И грех, и правда его – твои, По чину или без чина. Его дела защищай, как свои, По этой одной причине. Девятьсот девяносто девять стыда И насмешек не смогут стерпеть Но Тысячный будет рядом всегда, До эшафота – и впредь! "Тысячный человек", Р. Киплинг
Пьетро взглянул на команду и махнул ладонью, потом показал жестами, что собирается пробежаться по базе и отобрать оружие, на что Зофья сделала шаг к нему и пошевелила пальцами точно так же, как это делала Ванда. Через секунду гулом отозвалось падающее оружие, Пьетро взглянул на Зофью немного сердито, но спустя пару секунд они могли идти уже чуть спокойнее — оружия у защитников базы Гидры уже не было. — В следующий раз хотя бы предупреди, что именно ты собираешься делать, — фыркнул Пьетро. — Бесишься, что я могу что-то делать вместо тебя? — съехидничала Зофья в ответ. Он не стал ничего отвечать, вспоминая, что Стив ставил целью сплочение команды, а не наоборот, так что усугублять ему все не стоило. Может, стоит поискать курс медитаций, чтобы не сердиться по пустякам и суметь привести мысли в порядок. Но не сейчас, сейчас у них единственная зацепка, которая поможет им уничтожить Гидру, да и то, совсем не ясно, что именно они должны здесь найти. Ксавьер свободными вечерами, соединившись по сети с Вижном, прочесывал какие-то длинные коды и документы в поисках зацепок. Как он рассказывал — нашел странное упоминание, которое встречалось не один раз: «Счастливая десятка». Вот только пояснения, что именно это такое, нигде не было. Пьетро с Вандой в первую очередь подумали, что это связано как-то с экспериментами из Зоковии, но они оба прекрасно знали — выжили только они двое. И Зофья. Но о Зофье-то никто не знал, так что тот вариант, что в ближайшее время они обнаружат еще семь-восемь мутантов, таких же, как они, был невозможен. Сейчас в мире находились лишь новые и новые Нелюди, потомки древних Крии, а о мутантах не было слышно почти ничего, не считая, конечно, самих близнецов. На этой базе за пределами Германии, в северной Франции они хотели найти следующую подсказку. Конечно, можно увидеть и ответ, но кто им так сразу его отдаст? На перевооружение ушло две минуты сорок восемь секунд — и вот раздался первый свист пуль, на что Зофья вновь взмахнула рукой, а Пьетро вновь обежал окрестности, собирая все оружие. Барнс с Ксавьером в это время, защищая девушек, подстреливали тех, кого могли в темном помещении разглядеть, и давалось им это с поразительной легкостью. Через десять минут они разделились — Зофья с Ксавьером пошли в блок управления с электроникой, а Джеймс и близнецы — к тому месту, где, кажется, сидел главный на этой базе. Они вошли максимально бесцеремонно: Пьетро выбил дверь, хотя, может, этого и не планировал, а всему виной скорость, затем после испуганного крика мужчины зашли Ванда и Джеймс, который следил за тем, чтобы этот разговор остался без лишних свидетелей. Барнс встал за спиной девушки, держа палец на спуске, готовый в любую секунду выстрелить. — Привет, — хмыкнул наконец Пьетро, взглянув на мужчину, и подхватил конфету с его стола. — Мы хотели поболтать, просто поболтать, дружище, но что-то мне подсказывает, что ты не захочешь болтать просто так. Поэтому, знакомься и выбирай, с кем именно хочешь побеседовать — с этой обворожительной девушкой или с этим милым парнем? Он не умеет улыбаться, но ты не обращай внимания, он клевый. Одному из твоих охранников так полголовы снес, просто чума! Джеймс показательно перезарядил любимую винтовку, а Ванда устало взмахнула рукой, окутанной алой магией. Пьетро хмыкнул и довольно закинул конфетку в рот, а потом вновь взглянул на мужчину, что так и не мог сказать ни слова. — Сложный выбор, ага. Ты ведь знаешь, на что каждый из них способен, да? Ой, да ладно, они же просто легенды, я даже немного завидую! — продолжал болтать он. — Так что давай, рассказывай, что ты знаешь о Счастливой десятке. Мужчина