Моя война

Они прощались с городом. У них было достаточно мест, о которых вспоминать можно будет вечно: кофейня, где когда-то Сагара принял одного коллекционера за террориста; заброшенная поликлиника, полная "привидений" - еще одно доказательство тому, что от живых проблем гораздо больше, нежели от мертвых; старый парк, где они любили гулять вечерами. Его аллеи зеленели, а деревья были усыпаны миллиардами раскрытых бутонов. Не то, чтобы Чидори ожидала прочитать что-то особенное. Но тогда, распаковывая конверт за конвертом, она испытывала невероятный прилив тепла и признательности: Сагара помнил о ней как в часы радости, так и часы печали, о чем свидетельствовали крайне лаконичные, но оттого не менее искренние, строки. Он описывал для нее погоду, события прошедшего дня, избегая темы своего самочувствия: вместо этого, предпочитал спросить лишний раз, как обстоят ее дела. Читая эти строки, уже давно превращенные в воспоминания, девушка негромко смеялась, узнавая в них своего сержанта. Последнее письмо было подписано буквально за день до того, как Сагара сбежал с "Мириды" - оно больше напоминало краткий рапорт, мало чем отличаясь от предыдущих, но несомненно было особенным. "... мне не хватает тебя..." Это было особенное признание, ведь оно четко говорило о том, что уже тогда, еще не осознавая всей тонкости и даже не мечтая перейти за черту, из разделявшую, Сосуке уже нуждался в ней. Это тронуло ее: губы искривились в улыбке, которая тут же угасла и слезы сами потекли по ее щекам. Размазывая влагу по лицу ладошками, она уже не могла успокоиться - вместе со слезами она словно вытолкнула прочь всю боль, что еще томилась в глубине ее души. Ее взгляд словно опустел, пока мысли были заняты событиями прошедшего утра, и парень тут же отреагировал: приобняв девушку за плечи, он словно напоминал ей, что она не одна. Они почти не разговаривали, принимая за счастье уже то, что теперь они просто могли идти рядом, опьяненные близостью друг друга. - Сосуке, я все хотела тебя спросить, - они как раз огибали озеро. Девушка остановилась у кромки воды, наблюдая, как лепестки вишен плывут по поверхности зыбкого зеркала, - Просто это так забавно... - Забавно? - Раньше ты все время говорил "Чидори",- заметила она, - А теперь постоянно называешь по имени. Почему? - Я думал, это очевидно, - он тоже остановился, пожимая плечами и явно не собираясь ничего добавлять к сказанному. Впрочем, этого и не требовалось, ведь его собеседница и так все прекрасно поняла, но наверное, именно сейчас ей хотелось, чтобы он снова произнес те самые, заветные слова. И он, что несомненно было приятно вдвойне, почувствовал это, - Я люблю тебя. - Что? - невинно переспросила она, чуть громче, и прохожие обернулись, рассматривая парочку. Сагара повторил, также повышая голос, но девушка лишь брови приподняла: это древняя игра была известна им обоим, - Что-что? - Люблю тебя! - на этот раз услышала не только она, но на самом деле ему положительно плевать на реакцию окружающих: сейчас его мир сузился до одной улыбающейся кареглазки, которая повисла у парня на шее, вместо ответа целуя его. Бархат губ плавил нежную кожу. - Я тебя тоже люблю, - шепнула она. Бой городских часов частично заглушил ее признание, напоминая о том, что наступил вечер. Рейс на Австралию был прямым, и друзья тоже были оповещены, поэтому ребята вскоре покинули парк. Их время истекало. *** Их провожали практически всем классом, разве что самые ярые неприятели не соизволили явиться в аэропорт, о чем уж точно никто не сожалел. Приятно удивило ребят еще и то, что попрощаться пришли не только одноклассники, но и некоторые учителя: многие из них уже знали, что отличница Чидори Канаме выбрала не самую легкую из профессий, но искренне желали ей удачи и хотели своим появлением поддержать ее решение. Благо, директриса сделала это еще в школе, когда вручала им дипломы (все-таки их хранили не в столе у Калинина!), так что дело ограничилось председателем Хаясимидзу Ацунобу и его верной спутницей Микихара Рен. Собственно, они первые и взяли слово, хотя в основном речь держал мужчина, а девушка лишь согласно улыбалась, полностью уверенная в его словах. - Я всегда знал, что вас двоих