Точка Невозврата

      Гигантские шестеренки АТС затянули Тома в воронку рутины. Неделя выдалась насыщенной: встречи с новыми партнерами, заключение контрактов, обсуждение выгодных условий сделок приносили настоящее моральное удовлетворение Трюмперу.       Он любил детище своего отца, оно стало настоящим делом его жизни, и несмотря на то, что все это отнимало массу времени, сил и энергии, Том не любил делегировать кому-либо столь важные, по его мнению, дела.       Он лично общался со всеми новыми партнерами, в редких случаях привлекая к этому своих помощников, и это, несомненно, являлось тем самым ключом успеха, благодаря которому его компания неуклонно росла и завоевывала все новые и новые рынки.       И сейчас Том в приподнятом настроении вел свой шикарный Мерседес, наслаждаясь ритмичной музыкой и глубоко затягиваясь сигаретным дымом.       Он только что сделал весьма удачную, на его взгляд, инвестицию и его финансовый консультант одобрил вложение, похвалив Тома за правильное решение.       Дела у компании шли просто превосходно и Трюмпер всерьез подумывал об отпуске.       В голове рисовались заманчивые картины путешествия на его собственной трехпалубной яхте и пара месяцев, проведенных только в кругу семьи и нескольких близких друзей.       Улыбнувшись своим собственным мыслям, Том прибавил газу, стремясь быстрее попасть домой и обсудить свою идею с Самантой.       Квартира, к легкому удивлению Тома, встретила его абсолютной тишиной.       Раздевшись, он поднялся на второй этаж и зашел в спальню, по пути снимая пиджак и ослабляя тугой узел галстука.       Переодевшись в домашнюю одежду, он спустился на кухню, направляясь к холодильнику, и заметил на дверце записку, поддерживаемую забавным магнитиком. «У моей крошки Клэр рожает Кассиопея. Не могу ее бросить в беде. Постараюсь приехать не сильно поздно. Люблю. Сэм.»       Том усмехнулся.       Клэр была лучшей подругой Саманты, просто помешанной на своей хаски с идиотской, по мнению Тома, кличкой Кассиопея.       Не то что бы он не любил собак, просто бесконечное обсуждение собачьих проблем раздражало, и Том всегда старался по-тихому улизнуть при появлении Клэр на пороге их дома.       Однажды ей удалось застать его дома одного, и, пока Саманта бродила по магазинам, Трюмпер успел проклясть все на свете, слушая восторженный щебет собачницы о том, какого великолепного кобеля она подобрала для своей малышки Касси.       Через час беседы у Тома начал дергаться глаз, а при словах «вязка», «течка» и «признаки щености» он весьма ощутимо начинал скрипеть зубами.       С тех самых пор, при виде ее горящих фанатичным блеском глаз, Том предпочитал ретироваться, как можно поспешнее.       Открыв холодильник, Трюмпер вытащил пару запотевших бутылок пива и, захватив упаковку снеков, удобно устроился на диване в гостиной, щелкая пультом от телевизора. Что ж, можно и расслабиться.       Лениво пощелкав по каналам и не найдя ничего интересного, Том решил остановиться на одном из музыкальных каналов, по которому шло торжественное вручение какой-то премии.       Наблюдая за церемонией награждения, Том отхлебнул из бутылки прохладное пиво, слегка жмурясь от удовольствия и похрустывая снеком.       Лежащий на краю дивана телефон неожиданно разразился громкой трелью, а на экране показалось улыбающееся лицо Алексис. — Да, бесенок? — ответил он, поглядывая в экран огромного плазменного телевизора. — Папуля, привет! — жизнерадостно прощебетала дочь. — Ты дома? — Ага, при чем уже с час как. — сказал Том и бросил взгляд на часы.       