Четвёртая свобода

      

...Магнит влечет к себе железо, и нет для него преграды. Если предметам и вещам свойственно влечение, что же говорить о человеке? Его постоянно обуревают чувства и страсти...

      

(с) Г.Л. Олди, «Механизм Времени»

             Сеть энергополя погасла и свернулась, когда Тор уже почти уснул. На самой грани неглубокой дремы ему вновь и вновь являлся брат, сбрасывающий личину Стива Роджерса. Они говорили и спорили. Потом – целовались. И вновь всё повторялось, дробилось на отдельные слова, жесты, взгляды, не давая уснуть до конца, будто в его черепе набухли тучи, искря воспоминаниями о полыхавших здесь недавно страстях. Ожидание из томительного стало невыносимым. Часы текли так медленно, будто на рассвете его должны были казнить.       Поцелуй был похож на зов сигнального рога – внутри всё гудело, мелко дрожа. Тор давно привык доверять своим ощущениям. Поцелуй – это было... хорошо. Это был шаг навстречу. Неожиданный, шокирующий и неоднозначный, но, ох, видит Орел Небесный, это был именно он. Момент истины. Краткий проблеск единения.       Это виделось началом долгожданной оттепели. Локи впервые за долгое время оказался так близко, что никаких преград не осталось. Поцелуй... да, это было хорошо. Они не пытались друг друга убить, что было еще лучше. И это был хороший поцелуй. Очень хороший. Столь острое чувственное переживание, что волосы дыбом...       Он вспоминал растерянность на лице Локи, его большие повлажневшие глаза без злобы, теплую глубину его рта... и решил, что было бы неплохо при случае повторить. Чем норны не шутят?..       Мысль была волнующая и до странности приятная.       Когда сеть погасла, он этого почти не заметил, пребывая в вязком облаке грез. Из дремы его вырвала дробь шагов, и Тор вздрогнул, садясь на постели и озираясь по сторонам.       Четверо эйнхериев стояли напротив проема, где еще недавно искрился узор энергополя.       - Мастер Тор, - провозгласил один из них. – Вы свободны. Нам было велено сопроводить вас отсюда.       Тор на всякий случай мотнул головой, отгоняя сонливость. Еще раз осмотрел стены без полей.       - Я свободен? – уточнил он.       - Да, мастер Тор.       Подойдя к эйнхериям вплотную, он воззрился на них сверху вниз.       - Где Локи?       - Владыка еще не вернулся из Мидгарда. Нам было велено...       Тор спрыгнул на пол и отодвинул стражей плечом.       - Дорогу я и сам найду.       Он направился к выходу из отсека, сзади шла стража, причем совершенно неслышно, будто эйнхерии перешли на другую поступь, отличную от обычной ритмичной дроби. Идти пришлось долго. Локи определил его в самую дальнюю камеру левого крыла. Хитрый гад. Тор оглядывался по сторонам. Нет, заключенные в камерах не были асами. Он-то ожидал от Локи повальных казней неугодных.       Впереди послышался шум, и Тор удивленно прибавил шагу.       - У вас там что, заключенные бунтуют? – обернулся он к своим сопровождающим, и растерянные лица убедили его в полном их неведении. Впереди звенело оружие. Около двух дюжин стражей вели ожесточенный бой.       Тор выбросил правую руку вперед, с радостью ощущая покалывание в напряженных пальцах. Мьёлльнир пролетел над головами дерущихся – и оказался у него в руке. До чего же отрадное было чувство! Боевое облачение облегало тело, с плеч свесился алый плащ, в воздухе отчетливо запахло грозой. Молот оттягивал руку мощно и правильно, и вес оружия придал ему сил. Изготовившись драться, Тор проорал:       - Что здесь происходит?!       С той стороны кучи-малы вдруг раздались знакомые вопли:       - Я видела молот! Тор! Это Тор!       - Тор! Эй, Тор, это мы!       Он в мгновение ока подскочил к дерущимся, и смурные стражники нехотя расступились, представив его глазам взлохмаченную воинственную троицу, вооруженную тренировочными пиками на скорую руку.       - Друзья мои! – он обвел их удивленным взглядом, не скрывая буйной радости встречи. – Что вы делаете здесь?       - Тебя спасаем, что еще, - фыркнул Фандрал.       - Надо выбираться отсюда поскорее, - заметил Вольштагг, - не то эти предатели...       - У нас приказ Владыки, - обратился к Тору один из упомянутых «предателей», щеголяя разбитой губой, - никого из воителей не пускать в тюремный отсек.       Следовало отдать стражам должное, на полу никто не валялся. Четверка сопровождающих молча застыла позади, и Тор спиной чувствовал их взгляды.       - Эта предосторожность уже излишняя, - заметил он и, кивнув друзьям на лестницу, вышел из тюремного крыла быстрым шагом. Остальные поспешили следом. Стражи молча смотрели им вслед, но вдогон никто не двинулся.       Следовало бы без свидетелей потолковать и переодеться. За время заточения Тора в замке наступил ледниковый период, безжалостно разжигавший аппетит и любовь к колючей шерсти. Троица воинов щеголяла теплыми серыми плащами, и Тор с грустью подумал, что не отказался бы разжиться таким же. Воздух был свеж до мурашек и пах бедой. Большой, но какой-то медлительной, ленивой, наползающей издалека. Повсюду чудилась слежка.       Плечом к плечу, как наступающая шеренга, они достигли Бильскирнира в полном молчании, и только захлопнув двери, Тор сумел перевести дух. Обернулся. Друзья-воители смотрели на него с одинаковыми улыбками на лицах, и Тор расплылся улыбкой в ответ, внезапно поняв, как же все это время скучал по ним. Шагнув вперед, он развел руки и сгреб их в охапку. Его обнимали, стискивали, приветливо хлопали по спине и плечам. Леди Сиф задержала объятие дольше всех.       - Прости, что из-за меня ты угодил в тюрьму, - заторопилась с извинениями она, но Тор оборвал ее.       - Брось, Сиф. Ты вовсе не виновата. Я так рад всех вас видеть!       - Тор, Локи нет в Асгарде, - напомнила Сиф. – Скорее, если мы хотим успеть, то нужно спешить!..       Это разом спустило его с дружеских небес на холодную землю. Спешить? Она имеет в виду?..       - Отбирать у Локи трон силой я не намерен, - сказал он. – Мы поговорили с ним, и будем говорить еще.       - Тор, но он же...       - Он мой брат, Сиф. Я не стану своими руками добивать то немногое, что еще осталось от нашей семьи.       Тор огляделся по сторонам, будто ему стало неуютно смотреть на друзей. Воины подобрали отвисшие челюсти и как по команде уставились себе под ноги. Затем обменялись взглядами. Затем вновь посмотрели на него.       - Похоже, мы попали, - вздохнул Фандрал, подчеркнуто ни к кому не обращаясь. Оставив Мьелльнир на столе, Тор начал искать подходящее облачение. Под взглядами друзей ему сделалось зябко.       - Я принял решение. Мне жаль, что оно вам не по душе.       - Тор, - в голосе Сиф появились вкрадчивые нотки. – Локи два месяца держал тебя в тюрьме! Он сверг Одина и захватил власть. Он сам разрушил семью, которая его приняла. Он тебе не брат.       - И при всем уважении, Тор, договариваться с Локи – плохая идея, - поддакнул Вольштагг.       - Он сам пришел в камеру договариваться со мной! – для пущей убедительности он повысил голос. – И отправился в Мидгард, потому что я настоял! Ему нужна моя помощь. Пока он идет мне навстречу, я не буду с ним драться.       - Он уже предавал тебя, - напомнил Фандрал.       - Да, - согласился Тор. – Но в Свартальвхейме не предал, а спас.       Повисла тяжелая пауза.       - Ну, если быть честными... – Вольштагг обвел их хмурым взглядом, - он нас всех помиловал. Видит Орел Небесный, я не хотел этого говорить! Но ведь он и вправду нас освободил. И оставил на постах, что лично я считаю с его стороны далеко не разумным решением. Мы же тоже могли бы его предать. Да и собирались...       - Просто его заводит опасность, - фыркнула Сиф, скрестив на груди руки. Тору от ее слов вдруг стало как-то не по себе. «Его заводит...». – И это не значит, что у него не было планов использовать в своих играх нас и Тора.       - Я ему нужен, чтобы признать его законным царем Асгарда, - кивнул Тор.       - Шутишь! – Вольштагг выругался. – Умоляю, скажи, что ты не пойдешь на это! Он же йотун, предатель и...       - И я не собираюсь идти у него на поводу, - прервал Тор. – Хочу сперва поговорить с Хеймдаллем.       - Плохая идея, - Сиф подошла и одним движением выудила из шкафа плащ. – Хеймдалль ему верен.       Тор принял плащ и несколько секунд смотрел ей в глаза.       - Вот поэтому я и хочу с ним потолковать. Если Хеймдалль верен Локи, я хочу знать причину.       - Пойми меня правильно, Тор, я тебя люблю, но оставлять Локи на троне считаю безрассудством! – не унимался Вольштагг. Тору вдруг подумалось: «Они все заодно, и они все за меня». В глазах воителей другого царя и быть не могло. Один Всеотец и Тор, его наследник. Они никогда не рассматривали Локи как своего возможного правителя.       Не рассматривали и отказывались признавать.       Что ж, в недалеком прошлом он и сам не допускал такой мысли, но теперь куда осторожнее относился к порывам вразумлять брата или сбрасывать его только по причине уверенности, что он этого недостоин. За время заточения он отбросил привычную двойственность мира, допустив, что все может оказаться сложнее, чем кажется на первый взгляд. А потому порыв разрешить ситуацию силой уже не казался верным.       Послевкусие разговора с Локи уберегало его от поспешных выводов. Он небрежно рассмеялся, обернувшись.       - Все будет в порядке, друг мой Вольштагг! Вот увидишь!       - А если нет? – упорствовала Сиф. – Что если, получив желаемое, Локи тебя убьет?       - Не убьет. А если и попытается, то я буду готов. А ты что скажешь?       Фандрал пожал плечами. Он примостился на скамье, вытянув ноги, и всей позой выражал сытое щегольство.       - У Локи здесь свои порядки. Ему верна стража, слуги и армия. Но если ты решишь бунтовать, мы тебя прикроем.       Тор покачал головой. Порядки Локи тоже нуждались в разборе, но лишь после того, как он узнает, что происходило тут в его отсутствие.       - Не надо. Это семейное дело. Решать его нам с братом следует с глазу на глаз, - он сурово сдвинул брови и прибавил голосу твердости. – Я прошу вас не вмешиваться. Что бы ни случилось. Фандрал? Вольштагг? Сиф?       Он внимательно поглядел на всех по очереди, задерживая взгляд на каждом. Ответом ему было упрямое молчание.       - Помяни мое слово, ты идешь на верную смерть, - вздохнул Вольштагг.       - Это опасно, - кивнул Фандрал. – Локи способен на всё.       - Да. И я тоже. Но я на свободе, и следует выяснить, зачем он освободил меня.       - Что ты будешь делать, если он нападет? – Сиф не скрывала волнения.       - Импровизировать. С Локи я сам разберусь, но сперва хочу всё разузнать, - он тяжело вздохнул и нахмурился. – И если я посчитаю, что на троне Асгарда ему не место, тогда и будем думать о бунте.       - Рисковый же ты прохвост, - покачал головой Вольштагг. Тор усмехнулся и пожал плечами.       - Уж какой есть, дружище, - улыбнулся он, пряча горечь. – Какой есть.              ***       - Тор! – Сиф нагнала его уже в коридоре. Приблизилась, тяжело дыша, и заговорила, понизив голос. – Хотела тебя попросить... Будь осторожен с Локи. Я знаю, ты считаешь его братом, но у него на тебя... далеко не братские виды.       - Ты о чем? – он нахмурился и вдруг отчетливо ощутил, как не хочет слышать ответ. Весь, всеми фибрами души не желает. Она знала. По ее смущенному лицу он видел, что она знает. Но она лишь покачала головой.       - Просто будь осторожен.       - Буду, леди Сиф.       Вот ведь! Сколько сотен лет витало что-то эдакое между ними, но меньше всего хотелось предполагать, что это было очевидно всем, кроме него. Хотя... одному было очевидно точно.       Набросив капюшон, он вышел в зиму, вдыхая ее полной грудью. Лента Моста была чуть припудрена снегом.       - Отрадно видеть тебя на свободе.       Тор улыбнулся, стряхивая снег с плаща. Дежурившие у входа в чертог эйнхерии не проявили к нему никакого интереса, но Тор все равно обошел постамент, дабы оказаться от них как можно дальше. Хеймдалль оставил меч и медленно спустился к нему.       - И я рад видеть тебя, старый друг.       Они встали плечом к плечу напротив окна в Великую Бездну. Хеймдалль первым нарушил молчание:       - Между вами, я заметил, наметился прогресс?       - Вроде того, - Тор ощутил, как его начинает душить неловкость. – Ты же это... ну, в общем... ты же никому, да?       Для наглядности он показал руками, сводя и разводя их, будто сжимал невидимый мяч.       - Само собой.       - А он там им... ничего об этом... нет?       - Нет.       - Ладно. Это я и хотел услышать... – Тор потоптался, собираясь с мыслями. – Он отправился помочь Стиву?       - Да, насколько я могу судить.       - Не ожидал от него, - он поколебался – и спросил то, зачем пришел. – Что он тут натворил, пока меня не было?       И Хеймдалль рассказал. По мере его рассказа Тор все больше хмурился, чувствуя смятение. Выбор представлялся куда труднее, чем он предполагал.       - И ты хранишь ему верность, - подвел черту Тор.       - Я не стану принимать чью-либо сторону, - закончил Страж. – Смею надеяться, ты простишь мне это. Я служу Асгарду, и Локи пока не сделал ничего, выходящего за отведенную ему черту. Я пристально слежу за ним с момента вступления во власть и не имею оснований обернуть против него свой меч. У тебя же свои резоны, и я не вправе навязывать тебе свое суждение. Вам решать, кто будет править.       - Это непросто. Я отрекся, но оставлять его на троне... я не знаю, как поступить. Он не справляется с зимой.       - Да. Я отчитался тебе как Страж. А теперь скажу не как Хранитель, а как друг. Локи явился вовремя и, к моему удивлению, быстро навел порядок. Но Всеотца он отправил в Сон, вонзив в него кинжал четыре раза.       Ярость, захлестнувшая Тора после этих слов, сжала его кулаки до боли.       - Он ответит за это.       - Тебе решать, как поступить. Я рассказал тебе всё, что видел.       - Он мог от тебя укрыться?       - Я бы это заметил. За все последнее время он не пытался.       - Почему я на свободе? Что он задумал, ты знаешь?       - Нет. Но думаю, он хочет посмотреть, что ты станешь делать. Постарайся всё взвесить, Тор.       - Я уже понял. Простым решением это не будет.       - К сожалению, нет.       Всю обратную дорогу он обдумывал это. Да, просто не будет. Исходя из того, что Хеймдалль поведал ему, нельзя было сделать однозначный вывод, что Локи – тиран и деспот, под пятой которого стонет Девятимирье. Но была зима. Был отец, за которого хотелось возмещать кулаками... Отец, который отправил Хеймдалля и друзей в камеры смертников... А Локи помиловал и освободил их. Локи, который просил у него коронации...       Локи, чьи губы...       Тор замер, вынырнув из мыслей. У самых покоев его ждал коренастый, плотно сбитый бородач-эйнхерий. Тот держал шлем на сгибе локтя, и встретил Тора суровым, тяжелым взглядом.       - Мастер Тор, - он коротко поклонился. – Мое имя Бертред Йоргинсон, я командир дворцовой стражи.       А голос оказался бронзовый, сильный. «Мастер» - старое обращение. Вояка, ветеран походов.       - Мне казалось, стража в подчинении Тюра, - с сомнением в голосе заметил Тор.       - Городская в его, - кивнул Бертред. – За дворцовую теперь отвечаю я.       - Локи тебя назначил?       - Да. И я пришел предупредить, - голос упал до низкого, тихого баса. – Он, конечно, приказал тебя выпустить, и Хель ведает, что у него на уме. Но знай, Мастер Тор: я пойду за этим ублюдком к варгу в пасть, если понадобится, и мои ребята тоже. Чью сторону примет Тюр, мне неизвестно, и за его бойцов я говорить не могу. Но за своих сказал.       - То, что он освободил вас, вовсе не значит...       - Значит, - отрезал Бертред. – Локи не просто освободил, - он в раздражении взлохматил пятерней волосы с проседью на висках. Эйнхерию не нравился этот разговор, но вся поза выдавала решимость довести его до конца. – Всё время службы мы делали, что могли. После того черного дня, когда мы потеряли царицу и стольких парней, Один Всеотец решил, что мы мало старались, что обленились, и забил эйнхериями камеры смертников. А Локи... этот сукин сын посчитал, что мы мало умели, потому не смогли дать отпор. И стал нас готовить. Как проклятых стал гонять! Веришь или нет, Мастер Тор, я бы такому дерьму своих воинов учить не стал. Такое лишь для драки годится, да и то - когда подонки дерутся с подонками. Но он заинтересован, чтобы его бойцы не подыхали как можно дольше, чтоб как можно лучше отслужить ему и Асгарду. Он тот еще поганец, но мне есть, за что его благодарить. И если вы будете тут за власть бодаться... имей в виду, что просто тебе не будет.       Он почти слово в слово повторил предостережение Хеймдалля. Вот только подтекст был куда неприятней.       - Я учту это, Бертред, сын Йоргина, - кивнул Тор хмуро, - но я пока не намерен бодаться с Локи за власть.       Бертред угрюмо хмыкнул.       - Ты-то, может, и не намерен, а вот насчет него я бы еще поспорил. Пес его знает, что ему в голову взбредет.       Странно. Он почти видел метания этого вояки. Будто его разрывали две разные верности, два разных долга.       - Скажи. По-твоему, Локи хороший правитель?       Бертред пожал плечами.       - Я мало что понимаю в этом, Мастер Тор. Но подход у него хороший.       - А что именно он делает?       - Старается, - ухмыльнулся эйнхерий и, надев шлем, ушел, тая в тенях.       Благо, друзья не ждали его в покоях, как он и просил. Видеться с ними сейчас было в тягость. Нет, Тор был рад видеть их, но решение, которое ему надлежало принять, следовало принимать в одиночку.       Тор приказал подготовить купальню, вымылся, подстриг бороду, облачился в чистые одежды. И размышлял, размышлял.       Он ничего не обещал Локи. Они ни о чем и не договорились-то толком. Лишь продолжить договариваться, если Локи пойдет ему навстречу. Он просил помочь Стиву больше для того, чтобы перехватить контроль. Поставить условие, проверить, готов ли Локи сотрудничать и уступать. Локи отправился помогать. И что с этим делать?..       Локи на троне. Пришел к власти обманом и на крови, сильно ранив Всеотца. Но сумел при этом навести порядок. Пришла зима, и он не может с ней справиться. Но его действия по обеспечению Асгарда всем необходимым казались верными. Он просит официальной коронации, чтобы править от своего имени. Йотун. Но до сих пор он правил умно, и выбранное им направление Тор считал в общем верным. Локи – предатель, которому нельзя доверять, и список его прошлых преступлений длиннее Биврёста. Но он помиловал друзей и эйнхериев...       Слова бородача оттягивали сердце. Нет, Тор не верил в какое-либо масштабное столкновение. Асгард не знает о Локи. Но вот эйнхерии... Раскол в рядах воителей и стражей обеспечен. Если он предъявит права на трон, брат пойдет на брата, друг на друга. Решение пахло кровью.       Все время всплывало то одно, то другое. Сомнения роились в голове, хотелось поговорить с друзьями, но говорить было нельзя. Тор знал их мнение, как знал и то, к какому решению они будут его склонять. Хотелось самому сделать выбор. И сделать его до того, как он встретится с Локи снова, ибо с брата тоже станется задурить ему голову.       