Если можно бы было спеть

Ты вернешься ведь к морю и в сорок, и в шестьдесят, и прохладные волны омоют твою ладонь, белой пеной коснутся натертых уставших пят и погасят внутри выжигающий все огонь. Ты присядешь у кромки, вдохнешь, как наркотик, бриз, а во рту привкус соли, текилы и свежий лайм. Свежей горечью нёбо царапнет морской эскиз, где закат так крови́т, как прикушенная губа. Ты расскажешь прибою, как труден был этот год, задыхаясь, расскажешь обиды и спазм в висках. Чтобы в шорохе волн позабытый найти покой, чтобы море накатами смыло всю боль с песка. И разденешься, в шорохи пены нагой войдя, пусть вода синевой колет грудь и ключицы кость, соляными кристаллами вновь растворишься вся на поверхности моря, страдать где и не пришлось. Ты вернешься ведь к морю измученной и седой, старушонкою дряхлой, чтоб здесь же и смерть принять. Не надейся, что память морская живет тобой и что имя твое люди высекут на камнях. Может, вспомнят еще и споют о твоей судьбе, может, даже опустят в гробу на морское дно. Только море забудет, как ни было, о тебе. Если вечность в руках – то на смертных ведь все равно.