Моя война

Долгие полтора месяца Сагара едва ли мог вставать и ровно ходить, не говоря уже о чем-то большем. Все это время Чидори неизменно была рядом, поддерживая его, как и прежде. При первой возможности они сбежали в Токио под предлогом того, что хотят окончить учебный год достойно (хотя их дипломы уже наверняка лежали в столе Калинина). На самом деле они просто устали от постоянного контроля и излишнего внимания - они отдали все долги, и больше всего им хотелось пожить просто для себя. Тем более, что до зачисления в Академию у них оставалось еще добрых семь месяцев. В родном городе им вдохнулось свободнее, к тому же Сагара на момент приезда чувствовал себя гораздо лучше. Настолько, что уже на четвертый день устроил диверсию излишне шумным соседям - хотя те и жили за два дома от Чидори. Отсутствие постоянной угрозы дало парню шанс на то, чтобы взглянуть на мир иначе и узнать его с иной стороны. Не сказать, чтобы он забросил свои солдафонские замашки - это больше смахивало на мимикрию, из которой Сосуке (вполне ожидаемо!) извлекал интересующую его информацию. Вполне успешно, надо заметить. И все же, его заинтересованность имела сугубо практичные цели. Не сказать, чтобы его стали больше интересовать вещи и события, к которым он раньше был относительно холоден. Его внимание больше акцентировалось на том, что отмечала его женщина - в стремлении понять ее, он подмечал то незначительное, что для самой Чидори уже давно стало обыденностью. Цветы делали ее счастливой. Он видел, как ее губы кривились в усмешке, стоило ей склониться над самой захудалой ромашкой в парке. Сработали хорошо отточенные военные навыки, в частности теория проб и ошибок: не зная в точности, что именно она предпочитает, он подарил ей букет, больше напоминающий сборную солянку - продавщица в цветочном изумленно наблюдала за парнем, методично объединяющем садовые розы и полевой мак в единую композицию. Реакция на подарок была положительной, что Сагара поспешил отметить в своем журнале наблюдений. Это же касалось и многого другого. И все же, в каждом его поступке прослеживались относительно корыстные мотивы - причиной им была ревность, которую Сосуке пока только учился сдерживать в узде. Главная проблема состояла в том, что он по прежнему с трудом отделял зависимость от привязанности, а это, в свою очередь, порой ставило его в не самое ловкое положение. Парень, случайно перепутавший примерочную и рисковавший остаться заикой (за неимением пистолета, Сагара приставил к его горлу армейский нож), наверное уже никогда больше не придет в центр торговли, опасаясь нарваться на сержанта снова. Конечно, Чидори доступным для сержанта языком пояснила, что это была чистая случайность и ей ничего не грозило, вот только несмотря на вежливое "понял" и опущенный взгляд, наверняка парень остался при своем мнении. Так и жили, мирясь и ища точки соприкосновения. *** В ночи, когда им не пришлось больше бояться, они узнавали друг друга заново. Стоило только темному покрывалу, сотканному из света звезд и луны опуститься на город, как тайные желания более не прятались за смущением и робостью. Исчезало все, оставался только мир чувств, самый откровенный и искренний из всех существующих. Это можно было назвать причудливой игрой, в которой не было проигравших и победителей. Было несколько условий, которые изначально им пришлось принять. Если в Китае они мало думали о том, что вообще может произойти во время их занятий любовью, то сейчас этот вопрос был вынесен на обсуждение. Становиться матерью Канаме пока точно не планировала, равно как и Сосуке: сперва им самим предстояло крепко встать на ноги. Вопрос контрацепции был тут же решен и закрыт: гормональные средства они даже не обсуждали, вариант о вмешательстве в виде спиралей и прочего был также отметен, оставив из перечисленного два основных решения - презервативы и прерванные половые акты. Предложение было внесено Сагарой, а потому было принято безоговорочно. Чем больше он узнавал женское тело, тем больше расширялся кругозор и о его собственных потребностях. Первое время он делал пометки, однако опыт так хорошо врезался в память, что потребность в этом отпала. Иногда все начиналось с легкого, невесомого касания - она предугадывала его вопрос, едва стоило провести рукой по спине, медленно и лениво, словно невзначай. Это была мимолетная ласка, и он никогда даже вида не подавал, что хочет от нее чего-то