Слишком сложный выбор. Слишком тяжелый. Из тех, которые нельзя отложить и от которых нельзя отмахнуться.       Принять решение было бы легче, если бы Хеймдалль и тот командир, сын Йоргина, говорили об угрозе пытками и шантаже. Было бы легче, если бы Локи принуждал и запугивал их. Но он этого не делал, или делал это тоньше.       Тор не видел и намеренных его злодеяний, которыми можно было бы оправдать свержение.       Но одновременно с этим он ощущал ответственность за Асгард, который оставил в беде.       С момента отречения он понимал, что свобода эта даруется ему на время, хотя понимать это было несладко. Всякий раз он просыпался в Мидгарде, малодушно думая: «Только бы не сегодня». Прежде он верил, что Один будет править еще пару тысяч лет – почти вечность! И он еще успеет все девять миров обойти, всех девок перелюбить, всё горючее выпить, и вообще – рано ему еще думать о троне! Однако после гибели матери и брата Тор отчетливо ощутил на себе груз необходимости. Он, Тор Одинсон, остался единственным наследником, и должен был прийти тот черный час – час необходимости – когда Хеймдалль призвал бы его с миссии Мстителей или с ложа любимой, потому что Всеотец ушел в Сон. Или хуже. Ему пришлось бы брать власть в свои руки, ибо ничьих других рук не осталось, и больше брать ее было некому. Он был связан необходимостью по рукам и ногам.       Но Локи жив. И Локи – враг. И теперь надлежало решить, пришла ли необходимость в нем, Торе, или еще нет.       А Локи времени зря не терял. Он даже умудрился приручить Йотунхейм! Корабли! Пожалуй, это из рассказа Стража впечатлило Тора больше всего. Йотуны рыбачили на льдинах, где часто гибли, и Локи решил облегчить им промысел. Теперь ваны строили для йотунов корабли – добротные деревянные посудины, простые, но надежные. Йотуны забирали их сами, минуя Биврёст, пользуясь разломом в одном из ванских фьордов. И миролюбию между народами сопутствовало то, что посудины во время получения уже были нагружены маслом и элем.       Родичей спаивал, хитрец. Умно.       Тор поражался ему. Локи творил на троне то, что ему бы и в голову не пришло. Ешь себе и пей, закатывай пиры, гостей принимай, слушай доклады и донесения, отправляй отряды по мирам по мере надобности. Разве не так ему надлежало править? А Локи взялся вытворять что-то новое, чудное и странное. Менять, перестраивать, улучшать. Путь мыслей брата всегда был извилист, а потому редко доступен для понимания. Но еще так сложилось, что он, Тор, верил в угрозы реальные, требующие немедленного решения, тогда как угрозы гипотетические относились им к разряду несуществующих, то есть не стоящих того, чтобы забивать ими голову. Тор считал себя воином, умеющим решать текущие проблемы. Но Локи, казалось, умел решать проблемы так, чтобы они не случались вовсе. Не все, и не всегда успешно, но двигался он в этом направлении весьма уверенно.       Вот только зима...       От мучительных мыслей заломило виски. Он не привык раздумывать. Он привык верить себе и своим ощущениям, не тратя времени на взвешивания. Но чувство опасности требовало сбросить узурпатора, и требовало четко. И всё равно – что-то удерживало его. Сомнения. Неуверенность. Нежелание делать это столь споро. Поцелуй с братом...       Надлежало всё взвесить. Хеймдалль советовал, да и сам он чувствовал – без этого не обойтись. И он думал, честно думал, весь разум себе изъел. Пока не отбросил всё, разозлившись, не отбросил разом рой неопределенностей, оставив себе короткий простой вопрос. Всего один. На три слова.       Почти одновременно с этим Тор уловил за окном вспышку Биврёста. Вздохнул – и начал собираться.       Локи вернулся. Следовало бы с ним потолковать.       Одеваясь, он еще раз убедился, как же вредно бывает так много думать. Всего три слова...       ТРОН ИЛИ БРАТ?       Простой выбор, если вдуматься. Он принял решение.              ***       Здесь не было стражи. Это насторожило – вдоль пути стояли сплошь крепкие, вооруженные до зубов эйнхерии с глазами сторожевых собак, отчего Тор всю дорогу пытался отрастить на спине глаза и уши. А у тронного зала – никого. Тишина. Он поколебался, но всё же вошел в гулкий мрак, прорезанный бледными колоннами.       Еще в камере он поймал эту мысль. В далеком прошлом, когда перед внутренним взором еще не маячил трон, к нему приходило странное чувство, которое Тор привык считать состоянием воина.       Он не задумывался прежде, откуда оно приходило и куда уходило потом, это случалось само по себе: наступал в бою тот момент, когда он, Тор-воитель, будто окунался в холодную воду. Чуть глохли звуки, чуть жухли краски, чуть притуплялись чувства, зато многократно обострялось чутье, позволяющее видеть удар до удара, слышать нутром опасность, реагировать и успевать. Чутье позволяло осознанно наслаждаться боем и сильным соперником.       Смертные называли это боевым трансом. Старые ветераны – галниром, «волчьим бешенством». Однако сам Тор ощущал это скорее как сосредоточение, открывавшее ему способность к пониманию без мук размышления, будто он, прекращая думать, становился способен только чувствовать и делать. В этом состоянии его разум делался холодным и твердым, как из железа. Прежде он считал, что именно умение сосредотачиваться, вбирать в себя бой и рубиться с полной отдачей и отличает хорошего воина от плохого. Или – хорошего от мертвого.       Но, что важнее, когда он был сосредоточен, Локи не удавалось его обмануть. Тор чуял его наваждения и ни разу не путал иллюзию с плотью, хотя не смог бы внятно объяснить, почему и как он отличал их. Просто знал. Не задаваясь вопросом, почему. Знание приходило из ниоткуда, легко и естественно: «Смотри, видишь? Вот истинное, вот ложное, не перепутай, боец. Или сгинешь».       Нет, он не видел лжи Локи глазами. Просто ложь становилась более очевидной, вот и всё.       Потом сосредоточение ушло. Хотя, тут следовало быть честным – он, Тор, сознательно гнал его, в какой-то момент посчитав это признаком неуверенности в себе. Как раз тогда близилась коронация, он видел себя на троне Асгарда, а всякую битву – ареной, где можно проявить свою отвагу и доблесть. Он отдавался куражу, забываясь в упоении, и часто жертвовал осторожностью в обмен на возможность славно подраться и показать себя во всей красе.       Пусть знают! Пусть видят могучего Тора! Пусть трепещут враги и ликуют друзья! Он могуч! Непобедим!..       Сейчас ему было стыдно за эти мысли. Самолюбование, недостойное доброго воина! Гордость и спесь! Позор...       Тор не умел сосредотачиваться по желанию, зная, что чутье придет само. И потому не заметил, когда оно перестало являться. Чутье не пришло к нему в Йотунхейме, и Фандрал серьезно пострадал. А ведь Локи пытался тогда воззвать к нему, призывая оценить расстановку сил. Прежде его не пришлось бы просить. В конце концов, он все еще был жив как раз потому, что раньше от подобных глупостей сосредоточенность его оберегала.       Не пришло чутье и в битве с Локи. Он неправильно оценил противника, позволил обиде и возмущению вести себя, позволил Локи навязать себе условия боя, когда надо было навязывать брату свои – разоружить, победить, не дать ему буйствовать. Он был сильнее Локи и смог бы одолеть его. Сосредоточенностью он мог взять верх над необузданной яростью брата. И теперь ему казалось, что...       Что Локи ждал от него именно этого.       Интересно... Доведись ему тогда сосредоточиться, он бы понял, что нужно делать? Сумел бы остановить бой? И остановился бы Локи, если бы он проявил твердость и дрался с братом всерьез, как с врагом?       Ему казалось – да, Локи бы сдался. Потому что он сдавался и прежде. Хватка руки на его шее...       Брат подчинялся его воле. Как в тот раз, после гибели мамы. Чтобы сохранить рассудок ясным, тогда Тор впервые попробовал сосредоточиться сам, погрузиться – и чутье обволокло, притупив боль утраты. И тогда он понял: «Отец не прав». Прежде такую мысль он бы прогнал взашей. Но чутье его не сомневалось. Оно знало, что нужно делать. Чутье показывало план бегства из Асгарда: он ясно видел себя, Джейн и Локи, знал, что должен делать и как.       И Локи подчинился ему – такому. Подчинится ли он теперь?       Потому что, двигаясь к тронному залу, Тор искал в себе это чувство. Пытался сосредоточиться. Призвать его.       Ибо сейчас это было нужно, как никогда. Пусть вокруг не было боя, и призыв давался с трудом. Он больше не мог позволить Локи дурить себе голову. И сам Локи, кажется, был доволен, когда он, Тор, не позволял ему этого.       Им предстоял мужской разговор. Следовало подойти к нему во всеоружии.       В тронный зал Тор ступил свежим и благоухающим, уже мало похожим на каторжника. Прошел вперед, к трону, оглядываясь по сторонам. Его шаги гулко отдавались в каменном безмолвии, нарушаемом лишь свистом сквозняка и плачем вьюги снаружи. Факелы не горели, в масляных чашах не трепетал огонь. Слабый, вылинявший до серости свет лился лишь из окна за троном, отбрасывая на пол его жуткую, разлапистую тень.       Локи стоял в этой тени, заложив руки за спину, и смотрел на снег. Он не обернулся, когда Тор подошел и встал с ним рядом, тоже посмотрел на мечущийся снег за окном, затем – на трон. В полумраке он выглядел каким-то тусклым и отчего-то казался уродливым, распластавшимся во все стороны монстром. Он вызывал неприязнь.       Казалось, тень этого монстра пожирала их обоих.       Поперек подлокотников, тускло поблескивая острием, лежал Гунгнир.       - Тебя облагодетельствовали? – Локи повернул к нему бледное лицо, и тон его был подчеркнуто нейтральным.       Что ж... Он учится заново доверять своему чутью. Иногда оно было зорче глаз.       - Я хочу говорить с тобой с глазу на глаз, - Тор поднял руку и махнул ею сквозь Локи, развеяв иллюзию.       - А ты становишься наблюдательней, - мрачно и насмешливо прозвучало впереди, из теней на ступеньках трона. И голос был уже другой: злорадный, но в то же время с ноткой одобрения. И он очень, очень не понравился Тору.       - Я старался, - ответил он в тон.       - Я возвращаю твой отказ, - гулкий баритон Локи звучал, как из колодца. – Свидетелей не было, кроме Хеймдалля, так что вряд ли твое отречение можно считать официальным. Погулял на воле – изволь вернуться к истокам, Тор.       Сердце вдруг стиснула чья-то грубая лапища. Всё было как-то неправильно. Не так, как он ожидал.       - Даже если вернешь, я не приму его, Локи.       - Почему же? Все еще жаждешь свободы и мелких побед с дружками-мстителями?       - Не ерничай! Я с Хеймдаллем потолковал. Он сказал, у тебя неплохо получается.       Послышался едкий смешок.       - Это похвала?       - Это согласие. Ты просил коронацию – ты ее получишь. У меня пока нет причин сменять тебя.       - Хочешь увильнуть от обязанностей?       - Хочу дать тебе испытательный срок! Ты справляешься. Я верю Хеймдаллю. Поэтому рискну поверить и тебе.       Молчание. Затем невеселый смех.       - Значит, ты решил так? Зря. Боюсь, ты принял неверное решение. Всё не получится так просто.       Шевельнулись тени на ступеньках, одна из них поднялась, спустилась вниз мягким шагом.       Локи. В полном боевом облачении, разве только шлема не хватало. Тусклый свет обозначил его силуэт на фоне тени, но глаза уже привыкли к темноте, и Тор видел: Локи стоял к нему вполоборота, ссутулившись, чуть пригнув голову. Так он, похоже, сам себе казался злей и опасней.       Где тот гибкий, звонкий, рыжий? Нет его.       Высокий лоб, наклон головы; повадка ленивая, и в то же время прячущая скрытую мощь. Черные пряди по плечам, глаза воды прозрачней, лишь с легкой разбавленной зеленцой. Злость делала его красивее, придавала пряности.       Тор даже залюбовался.       - Локи, не начинай! – он повысил голос. – Я же сказал, ты получишь своё! Чего еще тебе нужно?       - Выйти из-под контроля, - голос Локи окреп и зазвенел с неожиданной силой. – Мне, знаешь ли, не по нраву, что вы с Хеймдаллем взялись изображать моих надзирателей. Я был к вам добр, но вы посчитали, что имеете право меня контролировать. Какая великолепная раскладка, Тор! Ты позволяешь мне сидеть на троне Асгарда! Вот только я уже взял его и не намерен зависеть от вашего одобрения. Асгард – мой! И если мне надо взять его еще раз, я сделаю это.       - Да что ты несешь?! – он сделал шаг к трону – и замер, похолодев.       В руке у брата черным высверком блеснула глефа.       Она совсем потемнела от времени, и орел на ее фальшионе едва проступал тонким контуром, яркой осталась лишь кромка заточки. Но Тор ощутил нутряную дрожь. Это было уже серьезно. Не то, чтобы раньше несерьезно было, но глефа - боевое оружие. Значит, бой. Опять. Сколько можно?! Который уже раз его встречает враг вместо брата?!       - Ты меня выпустил, чтобы подраться?! – это был даже уже не вопрос. Он уже понял.       - Сегодня ты проницателен, как никогда, - зубы Локи обнажились в застывшей улыбке, преисполненной зловещей веселости. Тор отлично видел, что брат не шутит: улыбка не трогала глаз, как обычно бывало.       - Локи, да послушай себя! Я же только что сказал, что отбирать у тебя трон не стану!       Он рассмеялся так, будто заставил себя рассмеяться.       - Это весьма великодушно, но подачки мне не нужны. Пора с этим покончить, Тор, раз и навсегда. Согласен?       Раз и навсегда? Это значит – трон получит выживший? Раз и навсегда... Значит – насмерть.       Тор словно окаменел. Вдруг померещилось, что всё это происходит не с ними. Словно это не Локи сейчас вызывал его на смертный бой. Словно это не он сам застыл истуканом, не зная, что надо сказать, придумать и сделать...       В груди потяжелело, обнаженные нервы резанула досада, и стало вдруг горько до слез.       Ну зачем?! Всё же неплохо было... поцеловались, обнялись. А он снова... Вот ведь засранец!.. На секунду сердце тоскливо сжалось, но тут же забилось ровно и мощно.       - Хорошо, будь по-твоему. Я согласен.       - Почему же ты все еще безоружен?       Это было так. Он долго колебался, брать с собой молот или не брать, и в итоге оставил его в покоях. Призвать Мьёлльнир было делом нехитрым, но отчего-то казалось, что, призови Тор его, он примет навязанный бой.       А принимать его он не собирался. Сосредоточенность твердила ему иное.       - Потому что мы по-разному понимаем, как это нужно закончить, - сказал он твердо.       Локи ухмыльнулся. Губы его умели складываться в тысячу улыбок, и сейчас на них застыла улыбка упрямства. В зеленоватых глазах горела та искра жестокости, которую Тор ненавидел. Он уже понял – Локи собрался разрушить то, что началось между ними в камере. В груди давило все сильнее, каждый вдох отдавался жжением.       Опять хочет все испортить, подлец! Испоганить даже то хорошее, что у них осталось!       Оставалось только одно – не дать ему пустить всё прахом. Сосредоточенность знала и то, что любая ерунда в устах Локи может звучать откровением. Он не чувствовал подвоха, но это не значило, что его нет.       Тор взглянул на пол. Между ними лежало около десяти шагов. Как раз.       - Если не станешь защищать себя – ты умрешь.       - Это мы еще посмотрим.       И Тор двинулся вперед уверенно, тяжелым медленным шагом, чувствуя, как внутри у него все горит. Решение выглядело пагубным, а только когда бывало иначе? Понимание твердило – Локи никогда не успокоится, не примет и не простит, и пока он жив и на свободе, следует ждать удара в спину каждый день и час. Но Тор не хотел понимать. Он привык чувствовать и делать. И сейчас хотел делать. Переть вперед, как всегда. Как дурак!       Он рисковал. Шел навстречу брату, уверенно и легко, без тайны.       Знал – уцелеет. Сердцем знал.       - Что ты задумал? – в голосе Локи послышалась неуверенность.       - Сам не видишь? Я хочу с этим покончить.       - Не приближайся! Зови молот и дерись!       - Не стану!       - О? Мне приказать обезглавить Сиф у тебя на глазах?! Может, это заставит тебя шевелиться?!       - Ты не поступишь так! И ты это знаешь.       И замер в двух шагах напротив – в одном выпаде глефы, напряженный, как охотник, стоящий у логова зверя. Не отпуская напряженного взгляда, ловя в нем первые искры отчаянья. Вот сейчас Локи махнет глефой и... и, в общем-то, правильно сделает. Будет одному дураку наука за дурную самонадеянность!       Это был не первый раз, когда он стоял перед братом безоружным. И вот вроде бы все так же, как на пыльной улице в Нью-Мексико. А по-другому. Правильно понял – все изменилось, и даже драться как на Башне уже не получилось бы. Слишком многое успело случиться. Слишком ценное, чтобы уничтожать.       В объединяющую силу прошлого Тор уже не верил, а вот в объединяющую силу настоящего верить хотел.       - Надумал бездарно пасть?!       - Надумал выжить! Хватит, Локи! Навоевались!       Тот ударил снизу вверх. В первый момент Тор отшатнулся – лезвие просвистело совсем близко от правого уха. Но затем он заставил себя вернуться на прежнее место. Локи вынуждал его уклоняться, но Тор не собирался принимать предложенных правил. Он хотел диктовать свои. И когда Локи сделал выпад, не шелохнулся.       Срезанная прядь волос скользнула по его плечу, Локи завел глефу за спину, стал наизготовку.       - Дерись, варги тебя побери! Дерись или умрешь!       И как прикажете утихомирить этого сумасброда?!       Забрезжила идея, пока еще слишком призрачная, чтобы ухватиться за нее всерьез.       - Убив меня, ты утолишь свою жажду? Тогда бей! Видишь же, я открыт!       - Ты задумал самоубийство, глупец?!       Глаза Локи блестели от слез и воинственности, но лицо странно смяло, как будто все черты его исказила боль.       Только тут Тор ощутил пагубный привкус истерии происходящего. Давненько он такого не ощущал. Последний раз это было, когда Локи дрался с ним на Мосту, попутно испепеляя Йотунхейм. Этот высокий слог, напыщенность, речи о свободе... Притворство. Теперь это было уже очевидно. Он успел забыть: когда Локи чувствует себя уязвимым, он начинает защищаться. А когда это случается, рядом лучше не стоять. Но с чего бы ему?..       Догадка вспыхнула в мозгу, как факел.       И на четвертом взмахе Тор поймал глефу. Он схватил ее левой рукой под фальшионом и крепко сжал, смиряя силу крякнувшего Локи, опуская ее на уровень бедра. Они замерли, не шевелясь. Локи дернул раз, другой – куда там! Не отпуская древка – «рукояти», поправил Тор себя; прежде Локи всегда бесился, когда он говорил неправильно – он сделал шаг вперед, ведя кистью от лезвия к центру. Овальное сечение рукояти легко скользило в ладони, позволяя чуть ослабить хватку, но не настолько, чтобы Локи сумел вырвать оружие. Физически Тор был сильнее, а в борьбе ловкости с силой ловкость нередко проигрывает.       - Я больше не пойду у тебя на поводу. И подыгрывать тебе в этом не стану, – он сказал это так сурово и твердо, как только мог. – Сегодня никто из нас не умрет, Локи. Ты не убьешь меня, и я не убью тебя. Ты понял?       - С возвращением, - вдруг сказал тот и гаденько рассмеялся. – Наконец-то показал характер! Я по нему скучал.       Локи замахнулся, чтобы ударить кулаком, но Тор удерживал глефу левой, и ему не составило труда перехватить кулак правой рукой. Он крепко сжал запястье Локи, заставив того зашипеть от боли.       - Довольно! Я больше не позволю тебе всё разрушить! Не позволю, слышишь?! – Тор рвано выдохнул воздух, слыша, как Локи скрипит зубами, пытаясь вырваться. – У нас нет причин драться. Просто... не бойся. И не убегай.       - Что ты плетешь? – Локи дернул глефу на себя, но уже вполсилы. Тор подступил еще на шаг.       Отпустив его запястье, он поймал Локи за плечо, провел ладонью вверх и сжал шею. В том-самом-месте. Большим пальцем тронул щеку, и касание перешло в ласковое поглаживание. Тщетно. Локи под его рукой остался твердым, как камень. В его взгляде горела решимость, и в то же время безнадежное, почти детское ожидание чуда.       - Думаешь, теперь не ударю? – с вызовом спросил он. Но по глухому голосу уже слышалось – не ударит и не убьет.       - Бей, если хочешь, - сказал Тор. А затем склонил голову и поцеловал Локи в губы. Сухо, но крепко, чтобы это нельзя было истолковать как-то иначе. Локи не шевельнулся. Лишь застыл, будто обмер. Ждал.       Дюжина ударов сердца – и Тор отстранился в полной растерянности. Он ждал ответа. Глянул хмуро, не собирается ли Локи бить. Нет, бить Локи не собирался. Он потрясенно таращил свои огромные глаза, и такое опустошенное выражение застыло в них, что Тор поспешил зашептать, частя и запинаясь, поглаживая его по шее:       - Видишь? Всё же хорошо, не руби сгоряча, не надо опять всё портить. Сантименты ты не любишь, но дракой мы ничего не добьемся. Мы и так враждовали слишком долго, брат. Хватит. Можно всё решить по-другому.       Тор ожидал гнева. Ожидал, что вновь возбудит в Локи ожесточение, он ждал возмущения, отговорок или упреков, острых, как его кинжалы, и готовился стоять на своем... Ждал всего, кроме этого мягкого, очень спокойного вопроса:       - Имировы потроха, какое помрачение на тебя нашло?       - А на тебя?! – набычился Тор. – Думаешь, слабина – это повод снова убивать друг друга?! Если так, то я...       - Тор, - твердо прервал его Локи. – Ты о чем?       - О том, что случилось в камере! Ты же поэтому... – только тут он смешался, пристально глядя на брата, - или нет?       На несколько долгих мгновений воцарилась очень неловкая пауза, пока каждый пытался понять, что именно происходит.       После чего Локи опустил голову – и глухо расхохотался. Это было до того неожиданно, что Тор едва не выпустил глефу. Но – не выпустил. Вместо этого свободной рукой поднял к себе его смеющееся лицо. Эти острые морщинки на щеках, полукружьями подчеркивающие улыбку, блестящие глаза... В них светилась темная целеустремленность и власть. И прямо сейчас – смех. Безумный, но не злой.       - Братец! Ты безнадежен! Только ты мог до такого додуматься!       - Так... всё это не потому, что мы?.. Ну...       Подавшись вперед, Локи чмокнул его прямо в губы.       - Нет, дурачок. Это не потому, что мы целовались.       Струна угрозы внутри завибрировала. Слишком легко он сказал об этом. Слишком... не так.       - А. Ну, хорошо... что не поэтому, - захотелось отступить от Локи как можно дальше, но Тор побоялся выпустить глефу. Надо же было так сглупить! Но отступать было уже как-то поздно, а извиняться – вроде бы нелепо...       - Поверить не могу, - Локи качал головой, всё еще улыбаясь. – Ты всерьез посчитал, что я из-за этого?..       - Да с тобой же всегда так! – Тор попытался оправдаться, чувствуя, как накатывает шквал неловкости. – Вроде только... пришли к пониманию, как ты снова принуждаешь драться с тобой! Что еще мне было думать?!       - Пришли к пониманию, - с сарказмом повторил Локи и тяжко вздохнул. – Ну почему твоя феерическая глупость проявилась именно тогда, когда ты должен был победить меня?       Тор честно наморщил лоб. Этого вопроса он не ожидал.       - А я должен был?       - Представь себе!       - Точно?       - Да. Таков был план, - напор глефы ослаб. Локи сбросил весь воинственный настрой, прищелкнув пальцами, зажег масляные чаши по двум сторонам от подножия трона. Глянул в упор досадливо и сердито. – Братец, ты свинья. Надо ж было все так испортить! Ну и как с тобой теперь драться после такого?       Локи закусил губу и с досадой поморщился. Свет огня расцветил темноту оранжево-желтым, и напряжение разом сошло на нет. На свету Тор отчетливо увидел и тени под глазами Локи, и весь его угрюмый, усталый вид...       Он собирался только чувствовать и делать. Понимать не собирался. А понял.       Они оба пришли сюда, чтобы проиграть друг другу. Бывает же так!       - Может, все-таки отпустишь рукоять? Уверяю, вспарывать тебя теперь будет недостаточно драматично.       - Объяснись сперва! Зачем тебе проигрывать мне? Не хочешь сидеть на троне? Так сказал бы...       - Мне нельзя быть на троне! – прервал его Локи. – И уже не важно, хочу я того или нет.       Из глаз его ушла эта ужасная веселость, взгляд сделался ясным и серьезным. Что-то стряслось. Что-то плохое.       Но следовало разбираться по порядку. Этот дурацкий бой...       - Зачем ты выпустил меня из тюрьмы?       - Чтобы посмотреть, что ты станешь делать, - он пожал плечами. – Кто знает, вдруг возьмешь на себя инициативу, поднимешь восстание, захватишь трон, пока меня не будет...       - Я бы не стал. Мы же договорились!       - Вот поэтому тебя так легко дурачить! Если ты всё еще веришь в договоренности со мной...       - Верю, потому что сейчас они чего-то стоят! И я просто... хочу тебе верить, - он смутился, вдруг поняв, что все еще держит Локи за шею, пальцами зарывшись в жесткие волосы. – Можешь считать это слабостью. Или глупостью. Я буду тебе доверять, даже если предашь. Потому что если перестану давать тебе шанс... значит, сдамся. Проиграю. Значит, ты был прав, и у меня нет брата, которому можно подставить спину. Значит, не осталось никакой надежды! Но сдаваться я не собираюсь! Ты мой брат, и лучше тебе с этим смириться!       Локи слабо улыбнулся.       - Она была права.       - Кто?       Он покачал головой.       - Неважно.       - Не хочу с тобой воевать, - упрямо повторил Тор, погладив его по затылку. Локи выдавил кислый смешок.       - Хочешь, чтобы я тебя вынудил? Я ведь могу. Прежде, помнится, у меня это здорово получалось.       - Больше не получится. И я уже сказал тебе, Локи. У меня свои виды на то, как это нужно закончить, - отпустив его шею, Тор приобнял Локи за пояс, запустил руку под полу его плаща, заставив его крупно вздрогнуть, нащупал кожаные ножны – и вытащил кинжал. Локи всегда таскал один с собой. Должно быть, на случай удара в спину. – Я пытался по-хорошему, но мягкость только сердит тебя, - сказал он тихо. – Позволь мне попробовать по-другому. Если ничего не выйдет, мы поищем другой способ. Договорились?       Взгляд Локи перескочил с Тора на кинжал и обратно. В глазах его медленно гасли сумасшедшие искры.       - То есть, твоей гениальной идеей было сократить число наследников до одного? – негромко поинтересовался он.       Тору казалось, что он чувствует, как трепещут мышцы живота у Локи, будто плоть уже готовилась принять в себя сталь. Решил, что Тор заколет его? Решил, что брат надумал вот так, разом, со всем покончить? Похоже на то. Тору же казалось, что он держит в руке нож лекаря – единственное, что еще могло спасти их братство.       - Он не для тебя. Я же не ты.       - Зря. Тебе бы стоило хоть разок так поступить, - Тор уловил незнакомую нотку грусти в его голосе. – Особенно сейчас, когда это будет правильное решение.       - То, что это просто, еще не значит, что это правильно, - назидательно заметил он. – Что стряслось?       В прошлый раз этого вопроса он не задал, и ничего хорошего из этого не вышло. Следовало бы и в этот раз начать с него, но с Локи в таком боевом настрое сталось бы всё отрицать. А теперь...       - Стряслось? – переспросил тот, будто не понял вопроса. Вялая попытка.       - Почему тебе нельзя быть на троне? Это из-за зимы? Ты что-то узнал о ней?       Локи совсем перестал играть. И так красноречиво посмотрел, что у Тора свело живот тяжелым предчувствием.       - Всё немного... сложнее, чем кажется, - заметил Локи, но даже голос его упал на октаву.       - А ну-ка дай сюда эту штуку.       Отобрать у брата глефу получилось без труда. Тор отбросил ее на лестницу, повыше. Локи проследил взглядом ее движение, и Тор без лишних вопросов надавил ему на плечо, вынуждая сесть на ступени. После чего сам опустился рядом, уперев локти в колени и держа кинжал острием в пол между ног.       - Выкладывай.       Кажется, Локи собирался ответить что-то резкое, но затем передумал.       - И что же, ты поверишь мне? – поинтересовался он с кривой усмешкой.       - Ни за что, - кивнул Тор. – Клянусь не верить ни единому слову. Выкладывай.       Какое-то время сидели молча. Локи сидел, широко расставив ноги, и держа ладони одну в другой. Он смотрел прямо перед собой, будто решая, с чего начать. Тор не торопил его. Видел – нельзя.       - Плохие новости, - произнес он, наконец. – Просто плохие и очень плохие. С каких начать?       - Давай с очень.       - Надвигается война. Большая война.       - С кем? С йотунами?       - С Хельхеймом.       Тор почувствовал, как у него отпадает челюсть. Почему-то в первый момент захотелось рассмеяться, мол, ну и шутник же ты, брат – а потом повнимательнее рассмотрел его профиль... и стало совсем не смешно.       - И что ты умудрился такое натворить, пока меня не было? – спросил он сурово.       - Это началось давно. Еще с моего похода.       - Допустим, - медленно кивнул Тор. – А тогда просто плохие новости – это какие?       - Я узнал, что такое зима, - откликнулся Локи. И невесело усмехнулся. – Это проклятье, Тор. Асгард проклят, и проклят из Нифльхеля. Оно идет по нарастающей. Зима будет становиться всё холоднее, пока не заморозит Асгард. Она не убьет нас, но ослабит. Это первый удар.       - А какой второй?       - Сближение. Между Асгардом и Нифльхелем нет прямых путей, а тропами мертвых ходить опасно. Но когда придет час Сближения, путь откроется, и нам придется встречать армию нежити.       - А можно с самого начала?       Локи выдержал долгую паузу. Казалось, ему самому еще предстояло все это упорядочить в голове.       - Ты помнишь мой поход к Хель?       - Смутно. Ты не больно-то говорил о нем.       - Как мило с твоей стороны, Тор. Я вообще не говорил о нем!       - Помню, что ты вернулся позже, чем должен был, - вспомнил он.       - Да. Я пробыл там семь полных дней. У нас с Хель был роман, ты знал?       - Слышал, - нахмурился Тор, ощутив неприятный укол под ребрами. – Слухи долетали.       - А ты знал, что Бёр заточил ее в пределах Хельгарда?       - Читал об этом, - на удивленный взгляд Тор пожал плечами. – У тебя в комнате валялась эта книжка, и я заглянул.       - Не валялась, а лежала, но я счастлив, что ты тянешься к просвещению. Хель не простила, и, видишь ли, ее мир...       Локи рассказывал. О соляном рубеже, городе-тюрьме и маяке для душ. Понурый, он был убедителен, как никогда. Тор слушал, с каждым словом мрачнея все больше. Пытаясь понять – ну и что?..       - Наш... твой дед запечатал ее там против воли, - говорил Локи. – За черной рекой и солью. Она долго вынашивала план мести, и в итоге он получился превосходным. Нужен был лишь кто-то живой. А из живых к ней мог спуститься лишь кто-то из асов, понимаешь? – Тор не понимал, но кивал. – Она ждала. Могу себе представить, как долго...       - Отец ходил к ней, - напомнил Тор, и Локи кивнул в свою очередь, не став уточнять, кто чей отец.       - Да. Но Один ее обманул. Он получил пророчество вёльвы, а после сбежал, так и не расплатившись. Хель не получила желаемого. А затем было совсем смешно, ты только оцени: Один прислал к ней меня, а не тебя! Решил не рисковать единственным сыном. Она знала, кто к ней пришел, то и дело называла меня «ледяным принцем». И мало того, что я дал ей желаемое. Я, дурак, совершил жертвоприношение в ее святилище, связав себя с ней! Я – ее жрец. И она получила доступ в мой разум. Она вела меня! – сорвался Локи. – Вела на трон Асгарда, а я ничего не понял!       Он сжал кулаки. Тор не помнил, когда в последний раз Локи говорил с ним так откровенно, и почувствовал еще большее затруднение, чем в камере несколько часов назад. Он тяжело вздохнул и попытался собраться с мыслями. Локи сказал о готовящейся войне с Хельхеймом...       - То есть, она что, хотела отомстить твоими руками? – попробовал догадаться он. – Подтолкнуть к тому, чтобы ты убил меня и отца? А потом она вырывается из Нифльхеля, убивает тебя и занимает трон, так что ли?       И не угадал.       Локи вдруг засмеялся. Тихим и каким-то ломким смехом. Мелькнула и пропала нелепая мысль: уж не Хель ли его родная мать?.. Тор отбросил ее. Смех оборвался так же внезапно, как и возник. Локи отер ладонью лицо, стирая с него улыбку, и в нем будто что-то погасло. На Тора он глянул пустым, стеклянным взглядом.       - Я тебя разочарую, но своими руками я пока владею единолично, - сказал он. – И сама она сюда не явится. Хель надежно заперта, она не может миновать рубежи.       Тор нахмурился еще сильнее.       - Ты сказал «сама»? А тогда кто может?..       И внезапно он понял. Всё понял. Волна озноба пронеслась по телу за миг до того, как Локи бесцветно ответил:       - Ее сын.       Воцарилась наэлектризованная тишина. Это известие потрясло его так, что слов не находилось. Локи отвернулся, начал мять руки. На его ладони извивался символ военного союза, биндеруна соглашения со Стивом Роджерсом.       Пальцы дрожали.       - То есть...       Локи хмыкнул и кивнул.       - Да. Я же сказал, что дал ей то, чего она хотела. Я делил с ней ложе семь раз. И за Смерть Королей я расплатился не утехой, как полагал, и не теплом смертной плоти, а собственным семенем! – он еще пытался казаться спокойным, но и эта маска уже трещала, как скорлупа. – Знал бы ты, до чего... отвратительно сознавать это, братец! Меня просто использовали как... – он хрипло рассмеялся, и в смехе прорезались истерические нотки. – До чего же она, должно быть, была раздосадована, что к ней явился детеныш Лафея, ничего не знавший о своем происхождении! Но, в конце концов... и я на что-то сгодился, - он начал чуть раскачиваться взад и вперед, сжимая и разжимая кулаки. – Думаю, Один знал, что это возможно. Потому и сбежал. Что ж... Хель стала умнее.       - А он... ну... точно?       - В смысле – точно ли мой ребенок? Да, представь себе.       - И... как ты на это смотришь?       На сей раз Локи не торопился с ответом.       - Я видел его лишь в зеркале гальдры. Восемнадцать лет прошло. Он уже вошел в возраст силы. И я все-таки умудрился породить чудовище! Не знаю, умеет ли он менять облик, как его мать или я, но делать этого он явно не стремится. Гьёлль и соль пропустили его. Он наполовину жив и наполовину мертв, как норнхеймские некроманты. Хель собирается мстить нам его руками, и он в пустых землях уже готовит армию нежити, чтобы вторгнуться с ней в Асгард. Он враг. Как еще я могу на это смотреть?       - Он идет сюда, чтобы отомстить за Хель? Просто, чтобы всех нас поубивать?       Локи улыбнулся ему мягко, почти ласково.       - Он идет править, Тор. Возведя меня на трон Асгарда, Хель сделала его сыном Владыки Асгарда. Идет новый принц! В серебряном венце, в черном плаще, с моим кинжалом и сигнальным рогом...       - Надо бы предупредить...       - Я уже предупредил Хеймдалля, - они угрюмо глянули друг на друга, поняв всё без слов. Тору показалось, что он все еще спит в своей камере и видит невероятный сон. Но приходилось верить.       Если всё это правда, сын Хель придет за всеми. И что-то подсказывало, что племянник, настроенный Серой должным образом, будет вовсе не так благосклонен к отцу, как тот же Локи, отправивший Одина в Сон. Впрочем, отправил-то он его в Сон кинжалом, а своего родного отца Локи убил. Что ж за проклятье на них такое?! Отец бросил сына, сын убил отца, и теперь его сын... эта зараза что, по наследству передается?!       Брат сидел рядом. Он боялся своего отпрыска и почти не скрывал этого. Но это уже была цель. Война и враг. А воевать им было не впервой. Тор набрал в грудь воздуха... Поразмыслил. Затем поразмыслил основательнее. И тяжко выдохнул, озвучив единственное, что пришло в голову:       - Всё это как-то... очень странно.       - Странно считать себя дядей? – усмехнулся Локи. – Не привыкай к этой мысли, Тор. Твой племянничек – сын зимы и Смерти. И это он наложил на Асгард проклятье, потому отцовские чувства во мне пробудятся вряд ли. Если я правильно понял, как всё случилось... когда ему исполнилось восемнадцать, он миновал защитные рубежи и нашел подходящее место, скрытое от глаз Хеймдалля. Хельгард построен по принципу нашей тюремной камеры – чары не выходят за его пределы. Место пришлось искать вне соляного рубежа, но сын Владыки Хельхейма там везде у себя дома. Он вычертил проклятье...       - Что, вот так просто? Что-то там начертил и проклял соседний мир?       - Не просто. К несчастью для нас, он вынес из города Хель всё, что ему было нужно. Ты замечал? – спросил Локи задумчиво. – Мы много странствуем по мирам, летаем туда-сюда. И везде оставляем свои следы. Даже Эрик Селвиг додумался построить обратный портал из печати Асгарда! В следе Биврёста – наша подпись, Тор.       Он нахмурился.       - Асы ведь не ходят в Нифльхель. Последний раз туда ходил ты. За восемнадцать лет следа бы там не осталось.       - Ты слишком узко мыслишь. Хватит и найти того, кто его знает. Например тот, кому много тысяч лет, кто правил самым развитым в Девятимирье народом и кому легко было развязать язык. След Асгарда начертал Малекит.       - Малекит?! Но он же...       - Мертв. В том и смысл, Тор. Владыка Свартальвхейма, лютый враг Бёра, убитый тобой, предоставил Хель печать Асгарда. Чары призыва зимы – мой отец Лафей, Владыка Йотунхейма, лютый враг Одина, павший от моей руки. А само проклятие, связавшее одно с другим, дала Хель, Владычица Хельхейма. Зима разворачивается по нарастающей, в ее основе лежит спираль мира Смерти. Три компонента сошлись. Одно легло на другое и...       - А, я понял. Это как сэндвич, - под тяжелым взглядом Локи Тор смешался. – Ну... сэндвич. Еда такая. Джейн их готовила... слоеные такие штуки, один кусок кладется на другой... эм. Да, извини. Продолжай.       - Я пытаюсь объяснить тебе, что на Асгарде лежит могущественное проклятье трех мертвых Владык, имевших древний зуб на асов. Это серьезно во всех смыслах слова «серьезно», Тор! Причем один из этих Владык – мой, уж прости, отец, а другая – мать моего ребенка, - Локи покачал головой и невесело оскалился. – Семья – это не только Один и мы с тобой. У тебя семья, Тор, и у меня... семья, - он почти выплюнул это слово.       - Что нужно, чтобы снять это проклятие? – вернул он более насущную тему. Локи неопределенно повел головой, шумно выдохнул воздух, отер лицо руками.       - Можно попробовать его расплести. Или разрушить место, откуда оно исходит. Или убить того, кто его наложил.       - Ты сумеешь сделать с ним что-нибудь? Ты варлок.       - Теперь, зная, с чем мы имеем дело... Я попытаюсь. Но это и более искусному варлоку может оказаться не по зубам. Слишком могущественные чары. Шансов мало... Давай, теперь можешь сказать, что я дурак. Тебе можно.       Тяжелая ладонь Тора легла Локи на плечо, чуть сжала. Он обернулся – усталый и хмурый, бледнее извести, истаявший от бремени власти. Но взгляд потеплел.       - Ты дурак, - честно заявил Тор. – Драться нам зачем?       - Чем ты слушал? Хель зачем-то нужно, чтобы я сидел на троне Асгарда! Это часть ее плана, и я вижу вполне разумным поступить ровно наоборот! Но оставить трон по собственной воле... я к нему как-то привык. И у меня еще есть гордость. Всё должно было быть по правилам: ты приходишь, мы вдохновенно спорим, орем, деремся для порядка, ты побеждаешь, садишься на трон – и с меня спроса нет.       - Я знаю, зачем.       Локи поднял брови.       - То есть?       - То и есть. Я знаю, зачем ей нужно, чтобы ты сидел на троне.       Использовав его плечо для опоры, Тор поднялся и медленно двинулся взад-вперед, хмурясь и бездумно поигрывая отобранным у брата кинжалом. Локи следил за ним, как кошка.       - Как это знаешь? Как ты можешь знать?       - Как могу, так и знаю. Когда ты упал в Гинунгагап... Отец кое-что поведал мне. Чары на Мьёлльнире помнишь?       - Только достойнейший...       - Именно. Это касается и передачи власти, - он зажмурился, смутно припоминая. – «Недостойный не сможет властвовать над девятью мирами». Как-то так заговорен Биврёст. Власть над мирами Иггдрасиля передается по узам крови, и если трон будет захвачен чужаком, не имеющим связи с Владыкой, Радужный Мост погаснет. Это предосторожность, чтобы защитить другие миры. Даже захватив Асгард, враг не сможет использовать Биврёст во вред.       - Но у меня и Одина...       - Когда ты был младенцем, отец принял тебя в семью. Со всеми надлежащими ритуалами. Отец связал тебя с собой теми же чарами, какими он был связан и с мамой. Потому-то всё и случилось... именно так.       - Кажется, я понял, о чем был разговор, - Локи мрачно усмехнулся. – Если бы он не признал меня сыном или вовремя отрекся, я не сумел бы использовать Биврёст против Йотунхейма. Мост бы просто погас. Какая ирония...       - Хватит об этом. Ты хотел знать, зачем Хель нужен именно ты на троне? Вот тебе ответ. Если тебя свергнет твой сын, Биврёст ему покорится. Значит, ему зачем-то нужен Радужный Мост.       - Не просто зачем-то, - протянул Локи. Он задумался, и Тор невольно поразился, какими живыми стали его глаза. – Только Биврёст может извлечь ее из темницы. Это не месть... Он идет, чтобы освободить свою мать.       - А ему обязательно делать это самолично?       - Взгляд Хеймдалля не проникает в Хельгард. Но если у него с матерью есть связь, то только он сумеет направить луч Моста к ней. Всё сходится, Тор, - в его глазах ярко полыхнул восторг от найденной разгадки, который, впрочем, быстро потух. – Можно обратиться к Норнам, чтобы вычислить, когда случится ближайшее Сближение между нами и Нифльхелем. И подготовиться, раз уж предстоит встречать армию нежити.       - Так, может, и не будем ее встречать?       - Ты о чем?       Тор пожал плечами, как и всегда, когда ответ считал очевидным.       - Соберем отряд, придумаем, чем с ними можно тягаться, позовем друзей и нагрянем туда.       - Шутишь? Тор, да там же полно умертвий, невидей и варги знают кого еще!       - Ну да. Но ты сам сказал – зиму можно остановить, разрушив место проклятия. И Асгард целее будет.       Лицо Локи вновь стало прежним, взгляд сверкнул насмешкой.       - Ты безнадежен! Только не говори, что будет как всегда.       - А как всегда?       - О, это как в последних наших походах! Когда ты до последней минуты делал вид, что у тебя нет плана, а затем внезапно оказывалось, что его действительно нет.       - Ну, может, я и не такой стратег, как ты, - обиделся Тор, - но уж это повеселее, чем просто сидеть и ждать!       - Пожалуй. Звучит вполне в твоем духе, - голос Локи стал странно мягок и тих. Они посмотрели друг на друга. Почти с приязнью, без злобы. Нравились Тору такие взгляды.       - Значит, решено? Потому что, если так, то смысла драться я не вижу, - заметил он просто.       - То есть ты оставишь меня на троне Асгарда? – Локи наклонил голову к плечу. – Уверен?       Тор попытался обдумать это – и не сумел. Он привык доверять своим решениям.       - Ты ранил отца, - напомнил он, скорее, себе.       - Для всеобщего блага.       - Шею бы тебе свернуть...       - У тебя уже был такой шанс.       Помолчали. Тор задумчиво покручивал в пальцах кинжал. Теперь следовало не ошибиться.       - У меня есть условия, Локи.       - Какие же?       - Ты вернешь отца в Асгард.       Он усмехнулся, будто этого и ждал.       - Верну, так и быть. Что-то еще?       - Да. Помогать я буду только брату, - и Тор полоснул кинжалом по правой ладони.       Тишина, последовавшая за этим, казалось оглушительной, наполненной горячей болью. Локи медленно поднялся, сделал два шага навстречу. Они оба смотрели на текущую с ладони Тора кровь.       - Неожиданно.       - Я старался, - он поморщился. Капли гулко шлепались об пол.       - Ты глупец.       Он в раздражении поднял взгляд.       - Я уже сказал! Мне надоело. Не хочу больше слышать, что мы друг другу чужие. Если тебе нужен брат, я им стану сейчас. Со всем, что это предполагает, так что пощады от меня не жди. Но и стать с тобой спина к спине меня не нужно будет просить дважды. Грядущее – это уже не шутки, Локи! Так что решай уже, гордый ты или все-таки умный. И будет с тобой брат в беде, - он протянул Локи кинжал рукоятью вперед, - или не будет.       Тот принял его, рассеянно повертел в руках, играя светом на гранях.       - Наших разногласий это не решит.       - Не решит. Но это будет началом. Предлагаю всего один раз, учти.       - Для тебя это так важно?       - Больше, чем ты можешь себе представить.       Локи улыбнулся, и странная смесь горькой нежности и страдания отразилась на его лице.       - Почему же?.. Пожалуй, представить могу, - и, зажав рукоять кинжала в правой руке, рассек себе мякоть левой ладони, перечеркнув линию жизни.       - Да не ту же!..       - На другой печать союза с нашим капитаном. Не хотелось бы его обижать. Думаю, выход найдется, - Локи взял его ладонь в свою, левой рукой за правую, и молча встал рядом. Спрятав кинжал за пояс, он сжал пальцы, и они так и замерли – плечом к плечу – напротив золотого трона. Боль обжигала руку, ползла вверх по кисти. Оба молчали.       Темный пурпур тек по пальцам, падал на древние плиты. Прикосновение волнующей дрожью пробегало по мускулам. Тор сжал руку Локи, впитывая жгучую вспышку, и погладил большим пальцем его по кисти, лелея свое крошечное, хрупкое счастье.       - Как ты додумался до такого? – поинтересовался Локи, не поворачивая головы.       - Ты мне сам подал идею.       - Я? Чем же?       - Ты принял обличье Стива. Он как-то рассказывал о своем друге и поведал, что в детстве они скрепили узы кровью и стали братьями. Древние обычаи не умирают. Я подумал, почему бы и нет?       Локи утвердительно качнул головой.       - Наш капитан – отличный вдохновитель. А тебя всегда было легко толкнуть на глупость.       - Ну, иногда я справлялся и без твоих подначек. Драться больше не будешь?       - Посмотрим. Есть более насущные проблемы. Пророчество вёльвы...       - Время есть, - перебил Тор и крепче сжал его руку. – Хеймдалль еще не трубил[1].       Помолчали. Поколебавшись, он решился двинуть пальцами, медленно и нежно переплетя их с пальцами Локи.       - В детстве он казался куда больше, - тот спокойно кивнул на трон, оставив флирт без внимания, тогда как липкие от крови подушечки его пальцев легли в выемки между костяшек Тора, соединив их руки в замок. Пространство между ладонями медленно наполнялось кровью, как чаша.       - Ну и... как на нем?       Локи пожал плечами.       - Жестко. И скучновато.       - Я так и думал, - кивнул он. Хотелось спрашивать о какой-нибудь ерунде, лишь бы избавиться от неловкости. Забавная штука. Когда нервы звенят от напряжения, так и тянет говорить о вещах посторонних и малозначащих.       - Полагаешь, мы уместились бы на нем вдвоем? – спросил его Локи.       - Запросто. Если сядешь ко мне на колени.       - Еще чего! – Локи обернулся к нему, и оба замерли, столкнувшись взглядами. Выражение глаз брата взволновало. Слишком сложное. Оно говорило о том, что Локи отлично понимает и всю комичность ситуации, и вместе с тем – всю ее серьезность. Локи отвернулся первым. – Хотя это был бы фурор. Только представь себе физиономию Фрейра на официальном приеме!       Тор про себя порадовался, отметив, что и Локи с трудом подбирает слова.       - Ну а что, - он чуть крепче сжал и разжал пальцы. – Пусть бы завидовал.       - Пусть, – согласился Локи. – Твои друзья уже поведали тебе, сколь я ужасен?       - Времени не так много было, - ответил Тор, и лишь потом понял, что сказал. – Я говорил с Хеймдаллем. А что еще ты натворил, чтоб о том волноваться?       - Я не волнуюсь. Просто жду, когда же наши бравые вояки примчатся тебе на выручку. Что-то долго их нет...       - Я просил их не вмешиваться.       - Неужто? Прежде ты не упустил бы случая привлечь свиту.       - Случай сейчас другой. В семейных разговорах свидетели не нужны.       - Это уж точно, - в голосе Локи послышалась ирония, недвусмысленно напомнившая Тору, чему именно в их последнем разговоре не нужны были свидетели. Он сглотнул. Их ладони липко и сочно скользили, боль саднила, смешивалась. Становилась общей, как беда.       - Ну, а что насчет тебя? Стража за тебя горой. Меня предупредили, что если будет бой, мне не поздоровится.       - Бертред, - хмыкнул Локи. – Его я тоже попросил не вмешиваться. Упрямец! Его бы воля, он не оставлял бы меня одного ни на час. Везде ему мерещатся враги и отравители.       - Что ж он врагов-то не углядел? Может, мы бы и не вляпались по самые...       - Можешь не уточнять. У тебя эпитеты истинного воина, братец.       - Спасибо.       - Это был не комплимент.       - Знаю, - отозвался Тор и крепче сжал его руку. Кровь пошла сильнее. Он повернулся к Локи. – Знаю, брат.       Вторая ладонь легла Локи на шею, тот вдохнул рвано, зрачки заметались от глаза к глазу, и такое открытое стало у него лицо, что Тор увидел – да, Локи подчиняет это движение. Он был прав. Сколько бы брат ни губил и ни рушил, он нуждался в чужой воле, умеющей смирять его безрассудство. Нет, не в чужой... В его, Тора, воле.       Локи нужна была сила сдерживания. Крепкая рука на шее. Неспособный остановиться сам, зная, что в порыве сиюминутных желаний может натворить бед, он тянулся к устойчивости. Одним этим касанием, легким нажатием пальцев, Тор задевал какую-то струну в теле брата, и гнев умирал, и заносчивость умирала, и спесь умирала тоже, и Локи покорялся, будто Тор, как умелый возница, сжимал в руке поводья его существа.       Ты говорил, что я размяк. Ты просил об этом? Я дурак. Прости, что так долго, брат.       Впрочем, лукавая усмешка в уголках глаз и губ явственно призывала не обманываться. Локи подчинялся чужой воле ровно до тех пор, пока позволял себе подчиняться. А там, кто знает... Захотелось его поцеловать. В губы. Тор видел спокойное ожидание в глазах брата, и ему нравилось принимать это ожидание на свой счет. Но посчитал – рано. Потому он только притянул лицо Локи к себе, и они мягко столкнулись лбами, будто заключили союз.       После чего Тор потянул его за порезанную руку.       - Пошли.       - Куда? – удивился Локи.       - Фелаги[2] заключать, - вздохнул он. – По всем правилам.       Он не сказал всего. Они шли заключать не только фелаги – ритуальное родство на крови. Они заключали то, что было намного важнее. Перемирие. И шли по темным коридорам, молча, ладонь в ладонь.              ***       Пиршественная зала, украшенная рогами по стенам, оказалась, по счастью, пуста. Пол, липкий от эля, был устлан объедками, битыми черепками и кусками хлебного мякиша – асы на пиру по традиции вытирали им жирные пальцы.       Можно было обойтись без церемоний, но Тор решил, что стоит всё сделать, как подобает. Не потому даже, что оторопь брала от пальцев брата в руке. Просто такое дело следовало доводить до конца. Это был ответственный шаг. Для них обоих. Они четыре года к этому шли, потому нельзя было отнестись к ритуалу без должного почтения.       У эйнхериев перед дверьми он коротко потребовал вина. Эль бы тоже сгодился, но вина хотелось больше.       Тор как раз взбирался на скамью и снимал со стены пустой обетный рог, когда эйнхерии вернулись. Оба. Один с бутылью. Подозрительно шустро справились, вероятно, позаимствовали с ближайшего пиршественного стола. По пути сюда они проследовали мимо залов, где веселье еще шло полным ходом.       В такой холод – отличный способ согреться впрок.       - А теперь оставьте нас, - скомандовал Тор, однако эйнхерии не двинулись с места. Они дружно перевели взгляды на Локи, пристально изучавшего свой кровоточащий порез. Тор указал рукой на брата. – Он не против.       Локи, не поднимая глаз, кивком подтвердил. Не против. Двери закрылись, отсекая все звуки, и Тор подошел к нему. Замер в двух шагах, потянулся к оставленной на столе темной бутыли. Казалось, приблизишься еще на пядь – и станет бесповоротно. Злополучно. Это все из-за тишины и полумрака. И холода, побуждающего искать тепло.       Пока наполнял рог вином, Локи наблюдал за ним, и только потому вовремя успел подхватить – рог заскользил в порезанной руке Тора, и всё едва не закончилось очень нелепо. Но – не закончилось. Локи соприкасался с ним пальцами, обнимающими корн, но смотрел лишь на горлышко бутыли, будто не происходило ничего необычного.       Тихий он был какой-то. Непривычно усталый. Тору подумалось, что события последних дней – месяцев? лет? – здорово утомили его, изрядно выжав прежний боевой задор. Ответственность – тяжелый груз, и Хеймдалль был прав: оказавшись придавлен бременем власти, Локи вынужден был изменить своей природе – начал наводить порядок, вместо того, чтобы весело и с размахом его разрушать. Кстати, о разрушениях...       - Покажешься мне? – осторожно спросил Тор, отставляя бутыль. Локи нахмурился.       - Что ты имеешь в виду? Неужто, братец, ты предлагаешь мне раздеться?       У Тора предательски потеплели уши.       - Хочу видеть тебя настоящего, - сказал он, и Локи разом перестал ёрничать, лицо его потемнело.       - Плохая идея, Тор.       - Считаешь, увижу и передумаю?       - Боюсь, вдруг влюбишься по уши, – колко фыркнул тот, но Тор видел – занервничал.       - Нечего тебе бояться, - прозвучало как-то двусмысленно.       - Да ну? Не ты ли прежде говорил, что йотуны отвратительные твари?..       - Локи...       - Не ты ли говорил, что этих чудовищ нужно истреблять?!       - Локи! – Тор шагнул ближе, стараясь не дать брату вновь разъяриться, но вспышка его быстро угасла.       - Не проси. Не стану.       Тор привлек его к себе, лоб в лоб. Услышал, как Локи рвано перевел дух, и отстранился.       - Болит еще, да? – хмуро спросил он, имея в виду и отцовскую ложь, и больной вопрос происхождения.       - Сам-то как думаешь? – даже язвительность прозвучала как-то пресно, без остроты.       - Потому и прошу, хватит таиться. Покажись. Сейчас надо.       Да, сейчас не должно было остаться фальши. К добру, к беде ли, им нужно было видеть друг друга.       Несколько долгих секунд Локи обдумывал это. Затем по его фигуре прокатилась искрящаяся волна. Снять чары он не мог, но хватило и наваждения. Когда он взглянул на Тора красными глазами, тот только кивнул. Шок был, но меньший, чем он ожидал. Потому что даже в таком... заиндевевшем Локи крылось странное очарование. Да, кожа иссиня-серая, в узорах, но глаза те же, большущие, маслянисто блестят багряными отсветами в свете факелов. Ресницы девичьи. Мрачный стоит, за хмуростью прячет неловкость.       - Ладно, - сказал Тор на выдохе, окончательно обретая контроль над собой. Йотун напротив рассмеялся.       - «Ладно»?! То есть, твой брат – синекожий и красноглазый ледяной великан, а оно тебе «ладно»?!       - Тоже мне – великан. Так, великанчик, - Тор крепче впихнул брату рог в руку и ухватил его за шею левой рукой, мазнул большим пальцем по узорам на щеке, смазывая наваждение. Иллюзия исчезла, и Тор даже чуть успокоился, увидев прежнего Локи. Смех его умер, осталась полная печали улыбка: на губах, в глазах, в морщинках вокруг них. – Ничего, что синий. Хоть рогов нет.       - Чего нет, того нет. Шлемом компенсирую их отсутствие.       - А йотуны что, ну... дерутся ими за женщин?       Слово цеплялось за слово, взгляд за взгляд... Они опять говорили ерунду, стоя слишком близко.       - Не имел удовольствия выяснить. Но если бы они у меня были, поверь, я бы нашел им лучшее применение.       Тор уже хотел спросить «какое»... и не спросил. Он чувствовал движения челюсти под ладонью, чувствовал, как резонирует звук, подрагивая в горле брата, пальцами ощущал биение сердца на шее. Он глядел на шевелящиеся губы Локи, понимая, что не слышит ни слова. Кровь стучала в ушах. Он кивнул, с трудом убрав руку.       - Верю.       Локи ткнул ему в грудь краем рога, напоминая о соглашении. Казалось, тот чуть подрагивает в его пальцах, но Тор списал это на игру воображения. Взгляды их сомкнулись, переплелись витым шнуром, и не захочешь – увязнешь. Сгинешь. Тесно в груди сделалось, душно. Локи. Брат...       Тор поднял порезанную руку над рогом и сжал кулак, заставив кровь бежать быстрее, позволяя гранатовым каплям упасть в вино. Это было необязательно... и обязательно одновременно. Локи зеркально повторил его жест, и они взглянули друг на друга, держа рог между собой.       - Ты первый, - прогудел он.       - Да, тебе этого будет на один присест, - заметил Локи с усмешкой и поднял рог, после сделав два больших глотка. Тор поймал взглядом, как его кадык перекатился вверх и вниз, как Локи облизнул губы... После чего принял рог, поднял его к потолку, а затем осушил. Всё было правильно и неправильно. Обычно на питейном корне клянутся в верности громко, а они пили молча. Привкуса крови почти не чувствовалось, так, ржавое послевкусие.       Тор опустил рог.       Вот и всё. Обряд совершен. Мы больше никакие не сводные. Теперь, если мы будем биться, то только бок о бок, и скальды в своих песнях назовут нас неразлучными... Так и надо. Только так...       - Кровь от крови моей, - произнес он слова обряда. – Ты брат мой. Отныне и навсегда. Понял?       - Кровь от крови моей, - повторил за ним Локи, как эхо. – Ты брат мой. Отныне и навсегда, будь ты проклят, - и усмехнулся. Ласковая ненависть стояла слезами в его глазах. – А теперь поцелуй? Или это не входит в обря...       Тор смял его рот. Было что-то неправильное в том, чтобы стоять так близко – и не соприкоснуться губами. Это безумно злило и... и когда Локи сказал «поцелуй», всё в голове помутилось. И плевать стало, что фелаги в порыве братских чувств расцеловывали бы друг друга иначе. Дольше выдерживать эту мощную тягу казалось невозможным. Тор и не выдерживал: он целовал, свободной рукой сжимая затылок брата.       Глуповато вышло. Так целуют юнцы – торопливо, налетом, спеша отскочить назад; но отскакивать Тор не спешил, посчитав, что лучше уж целовать, рискуя получить оплеуху, чем струсить. Непривычно было целовать кого-то своего роста. Ново. Мгновения текли, плавились, и в сухих касаниях тоже было что-то в корне неправильное: хотелось больше влаги, вкуса, и язык легко, беспрепятственно проскользнул в тонкую прорезь губ. Не укусил бы только... нет, не укусил. Обмяк даже. И губы у него... живые... ох, чтоб его...       Оторвавшись от его рта с влажным, неприлично громким звуком, Тор заглянул Локи в лицо – и напоролся на такой испепеляющий взгляд, что невольно подался назад и сглотнул.       - Поторопился?..       - Прервался, - отозвался Локи и качнулся навстречу. Впился голодным ртом. И померкло всё, дымкой подернулось. Они тесно прижались друг к другу, целуясь исступленно, как два идиота. Лобзались люто, себя не помня, языками сплетались, и до чего же ладно, до чего же хорошо было! Всякое касание насквозь пронзало, до мурашек, до зябкой дрожи. В губах Локи чудилось жадное любопытство, но когда Тор перехватил власть, они сделались послушны. Уступили ему. Он чувствовал, что проваливается в Локи. С головой, с потрохами. Целоваться с ним выходило легко и слаженно, как танцевать. А нужно было сделать всего-то шаг. Всего лишь шаг, будь он проклят!..       - Ваше Вели-кхе-кхе-кхем!..       Они резко оторвались друг от друга. Тор на миг замер, даже дышать перестал. Локи витиевато выругался.       - Ты вроде говорил, что они нам не помешают! – голос его звучал волнующе низко, с хрипотцой.       - Я сказал, что просил их не вмешиваться, - поправил честный Тор. – Я не говорил, что они меня послушают.       И оба обернулись на ворвавшуюся рать. Увлекшись, они не заметили ее появления, и неловкость почти душила.       - У вас тут эээ... все хорошо? – попытался прояснить ситуацию Вольштагг. Оба воина старательно отворачивались, не зная, куда деть взгляд. Только Сиф смотрела в упор, воинственно и сурово.       - Мы миримся, - нашелся Тор, неискренне улыбаясь.       - А ваше присутствие грозит сорвать нам перемирие, - добавил Локи недружелюбно, всем видом намекая на тактическое отступление. Кровь отозвалась в паху. В последней фразе брата он уловил что-то явно лишнее.       - Ну мы просто... это... того...       - Мы видели кровь, - объявила Сиф. – На полу в тронном зале.       - Всего лишь пара порезов.       - Да, ничего страшного, - поддержал брата Тор. – Никто не ранен.       - Порезов? – очнулся Фандрал, до того разглядывавший стену, и заметил рог. – Вы что, заключили фелаги?       - Мы в процессе, - бросил Локи, хотя по интонациям имел в виду другое, гораздо грубее.       - Ааа. Ну, эээ... мы тогда пойдем, да? – Вольштагг медленно начал пятиться к выходу.       - Уж будьте любезны, - со слов Локи можно было сцеживать желчь.       - Я вам потом всё объясню! – безнадежно соврал Тор, когда оба воина с явным облегчением направились к дверям. Сиф осталась на месте. Она презрительно смотрела на Локи, тот платил ей сладкой улыбкой. Казалось, ее антипатия откликается в Локи победоносным злорадством.       - Короткий, - едко сказала она, - и позорный.       Локи улыбнулся шире, всем видом излучая самодовольство.       - Время покажет, Сиф.       Тор не понял, о чем это они, но посвящать его в детали, похоже, никто не собирался.       - Сиф, идем! – крикнул Фандрал от дверей под бурчание Вольштагга: «Мне надо выпить».       Она ушла последней, хлопнув дверью, чем выразила куда больше смыслов, чем способен вместить любой язык. Период неловкого молчания рос и ширился. Они посмотрели друг на друга. Тор не представлял, как вернуть то, что творилось до вторжения. Мялся. Попытался было приблизиться снова, но Локи покачал головой и отступил.       - Не стоит. Слушок и так разлетится быстро. Бедные твои поклонницы умоются слезами. Сам могучий Тор!.. – и не договорил. На лице его проступили досада и какая-то насмешливая горечь, которая Тору не понравилась. Его как ожгло изнутри: «Не противься, всё же хорошо, не сбегай, ну что ты...».       - Пусть его разлетается, - Тор протянул брату руку. – Иди сюда.       Локи недоверчиво посмотрел на протянутую ладонь, затем в лицо Тора. Усмехнулся. Приблизился, и Тор принял его, обняв рукой за плечи. Поцелуй вышел долгим и неожиданно нежным, без спешки и суеты.       Это все еще было таинство, и Тор дрожал, увлекшись, целуя пылко и невпопад: губы, щеки, веки. Здоровая рука была у Локи на голове, мягко поглаживая, массируя затылок, и он не сразу осознал, что держит Локи в объятиях, сжимая пустой рог в порезанной руке. Отложив его на стол, Тор прижал брата крепче, тесно-тесно, ошеломленный чувством завершенности, блаженством единения прошлого и настоящего, и в этом единении не было ни единого шва. Это было правильно. Справедливо. Почему-то он был в этом уверен.       Целовал высокий лоб, гладил по волосам. Все никак отпустить не мог. Локи платил объятиями. Так и стояли, прильнув друг к другу, в тишине, сблизив лица. Четыре года войны... четыре с лишним... Локи тихо заметил:       - Шутка слишком далеко зашла.       - Я не шутил, - Тор зарылся пальцами в смоль волос. Между ним и братом пробегали жаркие волны, от которых тело заходилось, как в центре грозы. – И не стал бы шутить с этим. Сказал же, что хочу тебя целовать. И я не...       Локи вернул должок. Поднял голову – и как оголодавший припал, вторгся нагло. Будто на таран пошел. Минуту спустя их губы разлепились с сочным чмоканьем.       - Так хочешь? – Локи почти прорычал это. Полуигриво или полувсерьез...       - Хочу. И так, - поцелуй, - и еще так... – поцелуй, - и вот так тоже... – он прервался. – Надо бы раны перевязать...       - Да Гьёлль с ними!..       Тор невольно усмехнулся – столько нетерпения было в голосе брата. Надо же...       Любить его было страшно. Иссохнешь ведь от такой любви. Обманет, предаст, всего насквозь выест и выбросит подыхать, как огрызок. Но когда смотрит так горько, ладони сами тянутся: шея, лопатки, плечи... и кажется, любая участь нагрянь – примешь всё, до капли. Потому что он – жребий, тризна твоя. Кровь от крови.       - Всё будет хорошо, слышишь? – озвучил Тор какую-то глупость, когда они вновь оторвались друг от друга.       - Будет, - согласился Локи. – Ты сказал «по всем правилам»?       - Да, так и сказал.       - По всем? Ты уверен?       Он недоуменно глянул на Локи – и напоролся на нетерпеливый, ждущий взгляд. Этот взгляд, как наваждение, преследовал Тора с момента расставания в тюрьме. В нем был столь отчетливый намек на запретное, что впору было вспыхнуть факелом. На этом лице читалась жажда. И еще неуверенность, волнующая смесь надежды и страха, отчего Локи казался совсем юным, и еще каким-то... почти беззащитным. Локи позволял ему видеть. И Тор видел.       Совсем забыл. Немудрено было забыть, ведь они не в походе...       По обычаю фелаги делили кровь, вино и ложе. Всего-то спали рядом, в походе обычное дело делить тепло. Это только если братались по большой любви или уже изрядно навеселе, тогда искали женщину, одну на двоих.       Но Локи явно имел в виду другое. Не нужна была им женщина.       Тора взяла оторопь. Он кожей ощутил, как между ними изменился сам воздух, став тяжелым и вязким. В глазах Локи появился ищущий блеск, а секунду спустя он горько усмехнулся:       - Вот и я о том же, - сказал он, будто мысли прочел. – В конце концов, мы же не в походе, - и потянулся из рук.       - Я еще ничего не ответил! – сердито прервал Тор, удерживая его. Локи окатил его усталым взглядом.       - У тебя всё на лице написано. Крупно и разборчиво. Усугублять не стоит, Тор.       - Да что с тобой? Ты же сам начал это в камере! Ты насмехался надо мной?! Это был обман или нет?!       Он знал, как рискует, задавая этот вопрос, но и не задать не мог. Все нутро себе этим изъел. И сейчас лед между ними был таким тонким, что хотелось узнать всё до конца, без утайки. Когда еще он подпустит так близко?       - Знаешь, этот вопрос следовало бы задать до того, как мы...       - Да или нет, Локи? Это же простой вопрос! Что было в камере? Шутка далеко зашла? Или правда?       Брат молчал, решая, как лучше ответить. И Тор по глазам прочел, что услышит что угодно, только не правду. Локи проще было откусить себе язык, чем сказать это. Но, что хуже, он снова спрятался за усмешкой.       - Пусть лучше будет шутка. Так безопаснее.       - Я не понимаю! – проорал Тор, сжимая его плечи. – Я запутался! Локи, объясни, что происходит?! Если я опять повелся на ложь, то почему ты позволил этому продолжаться? Почему не смеешься надо мной? Я же вижу, тебе не смешно. Это не похоже на твои обычные фокусы!.. – и вдруг он понял. – Ты нарочно это делаешь, да?       - Что делаю? – невинно осведомился Локи. Губы двигались, произнося пустое и ненужное, но глаза не лгали.       И пульс под пальцами сильный, частый... Вот ведь хитрец!       - Нарочно соскакиваешь, чтобы я тебя уговаривал!       Локи прикусил губу – и усмехнулся, адресовав ему беспощадно откровенный взгляд.       - Ну конечно нарочно, - он погладил Тора по спине. – Да начни я открыто потакать желаниям, ты решишь, что это очередная западня. Будешь искать подвох. Я не осуждаю, на твоем месте я бы тоже себе не доверял. Придется тебе решать, что между нами творится и как далеко зайдет. Ты сам предложил братство, сам скрепил его поцелуем, и мне безумно любопытно, что же будет дальше. Сейчас я не хочу ничего решать, поэтому помощи от меня не жди. К тому же, мои желания мне давно известны, Тор. Но ведь я безумец. А вот насчет тебя – это что-то новенькое. Ты-то когда успел обезуметь? Себе ответь, почему ты меня целуешь?       Тор задумался.       Потому что хочу тебя целовать. Потому что безумно устал враждовать с тобой. Потому что своей последней выходкой ты так вскружил мне голову, что последние десять часов я думал только о тебе. Потому что это шаг навстречу. Потому что я вижу твое одиночество. Потому что я уже почти определенно хочу закрутить с тобой, Локи. Потому что хочу понять тебя так же, как ты понимаешь меня...       Пожав плечами, он неуверенно произнес:       - Потому что хочу узнать тебя получше?       Локи рассмеялся, качая головой.       - Куда уж лучше?       - Что ж... Пойдем на ложе, и я покажу.       Слова прозвучали быстрее мыслей. Почти сразу их догнал ужас сказанного, но отступать было некуда.       Смех оборвался. Локи удивленно приподнял брови, уставившись на него так, будто впервые в жизни видел. Затем недоверчиво хмыкнул, глянул насмешливо и печально.       - Вот как? – он взял Тора за безвольную руку, и ладони немедленно слиплись. – И не убоишься?       Тор решительно кивнул. Несколько раз, пока еще не покинула смелость. Хотя напрямую ничего не прозвучало, он уже почти не сомневался, что сон для них этой ночью будет далеко не основным занятием. Впрочем, с Локи возможно всякое. Искра смутного желания начала разгораться внутри, защекотала внутренности предвкушением, в паху сладко заныло. Он сжал руку Локи в ответ. Раз некуда отступать...       - Не дождешься. Смотри сам не убойся, братец.       - И чего же мне стоит бояться? – осведомился Локи, улыбаясь одним выражением глаз. Дразнил, подлец.       - Как знать, - Тор вернул невинную улыбку. – Вдруг у меня найдется, чем испугать тебя?       Он сравнял счет. Локи недоверчиво покачал головой, будто решил ему не поверить.       - Тогда пойдем. Покажи, каким ты можешь быть страшным.       Тор потянул его за руку, в коридор. Внутри часто-часто стучало. Локи ухмылялся и не смотрел ему в глаза.       Страшно, брат? Ничего. Мне тоже страшно. Обмани меня. Давай притворимся, что любим друг друга.              ***       На изломе ночи они скользили в тенях дворца, в укрытии ниш, по темноте галерей, мимо стражи. Крались своими детскими ходами, секретными тропами, будто в этом тоже была надобность, доказательство чего-то, присяга на что-то. Может, он бы и понял, почему это важно, и понять надлежало, ведь он сам тянул Локи за собой – но Тор уже ощущал накатывающий паралич воли, и понимать тут было не обязательно. Чувствовать. И делать.       Озноб сотрясал такой, будто на снег босиком вышел. Все мысли оказались забиты тем, как много вокруг укромных мест. Дурман вожделения накрывал его тяжелой, темной волной, и Тор уже и не помнил, что так бывает: томление в груди, бледный овал лица в полумраке, губы ищут губы, обжигают мимолетной лаской, руки сами тянут в темноту ниши, жадно шарят, ощупью, словно ищут что-то... Кровь пачкает одежды, ладонь саднит, мрак обманывает – как же все-таки непривычно такое с мужчиной делать! Руки забываются, другое помнят... но чужое тело отвечает на ласку, трепещет спущенной тетивой... значит, всё хорошо... всё так, как надо...       Локи твердо отстранил его. Здорово у него, паршивца, выходило обнимать и отталкивать одновременно.       - Если ты сейчас же меня не отпустишь, я завалю тебя прямо посреди коридора, - даже его угроза подозрительно походила на ласковое обещание. – Прямо на глазах у стражи.       - Хочу тебя целовать, - упрямо шепнули губы, но на них легли прохладные пальцы.       - Терпение – добродетель, брат.        Не удержался. Приоткрыв рот, поцеловал кончики этих пальцев, отчего Локи вздрогнул и вывернулся из объятий, раздраженно дернув за собой. Тор потопал рядом, держа его за руку, катая на языке осознание того, что совсем скоро они... вдвоем... От одной мысли об этом волосы на теле дыбились весенним подлеском. Это случится. Скоро. А до той поры – терпеть. Иначе они и впрямь тут, в темноте... Локи прав. Он не сможет себя обуздать, если дорвется.       Желание не гасло, наоборот – разгоралось. Это почти пугало. Зимние сквозняки остужали лицо, но остудить жар крови были бессильны. По телу проносились волны дрожи, темнота будоражила воображение, порождая знойные картины того, как это будет, и кровь вскипала в жилах, пенилась хмелем. Чувство угрозы, как изысканная пряность, придавало ожиданию остроты. Наверное, невозможно желать Локи без опаски.       По коридорам обледенелого дворца гуляла вьюга. Тор провел его в крыло покоев для гостей и распахнул левой рукой ближайшую дверь гостевой комнаты. Выбрал наугад. Только на пороге губы Локи дрогнули в улыбке. Не той, самодовольной, показывающей полное владение ситуацией, которая прежде выводила Тора из себя. Скорее, в этой усмешке была ирония: «Кто бы мог подумать, что все так обернется!». Умный злодей и добрый дурак, и оба – тут...       Покои оказались как покои, хорошо меблированные, на стенах – гобелены со сценами охоты. Собачий холод, как и везде, где не протапливали загодя. Но сейчас эта комната показалась самой лучшей в своей невзрачности, в своей похожести на все прочие комнаты, и Тор еще подумал – хорошо, что это происходит не в покоях кого-то из них. Неординарность обстановки только добавляла безумия этому дню. Здесь было ложе, и это было главным.       Локи, не сводя с него глаз, дал отмашку узкой кистью, воспламеняя чаши с маслом. Рыжие языки затрепетали, разгоняя мрак и прогревая стоячий холодный воздух. Дверь закрывалась медленно – тяжелая массивная створка двигалась к замку, а они смотрели друг другу в глаза, не выпуская рук, как перед началом схватки. Щелкнул замок. Тор вдруг испугался, что сейчас Локи скажет: «Доброй ночи, братец» или что-то вроде, чтобы его разозлить, поиздеваться или наоборот – подстегнуть, даже если сам уже едва не дымится...       Но Локи ничего не сказал. Просто странно смотрел, и глаза его, блестящие и серьезные, отражали подрагивающий свет. Тор ощутил, как его захлестнула волна тепла вперемешку с отчаянием. Четыре года... Его зазнобило. Это была уже не темнота, и здесь, на свету, накатила совершенно неуместная робость, отчетливое осознание, с кем и на что он идет. Локи приблизился, убрал ему волосы за ухо, потянулся и тихо, едва слышно выдохнул в это ухо:       - Испугай меня, брат.       Вздрогнув, Тор повернул голову, нашел ртом губы брата, но лишь сухо мазнул кожей по коже.       - Сейчас, - шепнул Локи, и Тор упал в поцелуй, взяв его лицо в обе ладони, пачкая кровью левую щеку. И не осталось ничего. Только Локи, льнущий к его рту, к рукам, к самому сердцу льнущий. Оказалось, нет ничего проще, чем тереться друг о друга лицами, носами, сминать друг друга сквозь одежду, душить в объятиях.       Тор не заметил, как его левая ладонь оказалось у Локи на ягодице, и он хотел было деть ее куда-нибудь еще, но внезапно выяснилось, что именно там ей самое место. Он поймал удивленный взгляд, видя, как вспышка шального безумства сменяется в глазах Локи знакомым испугом, когда Тор увлек его и с силой впечатал в стену спиной, застыв на мгновение – некоторое время оба не шевелились, почти касаясь напряженными лицами.       Он хотел этого. Хотел этого с братом. И не знал, как выразить, что ему не нужен чужак на ложе, и враг на ложе не нужен. Он хотел целоваться – с братом. Делить ложе – с братом. Это прозвучало бы полнейшим безумием, но мысль увидеть Локи стонущим под собой прицельно падала прямо в пах.       - Мы же теперь братья, верно? – словно уловив его мысли, поинтересовался Локи.       - Верно. Отныне и навсегда, - Тор поднял их кровящие руки вверх, прижав к стене над головами. Сплел пальцы, сжал их на чужой кисти, чувствуя, как медленно и щекотно кровь ползет вниз по запястью. Своя? Локи?..       Лицо его зажглось изнутри и на какой-то миг стало почти прекрасным. Тор только тогда понял, как же шумно он дышит. Другой рукой стиснул ягодицу покрепче, притянул к себе теснее. Локи не противился, будто ему было всё равно – повелевать или подчиняться, он манил к себе глазами, побуждая к бесстыдству. Жесткий он был, высокий и жилистый, никаких тебе мягких округлых форм... и как с ним сладить? Это пугало и будоражило. Новое. Небывалое. Локи обнял его рукой за шею, не давая отстраниться.       - Подумать только... Тебя только родственные узы так горячат? Или просто захотелось чего поострее?       - Нарываешься? – тигриным басом пророкотал Тор.       - Да, - признался Локи, и довольная улыбка растеклась по его лицу. Захотелось его наказать. Очень сильно.       Наказывал Тор долго, щедро, со вкусом, вылизывая проклятый рот, пока дыхание не пропало.       - Как далеко ты готов зайти?       - Как только возможно, - осмелившись, Тор приник к брату всем телом, не оставляя зазоров, не без удивления ощутив бедром твердое. Секунда паники сменилась вспышкой самодовольства. Локи на взводе из-за него, хотя они еще ничего и не делали толком! Это было еще в диковинку, но не отвращало. Локи пристально смотрел ему в глаза. Без намека на стыд. Происходящее его тревожило, и Тор приник лбом к его лбу, довольно шепнул:       - Я нравлюсь тебе.       Рука Локи отпустила шею, нырнула вниз и крепко сжала его между ног. Тор шумно вдохнул, а выдохнуть не успел – рука принялась ласкать, сминать и поглаживать, уверенно и игриво.       - Наблюдательности тебе не занимать, - фыркнул Локи. Голос его звучал незнакомо, волнующе. – А сам-то...       Последнее слово он выдохнул ласково-ласково, и пальцы его как бы невзначай сжались крепче, заставляя плоть повиноваться нажиму ладони, радостно наливаясь спелой тяжестью. Тор решил, что пора быть честным.       - Думал о тебе так... Иногда. И гнал такие мысли прочь, считая, что этим только порочу тебя и себя.       Говорить такое было сложно и страшновато. Локи рассмеялся на выдохе.       - За меня мог бы и не волноваться. Ты никогда не спрашивал, почему у меня было так мало женщин.       Да. Не спрашивал. Прежде Тор предполагал, конечно, что у Локи были любовницы. И догадывался, что у брата были любовники. До него долетали слухи касательно его любовных похождений, где брату порой отводилась не самая почтенная роль. Но... представлять его с кем-то еще... всплеск жгучей ярости был столь сильным, что пальцы его отвердели и напряглись, будто душили кого-то.       Локи не афишировал свои связи, да и были они короткими и скоротечными. Но тянуло его к безнадежным. Ему нравились недоступные, похожие на вызов, и в то же время брат равнодушно и почти с презрением относился к тем, кому нравился сам. Отличный способ оставаться одиночкой всю жизнь. Однако теперь одна из безнадежных целей обнимала его, касалась его, и, похоже, Локи так и не поверил до конца, что это может быть правдой. Как долго у него там копилось, как давно он в этом погряз?..       - Я не был уверен. Ты поэтому Джейн так невзлюбил? Ревновал? – Тор ощущал острую потребность что-нибудь говорить, лишь бы происходящее утратило хоть часть своей гипнотической силы. Рука Локи двигалась неторопливо, то сжимая, то ослабляя хватку. Эти движения лишали воли.       - Ну надо же, неужели додумался?..       Поцелуй, полный страсти, горьким мёдом перетекающей из уст в уста.       - Знаешь, делить ложе с братом...       Он вновь приласкал его ягодицу: сжал, погладил, снова сжал, заставив умолкнуть на полуслове.       - Ты не противен мне оттого, что мужчина. И я не стану об этом жалеть. Не о чем мне жалеть.       - Я не о том, дурак. Не боишься, что Хеймдалль нас увидит? – похоже, Локи тоже хотелось говорить, нести любую околесицу, чтобы всё случилось не столь скоропостижно и безвозвратно, как к тому шло. – Беднягу же хватит удар! Пощадил бы, он нам еще пригодится. Хотя ему-то не привыкать, он всю жизнь только и делает, что подгля...       Не договорил. Его губы... их губы...       - Пусть подглядывает, если хочет. Мне таить нечего. А ты? Думал обо мне?       Он ожидал вполне определенного ответа, а потому весьма удивился, когда получил иной.       - Нет, брат. Не думал, - и на недоверчивый взгляд Локи пояснил: - Иначе стал бы желать этого слишком сильно.       Тор жадно припал к теплой шее, смял в объятьях, мешая ласкающей руке. Его всего трясло от этого голоса, от этих слов, теплых, задыхающихся... Тяжелое возбуждение снизошло на него наплывом, вызывая терпкую дрожь.       - О, небо, какой ты уже... Знаешь хоть, что надо делать, жеребец?       - Ну... да, - Тор разом смутился и возмутился. – Джейн хотела такого... пару раз. И еще раньше бывало...       - А я-то думал, искушенности твоей уже нет предела, - Локи откровенно дразнился. Его голос обволакивал, манил и волновал до самого паха, но в нем чудилась фальшь. Как если бы Локи тоже было немного не по себе от того, что творится, от новой степени близости, и того, что совсем скоро они будут делать.       Тор подумал, как бы так поделикатнее сформулировать, что мужчин он не познавал и ничего в этом не смыслит, но рассчитывал сориентироваться в процессе, как его настигла другая мысль.       - А сам-то? – спросил он, посмурнев. – Знаешь?       Спросил, хотя ему не хотелось слышать этот ответ. Вот прямо сейчас – до судорог не хотелось! Только не...       - Знаю, - легко отозвался Локи, и Тор ощутил, как грудь сдавила темная, опасная тяжесть.       - Было, значит? И с неком[3] ты, похоже, не только на арфе играл. Поймаю паршивца – все кудри повыдергиваю!       - Какие мы грозные... – жаркий шепот прожурчал прямо в губы. Долгая, влажная пауза.       - Эй. Уж не ты ли тот колдун, что его взнуздал? – спросил он, хотя думать о неке хотелось в последнюю очередь. Их тени сплелись в объятиях. Руки Тора железными обручами стягивали их в одно, мешая ласкам, жадно шарили по Локи: «Моё! Не отдам!». Безумие охватывало обоих, но то было сладостное безумие.       - И ничего-то от тебя не утаишь. Сам-то сколько с перевертышами тешился?       Тешился много, и не только с девами-лебедями, которые отправлялись купаться к пруду, легкомысленно сбросив на берег свое белое оперение. У него, могучего Тора, гуляки и воителя, хватало женщин. Пышногрудые ульдрены с коровьими хвостами, тоненькие альвийки, кроткие дисы. Смертная Джейн Фостер...       Но ни одну женщину он не вожделел с такой яростью, с такой кипучей страстью, как этого злоязыкого негодяя. Страсть к Локи была опасной, прожорливой; ревность – слепой и страшной.       - Был ведь не только он?       - Не только, - Локи рассеянно поигрывал пальцами с фибулой его плаща. – Будешь теперь меня ненавидеть?       Я тебя так возненавижу, что завтра на трон сесть не сможешь!..       Однако вслух он сказал:       - Опостылело ненавидеть, брат. Лучше буду тебя любить, - запустил руку ему под плащ, огладил спину, и улыбка Локи стерлась. Брови надломились вверх, выразив почти страдание.       - Не надо, - голос его неожиданно дрогнул, прозвучал с волнующим придыханием, пока Тор покрывал поцелуями его шею. – Я же обманщик. Я тебя предам. Обязательно предам, вот увидишь... но, пожалуй, не сегодня.       - А сегодня? Подыграешь мне?       - Так и быть, - Локи зарылся пальцами ему в волосы. – Даже притворюсь, что тоже тебя люблю.       Что ж... Они оба сказали правду. Наилучшую из возможных – не всю. Но даже так... она прозвучала. С ним же нельзя иначе, он одной улыбкой обещает: «Всё, что ты скажешь, будет использовано против тебя».       - Вот и хорошо, - Тор поцеловал его за ухом, шепнул: – Если немного поможешь мне, всё выйдет как надо.       - Колючий... Предлагаешь подчиниться тебе? – насмешка. Горькая.       - Предлагаю всё сделать вместе. Ты и я. На равных.       - Ну что ж... Давай рискнем.       И Локи выдернул иглу из фибулы. На пол упала костяная дужка, расколовшись надвое, тяжелая ткань плаща опустилась к их ногам, но никто уже не обратил на это внимания. Легкая тень опасности маячила в воздухе, горчила на губах, лишь добавляя остроты ощущениям. Руки Локи начали жить сами по себе, и они прекрасно знали, что и как, эти руки. Тор не сразу понял, что уже сам прижат к стене спиной, что его глядят, ласкают, кусают в шею, что проворные пальцы забираются под одежды... И лишь отстраненно понимал, что уже на одну четвертую... нет, на две третьих... нет, уже на четыре пятых раздет. Это смутно обеспокоило. Локи был почти его роста; он водил бледными пальцами по его телу, довольно улыбаясь своей вседозволенности, намеренно пачкая кровью его грудь и живот. Он пропустил соски между пальцами, чуть сжал, затем коротко дернул, вырывая низкий стон, больше от удивления.       Столько тьмы было в глазах брата. Столько жажды...       Чтобы вернуть себе преимущество, Тор сгреб Локи в охапку, пятная одежду, впился в губы, в подбородок, в шею... Он притиснул Локи к себе, плавно задвигавшись, вжимая в себя, давая прочувствовать эхо ритма, с которым скоро будет брать его, и это невинное бесстыдство так вскружило голову, что стало почти нестерпимо...       Раздался стук в дверь. Тор зарычал, не собираясь отвлекаться хоть на кого-нибудь, но у Локи были свои планы.       - Погоди... – полузадушенно взмолился он, пытаясь вырваться. – Постой, Тор!.. Это важно.       Тор нехотя выпустил его, воззрился с подозрением.       - Что это еще?!       - Предусмотрительность, - Локи сочно поцеловал его в губы и ловко выскользнул из объятий. Тор заметил резкую перемену, когда он шагнул к двери: из движений исчезла томность, появилась новая, властная стать. Дверь отворил уже царь Асгарда. Околдованный остротой вожделения, Тор наблюдал, как Локи воркует с каким-то эйнхерием, забирая из рук того накрытый крышкой поднос, и давился обидой, ревностью, жаждой...       Кто этот эйнхерий?! Почему это он важнее?!       Сосредоточившись, он уловил обрывок разговора:       - ...не мешали, Сиверт. И под «не мешали» я вовсе не имею в виду поставить караул за дверью. Прошу, донеси это до остальных. Пусть лучше перекроют коридор, а если кто-либо будет упрямо рваться, ловите на подступах и отправляйте в камеры правого крыла. Утром я разберусь.       - Да, Владыка.       Дверь закрылась. Локи с подносом, как ни в чем не бывало, прошествовал мимо него к столу. Будто это не его тут дожидались! Тор услышал, что неприлично громко и недовольно сопит, потому и сам двинулся к столику.       - Что всё это...       И осекся, наблюдая, как Локи... расставляет. Флаконы, пузырьки, сосуды с непонятным содержимым. Здесь были даже перевязи и целебные мази. Локи открыл какую-то склянку, понюхал, отложил, затем открыл другую, довольно качнул головой и, направившись к чаше с огнем, бросил щепоть прямо в пламя. То вспыхнуло и на миг окрасилось малиновым, в воздухе поплыл тонкий дразнящий аромат, явственно сообщавший, что здесь собираются наслаждаться друг другом. Глядя на то, как брат колдует, Тор всё больше и больше цепенел, начиная понимать назначение всего этого... ассортимента. При виде этих действий даже радостное напряжение куда-то заземлилось.       - Я отправил реплику к Сиверту, пока мы шли сюда, - поделился с ним Локи тайной происходящего. – Подумал, что стоит озаботиться необходимым. Тебе, кажется, было не до того. Это лестно. Ты теряешь голову, брат... – Локи усмехнулся и глянул на него, но поймал выражение его лица и чуть нахмурился. – Стало пасмурно. В чем дело?       - Я... Я же властвую, так? – уточнил Тор смущенно, на всякий случай.       - Конечно, - Локи одарил его широкой ободряющей улыбкой, отвернулся к столику, продолжив свои манипуляции. И, дождавшись, пока Тор выдохнет с облегчением, бессердечно продолжил: – Сперва ты.       Возмущение затопило Тора до самых кончиков ушей.       - Да ни за какие блага! – он в два шага оказался за спиной брата.       - А что? – невинно удивился Локи и ткнул пальцем в его голую грудь. – Ты же сам сказал: «Ты и я, на равных».       Палец вычертил на груди какой-то до безобразия закрученный символ и предательски исчез.       - Решил на слове поймать?!       - Ну да. Всё должно быть по справедливости, Тор. Мы же проводим обряд. Будет нечестно, если ты один будешь властвовать надо мной. Или ты не согласен?       Обряд. Да, за всеми этими волнующими касаниями и разговорами он забыл, зачем они здесь. Об этом напоминала ноющая кисть, но в какой-то момент боль совершенно перестала иметь значение. Теперь же нутро оттянула тяжесть осознания, что ритуал ритуалом, но... неизвестно, что будет меж ними дальше. Да и будет ли что-либо.       Молчание. Сопение. Долгая, томительная пауза. Лукавая усмешка на узких губах. И наконец:       - Согласен, - не без усилия сдался Тор. В словах о справедливости была своя правда, хотя слышать от Локи слово «нечестно» тянуло на шутку года.       Локи, казалось, правильно истолковал его замешательство. Отвернувшись от столика, он начал медленно раздеваться, окинув Тора столь пламенным взглядом, будто ладонью огладил. Сердце снова зашлось, и Тор обнаружил, что не может глаз оторвать от его рук, снимающих с себя одежды, подчеркнуто небрежно, лениво. Брюк он не касался, но и всего остального хватало с лихвой. Беззастенчивые взгляды Локи доставляли ему удовольствие.       - Ничего не бойся, брат, - ласково произнес он. – Тебе будет хорошо со мной.       Тор сглотнул и позволил себе в том усомниться.       Он не был уверен, что зрелище обнажения Локи сумеет его разжечь. В самом деле, эка невидаль... Но, быть может, дело было в близости ложа, тянущего к себе почти осязаемым притяжением. Поэтому, когда брат подошел к нему в нижней белой рубашке, Тор сам стянул ее с Локи, огладив, пробуя кожу на ощупь. Вскинув окровавленную руку, Локи погладил его по щеке, оставляя след. Странно. Рана ныла, вспыхивала остро, и у Локи наверняка тоже, но он не стремился что-либо делать с этим, будто бы кровь была важной частью происходящего.       Ложе призывно манило гладкостью покрывал. На этом ложе он возьмет Локи. И Локи возьмет его.       - Я ведь пожалею об этом, так? – уточнил он, уже не собираясь, впрочем, упираться или протестовать.       - Ну еще бы, - хмыкнул Локи. – Потом. А пока... давай-ка поднимем твой молот. Как думаешь, у меня получится?       Взгляд его упал вниз. Кто бы мог подумать, что он умеет изъясняться столь развратно!       - Смотря как будешь стараться, - в тон ухмыльнулся Тор, поддерживая игру. – Докажи, что достоин.       - Мерзавец!       Локи поцеловал его. Потянул к нему руки. Приласкать. Погладить. Голова покруживалась от дыма, от уверенных касаний пальцев, от тяжелой, густой волны, вздымающейся из его собственной черной Бездны Гинунгагап.       - Бедный мой брат... Ты даже представить себе не можешь, сколько всего я хочу с тобой сделать...       Слова его падали прямо в пах, во всем теле отдавались колкими вспышками. Взгляд у Локи сделался тяжелый. Мужской. Тора бы в бараний рог перекрутило, если бы кто-то из мужей вздумал пялиться на него таким взглядом. Удавил бы! А тут – аж поджилки тряхнуло, как представил, что этого мужа совсем скоро возьмет сам.       А Локи уже снова руку опустил, прижал, огладил вверх-вниз и дернул пряжку с такой нуждой, будто жизнь его от этого зависела. Ослабли застежки на штанах, в образовавшийся зазор тут же юркнула ласкающая ладонь...       - Локи, - шепнул он панически, не громче дыхания, ощущая прилив крови и страха. Локи пугал – пыла у него на троих, и решимость в глазах разгорелась такая, будто еще немного – и сожрет с потрохами.       Брат встал напротив, мазнул носом по носу. В глазах – искорки смеха.       - Доверься мне.       И разговоры умерли. Угрозы, шпильки, шутки – всё вдруг закончилось, как отсекло. Тор осознал, что не может больше ни слова вымолвить, да и не нужно им было слов. Пришла пора чувствовать. И делать.       И так страшно вдруг сделалось. Так люто...       Локи взял его за руку, поднес порез к лицу, лизнул. Влажный язык проник в рану, скользнул по следу кинжала раз, другой. Рот его окрасился красным, и Тор, вырвав руку, впился в этот цветущий рот, слизывая с тонких губ медный вкус. Дрожь каскадом ударила в пальцы. Шорох, суета, торопливое разоблачение – и остатки одежд слетели им под ноги. Бледный живот, руки, шея Локи – всё покрылось гусиной кожей. Ледяной великан! Йотун с пупырышками от холода по голому торсу... Тор рванул его к себе, твердо вдавился, давая прочувствовать всё, без утайки. И больше не думал ни о чем. Только чувствовал. И делал.       Сцепившись в захвате, они упали в разлив покрывал, послав по ним тугие волны – предвестник грядущей бури на ложе, на жертвеннике Вар – владычицы клятв и любовных союзов. Покатились, сражаясь за превосходство, переплелись, как змеи. От наплыва вожделения туманилось в голове, тело брата упруго изгибалось в крепкой хватке рук, откликаясь на ласки с нетерпеливой готовностью, и страшно хотелось кусать и терзать.       Миг, переворот – и вот уже Локи навис над ним, тяжело дыша, вдавливая в покрывала.       - Ло... – палец лег на губы, вынудив замолчать. Локи пошел в атаку: руками, языком, губами, будто хотел Тора всего и сразу, не зная, с чего бы начать. Обеими ладонями гладил мускулы, постигая, как же Тор так ладно вылеплен, как сложен. Кровью пятнал. Клеймил. Любая попытка вмешаться пресекалась на взлете, и Тор отдался ласкам, сдался рукам – пусть играется, умник, раз уж дорвался. Волна наслаждения спустилась вниз, за целующими губами, твердым нажимом зубов. Локи приблизился к паху, подул на оголенную кожу – и внезапно нахлынуло острое ощущение беззащитности. Как опасно он раскрыт, как уязвим сейчас! Как легко Локи сможет причинить ему вред, если захочет! Но Тор сжал порезанную ладонь и упрямо решил доверять.       Локи потянулся к столику, взял с него какую-то склянку и начал что-то творить с собой – что именно, Тору ведомо не было, да и все внимание заняло то, что брат творил с ним. Волны сладкой истомы заставляли коротко вздрагивать, тянуться, рваться в теплый плен глубже и чаще – но ему не давали. Оставалось смотреть ошалело, как Локи ест его, вылизывая, поглаживая кончиком языка. Локи ласкался, терся лицом, шумно вдыхал его запах. Обласкав поцелуями, вобрал до самого дна, и еще, и снова. Пульс колотился в его язык – самый лживый язык Асгарда! И Локи слизывал первые соки, смакуя торову силу как лакомство, с наслаждением, вызывающе напоказ.       Впустил, выпустил, снова впустил. Звук выходил таким развратным и громким, что у Тора от каждого причмокивания сводило живот и дергало мышцы в паху. Даже в глазах рябило, до того приятные были мучения! Тонуть у него во рту – блаженство и мука, а рот горячий, шелковый. Щедрый на ласку.       Локи захватывал его по всем правилам штурма, заставлял себя желать – исступленно, до стонов и просьб.        «Нравится?» - спрашивал он бесстыжими своими глазами. Знал, плут, что нравится. И как нравится, и где. Он и труп заставит извиваться в экстазе, если захочет. Давая Тору смотреть на этот процесс поедания, он всем видом своим обещал порочные наслаждения и все виды мучений.       И Тору совершенно точно уже до одури хотелось всего, что он обещал.       Ласка. Пытка. Истязание без какого-либо ритма. Локи позволял блаженствовать, но для высвобождения не давал ничего. Тор, дыша уже на грани стона, накрыл затылок истязателя тяжелой ладонью, не пытаясь, впрочем, подстегивать и направлять. Он позволил Локи бесчинствовать в свое удовольствие. Тот не сводил с него мутных глаз, окровавленные пальцы придерживали у основания ствол, другую руку Локи завел себе за спину, и одна только мысль о том, что он делает там, свивала внизу живота узлы.       Локи вновь навязывал правила боя, но время, отведенное ему на игру, утекало.       