Забывшие слово "надежда"...

Сколько Такеши себя помнил, он всегда умел держать себя в руках, прятаться за улыбкой. Он всегда умел поддержать в трудных ситуациях, собраться, даже когда больно, спасти, защитить. И, как всегда, беззаботно улыбнуться. Но в этот раз почему-то не получилось. Уголки губ предательски дрожали, вновь опускаясь, а сильные руки сжимались в кулаки. Он впервые не хотел никого видеть. Не хотел верить чужим словам, не мог позволить себе поддаться этой безумной надежде. Потому что так больней. Намного. Сколько уже прошло времени? Неделя? Две? Еще одна безумная вечность? Собравшись, Такеши нашел взглядом календарь, висевший на стене. Безучастные цифры алели на белом фоне снежного леса – Ему так понравилась эта картинка, что Такеши не удержался, купил такую безделушку. А Он тогда ничего не сказал, только улыбнулся одними уголками губ, одобрительно кивая. Две недели. Прошло уже две чертовы недели с тех пор, как Ринджи пропал. Целых две проклятых недели! Он сдержался, не ударил по столу кулаком. Только развернулся и распахнул окно, выпуская спертый воздух. Казалось, что даже обои в просторной двухкомнатной квартире пропахли отчаяньем и горем. Болью и страхом. Такеши давно не ребенок. Ему уже почти тридцать. Осталось лишь пара лет до такой знаменательной даты. Он взрослый мафиози, мастер своего дела. Но без такой нужной поддержки под боком он почему-то чувствует себя неуютно, неуверенно. Как-то его спросили: «каково это, жить с тем, кто всегда чувствует твою ложь, истинные чувства?». Тогда Такеши не смог ответить, лишь легкомысленно пожал плечами. А теперь он четко мог сказать. Легко. Легко и просто, ведь перед Ринджи не нужно лгать, выворачиваться, обманывать себя. Потому что рядом с ним можно быть самим собой. Ладонь случайно сдвинула компьютерную мышку в сторону и, мельком глянув на загоревшийся экран, Такеши уже не смог отвести взгляда. Ринджи почему-то не любил фотографироваться. Редкие фото с его участием бережно хранились в отдельной папке, а вот теперь в качестве обоев для рабочего стола стояла их единственная совместная фотография такого типа. Такеши невольно улыбнулся вспоминая, как Рин и Кагами бегали за ними по парку, пытаясь поймать в кадр. А затем абсолютно неожиданно предъявили фотографию, где беглецы стоят в тени раскидистого дуба, обнимаясь. Более высокий Такеши обнимал любимого за плечи, зарывшись пальцами одной руки в седые волосы, а химероид прижался к мафиози так, словно искал защиты, пряча лицо в чужом плече. Пепельные волосы почти закрыли выражение его лица, но все же, приглядевшись, можно было заметить, что его губы слегка растянуты улыбкой, а глаза прикрыты. А поверх фотографии на фоне листвы затерялась сделанная руками Ринджи надпись. Комок застрял в горле. «Я обязательно буду возвращаться». Устало опустившись на стул, Такеши зарылся в свои отросшие волосы руками, опуская голову все ниже, пока не коснулся лбом холодной столешницы. Он заперся от всех в стенах их родной с Ринджи квартиры, не отвечал на звонки, только судорожно перечитывал ежедневные, такие однообразные сообщения от Тсунаеши. «Мы продолжаем поиски. Держись». И его сердце впервые за две недели билось почти ровно. Потому что он в очередной раз безоговорочно поверил любимому химероиду, так же как тот верил в самого Такеши. «Ты вернешься. Ты обещал».

