Перейти Рубикон

Было темно и тихо. Эта тишина убивала, душила ничуть не хуже газа, которым его усыпили в ловушке. Раньше темнота никогда не была помехой, но здесь она словно была намного плотнее, через нее практически ничего не удавалось разглядеть. Сколько уже прошло времени, как он очнулся? И сколько пролежал без сознания? Час? День? Неделю?.. Неизвестно. Все тело ныло, выворачивало изнутри, дышать было больно – повреждены легкие, а регенерация почему-то работала медленней обычного. Наверное, из-за газа. Он чуть склонил голову на бок, всем телом оперевшись на холодную стену, проклиная себя за наивность. Как можно было не заметить, не почуять ловушку? Это же смешно, абсурдно! Прежде он был превосходным охотником, видел и чувствовал опасность на расстоянии, а сейчас попался в сеть, точно глупый кролик. Встать сил не было. Трудно даже шевельнуть рукой. Двигаться – это было последнее, чего Виктору хотелось. Прикрыв глаза, запрокинув голову, мужчина делал медленные глубокие вдохи, каждые несколько секунд едва заметно хмурясь от колющей боли в области легких. Что-то с ними действительно было не так, но думать еще и над этим не было никакого желания. Главное подождать, набраться сил, а потом он отыграется. Он бывал и в куда более худших переделках, выкарабкается. Время тянулось медленно, точно как слишком сладкий сироп, приторный, не вызывающий ничего, кроме отвращения. Тишину ничто, кроме хриплого и тяжелого дыхания, не нарушало. Это сводило с ума. Кряхтя, мужчина слабо дернул рукой, проведя ладонью по боку, словно этим жестом пытался утихомирить ноющую, пульсирующую боль. Его пальцы наткнулись на что-то гладкое, длинное, торчащее прямо между ребер. Секундная заминка, и он резко выдернул инородный предмет из тела. Словно в тот же миг с груди сняли тяжелый груз, драгоценный кислород беспрепятственно проник в легкие, обогащая их. Виктор с непривычки даже закашлялся, все еще сжимая, как стало ясно из ощупывания гладкого предмета, шприц. Отшвырнул его в сторону. Тупой звон эхом пронесся по небольшому закрытому помещению. Он плохо помнил, что произошло. Только темнота, лес, грудь сжимали тиски. Кажется, он куда-то возвращался... Или кого-то искал. Почему-то мужчина знал, что туда, куда он идет, идти нельзя, кто-то сказал ему об этом или так подсказывало нутро, но, не смотря на это, он все равно продолжал идти по темному лесу. Да, Виктор действительно искал кого-то... Лауру? Вполне может быть. Он не помнил, как они расстались. В голове обрывками всплывал голос Икс, девушка что-то говорила о патрулировании, о том, что нужно проверить ближайшие территории, но при этом не стоит строить из себя героя и лезть поперек батьки в пекло. А Виктор что? Это же Виктор. Героем он никогда не был, а вот лезть в пекло умел и любил. Грудь снова сжимали тиски. Нутро призывало его остановиться, повернуть назад, но мужчина только отмахнулся. Глупо, слишком глупо на его месте было так поступать... Попал в отлично замаскированную ловушку, отравлен ядовитым смертельным газом, был приволочен сюда. Сюда?.. Где это – здесь?.. Звать кого-либо было бессмысленно, пытаться вырваться – тем более. Прошло еще довольно много времени, прежде чем глаза привыкли к темноте. Да и действие яда стало ослабевать, теперь мужчина чувствовал себя значительно лучше, но все еще был истощен и ослаблен. Помещение представляло собой не что иное, как камеру. Кроме койки тут ничего больше не было. Сидеть на бетонном полу было не так уж и удобно, но встать и добраться до койки – немыслимый подвиг. Громко сглотнув горькую слюну, запрокинул голову и закрыл глаза. Жутко хотелось спать, даже голод отошел на второй план. И он действительно уснул довольно быстро. Снов не было, поэтому Виктору показалось, что прошло всего несколько минут с того мгновения, как он закрыл глаза и как неожиданно включился свет в камере. Лампы под потолком чуть слышно задребезжали. Мужчина лениво приоткрыл один глаз и тут же вновь зажмурился. От неожиданного света заболела голова. Свет больше не выключали, поэтому вскоре мужчина привык к нему. Голова болеть перестала, бок затянулся, легкие регенерировались. Усталость и истощение