Annabel – Akashi
***
Йори до невозможности сильно нравится гладить Ниджимуру по голове. Волосы у него угольно-тёмные, рассыпчатые и чуть жестковатые на ощупь – ей приятно пальцами перебирать маленькие короткие пряди и слышать, как Шузо, уже будучи в полудрёме от лёгких, почти невесомых касаний, вяло бормочет, чтобы она – Йори – не занималась ерундой и тоже поспала. После бессонной и беспокойной ночи дежурства у постели отца, которому снова стало плохо, Ниджимура может лишь радоваться тому, что сегодняшний день – выходной и можно не переживать за пропуски занятий. Свои и Камии. Он пытался убедить Сайори не тратить силы и поехать домой, чтобы нормально отдохнуть, однако вместо этого Йори проявила редкое упрямство и прямо на его глазах позвонила к себе домой, чтобы сообщить, что сегодня ночью она не придёт и останется вместе с Шузо в больнице, у его отца. «Ну как я тебя здесь одного брошу?» – сказала она ему тогда, как подобие весомого аргумента и после этого, вместо того, чтобы запротестовать ещё сильнее, Ниджимура крепко обнял Камию, в глубине души радуясь тому, что она не стала слушать его. Его работающая с утра до ночи мать и младшие брат с сестрой, которые были слишком малы для того, чтобы оставаться в больнице круглые сутки, не могли быть там, чтобы поддержать его. Возможно именно это и удержало Сайори от возвращения к себе домой. Йори проводит рукой по его чёлке, слегка ероша её, и делая хаотичный бардак на голове ещё неописуемее, после чего слышит глубокое размеренное сопение и позволяет себе немного полюбоваться спящим Шузо. Она знает – ему, несомненно, приходится очень тяжко, несмотря на юный возраст и всё внешнее проявление стойкого, независимого характера напополам с очевидным желанием казаться сильным и неуязвимым. Камия хочет ему помочь держаться на плаву. По меньшей мере, она желает просто быть рядом для того, чтобы Ниджимура не чувствовал себя одиноким. Такие люди, как он – вынужденные быть сильными в угоду кому-либо из родных и близких – чаще всего плохо заканчивают, если не имеют под рукой кого-то, на кого сами могут положиться. Сайори не хочет такого для него. Слабо улыбаясь, когда во сне Шузо крепко обнимает её и прижимается лицом к груди, Йори краем глаза улавливает какое-то движение на соседней кровати и резко вскидывает голову. Отец Ниджимуры, очнувшийся от продолжительного обморока, уже полусидит в постели, спиной привалившись к её изголовью, и смотрит на них слегка заспанными, уставшими глазами. Камия порывается разбудить Шузо – он ведь так ждал, когда отец откроет глаза – но мужчина прикладывает палец к сухим, потрескавшимся губам и вяло качает головой, не позволяя Йори сделать этого. Его лицо, измученное болезнью, выражает искреннюю нежность и нежелание будить только-только заснувшего сына. - Спасибо, что осталась с ним, Йори-чан, - шепчет он. В палате, кроме самого пациента и двух его посетителей, никого больше нет – ушли на процедуры – поэтому Камия слышит его даже лучше, чем просто хорошо. - Как вы себя чувствуете, Ниджимура-сан? – обеспокоенно спрашивает Сайори. - Как сухой овощ, если честно, - мужчина измождённо улыбается. – Иногда кажется, что я здесь не от болезни, а со скуки помираю. - Не говорите так, пожалуйста. - Но это правда! Вокруг меня одни старики с сёги или ханафудой, - он разочарованно бурчит и тут же давится собственным кашлем. - Не перенапрягайтесь, вам только что полегчало. И давайте всё-таки позовём врача. Сайори старается максимально осторожно отстраниться от Шузо, чтобы не разбудить его, и у неё получается ловко вывернуться из его объятий. Ниджимура хмурится во сне и переворачивается на другой бок, никак не реагируя на исчезновение