Когда пах заломило невыносимо, до боли, Тор схватил Локи за волосы и почти рывком притянул наверх. Тот издал короткий звук, но то не был стон боли. Это был... хороший звук. Из тех, что хочется вырвать еще раз. Локи нравилось в этом захвате, и в его повадке появилось что-то такое, на что естество отзывалось как разбуженный зверь. Хотелось его подчинять, смирять, дразнить желанием и мучить отказом...       То есть, делать всё то же, что брат делал только что с ним.       - Довольно.       - Я думал, ты крепче, - Локи насмешливо фыркнул, вытирая блестящие губы. – Уже готов?       - Не дождешься. Подумал, надо бы что-то оставить и на следующий раз.       Он постарался сказать это небрежно, не выдав надежды, но у Локи глаза потемнели, а на лице отразилось то пугливое ожидание, как в ладье, когда Тор уже занес над ним сжатый кулак.       Это было нечестно!.. Нечестно было делать такое лицо!..       - В следующий раз, - то ли согласился он, то ли поймал на слове. И обрушился: поцелуями, укусами, нажимами и щипками. Несколько страшных секунд Тор был уверен, что будет обманут – таким безудержным был напор – пока масляные пальцы не сжали его, не погладили по всей длине.       Локи направил его в себя. Застонал, опускаясь, и неожиданно разомкнулся навстречу. Тор выдохнул воздух, дрожа, протискиваясь в тесное, тугое, теплое... Миг слияния прошиб его мощным разрядом, до кончиков пальцев, и пока погружение длилось, разряды следовали один за другим, сотрясая, казалось, уже их обоих.       Голова пошла кругом, стало дурно, едва на него снизошло это совершенное ощущение захвата, упругий плен тугих колец – и жар такой жгучий, такой дивный! Локи сидел, туго сжимал и не шевелился – хмурящий брови, закусивший губу... Больно же, по глазам видно, всем телом слышно, как тяжко ему дышать!.. Тор приподнялся.       - Локи, что ты... безумец!..       Порывисто обнял, погладил по спине, по напряженным бедрам, по ягодицам, вбирая в ладони их прохладную мякоть. Порез на руке запульсировал жаром, но Тор только крепче сжал пальцы, пока Локи не выгнул спину, гулко вздохнул, приникнув плотнее, хотя казалось, ближе некуда...       - Не надо, ложись, - рука Локи уперлась в грудь, пробуя оттолкнуть Тора обратно. – Я сделаю сам.       - Зачем же ты так... торопишься... Тише ты, тише... не спеши...       Бесконечно-долгое мгновение они просто смотрели друг на друга. Тор впитывал всё: как трепещут ресницы, как брат дышит рвано, откликаясь на ласку... как крепко сдавливает самое его естество внутри себя, будто душит змею. Ошеломляющая эта близость с ума сводила...       - Брат...       Он поцеловал Локи в губы, в линию челюсти, в подбородок, всё лицо покрыл поцелуями. Локи еще дрожал. Его мускулы медленно разжимали тугие кольца, нехотя выпуская добычу. Даруя больше свободы.       Он все-таки оттолкнул, повалил Тора спиной на ложе. Выпрямился на нем – красивый, растрепанный, с темной мутью в глазах, и медленно двинулся, выпуская его из себя и понемногу вбирая обратно. Зашипел, поднимаясь и вновь опускаясь, и несколько тактов спустя Тор подхватил, подлаживаясь под медленный ритм его тела, и скоро с изумлением обнаружил, как легко и точно их движения совпадают, дополняя одно другое.       Локи вибрировал всем своим телом. Бледный, жилистый варлок, копейщик, и копье его побагровело, набухло любовными соками... А терпит. Волосы упали на сторону, губы заалели. Так вот он какой на ложе... Повелитель, с инструментарием пыток, со вкусом к игре, обворожительной статью и трогательными мурашками по рукам...        С каждым толчком меж ними будто бы крепла связь. Тор ощущал ее каждым нервом, словно бы он и Локи нервами прорастали друг в друга. Тор познавал мужчину, желанного до темноты в глазах, и то, что этот мужчина – Локи, казалось ему почти вселенским откровением. И самой же сердцевиной тревоги. Это был брат. И брат так странно смотрел на него, будто полный мрачной идеи. Тор уже не мог думать. И не думать не мог. Рассудок туманился, но часть его вопрошала: сумеет ли Локи дотянуться до кинжала? Не вздумал ли Локи его сейчас...       - О чем задумался?..       - О кинжалах, - не стал отпираться Тор. Локи нервно рассмеялся.       - Удивительно, но я тоже, - признался он с печальной улыбкой. – Дай мне руки... и думать тебе не придется.       Тор послушно подставил руки, и Локи накрыл их своими. Сплелись пальцы, заныли ладони, целуясь порезами. Мышцы, толкавшие Локи в ритм, напряглись до звона, но он не стонал. Только жмурился и шипел. Тор ловил его напряжение, чувствовал вес его тела руками, и нутро его естеством, и бедра, трущиеся о бедра. Это было похоже на скачку. Снова, и снова, и снова... Локи взметался над ним, медленно ускоряясь, и делая то же, что и прежде: давая слишком много и слишком мало. Слишком приятно и слишком медленно. Дразня обещанием и измучивая отказом. Локи наслаждался пыткой, и насмешливый взгляд его был темнее Великой Бездны. Изверг!..       Лучше любая драка, любой бой лучше, чем это напряженное ожидание!       Локи мучил его, не давая подаваться вверх слишком сильно. Этого было мало! Мало! Безумно мало! Теснота с ума сводила. Хотелось быстрее, сильнее и жестче! Но Локи его укрощал. Смирял его пыл. Придерживал, не давал разойтись всерьез, пробуждая в нем дикость. Это становилось опасно. По-настоящему, до кипучего рыка в груди.       Они могли осчастливить друг друга. И так же легко уничтожить.       Мышцы в паху стали подергиваться, Тор почувствовал, как свирепеет, как гаснет последняя осторожность.       Локи доигрался до беды.       Неудержимо повлекло вперед и вверх: накинуться и повалить... Присвоить! Замучить! Гнев и досада прошлых обид вплелись в эту страсть, и то было темное чувство. Его глубина и сила пугали, но Тор был уже в его власти. Он ненавидел брата. Яростно ненавидел – и безумно хотел. Это и было страшнее всего.       Он рванулся, размыкая руки. Увлекая Локи за собой, опрокинулся вместе с братом, навалился медведем, подмял под себя и рывком погрузился в его тесноту, как в футляр. Локи издал полузадушенный вскрик. Он вскинул ладонь, пытаясь придержать его – не сумел. Где там удержишь! Тор вдохнул острый, дурманящий запах пота, дыма и крови, и, утробно зарычав, задвигался, заторопился. Погребенный под ним, брат рванулся, ударил его по плечам, но скоро, сдаваясь, обнял за спину и подался навстречу, в напрочь лишенное нежности соитие зверей, разрываемых жаждой. Голос у него стал выше, он задохнулся протяжным стоном...       Стоном пойманной добычи. Испуганно глянул повлажневшими глазами. Сделался так уязвим, так открыт...       Да будь он проклят!       Тор зверем вцепился в него, задвигался пружинистыми рывками, но Локи запер голос: ни стона, ни крика, одни только рваные вздохи, и промежутки между этими вздохами заполнились его рычанием. Плоть познавала плоть, без устали, без милости. Удушливая горечь комком засела под горлом: ничем не утолить ее, ничем не заполнить! От каждого столкновения по телам неслась дрожь, волна за волной, внахлест. Ритм поработил их обоих. Выходило лишь пронзать и врываться, шею кусать, оставляя следы. Совершая возмездие.       Ты мне за все ответишь! Ответишь за все свои злодеяния!       Атмосфера удушливой качки. Не совокупление – побоище! Смертельная схватка, на которую Локи и вызвал! Водоворот варварской страсти, и страсть давнишняя, обоюдоострая – окунувшись, оба увязли и сгинули в ней.       Кричи!       Они занимались страстной ненавистью в ритме барабанов войны – ритме, какого Тор не позволял себе никогда прежде. Ненавиделись по-черному, зло и хлестко. Тор обрушивался на брата, каждым ударом раскрывая сильнее, терзая Локи так яро, что у самого на спине саднило – чужие ногти борозды пропахали, и те уже набухли кровью, но это было хорошо. Хорошо! В голове клубился красный туман и дым, жажда воздать за всё и получить сполна. Локи пятками давил на его голые ягодицы, подстегивая, толкая в себя всё сильней и сильней... И Тор подавался, намеренно жестко, и мучил его, мучил обоих... На ложе они поистине стали достойны друг друга.       Проси пощады!       Сердце грохотало боевым набатом. Два пышущих жаром тела извивались, бились, сплетясь на жертвенном алтаре. Это он, Тор, в горниле боя – в плену тела брата, его теснотой еще крепче закаляет мужскую сталь, добела, до звона в ушах! Это он истово ненавидит Локи, скрепляя их братство крепчайшей из клятв! Вспоминает кнопку, сбросившую камеру вниз, лезвие под ребрами, подлые драки, и это хорошо, это правильно: по жилам струится гнев, его половодье сносит последние дамбы рассудка, от него острее тянет в паху и еще сильнее хочется этого негодяя – грубо, бешено, прямо сейчас!.. За всё, что натворил и наговорил!       Уткнувшись лицом Локи в шею, рыча и сопя, Тор отчаянно трахал его. Своего брата. И был возбужден до безумия. Как если бы был не в Асгарде, а в придорожном мидгардском мотеле, среди запахов выпивки, пыли и пота. И секса. Развязного, грубого секса смертных, в злом ритме которого можно лишь ненадолго сродниться с другим существом.       Моли меня о снисхождении!       Но пахло зимой, катастрофой и Локи. Ни с одной женщиной не было так! С ними было нежно, приятно, томно... Обыденно. Даже с Джейн. С Локи была – стихия. Вожделение, похожее на лихорадку, клокочущее жерло боли, удовольствия и зноя, истомы и муки. Воздух пряно пах тяжелым мускусом страсти, и хотелось запихивать в себя этот воздух горстями, давиться им досыта. Воздух гудел, обещая вот-вот разродиться зигзагами молний, жар крови подстегивал – да, сильнее! Сильнее и резче! Вот так! Хорошо!.. Тор порыкивал торжествующе, чувствуя под собой ритмичные содрогания упругого тела, и всаживался с той же яростью, с какой Локи когтил его. Всё мешалось: скрип ложа, сопение, шлепки и рваные вздохи, едкий пот, прижигающий исцарапанную спину, кровь братства и хмель соития. Локи будто разучился дышать, он бился навстречу, тело в тело, пылко и самозабвенно... С ним на ложе живьем сгоришь.       Ты именно так и хотел?       Похоть бушевала грозой, разряды наслаждения насквозь прошивали, тела лоснились от пота и крови, и уже давно перестало иметь значение, что прежде у него было или не было с братом. Умерли гнев и обида, умерли образы прошлого, толкавшие на возмездие. Важным осталось то, что творилось сейчас.       Не сражение, не ненависть и не похоть...       Перемирие.       Враг мой... брат мой...       Поняв это, Тор как очнулся. Даже ярость улеглась, и прибой стал тише. Локи, взмыленный и растрепанный, глянул на него подернутыми мутью глазами. Припухшие губы провоцировали на грех, и словно бы сказать что-то хотел – не мог, не помнил уже, как это – говорить. Глаза заново обласкивали его лицо, цветущее пурпуром на щеках, и брови Локи взлетели вверх, будто спрашивали без слов: с чего это могучий Тор вдруг коней осадил? Может, съязвить чего-нибудь поострее, чтобы снова пришпорил, как надо?..       Вот как его не любить, сумасброда?..       Оказалось, любить его очень просто. Куда проще, чем ненавидеть. Любить всего целиком, от макушки до пяток – собой, кожей слыша его, нутром чуя. Локи нетерпеливо изогнулся под ним обезумевшей от страсти жертвой на алтаре, словно мало ему было, недостаточно, и мучительно хотелось вернуться в ритм, но Тор, склонившись, забормотал брату на ухо поток слов, бессвязных и нежных, рвущийся горячечным шепотом с языка:       - Нет. Не хочу по ненависти больше, довольно! Устал от нее – мочи нет! Локи... давай вот так – по любви...       И сам себе удивился, поцеловал, прижимая руки Локи к ложу над головой, да покрепче, так, чтобы ладони опять засаднило, чтобы он застонал от сладости в губы, покорился свирепой воле и не гнал сгоряча. А то ну его, и правда язвить начнет, что ненавидеть его нужно, а не любить. Тяжко ему в любви, ну да пусть привыкает. Тор задвигался ночным прибоем, пробуя на вкус каждый миг единения. Тесно, упруго... клинок скользит в ножнах...       Вспомнилось вдруг... «Вложить меч в ножны». Помириться. От неуместного сравнения он едва не рассмеялся.       - Изверг... – тихо выдохнул Локи прямо в лицо. Взглядом ел – удивленным, диким. Мелкие капли пота оросили высокий лоб, затуманенные страстью глаза молили: «Владей мной! Правь мной!». Он уже не принадлежал себе. И в тесной спайке, пьянея от нарастающего трепета, Тор ощутил щемящий прилив теплоты к нему. Захотелось, чтобы извивался, вибрировал от наслаждения, стонал и себя не помнил.       Чтобы и впредь принадлежал ему одному... Озарение не стало внезапным.       «Тебе будет хорошо со мной».       Локи говорил вовсе не о своем властвовании над братом. Флаконы, колдовская пудра в огонь, «я сделаю сам»... недосягаемая цель, волею судеб оказавшаяся с ним на ложе...       «Тебе будет хорошо со мной...»       Это была не угроза, а обещание. Недосказанное... Ах, Локи...       ВСЁ ЭТО ПОВТОРИТСЯ, ЕСЛИ ТЕБЕ БУДЕТ ХОРОШО СО МНОЙ. ТЫ НЕ УЙДЕШЬ, ЕСЛИ ТЕБЕ БУДЕТ ХОРОШО СО МНОЙ! А ТЕБЕ БУДЕТ! Я О ТОМ ПОЗАБОЧУСЬ…       И заботился. Терпел, но... старался. Из кожи вон лез! Не верил, что он, Тор, любитель женщин, мог прийти к брату на ложе доброй волей не только из-за обряда! Думал, ложе мужчины удержать его может, лишь если Тору будет на нем хорошо! Упоительно! Незабываемо! А Локи хочет его удержать, не отпустить, делить с ним и другие ночи, но не получится, если он не будет стараться. Вот он и старается... изо всех сил!..       Ох, Орел Небесный, помоги вразумить его, дурака! Помоги успокоить!..       Взять его в руку получилось легко до смешного. Не выпуская порезанной ладони, другой рукой Тор потрогал, огладил, сжал. Попробовал приласкать. Тоже часть тела, та же кожа. В конце-то концов, у него есть такой же. Но быть таким поникшим, непробужденным в разгар соития было неправильно. Правильно было так, как недавно совсем – твердо, бесстыдно и напоказ. Склонившись, Тор вжался ртом во впадину виска и продолжил гладить, качая кистью вверх и вниз. Чувствуя отклик, осязаемое желание, живительные токи крови.       Локи загнанно дышал, целиком сосредоточившись на движениях его пальцев.       - Зачем?..       - Хочу тебя любить, - повторил Тор. – Вот так... Давай так, а?.. Вместе.       - Не надо. Ты не обязан...       - Я хочу. Сегодня, и завтра, и послезавтра... И мне хорошо с тобой, Локи!.. Ты даже не представляешь, до чего хорошо! Потому что с тобой. И я хочу, чтобы тебе тоже было... чтобы обоим... брат, ну давай же! Помоги мне...       Сквозь шумное дыхание пробился сдавленный глухой смешок, больше похожий на сухое рыдание.       - Я тебя ненавижу... – Локи попытался рассмеяться, но смех задушили слезы, соскользнувшие по вискам.       - Да, знаю, - сипло усмехнулся он, сглотнув комок в горле, и губы предательски задрожали. – И я тебя тоже.       В тот же миг лицо измяло, искомкало мучительной судорогой счастья. Хотелось плакать. И смеяться хотелось. Он вжался лбом в лоб Локи, все еще двигая рукой, чувствуя, что от напряжения и муки сейчас порвется в клочья, как теплые слезы щекотно катятся по носу, падают брату на лицо.       С губ у Локи сорвался... смешок или всхлип – не поймешь. И Тор вжался в его рот своим, срывая мокрые, соленые поцелуи. Медленно двинулся, не убирая руки, целуя лоб, щеки, шепча:       - Вот и хорошо... хорошо... вот так...       И опять целовал. Как же легко оказалось любить эти глаза, эти губы, выцеловывать верткое жало языка в глубине рта. Раскачиваться в такт, никуда больше не торопясь. Он будто знал это тело – так ладно оно выгибалось в руках, будто созданное для его ладоней. Эти плечи, крылья лопаток, талия, бока, ягодицы...       Локи перехватил его руку, взяв удовольствие на себя, и, подхватив его под колено, Тор бесстыдно задрал брату ногу, сжал ягодицу и притянул поближе, вошел поглубже, пока Локи не застонал, не двинулся навстречу, да так, что Тор внезапно ощутил себя на полпути к вершине.       Под сердцем клубились тучи, в них потрескивали нерожденные молнии. Погоня за удовольствием сменилась на что-то иное: глубокое, новое, не любящее спешки.       Они занимались любовью. Горькой и настоящей. Ради счастья любиться с ним вот так и жизни было не жаль.       Прибой входил в гармонию. Духота, горячая боль в порезах. Локи отсчитывал махи вздохами, облизывал губы, смотрел в лицо: взгляд соловый, хмельной... Оба взмокли, изо всех сил оттягивая неизбежное, делая наслаждение невыносимым, тягостным. Запредельным. Тор стойко держался, усмиряя назревающий взрыв, пока Локи под ним не разрумянился от крови и жгучей ласки, не застонал, наконец – мелодично, протяжно, не взмолился хрипло:       - Я хочу больше... Дай мне больше!..       - Обними меня, - попросил он, отпуская его руку, ища более удобной опоры. – И держись.       Локи обхватил его спину, прижался к нему так крепко, будто в целом мире не было места надежней и безопасней. Только тогда Тор себя отпустил, задвигался вольно, отдавшись страсти, урча от блаженства. Зарылся лицом в смоль волос, канул и потерялся. И под зимним проклятьем остались два тела, пульсирующие в едином ритме, который считался древним даже еще в дни рассвета, когда Иггдрасиль был неказистым ростком, а Серая Хель – девчонкой. Любились истово, безвозвратно, как опасно любить мужчинам и братьям, но следовало пройти этот путь из начала в конец, чтобы завершить обряд.       Братство рождалось заново. Здесь, на крови, в жаре и стонах. Тор шептал заполошно:       - Локи... Ло-о-ки... – и чувствовал себя взлетающим к ветвям Иггдрасиля.       Спираль вращалась по часовой, вкручиваясь в самое средоточие единения, сжимаясь в животе в тугой узел.       Взгляд Локи соскользнул с его лица, поплыл по комнате, ничего не видя, блуждая, как у хмельного. Он кусал губы, почти скулил. Слишком это было для него... хорошо. Тор вновь ощутил связь между ними, столь крепкую, будто Локи стал его естественным продолжением, без которого жизнь уже не имела смысла и радости. Словно они слились в совершенное, единое существо, для коего нет ни в одном из миров ни тайн, ни пределов...       Локи закричал под ним – и забился, будто в падучей, выгнувшись дугой в судороге ликования. Длинные тугие струи выплеснулись на его живот и впалую грудь, капли заблестели на напряженной шее, потекли по острому кадыку. Тор во все зрачки впитывал брата, бьющегося в радости освобождения, канувшего за вожделенные пределы. И, когда Локи обмяк, медленно двинулся, вновь осторожно наполняя собой тугое безвольное тело. Всё рассеялось, исчезло в багровом тумане, и на сей раз Тор не противился, желая в нем утонуть, выскальзывая и погружаясь снова и снова, пока горло не начали рвать незнакомые звуки. Он замер на самом верху, как волна в предчувствии обвала, и Локи, всё еще оглушенный экстазом, коснулся порезанной рукой его лица...       - Давай, брат...       Ах, как же хорошо-то!.. Как хорошо!..       ...