молчал, продолжая испуганно смотреть — А ты не думал, что он английского не понимает? — неуверенно нахмурившись, спросила Ванда. — А меня волнует? Я дал ему шанс ответить, — пожал плечами Пьетро. — Давай. Ванда вздохнула, решив поговорить с братом об этом позже, и направила магию к сознанию мужчины. Бессвязный поток, в котором она никогда не сумела бы разобраться, даже если бы научилась это делать. Она испугала его — сильно, но не давая об этом задуматься. Через мгновение он уже тяжело дышал и смотрел исподлобья на Пьетро. — Я не знаю, — прохрипел он, думая, как бы отправить сообщение жене, чтобы незваные гости не заметили. Она должна быть в порядке, должна быть… — Клянусь. Я не знаю. — А я не знаю, могу ли остановить этого парня, когда он захочет прострелить тебе голову, — Пьетро положил руку на сердце и шепнул, приблизившись к мужчине. — Клянусь. Так что лучше бы тебе вспомнить хоть что-то. Он вновь взглянул на сестру, и Ванда, одарив его тяжелым взглядом и вздохнув, вновь взялась за магию. Слегка побродив по его сознанию, показала, как его детей увозят на машине без номеров. — Это программа мутантов Штрукера, — наконец выдохнул он. — Я думал, она закрылась вместе с его смертью. Все, я больше ничего не знаю. Ничего! Он кричал от бессилия, но его голос все равно был едва слышен. Дыхание мужчины было сбивчивым, а дорогая одежда не стоила ничего на фоне глупого, испуганного, изможденного лица, его руки изрядно тряслись, он не мог и думать о том, чтобы пошевелиться. — Он тебе вообще-то соврал. Или он еще глупее, чем кажется, — произнес Ксавьер, связавшись с командой через наушник. — Мы нашли чуть больше, можем уходить пока они не собрали все силы. Зачистку от Щ.И.Т.а уже вызвали. Пьетро ударил мужчину, надеясь, что он потеряет сознание и не начнет звать на помощь, как только они покинут кабинет. Он ошибся, но самоуверенность настолько овладела им, что он не стал даже проверять. Мужчина действительно упал, но смог быстро найти пистолет для экстренных случаев. Прицелиться не смог, только спустить курок. Рука дрогнула, хотя он не смог бы попасть, даже если бы не был до смерти испуган. Ванда зашипела, Пьетро тут же испуганно взглянул на нее и успел подхватить в нужный момент. Она похлопала его по плечу, чтобы он убегал как можно быстрее, но не потому, что ей было больно, а потому, что она знала, как яростен он может быть и на что ради нее пойдет. — Уходи! — Ванда прокричала это и брату, и Джеймсу одновременно. Ни одному, ни другому не стоило глупить и оставаться здесь. Через два коридора они встретились с Ксавьером и Зофьей. В ответ на удивленные взгляды обоих Ванда сказала, что с ней все в порядке и сделала первый шаг сама, но через секунду сморщилась, спрятав гримасу боли в растрепанных волосах. Только бы брат не услышал и не заметил — опять займется самобичеванием. Через минуту подоспел Джеймс — слишком суровый и разозленный. Ксавьер вышел первым, за ним Зофья, Пьетро, который помогал сестре идти, большего она не позволила. И завершал эту цепочку испуганных неполноценных героев Барнс, который готов был пристрелить каждого, кто только шелохнется. Сюрприз поджидал их прямо перед последним залом, одна лишь огромная полутемная комната отделяла их от выхода на улицу к машине, в которую они заберутся за несколько секунд и рванут что есть сил, передавая по пути всю информацию Щ.И.Т.