ждут великие свершения! - немного патетично окончил он свою речь, но это было действительно кратко и по существу. Микихара просто обняла будущих студентов Академии, пожелав им удачи. Госпожа Эри не смогла сдержать эмоций: классная руководительница вытирала слезы платком - пусть в последний год эта парочка была в школе и нечастым гостем, женщина искренне привязалась к ней. Не менее сильно, чем одноклассники: Киоко, Цубаки, Синдзи, Мидзуки и остальные просто не хотели отпускать Сагару и Чидори на самолет, пока диспетчер не объявила в микрофон, что на рейс "Токио-Дарвин" посадка уже практически окончена. Пришлось поспешить. - Вы всегда хорошо смотрелись вместе! Не забывайте нас и пишите чаще! - Канночка, я тебе все данные скинула в смс! Скайп настроила, буду каждый день тебе звонить! Сагара, и ты тоже звони! - Эй, Сагара! Не думай, что так просто отвертишься! Как только вернетесь в Токио, я покажу тебе, насколько сильным я стал! - Не забудьте, вы обещали мне фотографии! Это же все-таки Военная Академия! - До встречи, - Чидори махнула им рукой, посылая поцелуй на прощание. Сагара кивнул, таким образом показывая, что не пропустил просьбы и пожелания мимо ушей, - Спасибо вам за все! Вежливая стюардесса помогла им найти свои места, помогая разместить ручную поклажу на верхней полке. А еще через несколько минут самолет взмыл в небо, оставляя прошлую жизнь и начиная их историю с новой главы. В иллюминаторах город сиял, словно тоже прощался с теми, кто отныне шел по новому пути. В этот час все огни Токио горели только для них двоих. *** Мао вертела в руках истрепанный лист бумаги, перечитывая уже в пятый или шестой раз аккуратные строчки. Иногда женщина поглядывала на часы, хотя, конечно, она заметно торопилась - Сосуке указал на вечерний рейс, а до его прибытия оставалось еще не менее двух часов. - Вот теперь им точно понравиться! - с уверенностью заявил невесть откуда появившийся Курц, - Как ты и говорила, чтобы простенько и с комфортом! - По-твоему, это комфорт? - Мелисса обернулась, скептически оглядывая убранство комнаты. Стоило признать, вкусом Вебера природа не обделила, но не могла же она признать, что ей все нравиться. - А что не так? - искренне удивился блондин,- Признайся, сестричка! Ты бы и сама не отказалась пожить в таких апартаментах! А уж если к ним прилагается такой мужчина, как я... ... - В качестве мебели, я надеюсь? - невинно уточнила она, вызвав волну возмущения. Однако стоило женщине невинно передернуть плечиками, как голубоглазый ловелас просто вздохнул, прекращая дискуссию. Мелисса хмыкнула, - Все, сдулся? - С тобой спорить, себе дороже. - Кто бы говорил? - она рассмеялась. Работу свою, вопреки всему, парень выполнил на отлично: квартирка, снятая для парочки прибывающих студентов, сияла чистотой и опрятностью. Хотя, как Мао знала по своему опыту, Канаме наверняка вскоре все здесь изменит, полагаясь на собственный вкус и желания, - Пора. Нам еще до парковки добираться. - Идем, - согласился он, пропуская женщину вперед и забирая из ее рук сумку. Мелисса приподняла бровь, но придержала замечания при себе: когда надо, Курц вполне походил на джентльмена. А это, несомненно, требовало поощрения. *** Андрей Калинин остановился у неприметной, пепельно-серой плиты с незамысловатой гравировкой. Безразличие сменилось жалостью: он видел, какую именно ношу принесла с собой "виспард", а после сам подписывал разрешение на проведение погребальной церемонии. Он не знал Софию, но отчего-то каждый раз, проходя мимо ее могилы, он не мог не остановиться на минуту. Впереди показалась высокая фигура, несущая в руках белые лилии. Ричард Мардукас навещал еще одну жертву: завидев Калинина, вежливо кивнул, целенаправленно двигаясь в направлении белого, мраморного надгробия. Майор проводил его взглядом, но останавливать или присоединяться к сослуживцу не стал. Время не могло исцелить ран. Оно лишь затягивало их, но стоило шевельнуться, рвануть посильнее - и те снова кровоточили. И все же, если это и была цена за мирное будущее тех, кто не сломался и продолжает любить этот мир, Калинин согласен был платить его хоть в двойном размере. Лишь бы только они были счастливы. По сути, так оно и было. (конец)