Они показывали половину одиннадцатого вечера. — Да в общем-то и тебе уже пора быть дома. — Пап, я звоню тебе с просьбой. Можно я останусь у Бренды сегодня? — в голосе дочери появились просящие нотки. — Алекс, завтра в школу! — нахмурился Том. — Я знаю, пап! Нам задали делать вместе совершенно идиотский реферат, а мы не успеваем! Если не сделаем, нас завтра эта грымза съест! — совершенно трагичным голосом ответила Алекс и тоскливо вздохнула.       Том усмехнулся. Театральная школа определенно потеряла великую королеву драмы. — Ладно, — согласился он и, прерывая восторженный крик дочери, поспешил добавить, — Но с условием! Покажешь мне потом ваш реферат! — Да не вопрос, пап! — воскликнула Алекс. — Спасибо тебе большое! Я тебя очень-очень люблю! — Не проспите в школу. — хмыкнул Трюмпер. — Спокойной ночи!       Алекс, все еще восторженно повизгивая, повесила трубку.       Покачав головой, Том отбросил мобильник в сторону и потянулся за пивом, вновь сосредотачивая внимание на телевизоре.       Там как раз закончила петь какая-то певичка и ведущий вышел на сцену, широко улыбаясь публике. — Ну что, вы готовы?! — заорал он в микрофон и толпа в зале оглушительно заревела. — Этого события мы ждали весь вечер! Специальный гость! Человек, который собирает многотысячные стадионы! Человек, чьи песни всегда занимают первые ряды в чартах! — ведущий мастерски нагнетал обстановку, заставляя публику вопить в ожидании и нетерпении. — Икона стиля! Встречайте! Билл Каулитц! — рев толпы достиг апогея.       Том, отхлебнув очередной глоток из бутылки, неожиданно поперхнулся и закашлялся, проливая пиво на футболку и совершенно не замечая этого.       Вытирая ладонями выступившие от кашля слезы, он ошеломленно воззрился в экран телевизора, потому что в этот самый момент на сцену вышел…. тот самый юноша, которого он недавно встретил в «Золотом фазане».       Том уставился на экран, чувствуя, как учащается пульс.       Юноша выглядел иначе, чем в момент их встречи. Черные кожаные брюки обтягивали стройные ноги, черная водолазка с широким воротом подчеркивала хрупкие плечи и обнажала красивые ключицы, яркий агрессивный макияж подчеркивал необычную красоту юноши, а длинные волосы шелковым черным плащом опускались до самой талии.       Билл, улыбаясь публике, поднял руку в приветственном жесте и потемневший взгляд Тома мазнул по длинным изящным пальцам, украшенными множеством колец. Билл, подойдя к микрофонной стойке, обхватил ее рукой и слегка облизнул губы.       В ярком свете софитов промелькнула и исчезла маленькая серебряная сережка в языке и Том неосознанно впился пальцами в обивку дивана, чувствуя, как прервалось дыхание.       Этот парень слишком странно на него воздействовал. В нем вообще все было слишком.       Слишком красивый. Слишком… сексуальный.       Прежде, чем Том успел осознать, что он только что подумал, Билл, прикрыв подведенные черными тенями глаза, начал петь.       Мелодичный голос, с легкой хрипотцой, в сочетании с медленной, красивой мелодией резанул по напряженным нервам Тома и он, к своему ужасу, ощутил, как горячая волна возбуждения скользнула по позвоночнику, концентрируясь тугой спиралью внизу живота.       Не в силах отвести взгляда от экрана телевизора, он горящим взглядом следил за тем, как шевелятся пухлые губы парня, покрытые прозрачным блеском.       Билл пел чувственно, он целиком отдавался музыке, растворялся в ней, слегка изгибаясь гибким телом ей в такт.       Это выглядело слишком откровенно. — Господи… — хрипло выдохнул Том, закрывая глаза и делая глубокий вдох, пытаясь хоть как-то сбросить тяжелую пелену возбуждения, но бешеное биение пульса в крови не утихало.       Вновь открыв глаза, он уставился в красивые янтарные глаза Билла.       