Призрак Оперы: начало

POV Антуанетта Я уехала в Париж после двух месяцев пребывания в Милане. Как ни упрашивали меня остаться Эрик и Кристина Дестлеры, я чувствовала, что мне пора найти уединенное, спокойное и близкое сердцу место. Даже взгляд бывшего Призрака, полный вины и укора, не остановил моих намерений. Я вернулась в свою квартиру, но потом продала ее и купила домик на самой-самой окраине, где уже начиналось что-то вроде деревни. Мое жилище было тем, что помогало мне оставаться собой и не ощущать боли и беспокойства от своего прошлого. У меня был палисадник с розами. Не алыми, я их почему-то невзлюбила, а белыми и желтыми. Еще у меня был огород, но там ничего не было особенного, лишь зелень... Зелень. Много зелени. Она напоминала мне о том, что горевать-то и не о чем. Что я еще молода. Сейчас со времени свадьбы прошло полгода. Я получала письма - обычно они были от Эрика. Я любила перечитывать их вечером, на террасе, и обычно от них почему-то еле уловимо пахло корицей и кофе. У меня было одно любимое письмо, которое два с половиной месяца назад потрясло меня, а сейчас вызывало только тихую радость за семью Дестлеров. Теперь я снова читала его. Здравствуй, Антуанетта. Пишет тебе Эрик. Прости заранее, что письмо получилось коротким... Как ты живешь? Как там, в Париже? Впрочем, я обязан тебе сообщить важную новость, и именно за этим я пишу тебе. Мы с Кристиной ждем ребенка. Буквально вчера вечером все подтвердилось. Я даже еще не успел решить, радоваться мне или бояться... Я ведь не был отцом ни разу в жизни. Прости, пожалуйста. Твой Эрик. Он вечно говорил в конце своих писем "прости, пожалуйста". Иногда говорил просто "прости"... Он всегда извинялся за свое счастье, и я знала, чти как бы я ни пыталась уверить его в его невиновности, он никогда не перестанет писать это одно короткое слово. - Мадам Жири! Я поднялась с кресла у камина, торопливо зашагала в сторону входной двери. Это пришел почтальон. Обычно он приносил мелкие счета - я договорилась о том, что мне будут привозить продукты из города, чтобы самой не ездить туда. Но сегодня, кажется, шла третья неделя после того, как я получила последнее письмо. - Доброе утро, Пьер, - я приветливо улыбнулась. - Как здоровье ваших родителей?.. - Ничего, мадам Жири, ничего, помаленьку, - улыбнулся молодой человек. - А как вы сами? - Тоже неплохо, спасибо. Пьер был открытым и честным юношей, и мы почти сразу приобрели теплые, дружеские отношения. Он интересовался моим здоровьем, я - здоровьем его семьи, и на этом наше общение часто заканчивалось, как у хороших соседей. Правда, иногда я приглашала его на чай. - Не зайдёте выпить чаю, Пьер? - Простите, не смогу сегодня, мадам Жири... У меня - вон! - он похлопал рукой по тяжелой кожаной сумке, набитой письмами и газетами. - Я вам только письмо занести. Вот. Снова я с трепетом приняла из смуглой чуть загрубевшей ладони розоватый конверт. Такие мне приходили из Милана. Правда, шли довольно долго, но и на том спасибо, что вообще приходили. С опозданием на неделю-две. Торопливо попрощавшись, я нашла на столе нож для бумаг и вскрыла письмо. Здравствуй, Нетта. Снова пишет тебе твой верный друг, Эрик Дестлер. Не устаю думать о том, как ты поживаешь в Париже, все ли у тебя хорошо. Жаль, что ты все-таки не осталась с нами. Очень скучаю. В прошлом письме ты просила рассказать о здоровье Кристины. С ней все в порядке с точки зрения доктора, но все же беременность проходит нелегко. Она никогда не была сильной в плане здоровья, и меня волнует ее состояние. Врач называет это токсикозом. Страшное слово. В Милане довольно красив конец лета. Мы часто выбираемся на прогулки, доктор советует Кристине больше дышать свежим воздухом, хотя, признаться, такой совет можно дать любому, и о медицинской компетентности это говорит мало. Не говорю об этом Кристине, но в последнее время я постоянно за нее беспокоюсь. Где бы она ни была, что бы ни делала - тиски волнения меня не отпускают. Мне даже иногда начинает казаться, что это какое-то предчувствие, но чего, я пока не знаю. Но, наверное, так бывает у всех, кому впервые предстоит стать родителем. Очень прошу, если найдешь силы и время, приезжай к нам. Твое присутствие вселило бы в нас обоих немного жизни и радости. Прости меня, если сможешь. Твой Эрик. Я отложила письмо в ящик стола, но потом передумала, забрала его оттуда вместе с остальными письмами, перевязала тесемкой и сложила их все в потрепанный дорожный саквояж. За розами попрошу последить кого-нибудь. ... К вечеру мой поезд уже уносил меня в Милан.