Я стоял, улыбаясь, а рядом находился очень важный для меня Луи. Моим любимым занятием стало смотреть в его глаза, создавая между нами невидимую связь. В его глазах цвета чистого летнего неба можно было найти ответы на самые важные вопросы, и сейчас, как никогда понятно, что он действительно счастлив такому подарку.
Первым игру в «гляделки» прекратил Луи, притянув меня за талию и прошептал в самые губы:
— Нам предстоит преодолеть некоторые трудности, но поговорим об этом позже.
И снова поцелуй, который выбил почву из-под моих ног, и, если бы не Томлинсон, придерживающий за талию, я бы точно хорошо приложился о паркет. Язык Луи хозяйственно расположился у меня во рту и вытворял такие вещи, за которые можно смело продавать душу дьяволу. В штанах становилось тесно и я не упустил возможности потереться пахом о пах учителя, вызывая тихий сладостный стон.
От столь увлекательного занятия нас прервал звук бьющегося стекла прямо в кабинете. У двери. Нехотя отрываясь от меня Луи устремил взгляд к источнику шума и его глаза с каждой секундой становились все больше и больше.
— Мэй, — утвердительно сказал учитель, глядя мне за спину. А я так и не мог найти в себе силы повернуться. Чёрт, что делать?! Учителя засудят, а меня исключат!
— Луи, — таким же тоном ответила девушка. А затем, придав своему голосу истеричности: — Я тебе торт принесла, думала получить благодарность от мужа, — последнее слово она намеренно выделила, — а получаю заявочку на развод!
— Давай не сейчас? — Луи явно не хотел, чтобы я был свидетелем этой сцены. Вот и познакомились с его супругой, называется.
— А почему не
сейчас?! Ты же
сейчас развлекаешься! А ты, кудрявая шлюха, — обращается уже ко мне, — тебя не учили, что с чужими мужьями шашни крутить плохо для зубов?
— Ох, милочка, — теперь к разговору подключился я, — а вы, я вижу, очень осведомлена в этом плане? Не подскажете номерок стоматолога?
Девушка покраснела, как чайник, и стала пыхтеть что-то вроде: «Да я, да ты, да вы!!!» и, громко хлопая дверью, убежала в коридор.
— Хазз, прости, — и Томлинсон, пятясь, выбежал в коридор вслед за женой, оставляя меня одного.
Вот что за жизнь такая? Как только мне кажется, что наступает белая полоса, зебра куда-то сворачивает, и я уже шагаю не поперек, а вдоль, продлевая «удовольствие» от пинков судьбы.
Не долго думая я тихо выхожу в коридор, ориентировочно двигаясь на шум и слышу гаденькое женское шипение:
— Сейчас я всё, всё расскажу!
— Успокойся, — твердо, как он умеет.
— Вы у меня ещё попляшите! По виду этому сопляку не больше семнадцати, — будто плюется ядом, — а значит, вам крышка!
— Мэй, успокойся! — Луи нервничает не меньше моего.
Чёрт, ну почему всё именно так? Почему он женат, а мне посчастливилось влюбиться именно в него? Почему не в любого другого парня? Хотя, какие парни. Вон, куча девчонок. Нет, блин, вот! Счастье привалило! Получите, распишитесь!
За собственными размышлениями я не уловил смысл слов, на которые Луи не скупился для своей жены. Последнее, что донеслось до моих ушей:
— Всё это несерьёзно, Мэй. Давай поговорим дома? Я скоро буду, — и он обнял женщину, крепко прижимая её к себе.
Ноги будто налились свинцом, и я застрял на одном месте, прижимая руку ко рту, чтобы не взвыть. То есть, просто так он отказался от меня, верно? Так всё у взрослых происходит?
Хотя, его можно понять, я же всего лишь ребенок, который возомнил о себе не пойми что. Из ступора меня вывела сильная пощечина, после чего Мэй умчалась из здания.
Мне сейчас захотелось удрать отсюда так же, как это сделала она. Но каждый мой шаг казался таким трудным, будто я попал в кошмарный сон, где меня затягивает вниз, и с каждым шагом я тону всё больше и больше, погибая, не в силах выбраться.
— Хазз, всё в порядке? — трясет меня за плечи, а я просто скидываю руки, и это освобождает меня от оков оцепенения. Бегу сломя голову домой. Как-нибудь объяснюсь перед мамой, почему пришел так рано.
Нет, у меня нет слёз, которые бы в три ручья текли у героя сопливой мелодрамы. Есть лишь пустота, от которой хочется взвыть.
До дома я добрался слишком быстро, но он встретил меня пустотой. Как же я мог забыть! Отчим в ночную смену, мама вернется из командировки завтра в обед, а Джемма, наверное, уже спит.
На цыпочках, как вор, я прокрадываюсь в собственный дом и скрываюсь в комнате, в которой буду ближайшие несколько недель переживать крушение отношений, которые так трепетно выстраивались. Или, всё-таки это были лишь мои иллюзии?
Открываю окно настежь, впуская прохладный декабрьский воздух, и ложусь на кровать.