у. Одна полутемная комната. С легионом внутри. Казалось, что их было не меньше сотни — тут и там проступал в темноте холодный металлический блеск оружия и всюду был слышен скрип пола под ногами. — Зофья, — тихо позвал Пьетро, надеясь, что девушка не испугается и повторит тот же фокус, что и минут сорок назад. — Поняла, — шепнула она тихо. Она овладевала их сознаниями так прочно и быстро, как могла. Пьетро не мог сейчас пробежать и собрать все оружие, что те почти добровольно бросят, поэтому она должна убеждать их так долго, как сможет, что все они — пацифисты. Первый, четвертый, в ее руках уже десяток, два, оказалось их даже меньше, чем они представляли. На третьем десятке она почувствовала, что не всесильна, а Барнс с Вэйсом долго сдерживать напор летящих в сторону команды пуль не смогут. Красный фонарь в потоке общей тьмы — Зофья мысленно, инстинктивно потянулась к нему, гадая, почему он выделяется. Она прикоснулась к нему мягко. Чуть медленнее, чем к остальным. Это была загадка, это был интерес. Такого она никогда не видела. Никогда не видела и не чувствовала. А потому сорвалась на крик. Ужасный, из глубины души, который заставил безликих бойцов Гидры испугаться и опешить. Перед ее глазами ужасные картины подземелий в том виде, в котором она их ощущала все то время, что сама была их частью. Органы отдельно от тел, головы без людей, люди без сознания и без разума, окровавленные безумцы, опустившиеся до каннибализма, жуткие запахи, въедающиеся в кожу и пропитывающие каждую клеточку телу назойливым запахом, от которого не возможно будет отмыться, даже истратив всю воду, что только будет. Пьетро испуганно взглянул на нее, на сестру в собственных руках, на Ксавьера и Джеймса, что яростно отбивались, защищая их, но в этот миг тоже взглянули на напарницу в страхе. — Беги и выводи их по очереди, так быстро, как только удастся. Только потом приходи за нами, — произнес Ксавьер, и Пьетро на секунду показалось, что это прощание. Он уже не надеялся вернуться. Пьетро кивнул и подхватил сестру на руки, через пару секунд он уже закрывал дверь машины, приказывая сестре сидеть и ничего не делать, ожидая его. Вернуться в тот зал подобно прохождению по Данте, но выбора у него не было. Ксавьер, может, и не был его другом, но то, что было в его глазах в ту секунду, заставляло его вернуться. Подхватил Зофью, что только в машине перестала кричать и разрывать руками воздух, вернулся: Ксавьер с Джеймсом безуспешно пытались хотя бы приблизиться к выходу. Первым взял Барнса, Ксавьер лишь понимающе кивнул на это и продолжил свой бой. Его почти загнали в угол, оставалось у него не больше минуты. Пьетро успел. Запыхался, сбился с темпа, безумно устал, но все же успел. Бесцеремонно забросив давнего противника на водительское сидение, он заскочил назад и захлопнул двери, громко призывая ехать. — Команда Колсона здесь будет только через пятнадцать минут. В лучшем случае, — произнес Джеймс, глядя на панель компьютера. — Есть один вариант, остался еще со времен Картер, и, я надеюсь, был усовершенствован. — Делай, — кивнул Пьетро, думая, что разберется с идеей в процессе. — Это оружие — смертоносная и разрушительная сила, мне нужен точный приказ. — Барнс, приказываю использовать все доступные силы и возможности для спасения команды, — устало произнес Пьетро и оглянулся на Ванду и Зофью. Даже не ради команды, ради них двоих. Они должны защитить девушек, так ведь родители в детстве воспитали. В одном из запечатанных ящиков Барнс быстро нашел все необходимое. Действительно, он ведь сам готовил эту часть операции и мог с закрытыми глазами найти каждый винтик во всем этом смертоносном разнообразии. Он попросил ехать как можно более ровно, без резких скачков и поворотов, затем проделал слишком ювелирную работу для его грубой металлической руки: перелил огненную жидкость из одного сосуда в другой с настороженно сощуренным взглядом и через пару минут попросил вернуться максимально близко к базе. Ни Пьетро, ни Ксавьеру это не понравилось, но похоже Джеймс знал, что делал, и отказывать не было смысла. — Как только я крикну ехать, дави на газ со всей силы и не оглядывайся. Забудь про ограничения скорости, — хмыкнул Барнс и открыл дверь, готовясь сделать бросок, который, судя по всему, либо убьет, либо спасет их. Они даже не заметили, как все произошло. Грохот, а потом сразу огромная тепловая волна, каждый в машине почувствовал, как