Йори – настолько его изморила эта беспокойная ночь. Она укрывает Шузо покрывалом и едва успевает втиснуть ноги в некрасивые белые кеды, которые выдаются всем частым посетителям, параллельно с этим поправляя изрядно смявшуюся школьную форму, как дверь отъезжает в сторону и на пороге появляется запыхавшаяся молодая женщина, в которой Сайори без труда признаёт мать Ниджимуры. - Дорогой! – она отчаянно бросается в объятия мужа, взволнованно осматривая его лицо и едва ли не плача от облегчения, не обнаруживая следов критического состояния. – Почему мне сообщили, что тебе стало хуже, только этим утром? Камия пристыженно молчит, пряча лицо за волосами – это Шузо попросил врачей не звонить его семье, считая, что Сумире-сан – мама – и без того достаточно стресса получает на работе. А она, Йори, поддержала его решение. Обнимая супругу за дрожащие плечи и поглаживая по спине сухими тонкими ладонями, Ниджимура-сан умиротворённо улыбается Йори, прекрасно понимая и девушку, и своего чересчур самостоятельного сына, который, в один момент решил взвалить все тяготы на себя и не делиться своими переживаниями. Сайори смотрит на них и неуверенно улыбается. В отличие от её матери и отца, которых дома практически никогда не бывает, а выражение «родительская забота» им может только снится без какого-либо значения, супруги Ниджимура всегда проявляют заботу. Друг о друге, о своих детях и даже о ней, которая прибилась к их семейству лишь из-за своей любви к их старшему сыну, и которая смотрится на их фоне так чужеродно и неестественно. Йори смотрит на Шузо, который вместо неё обнимает подушку, и присаживается на край неудобной больничной кровати, легко поглаживая его по голове. Все вокруг говорят, что в спящих людях нет ничего привлекательного. Может оно и так, однако беззащитный Ниджимура кажется девушке абсолютно очаровательным, даже если под глазами у него тёмные круги, волосы немытые и взъерошенные, как после приличного электрического разряда, а брови снова нахмурены. - Йори-чан, - мать Шузо обращается к ней почти ласковым шёпотом, вынуждая Камию поднять голову. – Спасибо, что была с ними всё это время. Мне, если честно, так неловко – ты часто у нас бываешь и даже готовишь для моей семьи, а теперь вот ещё и в больнице ночуешь… Извини, что мы столько хлопот доставляем. Девушка сперва бледнеет, а затем густо краснеет и опускает голову, мотая из стороны в сторону, будучи не в силах сказать что-либо. - Правда? – отец семейства удивлённо осматривает съежившуюся подругу сына. – И готовит? - Да, - Сумире-сан кивает и продолжает смущать Йори своими словами. – Помнишь, она как-то приносила нам домашнее бенто? Мы ещё подумали, что это делает Мина-сан. Хочется усмехнуться, ведь мать Сайори даже не знает, где в их доме находится кухня. - Это не стоит вашего внимания, - лепечет Камия. – К тому же, я такой бардак у вас на кухне развожу… - Зато мои оболтусы вкусно едят и умеют драить кухню до блеска, - Сумире пожимает плечами. – Никогда не устану тебя благодарить за заботу о них, Йори-чан. Женщина с благодарностью кланяется, улыбаясь так нежно и по-матерински мягко, что у Сайори невольно щемит где-то под рёбрами и в голове сам собой возникает вопрос – почему же Шузо оказывается таким хулиганом? С такими-то родителями… - … Сумире-сан, - девушка нерешительна – трусит в самый последний момент. Однако взгляды супругов уже прикованы к ней в ожидании дальнейших слов, поэтому Йори снова дарит им улыбку и тоже склоняет голову. – Спасибо, что разрешили мне… быть рядом. У неё на глаза наворачиваются слёзы, о которых Шузо никогда не должен узнать. Потому что это слёзы осознания. Вот, что значит быть частью чьей-то семьи.