большего. Создание интриги и капитуляция, которые срабатывали неизменно, ведь они оба пока только начинали партию. Оставляя девушку гадать, было ли это приглашением, он мог ретироваться, позволяя ей самой узнать его мотивы. Конечно, любопытство приводило ее к нему, позволяя продолжить: ненавязчивые касания перетекали в поцелуи, распаляющие ее. Теперь он не торопился, продолжая гладить ее спину, руки, пробегая по ногам, но все это проигрывало губам, которые к тому моменты уже блуждали по ее шее. Этот сценарий предполагал, что за форварда играет мужчина, поэтому девушке отводилась более пассивная роль. Особую часть составляли ласки груди - со временем он понял, что ее соски весьма чувствительны и когда девушка сильно возбуждена, даже легкое касание уже граничит с болью для нее. Он вылизывал их, чуть посасывая, пока его рука не начинала заходить на внутреннюю сторону ее бедер без препятствия: желание росло и тело само откликалось, скручивая ком в низу живота и требуя заполнить его. Он не скрывал, что ее вкус сводит его с ума - к тому моменту, как он выводил языком узоры вокруг ее пупка, ее трусики часто оказывались мокрыми. Теперь все сводилось к легкому поддразниванию: он целовал ее бедра, приближаясь к влагалищу, но не касаясь его самого - пока она сама не подавалась навстречу или же не начинала тихо хныкать. Это была пытка - пока он не проходил языком по изнывающей дырочке и не ловил губами припухший от ласки клитор: он мог довести ее до оргазма в несколько движений, при этом не задействуя пальцев. С ними все было куда быстрее. Конец пьесы был растянут, а ее стоны - сладки, ведь в этой постановке не было причин торопиться. Все было иначе, когда в игру они вступали на равных. Как выяснилось, она прекрасно умеет учиться и ее язычок не менее ловок. Сначала его насторожило такое развитие событий, но прелесть орального секса постепенно раскрывалась перед ним, в частности благодаря тому, как сильно старалась она доставить ему удовольствие. Благодаря тому, что он сам никогда не требовал фелляции, оральный секс становился по большей части инициативой самой девушки. Порой на этом игра не останавливалась, а лишь выходила на небольшой тайм-аут, после которого начиналась вторая партия. В ходе второго акта выяснилось, что Чидори не чужды агрессия и доминирование, надо заметить, относительно латентного характера, что делало раунд еще интереснее. Уверенная в нем, она не боясь прихватывала кожу на его шее, оставляя своеобразные метки - пока он прижимал к себе ее бедра, продолжая двигаться уже в ней. Довольно часто она предпочитала сама выступать в роли наездницы и он видел, как горит ее взгляд. Это побуждало его действовать, причем всегда верно угадывая, что сейчас это именно то, что ей нужно. Сперва ему казалось, что это испугает ее - но в последствии он научился считывать предпосылки, позволяющие вести бой без страха. Это была грубость, но грубость настолько нежная, что девушка сходила с ума от его укусов и руки, сжимающей ее горло. Он не сдерживался, и порой стоны переходили в крик - хождение по грани, но сколько страсти было в каждом движении! Доводя друг друга до высшего пика, любовники постепенно сумели найти ту самую средину, достичь которой удавалось далеко не каждому. Падая в пропасть или взлетая в небеса... они не размыкали рук. *** К концу лета они снова прощались с Японией. Занятия в Академии начинались в соответствии с европейскими стандартами, поэтому они планировали заселиться уже в августе и ознакомиться с программой обучения. Для поступления Калинин использовал те самые паспорта, что когда-то уже помогли беглецам скрыться, так что в Австралию они полетели не просто любовниками, а официально женатой парой: теперь Сосуке понял, что именно когда-то насмешило девушку. Хмыкая себе под нос, он спустился вниз, помогая нанятым рабочим упаковать багаж в грузовик - четыре года обучения долгий срок, а жить им предстояло на съемной квартире. Чидори осталась в квартире, наводя порядок и выбрасывая лишнее - в одном из шкафов девушка обнаружила две старые спортивные сумки, те самые, что были вручены им приверженцами Гаурона. А ведь с "Мириды" они тоже ехали именно с ними, хотя она об этом совершенно забыла. Потерявшие презентабельный вид, они были брошены на пол и наверняка бы девушка утратила к ним интерес. Если бы только письма, веером разлетевшиеся по полу, не привлекли ее внимания. (продолжение следует)