воздух начал плавиться. Еще секунда, и все, что было на месте базы, превратилось в один огромный, пылающий шар, который не только распространял тепло, но и притягивал ближайшие предметы. Пьетро тихо что-то произнес, глядя на все это с открытым ртом. Либо они умрут сейчас, либо ему собственными руками открутит голову Стив. Этот добродушный парень даже не побрезгует замарать руки по локоть в крови, ради такого-то случая. — Это действительно был единственный способ? — обессилено спросил Пьетро. Джеймс пожал плечами, соглашаясь, мол, другого выхода и правда не было. Теперь было время на то, чтобы заняться командой, сделать перевязку сестре, которая очень мужественно терпела, поговорить с Зофьей, которая сейчас смотрела в одну точку, ни на что не реагируя. Пьетро сел рядом с сестрой и уговорил ее позволить ему взглянуть на рану. Может, и правда, ничего серьезного, как она его убеждала. Но что-то ему подсказывало, что когда пуля застревает в человеке, это не очень хорошо. Когда он смог дозваться до Зофьи, она оглядела рану быстро: — Приедем — достану и зашью, неделю похромает и будет как новенькая, хоть на свадьбе танцевать. И снова Зофья куда-то пропала. Пьетро пытался растормошить ее, но Ванда одернула его, сказав, что беспокоить девушку сейчас не стоит. Пьетро кивнул и перевел взгляд на сестру: он был бледнее нее в несколько раз, она лишь улыбалась, словно не чувствовала мучительной ноющей боли в ноге. Он сидел мрачный в машине и больше ни с кем не говорил, только держал сестру крепко за руку и принимал всю вину на себя. Это он. Его ошибка. Его вина. Снова. Он каждый день отчаянно надеялся, что, может он уже стал достаточно мудр для того, чтобы не совершать ошибок. Но делая очередной промах, отчаиваясь и сбиваясь с пути, он вспоминал маму, которая лишь смеялась, когда он ругал себя за ошибки, и говорила, что в ошибках нет ничего страшного. Это — часть жизни. Сейчас он был с этим решительно не согласен. Его ошибка заставила мужчину выстрелить и попасть в сестру. Его ошибка вывела из строя всю команду, потому что Ванде было тяжело использовать силы из-за болевого шока. Положиться на Зофью — еще одна ошибка. Да она же просто девочка! Милая, невинная, не знавшая ужасов девочка! И что в итоге? Они убегали, взрывая все за собой, убивая и «заметая» следы так, чтоб этом стало известно, наверное, всему миру в течение часа. После того, как они перелетели обратно в Штутгарт и почти добрались домой, он получил сообщение от Стива о том, что тот ждет их на видеоконференции. Когда Ксавьер припарковался возле дома, Пьетро с Барнсом стали с обеих сторон от Ванды, чтобы скрыть то, что они ее несут, под видом непринужденного дружеского объятия. Девушка даже попыталась сделать вид, что смеется, но вышло это не очень удачно, впрочем, как и весь их день. Пьетро оставил Ванду в лаборатории и пообещал скоро вернуться, а команда сказала, что присмотрит за его сестрой. Они хотели сначала идти вместе с ним, но он резко одернул их, сказав, что должен сделать это самостоятельно. Пьетро плотно закрыл дверь, вздохнул, настраиваясь на самый тяжелый исход из всех возможных, включил экран и взглянул на лица Стива и Тони. — Ну, рассказывай, — тяжело вздохнул Стив, складывая руки на груди. — А что рассказывать? Стив, что ему рассказывать? Меня только одно интересует, кто до этого додумался, а?! — сердито выкрикнул Старк, даже не соизволив взглянуть на Пьетро. — Я, — отозвался Пьетро. — Не смеши меня, мы же все знаем, так? Просто скажи имя, чтобы все не выглядело как мои ложные обвинения, — закатил глаза Тони. — Пьетро, признайся, — кивнул Стив, устало выдыхая. — Я отдал приказ, это единственное, что важно. Мы спасали себя, спасали девочек, который выбыли из строя, и этот приказ отдал я! — не сдержался Пьетро. — Послушай сюда, мальчик! Ты тут, будем честны, седьмая вода на киселе, или как там у вас говорят? Даже вникать не