Камера поймала его прямой взгляд, и Том почувствовал себя окончательно пойманным в ловушку. Его словно затягивало в черную дыру, он замер не в силах отвести взгляда.       Комната неожиданно уменьшилась в размерах, все вокруг перестало существовать кроме хрупкой фигурки на экране телевизора.       Том не мог сказать, сколько времени прошло, для него все слилось в сплошной калейдоскоп из глаз и губ Билла, его чувственного голоса, движений гибкого тела. Он ощущал, как по спине стекают струйки пота и судорожно вдыхал, ставший неожиданно горячим, воздух.       Возбуждение внизу живота причиняло ощутимую боль и Тому казалось, что он сейчас не выдержит и взорвется от невероятного напряжения.       Билл закончил петь и, попрощавшись с восторженной публикой, убежал со сцены. Церемония прервалась какой-то дурацкой рекламой, а Том все пялился в экран, не веря, что все закончилось.       Он хотел еще. Слишком мало. — Билл… — не осознавая, что делает, он прошептал его имя, а затем, опустив руку вниз, сжал ноющий от болезненного напряжения член.       Этого было достаточно. Оргазм был настолько сильным, что у Тома потемнело в глазах. Издав хриплый стон, он откинулся на спинку дивана, пытаясь усмирить бешено бьющееся сердце. — Дерьмо! — выдохнул он, зарываясь пальцами в растрепанные волосы — Что за хрень со мной твориться?       С трудом поднявшись с дивана на подгибающихся ногах, Том направился в ванную. В кончиках пальцев все еще покалывало от недавнего оргазма.       Зайдя в ванную, Трюмпер с некоторым испугом уставился в зеркало. Оно отразило его лицо с пятнами румянца на щеках и потемневшими глазами с лихорадочным блеском в них. — Господи, я гребанный извращенец! — с отчаянием простонал Том, а затем, торопливо скинув одежду, он забрался в душевую кабинку выкручивая до упора кран с холодной водой.       Ледяная струя резко обожгла разгоряченное тело и Том крепко сцепил зубы, чтобы не заорать. Постояв так пару минут, он ощутил, как нездоровое возбуждение покидает тело, и только тогда открыл кран с горячей водой, настраивая ее до комфортной температуры.       Сквозь шум воды он услышал резкий хлопок входной двери. — Милый! Я дома! — жизнерадостно крикнула Саманта, а Том, закрыв глаза под струями воды, мрачно подумал, что впервые за четырнадцать лет он совершенно не хотел видеть свою жену.       Он просто не знал, как теперь смотреть ей в глаза и о чем говорить.

***

      Том сидел в кабинете своего личного психолога Георга Листинга и нервно барабанил пальцами по кожаной обивке мягкого и удобного кресла.       Георг, прищурив зеленые глаза, сквозь тонкую оправу очков наблюдал за нервничающим Трюмпером. — Том, все, что ты мне рассказал, конечно странно, но такое иногда случается. — мягко сказал он, вертя в руках изящную ручку фирмы «Паркер». — Даже у влюбленных мужчин иногда возникает сексуальное влечение к другим людям. — Да, наверное…. Не знаю! — Том глубоко вздохнул. — Это ненормально! — Ты женат на Саманте уже четырнадцать лет, — Листинг пожал плечами, — Это большой срок. Вполне возможно, что наступил некий кризис в отношениях, возможно, что-то идет не так. Некоторое охлаждение в сексуальной жизни вполне возможно. — Георг! — покачал головой Том, — Не успокаивай меня! Я люблю Саманту, у меня никогда и мысли не возникало посмотреть в другую сторону, тем более на парня! И не просто посмотреть. Я, блядь, возбудился и кончил, просто увидев его на экране собственного телевизора! Это по-твоему нормально?       Окончательно разнервничавшись, Том схватил стоящий на столе Листинга графин с водой, и, наполнив водой стакан, сделал несколько больших глотков. — Мы вчера хотели заняться сексом с Сэм, — неуверенно начал он, — И у меня ничего не получилось! — он нервно хохотнул. — Просто не встал на нее и все!       