Забытая жизнь

Март 2005 года. Мы, конечно, ругаемся с Северусом, но чаще всего это обычные издевки друг над другом в память о прежних деньках. Был один случай в том году, мы сильно поругались из-за Лессандро. Как-то Алекс умудрился одним взмахом своей новой палочки разгромить весь склад зелья Северуса в подвале нашего дома, пока я была занята Эйлин. Когда я услышала грохот, конечно, бросила все и побежала на звук. Когда я вбежала и открыла дверь, то увидела поочередно падающие — одна за одной — полки с зельями и следящие за этим испуганные глаза Алекса. Как назло следом за мной влетел Северус. За всю нашу совместную жизнь я ни разу не видела его таким: его перекосило от увиденного. Он сначала внимательно осмотрел комнату, смотрел на осколки стекла и пустые полки, потом остановил свой взгляд на Алексе. И тут он взорвался. Его можно было понять: он собрал здесь большинство зелий, которые готовил на протяжении двадцати лет. О, Святой Годрик! Как он орал! Нас, наверное, мог услышать весь Лондон, если мы бы там жили. — Лессандро Северус Снейп! — заорал Северус и, схватив Алекса за руку, вытащил его из подвала. Я, оглядев комнату еще раз, закрыла дверь и пошла следом за ними. Северус был безумно зол, его черные глаза горели от гнева. Он навис над Алексом. Его черный силуэт наводил страх даже на меня. — Папочка, но я не хотел, — уверял Алекс и сжимал в своих крохотных ручках волшебную палочку. — Он не хотел! — рычал Северус. — Откуда у тебя растут руки? — Но, папочка, это произошло случайно, — ответил Алекс. — Случайно? — завопил Северус от злости. — Ты разгромил все мои зелья! Ты хоть отдаешь себе отчет? Алекс, склонив голову, слушал его молча и начинал похныкивать. Я стояла за ним и держала Эйлин на руках. — Немедленно отдай мне свою палочку! — приказал Северус. — Нет, папочка, — умолял Алекс. — Я больше не подойду к твоим зельям. — Там уже не к чему подходить. Ты все взорвал! — крикнул Северус, его всего трясло от гнева. — Я жду, Лессандро, — протянул руку Северус, чтобы взять палочку Алекса. Алекс повернулся ко мне, и я увидела его заплаканные глаза. Он так мечтал о палочке, а теперь ее забирают, и он не мог этого позволить. — Мамочка, я обещаю, что больше так не буду, — обратился он ко мне. — Лессандро, немедленно! — еще раз приказал Северус. — За твое непослушание я накажу тебя. На месте моего отца я бы выпорол тебя на месте. Алекс подбежал ко мне и обнял за ноги. Чувствовалось, что он боится Северуса. И тут я сама не выдержала: — Северус, это уже слишком! — Слишком? — переспросил Северус. — Он взорвал все мои зелья, некоторые из них бесценны! — Другие сваришь, — возразила я. — Ты слышишь, что ты говоришь, Анри! — закричал Северус. — Я собирал их всю свою жизнь! А этот маленький негодник, одним махом все уничтожил! — Невелика потеря, — уточнила я и, отдав Эйлин Алексу, попросила их пока погулять по саду. — И прекрати орать, этим ты ничего не исправишь. — Я его еще не отпускал, — возразил мне Северус. — Я выпорю его, чтобы в следующий раз не лез своими неуклюжими руками, куда не следует. — Только тронь его, и ты будешь иметь дело со мной, Северус, — рявкнула я. — Я не позволю бить моих детей. — Он и мой сын тоже! — заорал Северус, он все не успокаивался. — Если тебя воспитывали по-другому Северус, — возразила я, — не смей так же воспитывать наших детей. — Я буду делать так, как считаю нужным, — рявкнул он и, хлопнув входной дверью, вышел из дома. Я вернулась к детям. Алекс до сих пор был перепуган. Я уложила его и Эйлин на нашу большую кровать и прилегла рядом. Алекс обнял меня и сильнее прижался, а Эйлин легла мне на живот. — Мамочка, — прошептал Алекс. — Папа очень расстроился? — Да, Алекс, ты его очень огорчил, — ответила я и погладила его по голове. — Он трудился много лет. Это его творение. — Теперь папа перестанет меня любить? — прижался ко мне сильнее Алекс и захныкал. — Ну что ты, милый, — поцеловала я его в лоб. — Папа любит тебя и будет любить! Эйлин лежала все так же у меня на животе и тоже гладила Алекса. — Мамочка, но я рассердил папу. Он так кричал, — все не переставал хныкать Алекс. — Он разочаровался во мне. — Папа, — прошептала Эйлин и сползла с моего живота, встала и пошагала по кровати в сторону двери. — Я не разочаровался в тебе, сын, — раздался баритон Северуса в комнате. Я подняла глаза и увидела Северуса, который уже подошел к краю кровати и взял на руки Эйлин. Он сел на кровать и уложил ее рядом с Алексом, а сам прилег рядом. Алекс все это время вытирал слезы, но не поднимал глаза на отца. Да я и сама не хотела