собираюсь. То, что этот осел сказал, что ты главный в своем сборище оборванцев, вовсе не значит, что ты можешь играть в плохого парня. Ты все еще подчиняешься приказам, и сейчас твой единственный приказ – назвать мне имя того, кто бросил ту взрывчатку. Пьетро молчал. Смотрел нагло, с вызовом, на Тони, потому что больше ему говорить было нечего. Приказ ведь действительно отдал он, а значит, виноват только он. Тони отошел от камеры на несколько шагов, громко ругаясь и возмущаясь. Стив покачал головой, и Пьетро, по его ссутуленным плечам, измученному выражению лица и усталости в каждом звуке его голоса уже длится очень и очень долго. — Я говорил тебе! — вновь сердито выкрикнул Тони, ткнув пальцев в грудь Капитана. — Тони, — шепнул Стив, думая, как бы усмирить гнев друга. — Нет, молчи! Молчи и вспоминай, что я тебе говорил! Во-первых, что ты просто наивный… — Не при нем, — отрезал Стив, указав на Пьетро. Тони, кажется, совсем позабыл о бегуне, который наблюдал за двумя героями очень тихо и робко. — А какая разница? — возмутился Старк вновь. Пьетро пригляделся и заметил, что вены у него на шее и на висках уже взбухли, а руки едва заметно тряслись. — Хорошо, ну не узнает этот мальчишка, что ты безмозглый патриотичный кретин, ну и что с того? Я сказал тебе тогда, что думаю об этой затее. И что мы видим? Я прав! Как и всегда! Стив выдохнул, выпрямляясь напротив Старка. Пьетро видел, как он едва заметно шевелит губами, пытаясь сосчитать до трех и успокоиться. Не сдержавшись, кажется, впервые в жизни, он ударил Старка по лицу: — Приди, наконец, в себя! Ты думаешь, сам так хорошо начинал? Вспомни-ка, что ты делал в свои двадцать? Прожигал папочкино состояние, накачивал свои вены наркотиками и выпивал смертельные дозы алкоголя за вечер? А они мир спасают. Когда ты собрал свой костюм, сразу все удалось? Они просто дети, согласен, так дай им шанс научиться, — выпалил Стив в один миг все, что успело накопиться. — Они уничтожили одну из баз Гидры и сумели, насколько мне известно, забрать всю информацию. Это сделал ты? Ты достал нам новые данные, разработки и планы? Ты уничтожил базу? Они, Тони. Они совершили ошибку, но и сделали колоссальный вклад в наше общее дело. Так что будь добр, заткнись. Пьетро с открытым ртом смотрел на это противостояние, не решаясь даже моргнуть. Когда Стив перевел взгляд на него, юноша даже не сразу осознал, что до сих пор стоит с открытым ртом. — Ты и сам понял, какое чудо вы натворили. В прессе замнем, но прошу тебя, постарайтесь в дальнейшем обойтись без подобных случаев. Поработайте с полученными данными, нужное можете оставить себе, остальное отправьте на базу. Пьетро кивнул и дождался, пока погаснет экран, и выдохнул. А он думал, что тот взрыв ужасен. Когда один герой орет на другого, не жалея связок, вот что ужасно. Пьетро протер лицо сухими ладонями, сгоняя с себя все лишние эмоции, и подошел к двери. Едва заметные шорохи, так что он как можно быстрее открыл дверь и, увидев всю команду, собравшуюся у двери, устало вздохнул. — Все слышали? — Даже если бы не сидели здесь, а где-нибудь в Айове, мы бы все равно все услышали, — пожала плечами Ванда, сидящая на полу рядом с Джеймсом. Он, наверное, ее сюда и принес, потому что пока самостоятельно ходить она не могла. Барнс поднялся и шепнул Пьетро «Спасибо», полной безмерной и настоящей, искренней благодарности. Ванда тоже слышала это. А еще она слышала страх вновь вернуться в тот далекий подвал на одном из самых нижних этажей, в ту комнату, где даже нет окон, где свежий воздух появляется благодаря кислородным баллонам, а вся еда появляется либо со Стивом, который старается сделать жизнь друга как можно лучше, либо через специальное окошко, как в тюрьме. Фраза Барнса значила определенно больше, чем просто спасибо.***