Георг задумчиво повертел «Паркер» в руках, внимательно глядя на Тома. — Томас, ответь-ка мне на один вопрос, — медленно протянул он, — Ты за все эти годы хоть раз изменял свой жене? — Что? — возмутился Трюмпер. — Конечно нет! — Порно? — приподнял вопросительно бровь Листинг — В смысле? — Том начал раздражаться. — В смысле ты мастурбировал на актрис из порнофильмов? Или на сам половой акт? — Да зачем мне это? — Том раздраженно нахмурился. — Говорю же, у нас все было хорошо.       Георг откинулся на спинку кресла и, скрестив руки на груди, вздохнул. — Почему ты об этом никогда не говорил? — он снял очки и потер глаза. — Это не нормально, знаешь ли. Мужчины по своей сути полигамны. И любой, даже самый верный муж, в определенное время начинает пускать слюни на кого-нибудь, или, на крайний случай, получает разрядку при помощи банальной мастурбации. Я не удивлен тому, что с тобой произошло. Ты просто слишком долго подавлял в себе сексуальный интерес к кому-либо.       Том, нахмурившись, смотрел на Листинга, недоуменно хлопая глазами. — По-твоему, супружеская верность — это неестественно? — удивленно выдавил он. — Верность — это осознанное решение, не путай, — усмехнулся Георг. — А вот с естественным сексуальным влечением все сложнее. Мужчина может возбуждаться от других женщин или же даже мужчин, дрочить на порно, но при этом хранить верность своей второй половине. Отсутствие интереса к кому-либо, кроме супруги — вот это неестественно. Это было бы понятно, будь ты прыщавым забитым ботаником с комплексом неполноценности, живущим в какой-нибудь глухой деревне и лишившимся девственности лет эдак в двадцать пять. — Георг хмыкнул. — Но ты ведь полная противоположность. Ты богат, красив, ведешь активный образ жизни, общаешься с большим количеством людей, ты не проводишь с семьей двадцать четыре часа в сутки, и, при всем этом, у тебя ни разу не возникло похотливой мыслишки по отношению к кому-либо. Вот это, друг мой, странно.       Том внимательно слушал Листинга, слегка склонив голову на бок и нервно покусывая нижнюю губу. — А то, что у меня неожиданно проснулось влечение к парню, тебя не удивило? — спросил он и вздохнул, — Я как-то не собираюсь становиться геем. — Ну, вообще-то, большая часть населения является бисексуалами, в этом ничего особо страшного нет. — засмеялся Георг. — А что, это не в первый раз? — О господи, да я вообще никогда не рассматривал мужчин в подобном….ээээ….роде! — Тома передернуло. — Я чувствую себя извращенцем! — Билл Каулитц. — задумчиво сказал Георг. — Он ведь весьма необычен. У него андрогинная внешность, на которую реагируют и мужчины, и женщины. Да и образ у него такой, весьма провокационный. А кроме того, — Листинг наставительно поднял палец вверх, — Он ведь полная противоположность Саманте, и не только по гендерному признаку. Он брюнет — Саманта блондинка, он худой — а Саманта девушка с неплохими формами, у него темные глаза — у твоей жены светлые, ну и так далее. Это еще раз подтверждает мою теорию, что тебе, Том, просто наскучило однообразие. — Блин, Георг! Теперь у меня еще большая каша в голове! — Том вытащил сигарету и закурил.       Георг, усмехнувшись, пододвинул к растерянному Тому пепельницу. — Хорошо, предположим ты прав! Но что мне делать? — Попробуй ролевые игры. — Георг пожал плечами. — Переодевания, парики и прочее. Секс втроем. Что-то, что разнообразит вашу сексуальную жизнь. — Я купил билет на его концерт. — Том затянулся сигаретой и прикрыл глаза.       