и вал вскипел, с грохотом рушась вниз, тело вспенилось острым блаженством, и первые толчки он едва успел испустить наружу – на живот и грудь брата, мешая семя Локи с собственным. Чтобы после погрузиться снова и излиться глубоко в тепло нутра. Толкнувшись еще раз, он поймал пьяный от страсти, зачарованный взгляд, и последний могучий раскат пришелся как нельзя кстати. Все померкло, даже стен вокруг не осталось. Захлестнуло восторженным опустошением; Локи обхватил его, стиснул, сжимая на спине кулаки, гася последние конвульсии, пока Тор не иссяк до конца. И не захотел отпускать, когда он предпринял первую попытку подняться. Не позволил. К себе привлек, целоваться – разгоряченный, бесстыдно раскрытый им, Тором. Нервные окончания расслабленно застонали. В руках у Локи были тепло и покой. Кто бы мог подумать...       Нехотя покинув его, Тор опрокинулся на ложе. Перемирие пахло отшумевшей страстью. Они лежали рядом, как бойцы после побоища, медленно осознавая случившееся. Болела рука, медный запах крови вызывал дурноту. Хорошо было. Тор ласкал другой рукой обессиленного брата, вызывая беззвучный смех, и царапины на спине уже почти не ныли. Так, горели немного. В самый раз.       Густой туман безмятежности понемногу рассеивался; они вяло и нехотя возвращались в себя, и мечталось только о том, чтобы проснуться завтра вот так же – нагими, на белой ладони ложа. Проснуться – братьями. И смотреть друг на друга. Говорить языком молчания, куда более весомым и искренним, чем любая речь.       Тор погладил его по обнаженной груди, и Локи поднял мутный взгляд.       - Ну что? – спросил Тор сипло. – Мир?       Локи издал придушенный смешок, на большее его не хватило.       - Мир, чибис тебя заешь. Ради такого перемирия... я даже не прочь еще раз объявить тебе войну.       Вот опять. За небрежным легкомыслием – легкая тень тревоги, надежды и страха. Опаски за то, что позволил себе поддаться порыву и может теперь проиграть. Тор еще только учился читать его между строк.       Но учился прилежно. В прошлый раз, когда он не справился, и впрямь началась война.       - Можем мириться и без войны.       - Можем?       - Ага. Сколько хочешь. И сколько угодно раз.       - Умереть от скромности тебе не грозит. Ты что, всерьез подумал... что я тебя прирежу в такой момент?       - Да фильм один смотрел, - поделился Тор, перетягивая Локи на себя, и тот расслабленно опустил голову ему на грудь, - там у девчонки был нож для колки льда. Как раз во время этого самого. Знаешь, как страшно было?       Хриплый беззвучный смех прозвучал прямо в кожу. Лег на нее поцелуем, еще одним...       - Мидгард тебя испортил.       - Это ты меня испортил. Но мне нравится быть испорченным, - усмехнулся он в тон, поглаживая дурную эту голову, кожей чувствуя, как брат улыбается. Локи всегда хорошо умел читать недосказанное между строк.       Они оба были в крови, словно убили друг друга.              ***       Локи взял свое час спустя. Тор искренне надеялся, что до этого не дойдет, ибо час они провели, лениво болтая, Локи живописал свое приключение в шахте с линдвурмом. Тор расслабленно гладил его по бедру. Дрожь утихла, сменившись теплым покалыванием в мышцах, и его даже начала одолевать дремота, когда он отчетливо ощутил, что ласки Локи перестали быть успокаивающими, а становились... даже наоборот. Дрема слетела мгновенно. Он уставился на брата и напоролся на широкую улыбку, не сулящую ничего хорошего на ближайший час.       - Ты сказал: «Сколько угодно раз»? – промурлыкал Локи, даже почти и не спрашивая. Кровь вокруг рта и на шее делала его похожим на сытого людоеда. – Готов отвечать за слова?       Слов как раз не было, рассудок в панике пытался найти решение, но метаться было поздно. Локи, нависающий над ним с похотливой улыбкой, насмешливо вопросил:       - Что же ты так напрягся? Я тебя еще не ем. Пока.       - Может, хоть вымыться отпустишь? Я потный и весь в крови...       - Как раз это весьма соблазнительно, – прошелестел в его ухо довольный голос. Локи мягко прикусил мочку, и стало уже не до омовения. - Ты бесподобен... – лукавый, знакомый шепот; его руки уже пустились по телу, трогая, заново пробуждая. – Хочу тебя прямо сейчас... очень... ты же не откажешь мне, брат?       Тор сглотнул, загнав ужас поглубже. Ибо, по сути, плевать ему было на справедливость, точнее, он вкладывал в это собственный смысл. У перемирия есть свои побочные стороны, но за обретение брата он был готов платить и не такую цену. Локи ждал. Его руки порхали, нажимали и гладили.       Тор огладил овал его лица, большим пальцем очертив шальную улыбку. И ответ вырвался сам собой:       - Пусть будет, как хочешь.       Ответом ему стал бархатистый смех. Один звук этого смеха навевал дурноту, находя отклик во всем его теле. Локи склонился, но не чтобы поцеловать – потерся о кожу его груди щекой, носом и ртом. Это не было любовной игрой. Кажется, он просто наслаждался всем, что может делать теперь со своим собственным Тором...       Ему было стыдно! Стыдно – и всё тут! Стоять на четвереньках – стыдно, позволять Локи делать с собой такое – стыдно! Стыдно от того, что тело получало странное удовольствие, хотя по всем законам бытия не должно было!       Локи творил над ним безобразия. Вот когда пустил в ход свои склянки! Пахло маслами. Движения его рук из пробуждающих стали ласковыми, успокаивали, усыпляли. Тор не представлял, как больно ему творить такое с порезом, но Локи не жаловался. Он гладил всё тело: плечи Тора, спину, ноги, ягодицы и срамные места между ними. Затем, миллион восхитительных лет спустя, проникал одним бесконечным масляным пальцем, массируя и разминая, и когда погрузил целиком, медленно задвигал им вперед-назад, будто бы что-то выискивал, и... под подушечкой его пальца подалась какая-то тайная клавиша, заставившая Тора сдавленно охнуть.       - Расслабься, - поцелуй лег на его поясницу. – Будет здорово.       - Наслаждаешься этим?..       - Конечно! Это ведь тоже игра. Тебе понравится.       - Лжец!..       - Вот увидишь.       Какие длинные у него, подлеца, были пальцы... ловкие. Как у мошенника.       Другой рукой Локи ласкал и гладил, двигал вверх и вниз по стволу, массируя, воспламеняя пах, живот и бедра. Движения его были спокойными. Он никуда не спешил. Казалось, самое что ни на есть его мужское естество Локи трогал внутри, с обратной стороны будто, и изнутри же посылал по нему волны жара, столь близкие к высвобождению, что Тор стонал в голос вперемешку с восклицаниями и проклятиями. Это было унизительно, но и по-своему приятно, это заставляло стыдиться и истекать.       Тор был уже почти уверен, что это такая у Локи разновидность казни... Пока эта обоюдная ласка не отправила его в полет. Это было так мощно... так бурно... так... ярко!.. так... оох...       Целый табун жеребцов мог передохнуть от зависти к тому, что Локи мог вытворять одним этим пальцем!        «Колдун!», - подумалось ему. – «Проклятый варлок!.. мучитель!..»       Вернувшись с небес, Тор услышал тихий смех и обнаружил, что палец никуда и не делся. Спустя всего пару минут Локи опять издевался, нежно, лениво, заставляя Тора охать, браниться и вскрикивать от удивления. Удовлетворенно посмеивался. Затем добавил еще один палец. Тор только ошалело дернулся. Не было ни страха, ни боли. Больше было стыда, но потом и его не осталось. Только Локи, ужасно довольный собой.       От рвущего нервы блаженства туманилось в голове. Еще дважды Локи проделывал это, доводя его до грани – очумевший Тор стонал в голос; тело крутило сладострастие, спина покрывалась мурашками; и только после третьего раза Локи вторгся в него. Размятого и разомлевшего, уже готового на любые истязания.       Тор даже под пыткой не признался бы, каким отвратительно-сладким оказалось соитие с ним.       Локи сказал: «тебе будет хорошо со мной». И не соврал, подлец... не соврал.       Намятое место внутри отзывалось знойным трепетом, ощущения перепутались и обострились, вызывая потоки дрожи. Локи был внутри, большой и горячий, напором вынуждавший цепенеть и унизительно раскрываться. Они плавно качались в такт, ладони Локи гладили спину, пальцы крепко сжимали бока, оставляя кровавый след. Локи не гнался за удовольствием, не торопился, но Тор всё равно задавил все звуки, решив поберечь голос для стонов страсти, если это распирающее вторжение ему вдруг понравится. Верилось в это с трудом, но он верил в то, что Локи на ложе был честен с ним. По крайней мере, в конце. А если так, то может быть... чуть погодя...       Брат облюбовал его ухо и покусывал до пунцового цвета. Он мягко толкался наружу и внутрь, без спешки, но с наслаждением. Дышал тяжело и шумно. Это даже льстило. Локи легко контролировал страсть, и Тор даже позавидовал бы ему, если бы получилось отвлечься.       Локи опустился сверху, и Тор спиной ощутил его теплый вес. Засмеялся. Замурлыкал, обжигая дыханием:       - Ты потрясающий, братец.       - Заткнись!.. Быстрее! Заканчивай уже!       - А к чему спешить? Ночь еще молода. Ты, кажется, попросил быстрее?       - Нет, я не то име-а-аах!.. – он ошеломленно задохнулся.       - Наслаждайся, брат.       - Локи!..       Тор кряхтел, охал, мычал и ругался, а под конец отрывисто и низко стонал на вершине каждого маха. Стонал изумленно, как тот, кому впервые открылась великая истина...       Он сорвал горло стонами. И, в общем и целом... всё вышло лучше, чем он ожидал.              ***       - Ну и что ты делаешь?       Пар клубился над теплой водой, обволакивающей их по пояс.       - Ты здесь пятнышко пропустил, - соврал он и еще раз провел мягкой мочалкой по плечам брата. Локи фыркнул.       - Бессовестный. Это я отвечаю за ложь, - заметил он, выгибаясь в спине. – Но попытка засчитана.       Локи вновь начал отстраняться, и Тор затащил его в купальни. Тот уступил, хотя хмуриться не перестал. Страсть отбушевала, и Локи вновь погружался в дела. Начал было вслух размышлять, как бы представить Асгарду его, Тора, возвращение, свое воскрешение и Сон Всеотца, но Тор посчитал, что дела подождут. Потому говорили о другом.       - Давай-ка еще раз. Хряка в Мидгард выпустил ты?       Мочалка скользила по его спине вверх и вниз.       - Этот самовлюбленный дурень Фрейр никогда мне не нравился. Да и, согласись, славная вышла охота. Сиф ее так ладно скрасила своим отсутствием! Наконец-то от тебя отлипла...       - Так то была охота? Или свидание?       - От тебя теперь ничто не утаишь?       Вниз и вверх.       - Давай дальше. Волосы у Сиф кто во сне отрезал?       - Это же было в дремучем детстве! Но она это заслужила, поверь. Пустила слух, что я девочка, которую родители переодевают и выдают за мальчишку, но скоро обман раскроется, когда у меня вырастет грудь.       - А кто помог Трюму похитить мой молот?       Локи мягко расхохотался. Он поднял рукой волосы, опуская голову и подставляя для ласки шею.       - Думал бы еще тысячу лет, было бы смешнее! Добудь моему господину в законные жены прекрасную Фрейю! – вдруг продекламировал он гнусавым гномьим голосом, и Тору живо припомнился рыжий гонец. – Сам виноват. Ты не взял меня в тот поход. Да и в наряде невесты ты был весьма хорош.       - А что насчет Стива Роджерса?       - А что на его счет? – Локи даже обернулся. Тор вгляделся в честные глаза и понял: здесь он правды не добьется.       - Редкая же ты зараза, брат, - заметил он, и Локи самодовольно хмыкнул.       - Я единственный в своем роде. Будешь теперь меня ненавидеть?       - Еще как, - кивнул Тор. – Пощады попросишь.       Он опустился поцелуем на скат плеча.       - Не попрошу. Скорее уж, подстегну тебя посильнее.       - То есть, это и был твой план? Меня до ярости довести?       - Скорее, военная хитрость. И не ври, что не сработало.       Тор посопел, вспоминая, с какой животной жаждой брал его, пока в себя не пришел. Опасно было...       - Слишком хорошо сработало. Не делай так больше, а то сам же пожнешь беду.       - А ты не думал, что именно она меня и заводит? – голос Локи стал теплым и вкрадчивым. – Не бойся отпускать себя на волю, Тор. От этого мы станем только прочней.       - И зелий в огонь не сыпь, - продолжил он понуро. – Чтобы желать тебя, зелья мне не нужны.       Локи отозвался тихим смехом.       - Это льстит. Но они не для того были, чтобы ты возжелал меня. Вдохнув их, ты покорился, когда я возжелал тебя.       - Ах ты... Ну держись у меня!.. – Тор рывком развернул его к себе лицом и встал вплотную. Он уже заметил, что молчать Локи умеет куда откровеннее, чем говорить. Вот и сейчас, губы его толкуют одно, взгляд – другое.       Только он умеет так умопомрачительно и жарко вводить в чистое бешенство!       - За что предлагаешь держаться? – спросил он с усмешкой, а глаза до краев были наполнены злыми признаниями, криком кричали, как бессовестно ему хорошо. И весело. И игриво.       - За меня, - сказал Тор, отбрасывая мочалку в сторону. – За меня держись.       И Локи обнял его за шею. Целовались не так, как в пиршественной зале, искря от волнительных предчувствий. Без спешки, в томной неге, обмениваясь благодарностями. Им было хорошо на ложе. Тянуло как-то выразить это.       Впрочем, несколько минут спустя Локи опять погрустнел, задумался.       - Надо рассказать остальным о войне. Хеймдалль должен узнать. Еще Тюр и Бертред. И троица, куда же без них. Если вернешь Огуна, вся четверка будет в сборе. Так будет лучше. Надо собрать военный совет...       - Справимся, - Тор вжался губами в его высокий лоб. – Воевать нам не впервой.       - Я тут подумал... – Локи поднял странный взгляд и усмехнулся. – Может, станешь моим советником? Приберешь к ногтю свою дружину, а то совсем распоясались. Будешь удерживать меня от неразумных поступков...       Усмешка была фальшивой. Локи был очень серьезен. У Тора сердце защемило, но боль показалась даже приятной. И подумалось, что жмых из вражды, долгой семейной истории и общего прошлого будет еще долго горчить им обоим.       - Это звучит как насмешка судьбы, - заметил он.       - Это она и есть. Только тебе ли жаловаться на судьбу?       - Мне, - вздохнул Тор. – У меня, знаешь ли, есть вредный брат, которого врагу не пожелаешь.       Локи окатил его возмущенным взглядом, впрочем, не слишком стараясь его обмануть.       - Так значит, у тебя есть враги, кроме меня? – спросил он тоном оскорбленной гордости.       - Парочка найдется, - пожал плечами Тор. – А что тебе с того? Ревнуешь?       - Еще как!       И Локи поцеловал его. Злее, чем прежде, с зубами. Тор подозревал скрытую каверзу, но противостоять не стал.       Трудно с ним будет. Он же злопамятный, хитрый, сплошь из капризов, обид и гадостей. Обманщик. Самолюбие отрастил до верхушки Иггдрасиля. Но ему нужна сила сдерживания. Хватка на шее. Значит – надо держать.       - Не злись, - хмыкнул Тор, отстраняясь. – Поверь, с тобой из моих врагов мало кто сравнится.       - Потому что я вреднее?       - Потому что ты мой брат, и я тебя люблю.       Сказать это вслух оказалось очень просто. Может, всему виной было высвобождение сил плоти, но Тор пребывал в самом блаженном расположении духа и говорил от сердца. Локи расслабился, вздохнул тяжело и горько.       - Врун, - он покачал головой. – Себя ты любишь больше.       - Как и ты себя, - немедленно заметил Тор. – Но, может, все-таки завтра самолюбиями померяемся?       - Я согласен на ничью, - смилостивился Локи. – Еще не передумал насчет коронации?       - Я не отказываюсь от своих слов. Но ты должен вернуть отца в Асгард, - напомнил Тор с нажимом.       - Хорошо.       Его тяжелое сопение, похоже, удивило Локи. Тот поднял брови.       - Что-то не так?       - Согласился слишком легко.       - И что бы это значило?       - Ты что-то задумал.       - А ты поумнел. Мы отправимся за ним, как только ты наденешь на меня корону.       Тор недоуменно уставился на него.       - Корону?       - Да. Если есть коронация, должна быть корона. Это символ высшей власти, и он мне по душе. Я ее хочу.       Он обреченно вздохнул.       - Хорошо. Будет тебе корона. Закатим пир на славу...       - Тебе бы только пировать!       - Раз уж это коронация, то надо сделать всё по правилам!       - И ты признаешь меня своим повелителем?       - Иного, похоже, не остается, мой царь.       Локи вздрогнул в его руках.       - Подумать только, могучий Тор... Может, ты все-таки не настоящий? Может, я просто выдумал тебя?       - Хм... надо бы проверить. А твои иллюзии умеют целоваться? – поцелуй. Долгий.       - Может, все-таки поссоримся, братец? – низким шепотом.       - Зачем? Если ты опять подраться...       - Глупый. Я просто очень... – крепкий укус в шею, - очень хочу... – еще укус, - с тобой поссориться.       Тор сглотнул, облизывая губы. Понял. Причем, некоторыми частями тела понял куда раньше, чем головой.       - Ладно. И где будем ссориться? – хрипло спросил он, обнимая брата и глазами выискивая, куда бы примоститься.       - Уж точно не в воде, - категорично заявил ему Локи и потянул за собой. – Идем.              ***       За что можно было возблагодарить эту зиму, так это за длинные ночи. Тор знал, что эту ночь не забудет никогда. Будет помнить ее телом, душой, сердцем. Эту – и каждую следующую, все их душные ночи сражений, в которых они безжалостно будут загонять друг друга в попытке выяснить, сколь долго и сколь неистово могут любиться братья. Тор подумал: «Наши ночи...». И улыбнулся. Рассвет застал их в его покоях – просторной, душноватой комнате среди перемятых и повлажневших от страсти простыней. Простыни пахли Локи. Его кожей. И тело Тора тоже им пахло.       Повязки на руках слабо светились белизной в предрассветном сумраке.       Голова лежала на плече у Локи. Как свалился сверху – так и остался лежать. И ведь не прогнал же. Тор вспоминал, как навис над братом, вдавив его в ложе, как Локи забросил руки ему на плечи, вынуждая опуститься на себя, прильнуть наготой к наготе... и как сладко было после. На взаимности Локи в этот раз настаивать не стал, но Тор про себя решил, что потом всё равно ему это аукнется. Братец не из тех, кто упустит такой шанс поквитаться.       Он млел от Локи, уместив руку поперек бледного живота. Брат поглаживал его по затылку, пальцами другой руки поигрывал светлыми волосками на перекинутой через него руке – теребил, закручивал, рисуя круги на коже. Грудь его мерно вздымалась и опадала, укачивая на своих волнах, но Тор ощущал, что через пару часов захочет его снова.       Как помутнение какое-то нашло. С ним не навоюешься – всё мало, всё тянет...       Внутри тлел очаг. Тепло, по-домашнему. Тор уже начал проваливаться в полудрему: мерещилось эхо голосов, чьи-то далекие, зыбкие тени... Сквозь завесу снега в комнату медленно просачивался холодный свет.       - Солнце восходит, - негромко произнес Локи. Он задумчиво смотрел в окно и казался немного печальным.       - Да? – хмыкнул Тор и зарылся лицом в тепло его плеча. – Ну и славно.       Они лежали крохотным островком тепла посреди зимы. Снег все еще падал рыхлыми хлопьями, предвестником грядущих бед. Завывала стужа, загодя оплакивая живых теплокровных. Фимбулвинтер[4] восходила в зенит.       Близился Рагнарёк.