Пьетро стряхнул капли дождя с мокрых волос, стянул промокшую насквозь толстовку, выжал ее на крыльце, чтобы не оставлять за собой реки в доме, и только после этого вошел. Ребята сидели на кухне с кружками кофе, но друг с другом, как обычно, не говорили. Пьетро бросил сырую газету на стол перед ними и тяжело вздохнул. — Полюбуйтесь, — хмуро произнес он. — Пресса настолько свежая, что из-за дождя расплылись строчки? Какой ужас, в этой стране невозможно жить. — Нет, уже третье убийство в нашем районе за последние два месяца, — ответил Пьетро. — Ох, успокойся, Капитан Истерика. Можешь, конечно, геройствовать, но оставь хоть немного работы копам, — произнес Ксавьер, даже не вчитываясь в расплывающиеся строки. — Я не собирался геройствовать, просто хочу отметить, что убийства начались после нашего прибытия, и кто же тогда главные подозреваемые? — Пьетро сел к ним за стол. — Послушайте, я знаю, что это не мы, но этого не знают копы, и они будут допрашивать, будут заявляться к нам в дом с ордерами среди ночи, и я просто хочу, чтобы вы были готовы. Когда каждый из них уже был готов отбросить ехидное замечание о том, что Пьетро не стоит быть таким уверенным в невиновности команды, он прервал их, ответив на это до того, как начнется новая потасовка. — Да, у каждого из нас свои секреты. Это нормально, не спорю. Ксавьер все время сидит отдельно от команды, Зофья периодически исчезает и возникает из ниоткуда, Ванда постоянно с кем-то говорит, Барнс все свободное время проводит рядом с оружием, но это не делает вас виновными. И я до самого конца буду верить, что каждый в этой комнате чист на совесть. На этом геройские речи закончились, и каждый остался в легком смятении. Ненадолго, потом они вспомнили, что вирус Стива перенимается слишком быстро, и не стали воспринимать Пьетро всерьез. Это ничего не значит, а он просто беспокоится слишком много. Если бы полицейские хотели — давно бы уже появились у них дома. Оставшуюся часть дня они провели порознь, каждый занимался, чем только мог. Сентябрь все больше и больше давал о себе знать, дожди шли все дольше и чаще, навевая какое-то особенное уныние. Впрочем, если на настроение команды в целом это и влияло, отношения между ними изменились. Благодаря Пьетро, благодаря тому, что они чуть не погибли, пришло какое-то странное осознание единства. Каждый оценил жест Пьетро пару дней назад, каждый чувствовал какой-то особый трепет перед ним, но, конечно, никто ничего об этом не говорил. Уважение уважением, но Пьетро лучше об этом не знать. Поздно вечером Ванда постучала в дверь брата, устав заниматься и учить бесконечные учебники, которые они получали почтой по несколько раз в неделю, так что книги теперь были действительно повсюду, не только в библиотеке и их комнатах. Найти книгу в холодильнике, споткнуться о стопку в коридоре, обнаружить парочку простреленных (от досады и усталости после занятий) в тире — обычное дело. — Можно? — тихо спросила она, заглядывая. — Тебе всегда можно, — обаятельно улыбнулся брат, откладывая все свои бумаги и книги. — Что-то случилось? Сильно болит? Может в больницу? — Нет-нет, не нужно. Зофья… Отлично справилась. Она молодец, правда, мне почти не больно, — кивнула Ванда, все так же неуверенно переминаясь на пороге. — Может, зайдешь? Мы вроде не ругались, но если обидел, то, сестренка, пожалуйста, прости, — виновато произнес Пьетро, хотя Ванда и видела по его неуверенному взгляду, что он не понимал, что происходит. Ванда зашла и присела на подоконник за спиной брата, так что он повернулся в кресле и выжидающе на нее взглянул. Она теребила край футболки, хотелось даже вскочить и уйти, потому что готовность к разговору, которую она почувствовала пару минут назад, оказалось ложной. — Я хотела поговорить…. Про тот день. Не про травму, а про тебя, — шепнула Ванда. — То, что ты делал с тем мужчиной. Это было ужасно, Пьетро. — В каком смысле? — нахмурился он, не понимая, что взбрело в голову сестры. — Ты пытал его. Точнее, это делала я, и я