Георг прищурился и внимательно посмотрел на Трюмпера. — Это не совсем хорошая идея. — серьезно сказал он. — Если ты, конечно, не собираешься стать фанатом. Тебе нужно всего лишь разнообразить свою сексуальную жизнь, а не зацикливаться на ком-то конкретном. — Мне просто нужно убедиться, что это было некой нелепой ошибкой. — Том нервно затушил сигарету. — Я не хочу чувствовать себя гребанным извращенцем. — Хорошо. — Листинг кивнул. — Но сначала воспользуйся моими рекомендациями. Вполне возможно, необходимость в походе на концерт отпадет сама собой. — Непременно. — буркнул Том и улыбнулся. — Спасибо! Ты мне кое-что прояснил. — Обращайся! — улыбнулся Георг. — В конце концов, именно за это ты мне платишь деньги.       Мужчины пожали друг другу руки и попрощались. Выйдя на улицу, Том подставил лицо под крупные дождевые капли и вздохнул.       Беседа с Георгом расставила некоторые точки над i, и все же Том никак не мог отделаться от чувства, которое возникло у него после того, как он купил вожделенный билет.       Это чувство прочно засело в груди и заставляло биться сердце чаще, слегка перехватывая дыхание. Предвкушение.

***

Вильдау Германия. Февраль 2015.       « Как объяснить, что такое одержимость? Где найти ту тонкую грань, которая разделяет простое влечение от чего-то большего? Как понять, перешагнул ты ее уже или все еще балансируешь где-то на краю?       Я не смогу вам этого объяснить, детектив, я и сам не понял, когда я оказался по другую сторону, когда именно произошел тот самый толчок, перелом, который сподвиг меня на последующие действия… Оглядываясь назад, я понимаю, что во всем этом была своя закономерность. В мире вообще все закономерно и ты никогда не можешь предугадать, к каким последствиям может привести то или иное действие.       То, что ты сегодня считаешь своей самой большой ошибкой, завтра превратиться в твое самое главное достижение в жизни… Не бойтесь совершать ошибки, детектив, если вы хотите чего-то достичь, создайте себе проблему, ищите ее, купите ее, в конце концов.       Внутри меня родилось чувство, которое было абсолютно новым, и я совершил ряд вещей, которые изначально посчитал ошибочными и только со временем понял, что они были правильными….       Я не пожалел ни об одной совершенной мною ошибке, ведь в итоге я получил то, к чему так долго и отчаянно стремился….»       Адам Стойман вместе с группой криминалистов исследовал место преступления.       Криминалисты тщательно посыпали дверные ручки, столешницы и другие предметы мебели в гостиной дактилоскопическим порошком, чтобы выявить наличие отпечатков пальцев, внимательно осматривали место преступления.       Труп Саманты Трюмпер исследовал врач-криминалист, скучным и безэмоциональным голосом проговаривая детали на диктофон.       Адам стоял рядом, внимательно наблюдая за его действиями. — Убитая молодая женщина, возраст приблизительно тридцать-тридцать пять лет. Смерть, предположительно, наступила от тяжелой травмы и оскольчатого перелома костей основания черепа с последующим повреждением головного мозга и кровоизлиянием. — монотонно бубнил пожилой врач, слегка дотрагиваясь пальцами в белых резиновых перчатках до краев зияющей раны в затылке несчастной. — Предположительно, удар был нанесен тяжелым тупым предметом. Смерть наступила около семи-десяти часов назад. Характерная поза убитой говорит о том, что она явно старалась убежать, и убийца, скорее всего, сбил ее с ног, и лишь за тем нанес удар. И скорее всего не один.       Адам поморщился, когда врач, аккуратно взявшись за бок убитой, начал переворачивать труп. Окоченение уже наступило и у Адама возникло ощущение, что криминалист переворачивает манекен.       