Забытая жизнь

Мысли в Азкабане Если я был когда-либо сильный, то лишь потому, что Анри стояла за моей спиной. Сейчас тебя нет рядом, но я знаю, ты чувствуешь мою согревающую любовь к тебе. Научить человека, снова мечтать, дано не каждому. У тебя получилось. И я вновь в сказке, манящей вдаль и пугающей своей красотой… Ты — это не желание, а возможность найти самого себя. Только с появлением тебя, я смог переродиться и понять кто я. Только ты помогла мне стать независимым от своих желаний. Моё сердце научилось терпеть. Терпеть пожар, разгорающихся чувств и захлестывающих эмоций. Пройдя через тьму, через туман зла и пустыню страданий, я обрел свет в душе. Свою гармонию. Я никому теперь тебя не отдам и не позволю отнять. Но отпущу, если сама захочешь уйти… Подарить свою жизнь тебе я могу, но боюсь, что ты выбросишь её в небо, бездонное и слишком просторное для одной человеческой жизни. Боюсь, что ты не вернёшься больше ко мне, и я буду только существовать, а не жить… Ты стала ангелом в моей жизни!.. Я даже не знаю: обнимать ее или бороться? Она готова на все чтоб спасти меня. Я не знаю, что это: безумие или просто, просто наивность? Июль 1998 год Слушание проходило в зале №10 в подземелье Министерства магии, специально приспособленном для судебных заседаний. На нижней площадке зала стояло кресло с цепями на подлокотниках, в которое усадили Северуса Снейпа. От площадки трёхсторонним амфитеатром поднимаются ряды кресел. Ряды справа и слева от кресла обвиняемого предназначены для зрителей. Ряды, к которым кресло повёрнуто лицом — для судебной коллегии. На это собрание собрался полный состав Визенгамота. Если честно мне было малоинтересно все что тогда творилось в зале, я не отрываясь смотрела на Северуса и молилась, чтоб воспоминания, которыми поделился Северус с Поттером помогли ему избежать поцелуя дементра. Время не вероятно тянулось, пока в зал не вызвали Гарри Поттера. Воспоминания Северуса закружились странным серебристо-белым водоворотом в Омуте: вот Северусу лет девять-десять — бледный жилистый заморыш. Сцена переменилась, двое детей сидели рядышком на траве. Сцена снова сменилась: платформа девять и три четверти, неподалеку стоял Северус, слегка сутулясь, а рядом — худая, бледная женщина с кислым выражением лица, очень похожая на него. Глаза Северуса были устремлены на семью из четырех человек тут же на платформе. Две девочки стояли чуть поодаль от родителей. Сцена снова переменилась. Северус шел торопливым шагом по коридору «Хогвартс экспресса», мчавшегося через сельский ландшафт. Он уже переоделся в школьное платье.Северус остановился перед купе, где болтали между собой несколько шумных мальчишек. В уголке у окна сидела Лили, прижав лицо к оконному стеклу. Снейп проскользнул в купе и сел напротив. И сцена снова переменилась… Большой зал был освещен множеством свечей. Профессор Макгонагалл произнесла: — Эванс, Лили! Лили дрожащих ногах вышла вперед и села на расшатанный табурет. Профессор Макгонагалл надела ей на голову Распределяющую шляпу. Едва коснувшись темнорыжих волос, Шляпа провозгласила: — Гриффиндор! Она сняла Шляпу, протянула ее профессору Макгонагалл и заспешила к весело аплодирующим гриффиндорцам. Проходя мимо, она с грустной улыбкой оглянулась на Северуса. Наконец, когда ожидающих распределения оставалась лишь небольшая кучка, профессор Макгонагалл произнесла фамилию Снейпа. Гарри вместе с ним пошел к табурету и смотрел, как он надевает шляпу. — Слизерин! — объявила Шляпа. И Северус Снейп отправился на другую сторону Большого зала, прочь от Лили, к приветствующим его слизеринцам. Люциус Малфой со сверкающим значком старосты на груди похлопал его по спине и усадил рядом с собой… Сцена переменилась… Лили и Северус шли по двору замка, горячо споря о чем-то. И эта сцена исчезла… Северус выходит из Большого зала, сдав СОВ по защите от Темных искусств, бредет прочь от замка и случайно оказывается рядом с местом, где сидят под буком Джеймс, Сириус, Люпин и Петтигрю. Джеймс заклинанием поднял Северуса в воздух и насмеялся над ним.Он видел, как к группе приблизилась Лили и бросилась на защиту Снейпа. И слышал издали, как Северус, вне себя от унижения и ярости, бросил ей непоправимое СЛОВО: — Грязнокровка! Сцена переменилась… — Прости меня. — Отвяжись. — Прости меня! — Можешь не трудиться. Это было ночью. Лили в халатике стояла, обхватив себя руками, перед портретом Полной Дамы у входа в башню Гриффиндора. — Я пришла только потому, что Мэри сказала, будто ты грозишься проторчать здесь всю ночь… — Да. Я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто… — Сорвалось с языка? — В голосе Лили не было жалости. — Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. Ты и твои дружки — Пожиратели смерти… Ага, ты этого даже не отрицаешь. Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да? Он открыл было рот, но так ничего и не сказал. — Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою. — Нет… послушай, я не хотел… — Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением? Он пытался что-то объяснить, но Лили бросила на него презрительный взгляд, повернулась и скрылась в проходе за портретом… Вход в башню Гриффиндора исчез, а новая сцена: Взрослый Северус стоял в темноте на пустынной, холодной вершине холма, и ветер свистел в голых ветвях деревьев. Он тяжело дышал и беспокойно крутился на месте, крепко сжимая волшебную палочку, явно в ожидании чего-то или кого-то. В воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света. Северус упал на колени, и палочка вылетела у него из рук. — Не убивайте меня! — Я и не собирался. Дамблдор появился внезапно — шум ветра заглушил звук трансгрессии. Он стоял перед Северусом в развевающейся мантии. Его лицо было освещено снизу светом волшебной палочки. — Итак, Северус, что за весть шлет мне лорд Волан-де-Морт? — Нет… никакой вести… Я пришел по собственному почину! — Северус заламывал руки. Черные волосы развевались на ветру вокруг его головы, и вид у него был немного безумный. — Я пришел с предостережением… нет, с просьбой… пожалуйста… Дамблдор взмахнул палочкой. Листья попрежнему летели по ветру, но там, где стояли они со Северусом, стало совсем тихо. — Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя смерти? — Пророчество… предсказание Трелони… — Ах да, — откликнулся Дамблдор. — И что из этого вы доложили лорду Волан-де-Морту? — Все… все, что слышал! — ответил Северус. — И поэтому… из-за этого… он думает, что пророчество относится к Лили Эванс! — В пророчестве ничего не сказано о женщине, — сказал Дамблдор. — Речь там шла о мальчике, который родился в конце июля… — Вы понимаете, о чем я говорю! Он думает, что речь идет о ее сыне… Он собирается отправиться к ней… убить их всех… — Если она так много для вас значит, — сказал Дамблдор, — то лорд Волан-де-Морт, несомненно, пощадит ее. