Призрак Оперы: начало

POV Кристина Это было прекрасное свежее утро, совсем не напоминающее довольно дождливые утра в Париже. Это был один из главных дней в моей жизни. Это был день нашей с Эриком свадьбы. В девять я договорилась встретиться с Мэг, и мы, упросив Николя отпустить нас без сопровождения, отправились в нашу гостиницу - собирать меня к алтарю. Когда я захотела увидеться с Эриком, хозяин гостиницы сообщил, что он пять минут назад куда-то уехал, а Мэг недовольно шепнула мне в самое ухо, что жених не должен видеть невесту до свадьбы. - И, надеюсь, платье не он тебе выбирал. - Я сама. А что? - Примета плохая. Честно говоря, я никогда не вникала в свадебные приметы, потому что не думала о свадьбе совсем. С детства я видела многочисленные примеры того, что работницы театра либо остаются старыми девами, либо становятся женами старых отвратительных господ, а второго мне совсем не хотелось. И вот теперь я вдруг невеста, которая сегодня в два часа дня станет женой... Я не представляла, какой может оказаться семейная жизнь с Призраком Оперы. Я даже еще не знала его фамилии - стыдно, но я и не подумала его об этом спросить! Как это все будет... Что значит быть женой? Отдать себя своему супругу всецело, как учила Библия. И сегодня же ночью мне предстоит быть женой Эрика, сегодня же ночью случится то, что, как я думала, станет частью нашей с Раулем семейной жизни. А хочу ли я этого? Наверное, только что делать, не знаю. В театре часто говорили о подобных вещах, но я избегала таких разговоров, слишком уж ошеломляющими они иногда бывали. - Что-то недостаточно ты радостная для счастливой невесты, - хмыкнула Мэг, закалывая мои волосы чуть повыше. - Вот так, кажется, уже лучше. А ожерелье? Погоди, я принесу свое, жемчужное. Моя названная сестра убежала на улицу, чтобы там поймать повозку и доехать до своей гостиницы. К счастью, мы жили не так уж далеко друг от друга. Когда она вернулась, и мне снова пришлось войти в неудобную роль наряжаемой куклы, лицо у Мэг было более озабоченное. Она молчала, пока любопытство совсем не одолело ее: - Скажи, Кристина, а как ты узнала Эрика? - Ну, на самом деле, ты тоже его знала. Он был моим Ангелом Музыки. - Но он же был Призраком! - удивленно воскликнула Мэг. - Мама так сказала. - Разве не может один и тот же человек быть и Призраком, и Ангелом? - Да уж, - Мэг повернула меня перед зеркалом. - То есть, знала ты его с шести лет. - Да, - вздохнула я. - Много всего случилось, я даже пока не знаю, как об этом говорить. Мы снова замолчали. Каждая думала о своём. - Ну вот, теперь ты готова, удовлетворенно сообщила Мэг, подталкивая меня, чтобы я повернулась к ней сначала лицом, потом спиной. - Уж не знаю, что там с Эриком, но как по мне, так все лучше некуда. Ой, мамочки, уже половина двенадцатого! Нам же столько еще надо сделать!.. Уже сейчас я чувствовала себя вымотанной, и меня посещали безрадостные мысли о том, что этот день еще только начинается, и мне сегодня много чего предстоит пережить. Надо было обязательно встретиться с маменькой. После случившегося между ней и Эриком она была какой-то хмурой и подавленной, что, впрочем, было и понятно. Надо было бы как-то утешить ее, поддержать. Я начинала чувствовать себя разлучницей, лишь стоило мне поймать затуманенный печальный взгляд мадам Жири. Кого-то из нас не должно было быть в жизни Эрика. - А сейчас мне надо бежать, - сообщила Мэг уже из коридора. Мы попрощались, и я осталась одна, совершенно точно решив разыскать маменьку и поговорить. POV Эрик Дом обставили на славу. Здесь многое напоминало то, что было брошено нами в подвалах Опера Популер, но многое же пришлось изменить, чтобы подстроить под жизнь на поверхности земли. Худшим недостатком было отсутствие органа, а фортепиано мне удалось приобрести. Внизу