Наконец, тело было перевернуто и Адам невольно охнул. — Сзади она выглядела получше! — хохотнул врач.       Лицо женщины было распухшим и залитым кровью, один глаз почти полностью закатился под окровавленную глазницу, но совсем не это приковало взгляд Адама. Халат спереди был широко распахнут и под ним женщина была абсолютно обнаженной.       Шею убитой украшали страшные, черно-фиолетовые синяки, отчетливые следы пальцев красовались и на красивой формы груди.       На стройных бедрах пламенели яркие потеки крови и багрово-синие синяки, явно причиненные грубыми пальцами. — Ее изнасиловали. — резюмировал Адам.       Такого он точно не ожидал. Несмотря на жестокие зверства, Берлинский потрошитель никогда не проявлял сексуального интереса к своим жертвам. \Да и по сравнению с остальными, убитая была просто красавицей. По крайней мере, она была целой.       Остальных, подчас, приходилось собирать по частям. — Ага, — утвердительно кивнул врач. — На это указывает характер повреждений. — он внимательно рассматривал руки убитой и Адам тоже перевел на них свой взгляд.       На левом мизинце ноготь был обломан почти под корень, он болтался на тоненьком кусочке кожи. Блестки на некогда красивом маникюре весело искрились в мягком электрическом свете.       Под ногтями убитой застыла запекшаяся кровь, а вокруг одного из массивных золотых колец, запуталось несколько темных волосков.       Криминалист, удовлетворенно хмыкнув, аккуратно подцепил их пинцетом, тут же убирая в пластиковый пакетик. — Не припомню случая, чтобы этот парень был так беспечен! — врач озадаченно почесал затылок. — Я исследовал не одно тело после его работы, и могу поклясться, что там не то, что волоска, там даже запаха его не найти! — он развел руками. — Быть может это чья-то шутка? Мало ли, кто-то убил свою подругу в порыве ревности, и под тихую решил списать все на Берлинского потрошителя? — врач вопросительно посмотрел на Адама.       Тот задумчиво кивнул. Ему тоже пришло это в голову. Это нужно обсудить с Саймоном, но сначала надо закончить работу.       Пожилой криминалист, кряхтя, поднялся на ноги. — Я думаю, здесь достаточно. —сказал он, снимая резиновые перчатки — Дальше работа судмедэкспертов.       Он подозвал помощников и те принялись упаковывать тело в пластиковый мешок.       Адам в задумчивости спустился по лестнице в гостиную. Что-то не сходилось во всей этой истории.       Отсутствовал тот самый почерк убийцы, за которым они охотились вот уже год с лишним.       Криминалисты суетились вокруг, собирая отпечатки и разыскивая новые следы. Адам прошел сквозь гостиную и направился в кухню.       Здесь, в отличии от гостиной и спальни, где царила почти идеальная чистота, было настоящее побоище. Адам остановился на пороге, который раз внимательно оглядывая почти полностью разгромленное помещение.       Перевернутый стол, сломанные стулья, разбитая посуда и крупные капли крови на полу невольно наводили на мысль о банальной семейной ссоре. В самом углу кухни молоденький паренек фотографировал место разгрома. Яркие вспышки освещали разбитые предметы утвари и поломанную мебель.       Кивнув ему, Стойман вновь направился в гостиную. Совершенно случайно бросив взгляд под лестницу, Адам заметил неприметную серую дверцу, практически полностью сливавшуюся со стеной. Заинтересовавшись, он направился туда, и, по мере приближения, видел ее все отчетливей.       На двери висел огромный замок, и Адам, желая рассмотреть его поближе, рванул было вперед, как вдруг его нога за что-то зацепилась, и он, едва не упав, неловко взмахнув руками.       С трудом удержав равновесие, он с удивлением принялся рассматривать странный предмет, за который зацепился.       