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на сына? — Я… я просил… — Вы мне отвратительны, — сказал Дамблдор. — Значит, вам плевать, что ее муж и сын погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите? Северус молчал, не спуская глаз с Дамблдора. — Ну так спрячьте их всех, — прохрипел он. — Спасите ее… их. Прошу вас. — А что я получу взамен, Северус? — Взамен? — Северус ошеломленно глядел на Дамблдора, однако после недолгого молчания он сказал: — Все что угодно. Вершина холма исчезла, появился кабинет Дамблдора. В нем раздавались странные звуки, похожие на вой раненого животного. Северус скорчился в кресле, подавшись вперед, а Дамблдор с мрачным видом стоял над ним. Спустя мгновение Северус поднял лицо. Казалось, он прожил сто очень несчастливых лет с тех пор, как стоял на вершине холма. — Я думал… вы… спасете ее… — Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — сказал Дамблдор. — Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что лорд Волан-де-Морт ее пощадит? Снейп задыхался. — Ее сын выжил. Северус мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху. — Ее сын жив. У него ее глаза, такие же точно. Вы ведь помните глаза Лили Эванс? — ПРЕКРАТИТЕ! — выкрикнул Северус. — Умерла… навсегда… — Вас мучает совесть, Северус? — Лучше бы… лучше бы умер… — И какая от этого была бы польза? — холодно спросил Дамблдор. — Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили ее, то ваш дальнейший путь ясен. Глаза Северуса были затуманены болью, и слова Дамблдора дошли до него не сразу. — Что… что вы хотите этим сказать? — Вы знаете, как и почему она погибла. Сделайте так, чтобы это было не зря. Помогите мне защитить сына Лили. — Ему не нужна защита. Темный Лорд ушел… — Темный Лорд вернется, и тогда Гарри Поттер окажется в страшной опасности. Наступило долгое молчание. Северус постепенно брал себя в руки, его дыхание стало ровнее. Наконец он произнес: — Хорошо. Ладно. Но только — ни слова никому, Дамблдор! Это должно остаться между нами. Поклянитесь! Я не вынесу… тем более сын Поттера… Дайте мне слово! — Дать слово, Северус, что я никому никогда не расскажу о самом лучшем, что в вас есть? — Дамблдор вздохнул, глядя в злое, измученное лицо Северуса. — Ну, если вы настаиваете… Я смотрела на Северуса и с уголков катились слезы. Он любил ее и любит до сих пор. Я не верила, тому, что слышала и видела в Омуте. Снова радужный водоворот, и вот краски померкли, и Северус с Дамблдором стоят немного в сторонке в вестибюле Хогвартса, а мимо них расходятся по своим спальням последние участники Святочного бала. — Так что же? — тихо спросил Дамблдор. — Метка Каркарова тоже потемнела. Он в панике, опасается возмездия. Вы ведь знаете, какую помощь он оказал Министерству после падения Темного Лорда. — Северус посмотрел сбоку на профиль Дамблдора с кривоватым носом. — Каркаров собирается бежать, если почувствует жжение в Метке. — Вот как? — мягко сказал Дамблдор. Мимо шли, хихикая, Флер Делакур и Роджер Дэвис. — А вам не хочется к нему присоединиться? — Нет. — Северс проводил глазами удаляющихся Роджера и Флер. — Я не такой трус. — Нет, — согласился Дамблдор. — Вы несравненно храбрее Игоря Каркарова. Вы знаете, я иногда думаю, что мы проводим распределение слишком рано… И пошел прочь, не глядя на онемевшего Северус… Директорский кабинет. Ночь. Дамблдор в своем высоком кресле за письменным столом завалился на бок. Похоже, он в полубессознательном состоянии. Его правая рука, почерневшая и обугленная, бессильно повисла. Северус бормочет заклинания, направляя палочку на запястье Дамблдора, а левой рукой вливает ему в горло густой золотой напиток. — Что здесь… Отец, что с твоей… — Я замерла в дверях. Весь присутствующий состав суда посмотрел на меня, а потом обратно уставились в Омут. Спустя несколько мгновений веки Альбуса дрогнули и приоткрылись, он посмотрел на меня. — Зачем? — сказал Северус без всяких предисловий. — Зачем вы надели это кольцо? На него наложено заклятие, вы не могли этого не знать… Зачем вам вообще понадобилось его трогать? Я подошла к отцу и посмотрела сначала на его обугленную руку, потом на некое кольцо, которое лежало на столе перед Альбусом. Оно было разбито. Рядом лежал меч Гриффиндора. Альбус поморщился: — Я… сделал глупость. Не устоял перед искушением… — Каким искушением? Альбус не ответил. — Чудо, что вам удалось вернуться сюда! — в голосе Северуса звучало бешенство. — На это кольцо наложено заклятие исключительной силы. Самое большее, на что мы можем надеяться, — это ограничить его действие одним участком. Пока мне удалось запереть его в одну руку. — Где ты его нашел? — спросила я, внимательно рассматривая кольцо. — Я давно его ищу. Это кольцо Марволо Мракса — реликвия, хранившаяся в семье Мраксов: золотое кольцо с простым камнем, на котором была выбита печать Певерелов. После смерти Марволо кольцо перешло к его сыну, Морфину, у которого и было похищено летом 1943 года. Убивший перед этим всю семью своего отца, Волан-де-Морт сделал из кольца крестраж. — Крестраж? — переспросила я. — Крестражи — это спрятанные обломки души Волан-де-Морта, без уничтожения которых невозможно победить его. Найдя Кольцо Марволо Мракса, я обнаружил, что камень в перстне — это воскрешающий камень, который я искал когда-то. Не удержавшись от соблазна, я надевал кольцо… Я совершенно потерял голову. Именно этот Дар я хотел иметь больше всего. Я, забыв, что реликвия теперь превратилась в крестраж, попытался вернуть из небытия Кэтлин. — Для чего, отец? И опять весь состав Визенгамота оглянулись и странно удивились тому, что я произнесла. — Ну, хотя бы для того, чтобы попросить у неё прощение… — продолжил Альбус. — Попросил? — взревела я. — Чем ты только думал, отец? — Прошу, Адрианна, — попросил Альбус. -Успокойся, все уже в прошлом. — Успокойся? — удивленно произнесла я. — Ты оказался на пороге смерти. Если бы не Северус… — Я смог лишь заключить проклятие Кольца в кисть правой руки, — ответил Северус, — но я не смог убрать проклятие полностью. Директор, вам никогда не вылечить почерневшую руку, более того, смерть будет медленно подкрадываться… Отец приподнял свою почерневшую, ни на что уже не годную руку и осмотрел ее с таким выражением, как, будто ему показали любопытнейший экспонат. — Вы отлично справились, Северус. Сколько мне осталось, как вы думаете? Альбус говорил обычным тоном, как будто спрашивал прогноз погоды. После недолгого колебания Северус ответил: — Не могу сказать. Может быть, год. Сдержать такие чары навсегда невозможно. Постепенно они начнут распространяться, это из тех заклятий, которые со временем только усиливаются. Альбус улыбнулся. — Как мне повезло, как невероятно повезло, что у меня есть вы, Северус. — Если б только вы позвали меня чуть раньше, я, возможно, мог бы сделать больше, выиграть для вас больше времени, — с болью сказал Северус. Он посмотрел на разбитое кольцо и на меч. — Вы что, думали, что, разбив кольцо, вы разобьете чары? — Что-то в этом духе… Я, видимо, был просто не в себе… — сказал Альбус, с усилием выпрямляясь в кресле. — Ну что ж, это сильно упрощает дело. Северус и я посмотрели на него в полном недоумении. Альбус улыбнулся: — Я имею в виду тот план, который выстроил вокруг меня лорд Волан-де-Морт. План заставить этого бедного мальчика, Малфоя, убить меня. Северус опустился в кресло, где так часто сидела сама я, напротив стола Альбуса. Он сказал хмуро: — Темный Лорд и не ждет, что Драко