— Мы ещё посмотрим, кто для кого был «несерьёзно»! — рычу куда-то в подушку и закрываю глаза. Нужно пережить эту ночь, завтра будет легче. И я уснул.
***
— Ни стыда, ни совести, — прошептал я, хватаясь за биту, лежащую под кроватью.
Посреди ночи меня разбудил шум за окном. Ну вот, как воры могут быть такими тупыми? Если окно открыто, это ещё не означает, что хозяева дома, как бы намекают «Добро пожаловать!», это лишь означает, что в доме кто-то есть.
Вор ловко взобрался на крышу гаража и стремительно приближался к моему окну. Я в свою очередь переместился к стене и спрятался за штору, становясь в боевую позицию. Может, я бы и кулаками его попробовал уложить, а битой надёжнее будет.
Когда горе-вор полностью забрался в комнату я с криком «БАНЗА-А-АЙ» зарядил ему по лбу, отправляя в нокаут. Бессознательная туша с грохотом повалилась на пол, а я пару раз не сильно стукнул битой по этому телу, чтобы неповадно было.
Грохот, видимо, разбудил Джемму, которая с громким топотом неслась в мою комнату, на ходу включая свет везде, где только можно. Добравшись до моего скромного обители, она включила светильник, и, с охом, подбежала ко мне, ощупывая с ног до головы.
— Братик, с тобой все нормально? — обеспокоено спрашивает сестра, а на глаза наворачиваются слёзы, паникует.
— Тише, не разбуди тушу, — пинаю ногой ночного гостя. — Нужно перевернуть его на спину, чтобы не задохнулся тут, а то ещё жмурика не хватало. И вызови копов.
Сестра присела к грабителю, схватила за руку, головой кивая на ногу.
— Давай на раз, два, — перевернув тело, Джемс ахнула, охнула, крякнула и залилась истерическим смехом. — Копы отменяются?
— Я пошла за льдом, — хохотала девушка, выходя из моей комнаты, а я похлопал бессознательного Луи по щекам.
Ну какого черта?
***
25.12.2011
— Проснись и пой! — крикнула Джемс, забегая в мою комнату.
Луи, который до этого мирно посапывал, стал жмуриться то ли от солнца, которое светило ему прямо в лицо, то ли от боли.
— М-можно воды? — просипел мужчина, и сестра подала ему стакан, который предусмотрительно стоял на тумбочке.
— Вот, держи ещё, — Джемма подала болеутоляющее, и смотрела, как Луи, глоток за глотком, опустошает стакан.
Ещё пару раз скривившись, мужчина поднялся с кровати и потрогал шишку, которая вылезла на лбу. Всё, что он сказал по этому поводу:
— Хорошо удар поставлен.
Глядя на Луи, в голове всплывали образы прошлого вечера и меня захлестнуло чувством обиды. Я сбежал. Натянул лиловый свитер, бандану на голову, и не чувствуя ног понесся из дома. Вот, как это можно назвать? Свинство, не иначе! Сначала я для него «несерьёзно», а потом среди ночи заваливается в окно! Надеюсь, ему хватит ума тактично свалить до моего возвращения.
Но я был бы не я, если бы по приходу домой Томлинсона бы не было.
Напротив, он сидел на кухне и мирно беседовал с моей семьей, которая за полчаса удивительным образом полностью оказалась на кухне.
— Ма, ты же должна была приехать после обеда, — фыркаю, озлобленно глядя на Луи, который занял моё место. — И что ты до сих пор здесь делаешь?
— Милый, — улыбается женщина, а по взгляду видно, что за мою открытую негостеприимность она готова прибить, — что же ты оставил бедного учителя одного? Ему же так плохо!
Я снова посмотрел на Луи, который придерживал голову и изредка поддакивал маме словами: «Плохо! Так плохо! Да, плохо!», картинно охая и ахая.
— Его избили, а ты нет, чтобы поухаживать и позвонить его семье, шаришься непонятно где! — перспектива быть отчитанным на Рождество мало радовала меня, поэтому я попятился к выходу, озираясь, чтобы ничего не разбить. — Я тебя такому не учила! Неужели я такая плохая мать?!
Её голос звучал слишком театрально, и, когда я наконец зацепился за комод и на пол полетела ваза, все, кто был на кухне дружно расхохотались.
— Что вообще происходит? — глаза чуть было не полезли из орбит от такого поворота событий.
— П-проучили, — заикался отчим, вытирая проступившие от смеха слёзы.
— Не понял, — я удивленно смотрел на них.
— А глаза, глаза-то какие! — мама грудью лежала на столе и изредка хлопала по нему ладошкой, только Луи скромно улыбался, наблюдая за этой картиной. В момент мама приняла обычный вид и, придавая голосу серьёзность, спросила:
— Как долго ты планировал скрывать от нас своего парня?
Я, кажется, поперхнулся воздухом, или же он просто решил покинуть мои лёгкие и больше не возвращаться. Глазам стало тесно в глазницах и они решили переместиться на лоб в который раз за это утро, а когда до меня дошло, что это был какой-то глупый развод, я выдавил из себя слова, после которых скрылся в своей комнате:
— Мы больше не вместе.