Под лестницей было достаточно темно, Стойман упорно щурил глаза, но света не хватало.       На первый взгляд, это казалось чем-то похожим на кожаный ремень. Адам потянул его на себя, но он не поддавался.       Раздраженно пошарив по карманам, он с облегчением нащупал маленький карманный фонарик, торопливо направляя луч света на непонятный ремешок, что держал в руках, и резко втянул воздух сквозь напряженно сжатые губы.       В ярком свете фонаря он увидел, что загадочный ремень оказался достаточно толстым собачьим ошейником, некогда, очевидно, белого цвета, но сейчас бурым от запекшейся крови. Он был прикручен к короткой металлической цепочке, которая была вбита прямо в пол огромным ржавым штырем. Яркий свет фонаря, выхватил какую-то тряпку, похожую на старое покрывало, испещренную застарелыми пятнами крови. — Ну нихера ж себе! — потрясенно выдохнул Адам.       Ошейник выскользнул из его рук и с тихим стуком упал на пол.       Выбив дверь под лестницей, они обнаружили за ней еще одну, крутую лестницу, уходящую вниз в непроглядную темноту, судя по всему, подвала.       Адам с отрядом оперативных полицейских, вооружившись мощными фонарями, принялись быстро спускаться по ступеням.       Они оказались в достаточно просторной комнате с белыми стенами. На подвал это было не слишком похоже.       Проведя лучом фонаря по стене, Стойман заметил маленький выключатель и торопливо щелкнул кнопкой. Яркий свет от мощных дневных ламп залил помещение бледным светом.       В центре абсолютно белой комнаты с побеленными стенами, потолком и мраморным полом, стояла огромная железная кровать, а стальные прутья решетки поблескивали в ярком свете. В углу комнаты притаился такой же белый шкаф, с первого взгляда незаметный во всей этой слепящей белизне.       Комната выглядела так, словно в ней совсем недавно сделали ремонт, она выглядела даже как-то …. стерильно. Адам и представить не мог, кому могло прийти в голову делать такой странный ремонт в бывшем подвальном помещении.       Осторожно ступая, он направился к шкафу и резко распахнул дверцы, застыв на месте.       Яркий свет ламп заплясал на хромированных лезвиях скальпелей, ножей, устрашающего вида щипцах и ножницах, он заливал мертвенным светом ровный ряд стальных цепей разной длины, дрель с ровным рядом сверл различного размера отражалась в небольшой паяльной лампе и еще целой куче непонятного вида инструментов. Адам даже и знать не хотел, для чего они предназначались. У него больше не осталось ни малейшего сомнения, в чьем доме он находиться.       Торопливо отойдя от шкафа, Стойман оглядел белоснежные стены вокруг и прищурился. Он больше не доверял этой обманчивой белизне.       Он хотел узнать, что скрывается под ней. — Джейкоб! — крикнул он.       Молоденький криминалист вздрогнул и оторвался от созерцания зловещего набора инструментов. — Принеси реагент!       Спустя пару минут комната была обработана люминалом и Адам, набрав побольше воздуха, резко нажал на кнопку выключения света.       И тут же ощутил, как набранный воздух со свистом выходит из легких. Он предполагал, что будет кровь. Но не ожидал, что ее будет столько.       Комната светилась, просто полыхала, под белизной штукатурки у этих стен был совсем другой цвет. Потеки крови были везде, на стенах, на полу, потолке, на шкафу с инструментами. Такое ощущение, что ее просто ведрами разливали вокруг. — Этот парень устроил здесь кровавую баню! — потрясенно охнул кто-то за его спиной.       Адам молча смотрел на светящиеся потеки и думал.       Для чего тот, кто столько времени оставался неуловимым, пригласил их в свой дом, да еще и оставив вокруг целую кучу улик.       Что-то не сходилось.