добьется успеха. Это просто наказание за недавние промахи Люциуса. Медленная пытка для родителей Драко, вынужденных наблюдать его провал и наказание. — Короче говоря, мальчику вынесен смертный приговор, как, разумеется, и мне, — сказал Альбус. — Ну, а естественный преемник по этому заданию, после провала Драко, будете вы, если я правильно понимаю? Настала короткая пауза. — Да, таков, я думаю, план Темного Лорда. — Да о чем вы, черт возьми, говорие? — теряя терпение, спросила я. — Вы слышите себя? — Адрианна, дорогая моя, успокойся, обратного пути у нас нету. Лорд Волан-де-Морт полагает, следовательно, что в ближайшем будущем ему больше не нужен будет соглядатай в Хогвартсе? — Да, он думает, что школа скоро будет в его руках, — ответила я вместо Северуса. — А если она и вправду окажется в его руках, — сказал отец таким тоном, как будто речь шла о чем-то постороннем. — Вы даете мне слово сделать все, что в ваших силах, чтобы защитить учеников Хогвартса? Северус медленно кивнул. — Отлично. Теперь вот что, Северус, ваша главная задача сейчас — выяснить, что собирается делать Драко. Напуганный пятнадцатилетний мальчишка опасен и для самого себя, и для окружающих. Предложите ему помощь и руководство, он их, наверное, примет — вы ему очень нравитесь… — Уже гораздо меньше, с тех пор как его отец вышел из фаворита. Драко осуждает меня, он думает, что я занял место Люциуса. — И все-таки попробуйте. Я беспокоюсь не столько за себя, сколько за случайных жертв — мало ли какие планы придут мальчику в голову. Но в конечном счете есть только одно средство, чтобы спасти его от гнева лорда Волан-де-Морта. Северус хотел что-то сказать, но я опередила его, спросив Альбуса саркастически: — Ты намерены позволить ему тебя убить? — Нет, конечно. Меня должен убить Северус. Наступило долгое молчание. В тишине раздавался лишь странный щелкающий звук: феникс Фоукс клевал скорлупу каракатицы. — Вы хотите, чтобы я сделал это прямо сейчас? — ироническим тоном спросил Северус. — Или дать еще несколько минут, чтобы составить эпитафию? — Нет-нет, это не так срочно, — ответил Альбус, улыбаясь. — Я полагаю, случай представится в свое время. С учетом того, что произошло сегодня, — он показал на свою обугленную руку, — можно не сомневаться, что это произойдет в течение года. — Если вы не против умереть, — резко сказал Северус, — почему бы не предоставить это Драко? — Душа мальчика еще не настолько повреждена, — сказал Альбус. — Я бы не хотел, чтобы она раскололась из-за меня. — А моя душа, Дамблдор? Моя? — Только вам известно, потерпит ли ваша душа ущерб от того, что вы поможете старику избавиться от боли и унижения, — ответил Альбус. — Я прошу вас об этой великой услуге, Северус, потому что моя смерть — такое же решенное дело, как-то, что «Пушки Педдл» займут в этом сезоне последнее место в лиге. Признаюсь, я предпочел бы быстрый, безболезненный конец долгим мукам, которые мне предстоят, если будет задействован, например, Сивый. Я слышал, Волан-де-Морт его завербовал? Или наша милая Беллатриса, которая любит поиграть с мышкой, прежде чем ее съесть. Он говорил легким тоном, но его синие глаза пронизывали меня насквозь, словно душа собеседника была видна ему как на ладони. Я коротко кивнула. На лице отца выразилось удовлетворение. — Спасибо, Северус… И вот снова кабинет Дамблдора. За окнами темно. Фоукс ведет себя тихо, и Северус тоже сидит молча и неподвижно, а Дамблдор ходит по кабинету и говорит: —Настанет время, когда лорд Волан-де-Морт перестанет посылать змею выполнять свои приказы, а станет держать в безопасности рядом с собой, окружив магической защитой. Вот тогда, — я думаю, можно будет сказать Гарри. — Сказать Гарри что? Дамблдор набрал в грудь воздуха и закрыл глаза. — Сказать ему, что в ту ночь, когда Лили поставила между ними свою жизнь, словно щит, Убивающее заклятие отлетело назад, ударив в лорда Волан-де-Морта, и осколок его души, оторвавшись от целого, проскользнул в единственное живое существо, уцелевшее в рушащемся здании. Часть лорда Волан-де-Морта живет в Гарри, и именно она дает мальчику способность говорить со змеями и ту связь с мыслями лорда Волан-де-Морта, которую он сам не понимает. И пока этот осколок души, о котором и сам Волан-де-Морт не догадывается, живет в Гарри, под его защитой, Волан-де-Морт не может умереть. Гарри казалось, что он смотрит на собеседников из конца длинного туннеля — они были очень далеко от него, и их голоса странно отдавались в его ушах. — Значит, мальчик… мальчик должен умереть? — спросил Северус очень спокойным голосом. — И убить его должен сам Волан-де-Морт, Северус. Это самое важное. Опять настало долгое молчание. Потом Северус сказал: — Все эти годы… я думал… что мы оберегаем его ради нее. Ради Лили. — Мы оберегали его, потому что было очень важно обучить его, вырастить, дать ему испробовать свою силу. — Дамблдор попрежнему не поднимал плотно сомкнутых век. — Тем временем связь между ними все крепнет, болезненно разрастается. Порой мне кажется, что Гарри сам это подозревает. Если я не ошибся в нем, он устроит все так, что, когда он выйдет навстречу своей смерти, это будет означать настоящий конец Волан-де-Морта. Дамблдор открыл глаза. Северус смотрел на него с ужасом: — Так вы сохраняли ему жизнь, чтобы он мог погибнуть в нужный момент? — Вас это шокирует, Северус? Сколько людей, мужчин и женщин, погибло на ваших глазах? — В последнее время — только те, кого я не мог спасти. — Северус поднялся. — Вы меня использовали. — То есть? — Я шпионил ради вас, лгал ради вас, подвергал себя смертельной опасности ради вас. И думал, что делаю все это для того, чтобы сохранить жизнь сыну Лили. А теперь вы говорите мне, что растили его как свинью для убоя… — Это прямо-таки трогательно, Северус, — серьезно сказал Дамблдор. — Уж не привязались ли вы, в конце концов, к мальчику? — К мальчику? — выкрикнул Северус. — «Экспекто патронум!» Из кончика его палочки вырвалась серебряная лань, спрыгнула на пол, одним прыжком пересекла кабинет и вылетела в раскрытое окно. Дамблдор смотрел ей вслед. Когда серебряное свечение погасло, он обернулся к Снейпу, и глаза его были полны слез. — Через столько лет? — Всегда, — ответил Северус. Весь зал ахнул. Северус привстал и что-то выкрикнул. Боль моя так глубока, что она осталась в глубине глаз… и, если я заплачу, слезы польются из самой глубины моих глаз или же они даже вообще не прольются. Неужели он до сих пор любит Лили? Этого, конечно, стоило ожидать. Но все-таки слишком уж он бурно возмущается. Где обычная холодность и скрытность? Что-то было между этими двумя… "Все эти годы он врал мне?" -прошептал я.-" А как же наш ребенок?" Он любил ту, которая никогда не была его, конечно, это всегда интереснее и проще, чем реальную, которая все эти годы была рядом. Ведь можно воображать совершенные отношения, идеальную жену и мать. Я признаю, со стыдом и болью: я ревнивая. Ревность ранит меня как нож, сжирает меня, душит, испепеляет. Я живу словно за завесой черного зловонного тумана. Внезапно мое размышление прервал голос министра. — Мисс Монфор-лʼАмори вы ничего не хотите нам рассказать? Я перевела свой взгляд с Северуса на министра и привстала. Мою беременность уже было трудно скрывать, так что по залу пошел шепот, как увидели мой уже заметно выпирающий живот. -Я не собираюсь устраивать здесь театральное представление, -начала я.