***

Черный хвост нетерпеливо подметал кисточкой чистый пол. Тонкие, длинные пальцы с силой сжали белый подоконник. Тсунаеши, не отрываясь смотрел на проплывающие в голубом небе редкие облака. Он пытался выглядеть спокойным, но сердце словно сжала чья-то невидимая рука. А уставший мозг в очередной раз рационально просчитывал всю ситуацию, пытаясь найти выход. Около месяца назад одна малоизвестная мафиозная семья попросила защиты, высказала желание вступить в союз Вонголы. Все шло стандартно. Проверки, переговоры, сбор информации. Они были чисты, но интуиция Вонголы почему-то недовольно порыкивала, стоило их Боссу появиться в пределах видимости Савады. И две с половиной недели назад Тсунаеши принял неожиданное для остальных решение. Он поставил условие Боссу – один из членов Альянса будет находиться рядом с ним. Срок – по необходимости. Отчего же мужчина так быстро согласился? Чего-то боялся? Тсуна не понял, не смог вычислить. Отправился Ринджи. Старый друг подходил по всем статьям. И чутье лжи было далеко не на последнем месте. Первые несколько дней все было хорошо. А затем до них дошла страшная, безумная новость: штаб этой Семьи был взорван. Погибли все, и Босс, и его советники. Тела Ринджи не нашли, но в то, что он смог выбраться – верилось с трудом. Особенно после тщательного осмотра повреждений. Аналитики бились три дня, пока восстановили всю картину: взрывчатка была подложена с шести точек и большое здание просто сложилось, как карточный домик, погребая всех под собой, сжигая неистовым пламенем выживших в этой безумной гонке за жизнь. Тсуна словно пропускал мимо себя новые известия о том, что Босс той Семьи был далеко не чист, промышлял сутенерством, работорговлей. Что ему так отомстили, пока могучий альянс не принял эту контору под свое крыло. Не хотел прощать тех, кто, возможно, забрал у него друга. Тсунаеши на миг представил, что там, в том огне, пропал Мукуро. Сердце остановилось, сжалось от боли, затем болезненно ударяясь об ребра. Даже от одной этой мысли становилось плохо, больно, страшно. Что же чувствовал Такеши, постоянно находясь в таком состоянии – он даже не пытался представить. Понимал, что сейчас не сможет помочь, оставил одного, выполняя просьбу. Но знал, что рядом с темноволосым мечником круглосуточно находится невидимый Энму, тенью прячась в пределах квартиры, не отступая ни на шаг. Позволяя Десятому не бояться, что вот-вот потеряет еще одного друга. - Я верю в тебя, Ринджи. Мы пережили стены лаборатории, годы скитаний. Уж это точно переживем.

***

Холодно. Короткая серая, почти седая шерсть встала дыбом, пытаясь хоть чуть-чуть обогреть тощее, костлявое тельце. Обломанные, опалённые огнем усы печально обвисли, лысый длинный хвост почти потерял чувствительность, как и лапки. Хотелось забиться в угол еще более темный, тихий. Чтобы до чутких ушей не долетал шум большой улицы, чтобы гомон людей не заставлял больше вздрагивать, перебирать лапками, пытаясь найти более удобное положение. Маленькое сердечко колотилось все медленней, и почему-то страстно хотелось, чтобы оно уже остановилось. Чтобы больше ничего не чувствовать. Больно. Неожиданно голос раздавшийся так невероятно близко заставил тощее тельце вздрогнуть. Крыса подалась вперед, высунулась наружу из-под укрытия фундамента. Сощурила круглые глазки от яркого света. Сердечко забилось быстрей, разгоняя кровь. Боли и усталость отошли на задний план. Он вспомнил, почему его крысиное сознание так тянулось к этому дому. Почему крохотный разум заставлял игнорировать еду, бежать куда-то вперед, прячась от людей и собак. Он вспомнил, кто он.

***

Такеши прикрыл глаза ладонью от яркого солнечного света. Во второй руке сжал телефон, молчавший со вчерашнего вечера. Надежда, заставившая его выйти впервые за две недели, таяла, растворялась в таком огромном пространстве улицы. Он тихо вздохнул, закрыл глаза, развернулся обратно. И остановился, привлеченный каким-то движением в стороне. Распахнул глаза, пошатнувшись. От серой стены отделилась небольшая тень. Оказавшись средних размеров крысой шагнула вперед, вытянулась в струнку, принюхиваясь. И выпрямилась, меняясь на глазах. Мобильный выпал из ослабевшей руки, развалился на части, ударившись об асфальт. Руки поддались рефлексам, ловя падающего человека. В небе неторопливо плыли облака. От стекол домов отражались солнечные блики. Во дворе, на детской площадке, играли дети, под бдительными взглядами родителей, и даже собаки, греясь на солнце, выглядели счастливыми. А в подъезд многоквартирного двухэтажного дома входил высокий темноволосый мужчина, прижимая к себе свою драгоценную ношу. На его руках безмятежно спал худой, седовласый, изрядно потрепанный мужчина. И на бледном, перепачканным пеплом и грязью лице расцветала спокойная улыбка человека, впервые за долгое время уверенного в своей безопасности.