располагались гостиная, кухня и столовая, на втором этаже было три спальни. Наше скромное жилище окружал большой тенистый сад. Мне нужно было, чтобы хоть что-то скрывало пока мою жизнь от глаз посторонних людей... Последний беглый взгляд на обстановку. Да, все готово к нашему переезду. Сегодня мы начнем жить здесь. Я, Кристина и Нетта. Я буду о них обеих заботиться, как умею. Но как только я переступил порог нового дома и вышел на улицу, моя уверенность в нынешнем дне поугасла. Хуже всего было то, что я абсолютно не смыслил ничего в вещах, подобных свадьбам. Я не был готов к внезапным переменам в своей жизни. И неужели же в эту ночь все будет по-другому?.. Неужели впервые за долгое время мне не придется засыпать одному? И, да смилуется Господь Бог, никогда больше не придется. Теперь мои карманные часы показывали половину двенадцатого. "Два с половиной часа, два с половиной часа..." Чем занимается Кристина? Уже пару раз я ловил себя на мысли, что собираюсь нанять экипаж, чтобы доехать до нашей гостиницы и увидеться с ней. Или, как я часто делал, полюбоваться издалека. Но здравый смысл отвечал: "Не сегодня. Еще немного, еще два с половиной часа, и можно будет смотреть на нее сколько угодно". И мне приходилось согласиться и смириться. Я думал обо всем, что касалось нашей свадьбы, и понимал, что жалею, что оставил Надир-Хана в Париже. Точнее, он пока не знал, где я, и даже не был уверен, что я уже не во Франции. В наших с ним редких разговорах я упоминал Италию лишь раз. Вряд ли он додумается искать нас здесь. Но была и другая сторона. Мне было страшно, что найдется такой человек, который не побоится ткнуть меня носом в собственную никчемность. На самом дне моей души оставался еще страх, что кто-то может оказаться против, и ничего не состоится. Брака не произойдет. И единственное, что я мог сделать - это уставиться за стекло экипажа, уже отъезжавшего от дома, и сказать себе: "Возьми себя в руки, Эрик. Это все не сон". *** POV Антуанетта Я обернулась, услышав тихий стук в дверь. В комнату вошла Кристина. Она была уже готова к отъезду, наряженная в подвенечное платье и даже держащая в руках букет. - Мама, - прерывисто выдохнула она, - я должна, нет, я обязана с тобой поговорить. Обращение Кристины ко мне, как к матери, было пока еще ново для меня. Я старалась не вздрогнуть, услышав. - Что такое, девочка? Некоторое время она молчала, закусив губу и собираясь с мыслями. Потом продолжила: - Знаешь, мне кажется, я делаю что-то не так. Я люблю его, и он меня тоже, но... я словно не имею права. Мне кажется, что сегодня ты должна была выйти за него замуж, мама, - Кристина не выдержала и всхлипнула. - Он любит только тебя, Кристина, - вздохнула я. - Мое время уже давно прошло. А вы обязаны быть счастливы. Она порывисто обняла меня, ища поддержки, и я щедро давала ее, шепча успокоительные и утешительные фразы. Господи, как мне было тяжело. Буквально недавно, внезапно оказавшись в плену поцелуя Эрика, я была вынуждена разрыть могилу, где похоронила старые чувства. Снова ее зарывать было невыносимо больно. Сегодня в два часа дня он женится. И все мои надежды будут стерты с лица земли. И тем не менее, я улыбнулась и сказала: - Знай, что все еще будет. И все будет хорошо. Я люблю вас обоих и благословляю. - Спасибо, мама, - сказала она и отстранилась. И с этих пор прежней юной и глупой Кристины больше не было. Была только одна Кристина - до безумия счастливая. *** В церкви было малолюдно. Я специально попросила священника поставить время венчания тогда, когда людей будет меньше всего. Я знала, что Эрику будет страшно. Когда мы с ним приехали в церковь, он пытался пойти наперекор своим чувствам и стал было настаивать, чтобы на количество людей не обращали внимания. Я настояла на своем, а ответом мне было