все еще сковывали тело, но Виктор пришел к выводу, что это от недосыпа и голода. Он знал лишь единственный способ удалить голод, но не хотел прибегать к нему... Лет десять, двадцать назад, не задумался бы ни на секунду, а сейчас колебался. Прейдя к выводу, что голод еще не настолько велик, чтобы обгладывать собственные конечности, Виктор решил отложить это на неопределенный срок. Его словно отрезали от внешнего мира. Он не знал, какое сейчас время суток, сколько прошло времени с момента его заточения, сколько он находится здесь. Да и где – здесь?.. Но зато уже успел в мельчайших деталях разглядеть свою камеру. Наверху, под потолком, была небольшая вентиляция, противоположная стена была в каких-то странных, темных потеках, в голову сама собой напрашивалась мысль, что это кровь, но довольно старая. Справа от койки располагалась дверь, даже с этой стороны выглядящая толстой и крепкой, просто так не пробить и не выломать. На той стене, возле которой сидел Виктор, кое-где были неглубокие тонкие рубцы. От когтей, видимо. Эта камера явно видела очень многое, чему свидетельствовали стены и пол, заляпанные старой почерневшей кровью и рубцы от когтей. Тот, кто запер здесь мужчину, отлично знал с кем имеет дело. Хорошо это или плохо – вопрос другой, потому что Виктор по-прежнему понятия не имел, кто его тюремщик и что от него хотят. Но никто не пришел ни через час, ни через два, ни через пять. Время от времени Саблезубый проваливался в дремоту, хмурясь от уже порядком раздражающего дребезжа ламп под потолком. Самое любопытное было то, что никаких посторонних запахов и звуков он не слышал, даже со своим обостренным слухом и обонянием. В голову прокралась мысль, что, быть может, он помер и попал в ад, а это его наказание за содеянные грехи – вечно сидеть в камере, убиваясь одиночеством?.. Подобное наказание было актуально лет десять назад, еще до появления этой заразы, окутавшей весь мир, а сейчас... Виктор действительно раскаялся в деяниях, совершенных в прошлом. Переосмыслил свою жизнь в тот момент, когда принял сложное на то время решение и вытащил из груды обломков маленькую девочку, чьи родители пошли на корм зараженным. Если бы он бросил ее там, то девочку постигла бы та же учесть. К сожалению, не нашлось человека или мутанта, который бы согласился взять на свое попечение сиротку, поэтому Криду ничего не оставалось, как приютить и удочерить маленькую и испуганную девочку, которая боялась даже отойти от него. И он воспитывал, учил, защищал ее на протяжении долгих восьми лет. В глубине души он лишь надеялся, что сейчас с Блинк все хорошо и она в полной безопасности. Он сделал для нее все, что мог, а зваться героем, которым она всегда его считала, был не достоин. Погруженный в собственные мысли, оторвавшись от реальности, Виктор резко вздрогнул и распахнул глаза, когда скрипнула дверь камеры. Потом скрипнула снова. Раздался лязг, будто отодвигают огромную ручку. Снова лязг и скрип. Мужчина напрягся, но с места не сдвинулся. Ему стало жутко и любопытно. До жути любопытно? Кто знает. Виктор уже готов был ко всему, ожидая увидеть на пороге кого угодно, но все равно от увиденного лишился дара речи. Даже в горле пересохло. В дверях стоял ребенок. Девочка, лет четырнадцать-пятнадцать на вид. Мужчина часто заморгал, будто бы сомневаясь, на самом ли это деле происходит или ему просто чудиться. Девочка была не высокого роста, если бы Виктор встал, то она бы не доставала ему даже до плеча. Темно-фиолетовый топ, подвязанный под грудью, оголял плоский живот, который весь был усыпан мелкими шрамами. Два более заметных располагались на ребрах с левой стороны. Сильно выделяющийся шрам рассекал правое плечо незнакомки, уходя назад, на спину. На ногах были обтягивающие штаны, правда, полностью целые. Под ногами незнакомки нервно ходил из стороны в сторону тонкий гибкий хвост, касаясь пушистой кисточкой пола. Виктор поднял голову, вглядываясь в лицо девочки. Короткие бордово-каштановые волосы были зачесаны на правую сторону, доставая до подбородка, с левой стороны же было полностью сбрито. Левый висок рассекали два кривых шрама, словно кто-то полоснул, потому что