***

- Тсуна, телефон, - ворчливо напомнил Даичи, кивая задумавшемуся Боссу Вонголы на тренькнувший мобильный. Отвернулся, зарываясь в отчеты. И чуть не упал со стула, когда Савада с громким воплем подпрыгнул на месте, опрокидывая толстые папки с документами на пол. Первый печально покосился на усыпанный бумагами пол, обернулся на друга. - Что случилось? - Он вернулся! – Тсунаеши бешено виляя хвостом разметал остаток видимости порядка, и тут же прошелся в волнении по отчетам, даже не замечая этого. Впрочем, Даичи тут же и сам позабыл о работе, услышав подробнее. – Такеши пишет с резервного телефона, что Ринджи вернулся почти невредимый. Сейчас отдыхает, но успел рассказать, что в момент взрыва смог перекинуться в крысу, и так выжить. Проблема была в том, что в этой критической ситуации крыса взяла верх над человеческим сознанием, и он не мог вспомнить себя. На инстинктах добрался до дома, и только увидев Такеши смог вернуться, забрать обратно свое тело. - У меня тоже есть замечательные новости, Босс, - в комнату неслышно проскользнула рыжеволосая женщина, широко улыбаясь. - Что может быть лучше, Рури? – Тсунаеши убедительно изобразил удивление, глядя на хитро прищурившуюся Хранителя Тумана Экзекуции. - Кх-кхм, - женщина подняла повыше листочек, что держала в руке, и принялась с выражением зачитывать его содержимое. – Прошла проверка на владение Пламенем Адриано Супербиа, пятилетнего сына Скуало Супербиа и Рин Супербиа. Обнаружено Пламя Неба, совместимое с кольцом Вонголы. Родители согласны на признание сына возможным Одиннадцатым наследником Вонголы. Правда, он милашка?! Рури тут же разрушила торжественность момента, поворачивая крупную цветную фотографию в сторону застывших Боссов. Со снимка на мужчин смотрел симпатичный черноволосый и сероглазый мальчик, широко улыбаясь в кадр. - Я предлагаю забить на все и пойти отмечать самый счастливый день в моей жизни, - после долгого молчания прочувственно заявил Тсунаеши, вильнув хвостом. - Ты так возвращению Ринджи радуешься, или же возможности лет через пятнадцать сплавить должность Босса на другие плечи? – подозрительно прищурился Даичи, косясь на друга. - Я просто счастлив! – радостно отрезал Тсунаеши. Даичи, не выдержав, рассмеялся вместе с ним. Это и правда очень счастливый день.

***

На столе нетерпеливо вибрировал мобильный, подкатываясь к краю стола. В распахнутое окно влетал свежий ночной ветер, от чего тонкие, тюлевые занавески колыхались, бросая тени на пол и угол стола. В темном, почти черном небе сияла полная, невообразимо прекрасная луна. На большой кровати лежали двое. Ринджи прижался спиной к груди Ямамото, положил ладонь поверх обхватывающих его рук. Рядом с мечником химероид выглядел обманчиво хрупким, тощим, но его это устраивало. - Знаешь, - тишину нарушил негромкий голос Такеши. – Я почти потерял надежду. Почти сломался. Мне стыдно, правда. А потом увидел нашу с тобой фотографию на рабочем столе, в очередной раз прочитал твои слова… и не смог больше сидеть взаперти. Знаешь, я испугался, осознав, что просто сбежал от проблемы, замкнулся в себе, вместо того чтобы помочь тебе, найти тебя. Ринджи пошевелился, предупреждающе сжал рукой рукав длинной рубашки, надетой на мечника. Такеши тут же замолчал, привычно утыкаясь носом в длинные седые волосы любимого. - Я не дописал эту фразу, - неожиданно признался химероид, не закрывая глаза. – «Я обязательно буду возвращаться, чтобы иметь возможность вновь говорить, что я люблю тебя». Мобильный остановился на самом краю стола, затих. Даже город притих, словно все жители действительно отправились ночью спать. На лице темноволосого мечника, опытного мафиози, расцвела такая привычная, беззаботная улыбка. Длинноволосый программист, химероид, мафиози, в одной из своих редких, мало кем видимых улыбок смог отразить все облегчение, переполнявшее изнутри. Все вновь встало на свои места.