- Чтобы убедить вас в своей искренности. Это не в моих правилах. Мне очень жаль. Я была втянута в эту игру, так же как и Северус Снейп. Поверьте. И тут я достала из потайного кармана мантии пергамент и развернула его и прочла: «Последняя воля и завещание Альбуса Персиваля Вулфрика Брайана Дамблдора. Находясь в трезвой паяти и в здравом уме, как Верховный чародей Визенгамота признаю Арианроду Монфор-лʼАмори своей единственной наследницей. Сейф № 713 в банке Грингосттс со всем его содержимым переходи в ее владения. Моя фамилия, так же как и моя палочка, теперь на правах дочери принадлежат Арианроде Монфор-лʼАмори и никому больше. Я обнимаю тебя, дитя мое, и целую твои руки и голову». После последних моих слов зал ахнул и загалдел, пока их не успокоил Министр. Я распахнула двери и вышла, после того как огласили вердикт и Северуса освободили в зале суда. Мысли крутились в голове, пока я шла по коридорам Министерства. Хотелось гнать от себя их, но я не могла, почему-то они меня задели. Это сейчас я понимаю, что он меня любит, а тогда я даже не подозревала о его любви ко мне. Я вбила в свою умную голову, что он просто заполнил мной свою пустоту — и ничего больше. Конечно, накрутила себя еще больше, чем было, и разозлилась на него еще сильнее. Да и на себя злилась, что поверила Северусу в очередной раз. Как же я злилась: «Он однолюб и еще в школе отдал свое сердце Лили.» Я ходила по кабинету министра, загружена мыслями, когда министр и Северус вошли в кабинет. Слезы побежали произвольно, вокруг все кружилось, и я присела на рядом стоящее кресло. — Значит, это не долг, — заявила я, как только Кингсли оставил нас одних. — Старая любовь не ржавеет! — Анри, все изменилось, —ответил он, потирая запястье, которые за это время были прикованы цепи. — Ты до сих пор ее любишь, — спокойно ответила я. — И только не ври мне, я все видела! — Анри! — зарычал Северус. —Я думал что спустя года ты поумнеешь. — Я не собираюсь занимать чужое место, — возразила я ему. — У меня есть гордость и собственное достоинство. — Ооо Святые! Что ты выдумала? — непонимающе спросил он. — Я выдумала? — повторила я его слова. — Это ты до сих пор живешь в своих иллюзиях. Однолюб хренов! — В твоем положение, нельзя нервничать, — предупредил Северус и подошел ближе ко мне. — Анри, дорогая моя, я виноват в смерти Лили, мне всей жизни не хватит, чтобы искупить свою вину перед ней. — Я все слышала, — заявила я. — И после всего ты еще и отрицаешь? —Успокойся, — Северус подошел и постарался меня успокоить. -Не проходит и дня, чтобы я не сожалел об этом. — Хоть сейчас признайся мне, — попросила я. — Что ты не забыл ее, что ты до сих пор любишь Лили. —Анри…. —Тебе нечего сказать мне, — прошептала я. —Это не любовь, — ответил Северус и поправил повязку на шеи. —И если она была то давно превратилась в боль и вину. — А те слова из воспоминаний? — поинтересовалась я указывая на дверь. —Ты ведь до сих пор хранишь память о ней. И твои поступки лишь подтверждения этому, ты все делал ради нее! —Анри, это всего лишь воспоминания, —уточнил Северус. — Прошлое мне не изменить. — Зачем я только надеялась, что у нас все может быть как у нормальных людей, — сообщила я. —Прошу успокойся, — попросил он и взял своей рукой мою руку. — Я виноват, что не сказал тебе сразу. Я надеялся, что Поттер не обнародует эти подробности. —Думал, пронесет, — протянула я. — Я не хочу, чтоб ты воспринимала это как оскорбление, — сказал он и сжал мою руку. —Я не в коем случае не хотел, чтоб ты восприняла это все буквально. —А как, по-твоему, я должно была это воспринимать? — подняв на него глаза поинтересовалась я, с уголков которых капали слезы.- Все эти годы я пыталась разгадать твои чувства. Ты мне как-то сказал что любишь меня, ты мне врал? —Я никогда не врал тебе, — ответил Северус, утирая мои слезы ладонью. —Все наши ночи, Северус, — прошептала я.- Ты проводил со мной, а думал о Лили! —Не думал я не о ком, кроме тебя! — захрипел он от бешенства. — Что за глупость? Единственная женщина в моей жизни это ты! А то, что было между мной и Лили всего лишь юношеское увлечение. —Юношеское? -переспросила я. —В этой жизни только одну ненормальную я не в силах забыть, — прошептал Северус и поцеловал меня в висок.- ту которая носит под сердцем моего наследника. —Ооо как сказал! — воскликнула я. -Ты хоть сам в это веришь? —Значит ты мне не веришь? — поинтересовался Северус, в тот момент когда я отошла от него. —Нет! —Кингсли, -позвал он министра.- Ты ведь можешь сейчас скрепить наш союз? — Я не выйду за тебя, Северус Снейп, — возмутилась я от его наглости. —Еще как пойдешь, — кратко ответил он и подошел к двери. — Мне надоело слушать твои истерики. Я мужчина и буду решать с этого дня, что ты будешь делать и когда. —И когда ты понял что ты мужчина? — только и успела я сказать как он моментально сократил расстояние между нами и схватил меня за плечи. —Замолчи, — процедил Северус. — а то мне придется наложить на тебя заклятье, чтоб ты наконец выслушала меня. Мое сердце и мои мысли всегда были заняты тобой! То что я сказал Альбусу, это всего лишь малая часть того что я мог сделать во имя памяти о Лили. Я люблю и любил только одну женщину и уж точно к Лили это не имеет ни какого отношения. — Северус… — И впредь дорогая моя, — он убавил свой тон. -Я прошу тебя не поднимать эту тему, все осталось в прошлом. —Северус Снейп, берете ли вы Адрианну Дамблдор в законные жены? — спросил Кингсли, когда наконец наша перепалка с Северусом закончилась. —Да, — решительно ответил Северус и приобнял меня. —А вы Адрианна Дамблдор, берете Северуса Снейпа в законные мужья? —Да. — В таком случае я объявляю вас соединенными узами до скончания ваших дней. Кингсли поднял над нами палочку, и серебристые звезды осыпали нас словно дождем, спирально завиваясь вокруг нас теперь приникших одно к другому тел. —Северус я так боялась…. — Маленькая моя, — его рука легла на мой живот.— тебе нельзя волноваться. Северус прижал меня к себе.- Кто бы посмел тебе противостоять. —Ты издеваешься? — возмутилась я. —Нет, — прижав меня сильнее. — Я просто хорошо тебя знаю. — Если ты намекаешь на шантаж, то я никому не угрожала, — уточнила я, прижавшись лицом к груди Северуса. — Поттер сам согласился свидетельствовать. А с Кингсли я просто пообщалась, хотя это скорее он мне угрожал отдать тебя дементрам. — Скажи мне, — приподняв мое лицо и внимательно посмотрев в мои глаза спросил Северус. —Это правда, что завещание Альбуса все это время было у тебя? —Да, — ответила я прижимаясь к Северусу. —Я не могла позволить чтоб кто-нибудь узнал о том что я дочь Альбуса и бузинная палочка принадлежит мне, а не тебе как думал Реддл. —Значит ты догадывалась, — протянул он.- и пыталась мне об этом сказать. —Но ты такой настырный верил, что нужен ему, — фыркнула я. —Я мог на это надеятся. —Ты нужен был ему до определенного момента, — уточнила я. —Как? — приподнял мое лицо Северус внимательно посмотрел мне в глаза.