разговаривать с Северусом. Я была зла на него из-за его несдержанности и заявлений, прозвучавших ранее в гостиной. — Лессандро, ты мой сын, ты моя кровь, — сказал Северус. — Я буду любить тебя несмотря ни на что. — А меня? — прошептала Эйлин и легла на грудь Северуса. — И тебя, мой ангел, — ответил Северус. — Вы мои дети. — Папа, — осторожно начал Алекс, — прости меня, — и, повернувшись к Северусу, посмотрел на него. Эйлин погладила Алекса по голове, Северус опустил ниже руку и приобняв Алекса, прошептал:  — И ты меня прости, сын! Они так еще лежали долго, пока дети не заснули. Северус аккуратно взял обоих на руки и отнес их в свои комнаты. Я, конечно, помогла ему их приподнять с кровати и положить ему на плечи. Он одной рукой держал Алекса, другой — Эйлин. Северус вернулся через пару минут, снял с себя сюртук и брюки и лег на кровать. Я лежала на другой половине и молчала. Первым не выдержал он. — Ты тоже думаешь, что я перестану любить тебя, — ухмыльнулся Северус и посмотрел на меня. — А ты когда-нибудь меня любил? — заявила я ему. — Анри! Что за бред? Ты моя жена! — возмутился Северус. — Одно другому не мешает, — ответила я ему и отвернулась. Северус в один миг меня повернул к себе и навис надо мной. — Женщина, что ты несешь? — зарычал он. — Я хочу, чтобы ты навсегда запомнила и уяснила: ты моя жена, мать моих детей, ты мое единственное счастье! — Но не единственная любовь, — ляпнула я ему, не подумав. — Столько лет прошло. Ты все забыть не можешь? — ответил он спокойно, поцеловал мою щеку и стал целовать мое лицо, спускаясь ниже. — Есть такие вещи, Северус, которые не забываются, — отвернулась я от него. Северус стал целовать мою шею и слегка прикусывать ее. Потом приподнял свою голову и, одной рукой повернув мое лицо в свою сторону, прошептал: — Я безумно-безумно тебя люблю, и никто и ничто меня не сможет сделать счастливым, кроме тебя и наших детей. Его слова тронули меня за живое, я прикоснулась ладонями к его лицу и большими пальцами погладила его щеки. — Северус… — Только посмей мне заплакать, — предупредил он и сам шмыгнул носом. Но я все же заплакала. Северус стал усыпать меня поцелуями, наши губы соприкоснулись и впились с безумной страстью друг в друга. Я все также сидела и обнимала Северуса за шею, вспоминая то происшествие в подвале. — Ты не видишь, что он тебя боится? — спросила я. — Ты мне еще долго это будешь припоминать? — возмутился Северус и хотел приподнять меня, чтобы встать. — Нет уж, дорогой, — запротестовала я и не дала ему встать. — Ты мне так и не рассказал, зачем ты собрался в тюрьму. — Я тебе сказал, что у меня свидание с Люциусом, — ответил он. — Не делай из меня дурочку, — возмутилась я. — Что ему нужно от тебя? — О, дорогая! Твоя ревность, конечно, меня забавляет, но, побойся Мерлина, не к Люциусу же, — ухмыльнулся Северус и поцеловал меня. — Не заговаривай мне зубы, Северус, — предупредила я его. — Я знаю, что у Люциуса странные наклонности. Но хочу тебя огорчить, ты не в его вкусе. Так зачем ты к нему собрался? — Ты просто так не отстанешь, да? — поинтересовался он. — Не отстану, — согласилась я. — Есть возможность досрочного освобождения Люциуса, — сообщил Северус. — Если кому следует заплатить, то все можно устроить. — Если бы он был умнее, не сидел бы сейчас за решеткой, — рявкнула я. — Я предупреждала его! — Мы все оказались в западне, — сказал Северус. — Но Люциус в нее вошел добровольно, — возразила я ему. — А теперь он просит о досрочном освобождении! — Я понимаю, что ты на него зла, но он мой друг, да и я крестный его сына, — уточнил он. — Хорош же друг! — фыркнула я. — Анри, дорогая, — успокоил меня Северус. — Я поэтому и не хотел тебе говорить, — он стал целовать меня в губы. Я ответила ему и начала прерывисто целовать его губы, как бы дразня. Я схватила за пуговицы сюртука и расстегнув пару, ладонью прикоснулась к груди Северуса. Он стал жадно ловить мои губы, чтобы усилить поцелуй, но я сопротивлялась. Проведя ладонью по груди, я почувствовала, как Северус начинает возбуждаться. Он сильнее прижал меня к себе, его пальцы сжали мои волосы и, притянув к себе, он впился в мои губы, с каждым разом все сильнее и жарче усиливал темп. Я отвечала как могла, хотя сама уже плыла от нарастающего желания. — Хороший мой, — попросила я его. — Дети. Северус отстранился, его сердце бешено колотилось: — Ах ты, пакость моя! Я улыбнулась и слегка прикоснулась к его губам, Северус коротким страстным поцелуем напоследок впился в мои губы. Он вернулся поздно ночью и сообщил, что Люциуса выпустят ближе к следующему году.