и вечный покой…