- И где ты нашла слезы феникса? —Это долгая история, дорогой, — лукаво произнесла я. — Спасибо тебе, что не дала мне умереть, — Северус легко прикоснулся к моим губам и поцеловал. — Если честно, — я усмехнулась.- Я думала, что ты меня убьешь, когда очнешься в Святом Мунго. —Я это и намерен был сделать, — бархатно прошептал Северус. —Я не могла позволить потерять и тебя.- ответила я и прижалась к мужу. — Помнишь, ты однажды сказал: «Помоги, Мерлин, тому, кто её полюбит!» — Помоги мне, Мерлин… -прохрипел он и поцеловал меня. После переезда в школы, наши отношения изменились. Что-то сломалось в наших взаимоотношениях и это недопонимание росло. Я стал замечать, что моя жена ведет себя непозволительно. Ее вечные прилюдные истерики, выводили меня из себя, и я догадывался, что она делает это нарочно, чтобы позлить меня и обратить на себя внимание. Анри привыкла всегда быть в центре, но сейчас у меня просто нет времени обращать на нее внимание. В школе очень много работы, да и новые эксперименты с зельям, я просто не мог бросить. Анри естественно злилась и нашла в скорее себе успокоение в виде преподавателя ЗОТИ. Когда я застукал ее в учительской с Персивалем я предупредил ее, но во мне как в любом мужчине проснулась ревность, которая день за днем мерещилась, приобретала характер мании, порождала самые невероятные фантазии. Я хоть и, не отдавая себе в этом отчета, в сущности, хотел лишить Анри ореола независимости и тайны; удостовериться в ее измене мне нужно было для того, чтобы увидеть всю ее пошлость, ничтожество, заурядность. И в один прекрасный вечер я этим удовлетворился, застав мою жену в объятиях этого недоноска Персиваля. Мысль о том, что Анри предал меня, поразила… пустотой. Земля ушла из-под ног. Я больше не был уверен ни в чем. Было чувство, будто прочная стена, которая много лет защищала мою спину, внезапно рухнула и за ней открылась пропасть. Почти всю жизнь Анри была моей опорой, но и она опиралась на меня. «Почему?» — вот по-настоящему мужской вопрос. «Я хочу знать, почему ты это сделала?». Эта был удар под дых. Ее измена проникла в мои мысли, и теперь уже никогда не будет безоблачного семейного счастья, даже при самом благоприятном варианте развития событий.Вечные подозрения, горечь нанесенной обиды, недоверие, затаенная душевная боль все равно мало-помалу уничтожат любовь, оставшуюся в сердце, и приведут отношения в тупик, в котором мы собственно уже и оказались.Я мог мириться совсем кроме факта измены, поэтому и предложил Анри расстаться. Нет ничего хуже для мужчины, которому изменили, чем парализующая мысль, что его женщина восхищается другим мужчиной. Как же так? Он оказался лучше меня?! Лучше меня?! Когда вашу любовь отвергают люди, которых вы любите больше всего на свете. Когда вас предают близкие вам люди… Вы взваливаете вину на себя. Вы прячетесь и закрываете своё сердце. Ты прости мне не любил, как ты хотела. Ты прости мне, что я не ангел и не демон. Ты прости мне, что до сих пор не все сгорело. Ты прости мне… Ты прости мне я любил, не зная цену твоему нет. Видел не все что ты хотела Каждый твой жест даже не смог понять наверно Ты прости мне ангел или бес Ты сошла с небес Мы расстались никому уже нет дела Мы расстались нет любви она сгорела Было или нет теперь другой вместо той любви Вот он здесь прости меня за то что есть Прости меня прости меня Осень 2006 года Эти дни были мрачными и тянулись словно вечность. Я не хотела: не есть, не спать. Мои уроки провел Северус. Еще с утра я отправилась на поиски детей. Обойдя все озеро вдоль и поперек, я направилась в Хогсмид. Блуждая по улицам городка, я прислушивалась к каждому детскому голосу, к каждому шороху и шагам.Во мне проснулась своего вида мания. Я потеряла себя. Дети для меня все, я просто не представляла себе жизни без них. Мысли, которые приходили в голову за эти дни пугали меня все сильнее. Северус успокаивал меня, но это не помогала. Я видела, что он сам сдерживается, но его глаза были красными. Страх панический страх сковал меня, и я не могла от него никуда деться. Я молилась, каждую минуту, чтоб их нашли целыми и невредимыми. Истерики уже не было, слезы просто произвольно катились по щекам. Неизвестность мучила не только меня, но и Северуса. Я блуждала по кабинету, о сне не было и речи. —Выпей, -протянул мне флакон с зельем Северус. —Не хочу, — прошептала я. —Тебе нужны силы, -уточнил он. —Это не поможет, -сказала я и подошла к окну. Ночь была светлая. Звезды усыпали все небо. Я, зажав в руке платок, смотрела куда-то вдаль, когда сзади ко мне подошел Северус. Он осторожно обнял меня и поцеловал мой висок. —Прости меня, -прохрипел Северус. —Северус, сейчас это не важно, — прошептала я.- Я умру, если их не найдут! Северус молчал, я только слышала, как он тяжело дышит, обнимая меня. —Я ненавижу себя, -заплакала я и, повернувшись, уперлась на грудь мужа.- Какая я могла позволить всему этому произойти. — Здесь нет твоей вины, — наконец сказал Северус. —Северус, а если…-он оборвал меня. —Не смей об этом даже думать, -возмутился он. Я прижалась к мужу и закрыла глаза. —Анри, я умоляю тебя хоть немного поспать, -попросил Северус. —Нет, — замотала я головой. -Я боюсь. —Я буду рядом, — уточнил он и, приподняв меня, взял на руки и понес в спальню. Не успев Северус донести меня до двери спальни, как дверь в кабинет открылась, в нее с грохотом валился Хагрид. —Они нашли их! -заорал он запыхавшим голосом. -Нашли! Я сбежала по лестнице в вестибюль замка и, распахнув входные двери, побежала за Хагридом. Только приблизившись к хижине Хагрида, я в сумерках распознала очертание кентавров стоящих на крою леса. Я остановилась в нескольких шагах от них. Широкоскулый, с длинными чёрными волосами, лошадиным тело гнедой масти держал на руках Эйлин. —Миссис Снейп тише вы разбудите их, -предупредил меня кентавр, отдавая мне Эйлин. —Директор, -склонился один белокурый голубоглазый с белым лошадиным телом с чёрными пятнами кентавр, увидев подходящего к ним Северуса. И вся группа кентавров последовала его примеру. —Мы нашли их недалеко от территории пауков, — уточнил Магориан, единственный кентавр, которого я знала.- Они спрятались в одном из прогнившем дереве. Северус подошел к белокурому кентавру и забрал у него спящего Алекса. —Спасибо вам, — прошептала я, заворачивая Эйлин в свою мантию.- Я буду всю жизнь благодарна вам. —Не стоит миссис Снейп, — сказал белокурый кентавр. -мы рады помочь директору Хогвартса. —Я благодарен вам, Флоренц, -ответил Северус.- Если вам потребуется моя помощь, вы всегда можете на меня полагаться. Обняв сильнее Эйлин, я поспешила в замок. Северус шел за мной неся на руках Алекса, а Хагрид все лепетал от радости, провожая нас. Вся одежда детей была грязная и мокрая. С обуви кусками падала грязь из Запретного леса. Лицо Эйлин было перепачкано, пришлось осторожно вытереть ее и переодеть в чистую одежду, чтоб не разбудить. Северус уложил Алекса на соседнюю кровать и тоже стал переодевать его. Поцеловав Эйлин в лоб, я укрыла ее одеялом и подошла к кровати Алекса, в тот момент, когда Северус уже укрывал его одеялом. —Мамочка, — сонно полепетал Алекса и прижал мою руку, когда я коснулась его щеки.