такие шрамы могли оставить только когти. Большие серебристо-серые глаза были вовсе не наивными и испуганными, как у пятнадцатилетнего подростка, а холодными, решительными, даже пугающими. И этими глазами она не моргая смотрела на мужчину, следя за каждым его движением. А он только сейчас заметил, что в правой руке она держит железную тарелку, сжимая ее края черными длинными когтями, вместо обычных человеческих ногтей. Виктор непроизвольно опустил взгляд, уставившись на собственную руку. Тоже когти. Девочка, не сводя серого взгляда с пленника, медленно, очень медленно присела на корточки возле двери и, поставив тарелку на пол, слегка подтолкнула ее в сторону Виктора. Тарелка с лязгом проехалась по полу и остановилась в нескольких сантиметров от ноги мужчины. – Небось, отравлено? – почти весело усмехнулся Саблезубый, кивнув на кусок мяса, а затем поднял взгляд на гостью его камеры. Но на лице той не дрогнул ни один мускул, она даже не моргнула, будто вообще не слышала никаких слов. Вик перестал усмехаться. – Думаю, ты в курсе, что яд меня не берет? И снова никакого внимания. Девочка даже не шелохнулась, продолжая сидеть на корточках, а хвост за ее спиной расположился кривым зигзагом на полу. Решив, что попытаться поговорить с ней – это все равно, что пытаться поговорить со стеной, он взял тарелку. Она была наполнена на половину, обычное жареное мясо, не особо тщательно приготовленное. По крайней мере, это лучше, чем ничего. Проглотив свой скудный ужин в мгновение ока, он попытался встать, дабы отдать железную тарелку, которую, судя по всему, хвостатая и ждала, как вдруг послышался лязг и точно перед его носом возникло острое лезвие. Чуть отпрянув, Виктор замер, расфокусируя взгляд по лезвию, а затем по длинной ручке. Лезвие и длинная ручка боевого топора были измазаны в крови, свежей и старой, остро зазубренный край находился всего в нескольких миллиметрах от кончика носа. И откуда она вытащила эту штуку? Из штанов, что ли? – Ладно, ладно, видишь, - медленно сел обратно, - я никуда не встаю. Вот... – он поставил тарелку на пол и толкнул ее в сторону девочки. Та, поймав, встала и, перекинув боевой топор себе за спину на ремень, вышла. Снова послышался лязг и громкий скрип – дверь тщательно заперли. Он снова остался один на один с собой и со своими мыслями. Раз его соизволили покормить, значит, своему тюремщику он нужен живым, пусть и ослабленным. Облокотившись спиной об стену, Виктор медленно втянул носом воздух, вдыхая едва уловимый запах девочки. И тут же поморщился. Этот запах был ему до жути, до дрожи знаком... Нет, с самой девочкой он никогда раньше не виделся, но у нее был не совсем обычный запах. Даже Саблезубый, находясь всего несколько минут с ней в одной камере, смог это почувствовать. Ее запах, истинный запах человека, густо разбавлял запах формалина и физрастворов. «Оружие Икс? - слабо мелькнуло в голове мужчины. Он сильно нахмурился, задумчиво почесывая когтями щеку. - После всего произошедшего организация все еще существует?» В это трудно верилось... Да какой там, не верилось вообще! Но только эти ублюдки занимались искусственным созданием новых организмов из чужих ДНК, выращиванием их вне социума, чтобы после промыть мозги и иметь над ними полную власть. Лаура – живой тому пример, да и он сам, Виктор, тоже прилично хлебнул с этой организации. Неожиданно мужчина вспомнил ее серые, холодные глаза. Она была словно молчаливый покорный зверь, которого хозяин держит на коротком поводке и дергает при необходимости за ниточки. Никакого сопротивления приказам, необоснованная агрессия, резкие движения. Не видит разницы между другом и врагом, не понимает смысла происходящего, ничего не чувствует. Главное – приказ хозяина, полное повиновение ему. Саблезубый сжал зубы с такой силой, что клыки впились в десны. Он мог понять, когда над ним проводили подобные эксперименты, но за что трогать ребенка? Она же совсем еще не видела жизни – пусть и нынешней, когда приходилось убивать друзей и родных, – а из нее уже сделали тупое безэмоциональное животное. Тем не менее, самый главный и важный вопрос все еще остается открытым – кто хозяин этого зверя?