чувствую себя ужасно из-за всего этого. Мы не должы так делать, понимаешь? Да, они обращались с нами еще хуже, но это не значит, что мы должны делать так же. Мы не должны падать до их уровня, понимаешь? То, что у нас появилась власть со всеми этими силами, вовсе не значит, что мы имеем право пользоваться ими для отмщения. Ванда замолчала. Пьетро тоже молчал, осознавая, что имела в виду Ванда. И правда. Он об этом даже не думал, а она боялась последние несколько дней. Боялась и мучилась, не зная, насколько правильны были ее поступки. Прав был Старк — он просто мальчишка, самоуверенный и самовлюбленный, который ни о ком, кроме себя не думал. Та жуткая картинка до сих пор стояла у нее перед глзами и снилась в кошмарах, о которых она старалась ни кому не говорить. Она наблюдала за мимикой на его лице тогда и не понимала, в какой момент все изменилось. Он просто резко стал другим. На секунду – чужим. Все от него прежнего стерлось, словно никогда и не существовало, и она видела абсолютно незнакомого человека. Тот момент был, пожалуй, сам ужасным в ее жизни. Та секунда, когда в теле ее брата появился кто-то другой и тут же исчез, потому что она окликнула его… Все проще, никакой мистики. Просто это все, через что он прошел вместе с ней, вылилось наружу: он получил власть для того, чтобы отомстить тем, кто был виновен в их невзгодах. Точнее, Пьетро думал, что они виновны. — Прости меня, — прошептал Пьетро. — Клянусь, Ванда… Послушай лучше: если я вдруг снова стану заносчивым и несносным, а сказать об этом не время — кинь в меня что-нибудь хорошенько, ладно? Ванда засмеялась, согласно кивнув головой. Вот и он. Ее милый, милый, милый брат, которому она никогда не устанет удивляться, и которого она никогда не перестанет любить. Так странно было увидеть его, хотя, кажется, в этом не должно было быть ничего не обычного. Просто вновь одолевали глупые мысли, из-за которых ей казалось, что брат искренен только тогда, когда остается с ней один на один. Словно как только рядом оказывался еще кто-то, его лицо каменело под маской, оставляя лишь то, что он то ли хотел, то ли был готов показать остальным. Но он настоящий хотя бы при ней, и это радовало. Она могла смеяться, сидя в его комнате, могла кидать в него подушку или рассказывать какие-нибудь глупые истории, обсуждать все, что ей только хотелось, и получать на любое ее действие ответ того оптимистичного братца, который постоянно над ней подшучивал, взлохмачивал волосы на макушке и крепко обнимал ее перед сном. Ванда вгляделась в ярко-голубые глаза и внезапно поняла, что ничто не вечно. Нет, она конечно и раньше это знала, но сейчас все стало по-другому. Она взглянула на брата с четким осознанием: однажды им придется расстаться. У каждого своя дорога. Даже если они из одной плоти и крови. И что останется тогда? Тихие разговоры по ночам через интернет, быстрые сообщения раз в неделю? Он ее брат-близнец, разве может так быть, что придется разойтись? Она, как девочка, перечитавшая сказок, уперто твердила «нет». Она, как девочка, прошедшая через все круги Ада и попробовавшая соленый пот и густую кровь жизни, знала, что обманывает сама себя. Телефон быстро просигналил, так что девушка тут же полезла в карман. «Показ скоро начнется. Уже заждался», — прочитала Ванда вспыхнувшие на экране телефона слова. Следующее сообщение прилетело через секунду, словно Вижн забыл дописать, когда отправлял первое: «И соскучился». — Кто это? — спросил Пьетро, заметив улыбку, появившуюся на лице сестры. — Нет, ничего. Забавная реклама. Ну знаешь, рассылка, — улыбнулась Ванда, думая, поверит Пьетро или нет. Конечно, обманывать его не хотелось, в ее маленьком мирке и так достаточно лжи, но что-то ей подсказывало, что не готов еще Пьетро узнать о ее дружбе с синтезоидом. Может, через пару недель она расскажет. Или не расскажет, ему же совсем необязательно знать все о ее друзьях.