- Прости меня… —Спи, дорогой, — ответила я и поцеловала его в лоб. Я вышла из спальни, в последний раз убедившись, что дети мирно спят в своих кроватях. Северус, почистив всю одежду, вышел за мной и тихо закрыл дверь в спальню. Меня удивило его спокойно состояние, ведь все это время он хранил молчание. Удивительно, что он не разбудил Алекса и не высказал все, что он о нем и о его поступке думает. Хотя серьезный разговор Алекса, все же думаю, ждет утром, Северус такое не спускает с рук. Да и сама я была рассержена на Алекса, но, увидя их в целостности и в полном порядке, материнское сердце растаяло. Что, думаю, не сказать о Северусе. Он такое не забудет, и его молчание и сдержанность только на время. —Завтра его ждет серьезный разговор, — заявил Северус, когда я подобрала свою мантия и хотела уйти к себе. —Думаю это не самое хорошее решение, — ответила я. —Ты считаешь нужно закрыть глаза на это? — возмутился он и изогнул бровь. -Они чуть не замерзли в этот лесу! —Но ведь не замерзли, — напомнила я. —Они спят сейчас в своих кроватях, все обошлось. — Лучше не порицать его поступки, а понять, почему он так сделал, — только и сказала я. — Он пошел весь в тебя, -фыркнул Северус.- Его поступкам нет объяснения. — А может он пошел в своего отца, — уточнила я и отбросила свою мантию обратно. Наш разговор менял русло, и мне очень хотелось, наконец, поставить жирную точку. — Не узнав всего, сбегает, и потом всю свою сознательную жизнь, таить обиду на весь свет! — Что за нелепость, — рявкнул Северус и, сняв с себя перепачканный сюртук, закатил рукава. — Ты отрицаешь? — удивилась и подошла к нему.- Скажи, ты всю жизнь мне будешь припоминать, о том, что я сделала, точнее позволила? -Дело не в этом, -Северус обошел меня и подойдя к шкафу, достал от туда бутылку огневиски. — Ах, значит дело не в том что я кому-то позволила больше, — протянула я и обернулась.- А в том, что кто-то считает себя недостойным! —Прекрати, — рявкнул Северус и он одним махом разбил бутылку об шкаф. Осколки разлетелись бутылки. Северус отряхнул руку от капель огневиски, которые попали, тогда когда он разбил бутылку. —Почему же, — меня его поведение не капли, не смутило, а даже заинтриговала.- Наверное, настало время поднять эту тему и поставить ясность в этой истории. Мне было любопытно до какого состояния я смогу довести Северуса. А он как будь-то уже и не слышал меня, достал еще одну бутылку и налил огневиски себе в стакан. —Я поклялась себе не касаться больше этой темы, — продолжила я.- Но ты просто не даешь мне выбора. Все эти годы я старалась найти хоть какое-то оправдание, но так и не нашла. Я искала хоть крупинку того, что могло переубедить меня, найти оправдания для тебя, но все напрасно! Ты не простил мне мои сказанные слова, моих мужчин, связь с Реддлом. Ты до сих пор думаешь, что я любила его? — Ты даже не представляешь, что я чувствовал, когда я увидел тебя с этим….- Северус был в ярости, он махал рукой, в которой был стакан, и вся жидкость в нем выливалась и каплями падала на пол. —Да, — протянула я.- а ты хоть раз спросил меня, как я себя чувствовала, когда узнала, что ты любишь другую? Когда ты целовал меня, то я ловила себя на мысли, что ты в это время думаешь о ней! Во мне загоралось желание высказать, наконец, Северусу все, что я, когда-то не досказала. Обида, злость, скопившаяся за эти года, вырывалась, и я уже не могла становить себя. —Невозможно целовать тебя и думать о другой, — ответил он уже спокойнее. — Зато обвинять меня в том, что на меня позарился какой-то мужчина, можно? — закричала я. — Как ты мог даже подумать, что я смогу тебе изменить? У нас с тобой магический брак, Северус! — Он прикасался к тебе, — в ответ Северус тоже зарычал. — Только я, слышишь? Только мне позволено прикасаться к тебе! —Так какого черта, Северус, — крикнула я.- Ты не борешься за меня? Тебе надо напомнить, кого ты взял в жены? Я не кикимора, а женщина, на которую только слепой не заглядывается! — Если бы ты не вела себя так, то ничего бы и не случилось, — отрезал он и залпом осушил свой стакан. —Я веду себя так, лишь потому, что мой муж, забыл, что у него есть жена! — Тебя то забудешь Анри, — фыркнул он, наливая себя очередную порции виски в стакан.- Я так и знал, что только стоит нам переехать в Хогвартс, и твой нрав опять пробудится. — Решил укротить меня? — спросила я. —Видать мне это не под силу, — ответил Северус и сделал глоток со стакана. — Меня любить надо, а не укрощать! — громко заявила я.- Я не зверь, а человек, который хочет, чтоб его любили! — Скоро сможешь насладиться этим сполна, — ядовито произнес он и прищурился.- И утешится в объятиях своих воздыхателей. — Спасибо за благословения, — съерничала я. — Я подпишу все документы на развод! Я больше не намерена стучать в закрытую дверь! Я устала, с меня хватит! — Ты подпишешь? — удивился Северус. — Я тебя боюсь, Анри! — Что? — я повернулась и внимательно посмотрела на мужа. — Я совсем не могу понять, что творится у тебя внутри. Ты загадка. Тебе хватило силы за пару минут усмирить все свои чувства, почти проплакав все дни, пока мы искали детей. Ты можешь одновременно быть абсолютно безжалостной, храброй и такой беззащитной. — Я просто устала, — тихо прошептала я.- Но дети останутся со мной, это мое единственное условие. Ты сможешь навешать и забирать их, когда захочешь, я не буду препятствовать, -подойдя к креслу, на котором лежала моя мантия, я схватила ее и уже хотела выйти из кабинета, когда рука Северус схватила меня за запястье. Мы разучились любить, мы потеряли способность доверять и теперь даже не испытываем потребности заботиться друг о друге. Что-то сломалось у нас внутри, выхолостилось, развеялось по ветру. У нас нет ответов на самые простые вопросы: «Кто я?» и «Зачем я живу?» На что мы можем рассчитывать? Почему так получилось? Когда я успела забыть, как это просто — быть счастливой? Вроде бы юность была совсем недавно, вроде бы я смеялась с ним вместе еще вчера. А потом закрутило, завертело, и я забыла. Мы оба забыли. Но ничего не исчезло. И эти теплые руки —доказательство и оправдание всему. Это по-домашнему уютное ворчание, запах Северуса. Того времени, когда мы еще не успеваем забыть, что счастье где-то внутри, не успеваем его потерять под грудой хлама, который начинаем считать чертовски важным. — Я устала, — шепотом повторила я, — Все эти годы, в каждом твоем поведении, движении, в твоих словах я искала оправдание тебе. Ты ведь до сих пор не простил мне моих мужчин! —Ты только видишь, что совершают другие, — прохрипел он, не отрываясь от стакана с виски. — Когда ты увидел, меня в объятиях Персиваля, я даже могу себе представить, что ты вообразил себе не его, а Тома, —намекнула я. — Северус, его нет уже восемь лет, о какой ревности может идти речь? —Да возможно первоначально эта была и любовь к величайшему волшебнику Реддлу, но не к Темному Лорду, —продолжила я, не дав сказать Северусу ни слова. — Мне было омерзительно быть рядом с ним. При каждом его прикосновение ко мне хотелось собрать с себя кожу. —Анри… —Что, Северус? —я посмотрела на него. —Ты думаешь мне легко с этим жить? Просыпаться от ночных кошмаров чуть ли не каждую ночь. —Я думал, ты принимаешь зелье, которое я тебе сварил, — ответил Северус, не смотря на меня. —Да причем тут это? — выйдя из себя, крикнула я. —Ты что не слышишь меня? Сколько можно уже возвращаться в прошлое? — Ты слышишь только себя, — лишь сказал он и опять подлил себе в стакан огневиски. — Оооо пресвятые, — взмолилась я. — И как я только могла надеяться, что ты когда-нибудь меня полюбишь! — А кто тебе сказал, что я не люблю тебя? — повернувшись ко мне, спросил спокойно Северус. —Замолчи, —приказала я. — Ты опять мне врешь! Всё, чего я хочу — это лишь места в твоем сердце. «Я здесь…». Произносишь ты эти два простых коротких слова, в которых заключается вся моя жизнь. И становится неважным, насколько долгою и сложною она была до тебя, к тебе. «Не бойся. Я рядом…». Шепчешь ты мне и обнимаешь, надежно укрывая в своих объятьях. Ночной кошмар уходит, а ты ласково посмеиваешься над моими страхами, укрепляя чувство бесстрашия. Догадываешься ли ты, чего я боюсь больше всего?.. Я прижимаюсь к тебе, накручивая темную прядь любимых кудрей на палец, ощущая безотчетное смирение перед твоей совершенной женской властью… Может ли хоть что-то на свете сравниться с таким сиянием женских глаз? В нем всё: и благодарность, и обещание, и награда, и ожидание… Приказы и просьба, требовательность и покорность, грех и благодать, сила и беспомощность, надежда и самоотречение… Кто-нибудь сумел пересчитать компоненты, составляющие понятия Любовь и Счастье? И если ты не просто «М» в графе «пол», а действительно мужчина, нет цены, которая оказалась бы слишком велика за один такой взгляд. Отдать всё — пустой набор слов. Отдать то, чего нет и не могло бы быть, если бы не эти глаза… Дыхание перехватило, с первой секунды захотелось обнять ее нежно, осторожно, одной рукой обвить талию, а другой, словно гребнем, проникнуть сзади в мягкие волосы цвета спелой вишни, от шеи к затылку, и так замереть, прижаться всем телом, и ничего другого не делать — главное, не отпускать. Такое состояние не опишешь. Первое слово тут — нежность. Обнять, чтобы прикоснуться максимально всем телом… как же слова неуклюжи! — а в груди ликованье растет, и волнами…, а счастье переполняет и готово превратиться из неуловимой субстанции — в смех, в легкий, свободный, неяркий, негромкий… тихий, как тихий плач. Я стал одним из тех, для кого не существует ни любви, ни женщин. Я, кому выпало на долю в единое мгновение жизни любить и быть любимым, я, кто так полно изведал всю глубину чувств, не испытывал более желание искать то, что слишком рано само упало в мои неокрепшие, податливые, несмелые ещё руки. Я один из тех невозмутимых, корректных мужчин, коих молва нередко называет бесчувственными, потому что они так молчаливы, а взор их равнодушно скользит мимо женских лиц и женских улыбок. И никто не догадывается, что, быть может, я ношу в душе картины, навеки приковавшие мной внутренний взор, что память о былом горит в моей крови, как неугасимая лампада перед ликом Мадонны… Сколько бы еще не пришлось пройти миль, преодолеть расстояний — я уже никогда не смогу забыть Анри. Невозможно забыть того, кто раскрыл для тебя целый мир, будто разноцветный зонт над головою. Летней ночью, когда шел дождь, или зимой, когда тихо падал снег, или в минуты верного одиночества я понимал: эти мгновения больше не повторятся. Ни в моей жизни, ни в ее. Воспоминания ведут и составляют нас. Жизнь — это не только та часть реальности, которую люди проживают фактически. Всегда есть что-то, самое сокровенное и дорогое, заставляющее нас испытывать то, что нельзя подтвердить никакими достоверными фактами. Пожалуй, это самая глубокая и пронзительная нота нашего внутреннего звучания. Для некоторых людей именно она и воплощает саму жизнь. Эти мечтатели живут воспоминаниями, своими и чужими, цепко держась за них, как за единственную опору. В чем была наша сила? Кем были мы с тобой в прошлом? Были ли мы чьим-то воспоминанием? И станем ли для кого-то еще одной мечтой, изменившей их жизнь? Нашу жизнь изменило не время. Мы сами изменили ее — так, как подсказывали чувства… Всё в нашей жизни было бы иначе, если бы мы научились слушать не только себя… — Я сделал ошибку! —Да пошёл ты… Северус Снейп, — взбешена Анри оттолкнула меня. —Я люблю тебя, — сказал я очень тихо. — Пошёл ты, — рявкнула она. — Ты знаешь, почему мне пришлось сказать так, — прошептал я ей, подойдя очень близко и не отпуская ее руку. — Ты знаешь, что я хочу тебя. — Хочешь? — с сомнением прошептала она. — Конечно, хочу! Ты невыносима, женщина. — я рассмеялся, и затем тихо добавил: — Кто же тебя не хочет? Как будто позади меня выстроилась очередь из соперников, дерущихся за место, только и ждущих, когда я совершу ошибку и предоставлю им шанс … — Ты слишком желанна. —Это не Северус Снейп, — Анри посмотрела ему в глаза.- Куда ты дел этого мерзавца? —Ты сейчас такая красивая, в этом проклятом лунном свете. Эта чистая прохладная кожа, эти сверкающие глаза… Я на тебя смотрю, и с каждой секундой ты становишься все красивее и красивее. Мне все в тебе знакомо. В тебе нет ни единой клеточки, которую я не знал бы, не помнил бы, и не любил. А если я тебя сейчас поцелую, ты меня не убьешь? — Я тебя убью, если ты меня не поцелуешь, — заявила Анри. Знает ли она, что вот прямо сейчас на нее падает отблеск лунного света. Я наклоняюсь к ней и поцелую ее. Она открыла глаза и посмотрела на меня. Я схватил ее за бедра и страстно поцеловал в губы. —Только моя! Слышишь только моя, и только я имею право! — процедил я, и мой язык скользнул по ее шее. —Северус…-всхлипнула Анри. Я стянул с нее платье, оставив в одном нижнем белье, и прикоснулся губами к ее груди. —Что ты со мной творишь, любимая! — прошептал я и лизнул ее уже возбужденную грудь. Я был уже возбужден, и в низу живота нарастало желание, и еще чуть-чуть и я не смогу себя контролировать. Анри стала расстегивать мой сюртук, потом рубашку, руки уже не слушались, я помог ей и стянул с себя ее, бросив на ковер. Ее губы прикоснулись к моей шее, кончиком языка она провела по плечу, и спустилась к груди. Я запрокинул голову и прерывисто задышал, ее горячие ладони обжигали мою спину. Анри прикоснулась к одному из шрамов на шее языком и провела по рубцу. Не отрываясь, спустилась к моей груди и лизнула сосок, нежно прикусила его. Я зарычал и сильнее сжал ее бедра. Ее пальцы аккуратно расстегнули ремень и ширинку брюк. Я посмотрел на нее, ее глаза горели от желания. Она дрожала, поцеловав меня в губы. Ее язычок медленно стал проникать в меня, лаская зубы, язык… — Я хочу тебя. -прошептала Анри, и взяв меня за руку, повела за собой.  — Я тоже… -уточнил я. Мы прошли в спальню. Кровать была разобрана и застелена в чистое атласное белое белье. Посередине комнаты Анри остановилась, расстегнула до конца мои брюки и спустила их до пяток. Я перешагнул через них. Анри развернулась ко мне лицом, поманив меня пальчиком, и улыбнулась. Подойдя к ней стянул с нее белье и осмотрел ее с ног до головы. Ее груди учащенно колыхались, соски торчали виноградинами. Мой взгляд упал вниз на ее лобок, и этот, дало лишний повод напрячься моему члену.  — Любуешься? — тихо произнесла Анри.  — Наслаждаюсь красотой твоего тела. -уточнил я. Она взяла мою руку и подтянула к себе. Я шагнул вперед и обнял ее за плечи. Наши губы встретились и стали обмениваться язычками. Анри обняла меня за шею руками, подпрыгнула и обвила меня ногами около пояса. Неожиданно Анри бедрами оттолкнулась от меня, но, не разжимая замка ног сзади и чуть приспустив таз, наделась на мой орган, и я услышал протяжный и сладкий стон. —Анри, ты сумасшедшая! -зарычал я. —Северус….-всхлипнула Анри в очередной раз сделав движение вперед. —Господи… — прошептал я ей в шею. К этому моменту я осторожно повалил ее на кровать спиной, увлекаясь за не, стараясь не выскочить из нее. Как только я нашел опору для своих коленей и вообще ног, я начал увеличивать темп и менять амплитуду движений. —Ах! Северус, -вздрогнула Анри от наслаждения. Анри ждет этого движения, и выгибаюсь всем телом по мере того, как мой член погружается в нее дюйм за дюймом, заполняя ее жаркую глубину. Упругие стеночки дрожат, обнимая мой напряженный орган, и она на миг закрывает глаза от удовольствия. Я беру ее за бёдра и начинаю входить в нее равномерно, раз, за разом погружая раскалённый член как можно глубже. Когда ритм устанавливается, мои руки начинают бродить по ее телу, поглаживая ягодицы и груди и сжимая их с каждым толчком. Ее стоны становятся громче, и это только заводит меня сильнее. Мне нравится смотреть, как ее груди покачиваются в такт моему движениям, не имея возможности ничего сделать в ответ. —Северус….Оооо да…- вырвался ее стон. Анри двигалась мне навстречу, и обратно, поэтому амплитуда увеличилась, и при таком темпе я быстро почувствовал, как у Анри подкатил очередной оргазм, и ее влага понеслась по моему члену. Я в это время выплеснул в ее первую порцию семени. Я начал кончать с сильными спазмами по всему телу и Анри снова стала выгибаться. Я продолжал движения, в тоже время, толкая из себя семя. Не останавливался, когда Анри пошла на новый круг оргазма, я чувствовал и понимал это. Мой член и не думал падать! Я снова и снова двигался в ней и у меня самого снова подкатил оргазм. После этого я стал сбавлять темп, пока совсем не остановился. Анри лежала с широко раскрытыми глазами, полными страсти и счастья. Я медленно опустился на нее.  — Анри…  — Ммм….-простонала она.  — Ты моя жизнь! — простонал я и поцеловал ее в шею. Я свалился на бок рядом с ней, и подтянулся вверх, головой на подушку. Анри тоже подвинулась повыше, положила голову мне на плечо, прижалась. Потом я обернулся, схватил легкое одеяло, лежащее с краю, укрыл нас обоих. Ты сейчас читаешь мою очередную фантазию… Интересно было бы мне тебя нежно связать — не для того, чтобы преодолеть твое сопротивление, но для того, чтобы усилить оргазм… и поучить взамен этого самому реализацию некоторых фантазий… Ведь я же могу при этом тебя зацеловать, медленно заездить или просто задразнить до оргазма, думаю что это было бы сверх приятно для обоих с непереносимо острыми ощущениями, если производить медленную, искусную обработку ручками… язычком… губками… членом… позволить тебе делать какие-то мышечные усилия, но при этом оставаться совершенно беспомощной в отношении влияния на ход событий, на ритм и скорость стимуляции… внести так сказать фактор неизвестности… это даст возможность довести тебя, по крайней мере, до непереносимых пределов… довести тебя до неистовства, оттягивая кульминацию до бесконечности… И увидеть потом твои счастливые глаза… Я помню, как проснулась на рассвете, и было такое чувство неограниченных возможностей. И я помню, как подумала тогда: «Вот оно — начало счастья, И, конечно, дальше его будет больше». Но тогда я не понимала, что это не было началом. Это и было само счастье. Прямо тогда, в тот момент. — Что это было? — спросил меня Северус, и его ладонь пробежала по спине. — Назовем это надеждой, — прижалась я к нему сильнее. —Когда ты поймешь, что многое надо уладить, прежде чем идти дальше, — сказал он укрывая мои голые плечи. —Например? —Обещание, — тихо прошептал Северус. — Обещай мне, что никогда не станешь лгать, будишь говорить мне абсолютно все, что ты делаешь это ради себя и меня. И обещай мне, что ты никогда не посмотришь на другого мужчину. -Я даю любое из этих обещаний, ты сам знаешь, — сказала я и поцеловала его в грудь. — Пойми одно, ты нужен мне любой: богатый и бедный, красивый и некрасивый, больной и здоровый. Я люблю тебя — мне все равно какой ты! Я не виню тебя, я люблю тебя таким, каков ты есть, пылким и забывчивым, увлекающимся и неверным, я люблю тебя таким, только таким, каким ты был всегда, каким остался и поныне. Северус приблизил свои губы к моим губам, и мы слились в долгом поцелуе. —Как я скучала по тебе, — прошептала я. —Скажи мне правду, -попросил Северус. — Ты любишь меня или просто хотела получить из-за упрямства? —Северус, как тебе не стыдно, -я ударила его по груди. — Я люблю тебя, и буду любить всегда! Сегодня целое утро я бродил вокруг озера с книгой в руках, которую я даже не замечал. Все мои мысли были заняты только Анри. Видя ее, мне очень хочется сказать ей пару слов, которые изменили бы всю нашу жизнь. Но увы, мне все время что-то мешает это сделать. От этого мне плохо, мне плохо, что я не могу сказать обо всех своих чувствах. От этого я мучаюсь и днем и ночью. Анри для меня являетесь объектом всей моей жизни — она воздух, без которого я не могу жить, свет, без которого я не хочу видеть, он та, ради которой мне хочется жить. Я не могу жить без нее, она умная, добрая, красивая, восхитительная женщина. Солнце восходит и заходит, проходит день, и она будете продолжать жить далее, а мне будет спокойно, что Анри счастливы, что жива и радуетесь жизни. Любовь не игрушка — возможно, я больше и не напишу, мне трудно об этом говорить. Всегда трудно сказать «люблю». Просто моя душа не может молчать, она кричит: «Я БЕЗУМНО ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». Я люблю тебя, я безумно люблю тебя. Я не могу говорить об этом бесконечно, но никогда не смогу это выразить, насколько я это чувствую велико. Навсегда твой верный слуга! Он был так рядом, а я сходила с ума от переполняющей меня нежности. Я изучала его лицо миллиметр за миллиметром и не могла насмотреться. Кажется, я могла бы каждый день в течение вечности смотреть на него, и мне бы это никогда не наскучило. Я так хотела прикоснуться к нему, но боялась это сделать. Глупо, правда? Но я боялась… А если бы он исчез, или я вдруг открыла бы глаза и поняла, что это сон. «Нет золотой середины, или я одержим, или мне безразлично». Как это про меня… Я была им одержима. Именно любовь нас полностью оживляет, все чувства обостряются, все эмоции усиливаются, каждодневная реальность рушится, и мы с вами парим в облаках. Она может длиться минуту, час, полдня, но это не умаляет её значения, потому что остаётся воспоминание, которое мы будем хранить до конца жизни. Теперь об этом можно прочитать только в дневнике дочери Альбуса Дамблдора, теперь это не более чем сон, который трудно забыть… Целая жизнь, забытая…

КОНЕЦ