тихое "спасибо" по дороге обратно в экипаж. Стоящая рядом Мэг то и дело привставала на цыпочки, чтобы лучше было видно, хотя необходимости в таких мерах не было. Мы обе были в душных корсетах, которые итальянцы не признавали в силу климата, но ведь мы родом из Франции... Ничто не могло помешать нам хорошо выглядеть. И хотя на улице стояла зима, в крохотной церкви мне было душно. Не потерять сознание от этой внезапной духоты, а может, и от еще чего-то, мне помогал только веер. Я с пытливым любопытством разглядывала платье на Кристине, хотя видела его до церемонии, и почти не смотрела на Эрика - не было сил. Взгляд у него был слишком молодой. Как тогда, когда нам обоим было чуть больше восемнадцати, и между нами произошла вся эта беспросветно-глупая и столь же счастливая история. Обыденным голосом священник зачитывал молитвы, влюбленные давали клятвы, и единственным стоящим в церемонии моментом был их поцелуй перед алтарем. А потом в украшенной повозке мы все отправились в дом, где намечалось празднество. И я впервые видела Призрака Оперы счастливым настолько - чуть экзальтированная улыбка не сходила с его лица, когда он сжимал ручку невесты в белой кружевной перчатке своей ладонью, затянутой в перчатку черного цвета. Черный он носить так и не отучился. Даже теперь белыми во всем его облике были лишь маска, манжеты и крахмальный воротник. Молчание было радостным, но каким-то неловким, однако, никто так и не решился начать разговора. Мы подъезжали к особняку песчаного цвета, Кристина восторженно оглядывалась, пытаясь, наверное, на веки вечные запечатлеть в памяти и ровно высаженные в саду деревья, и кустики роз - все до одной алые. Это был символ их любви, исполненной пережитых неприятностей и страданий, но в конце концов свершившейся и счастливой. POV Эрик В столовой все было готово к нашему торжеству. Свадебный торт, заказанный в лучшей кондитерской города, возвышался посередине. У меня закружилась голова, когда мы вошли - признаться, раньше я часто думал о том, какой могла бы быть моя свадьба, но эти мечты были такими несбыточными, что для меня все оставалось каким-то абстрактным. А сейчас все это великолепие принадлежало нам с Кристиной, лучшей на земле невестой, и казалось таким до непозволительного настоящим, что невольно перехватывало дыхание. Все же, не теряя лица, я подвел Кристину к нашей паре стульев, и мы сели, а после уселись и гости. Их было немного. Антуанетта (да простит меня ее святая душа!..), Маргарет Жири, ее жених, который был мне едва знаком, но не позвать которого было бы верхом неприличия с моей стороны. И я ждал еще кое-кого. Он прибыл сюда вчера. Надир-Хан, который сыграл немалую роль в нашей истории. Как раз в тот момент, когда я нетерпеливо посмотрел на часы, мой последний гость в непривычном строгом костюме позвонил в дверь. Я вышел открывать сам, не дав никому такой привилегии. - Ну что ж, - тихо сказал мне Надир, - я знаю, что то, что ты сейчас получаешь, ты заслужил. Могу только порадоваться за вас. Жаль, не успел на церемонию. Я поддался минутной слабости - обнял его, потому что меня словно распирало изнутри чувство странной благодарности. - Спасибо. Мы прошли в помещение, где размещались столы и гости, и единственный пустующий стул (около меня) оказался, наконец, занят. - Ну, можем начинать, - оглядев гостей, произнес я. Первой слово получила Нетта. Она подняла изящной рукой в белой перчатке бокал с золотистым шампанским. - Мое заключительное пожелание для вас обоих. Много времени прошло, много событий случилось, и я счастлива, что они привели нас к этому моменту. Я бы хотела, чтобы все у вас было замечательно... Вы сумеете сделать счастье своими руками. Главное, - Антуанетта судорожно вздохнула, а может, мне просто показалось, - помните. Помните, что это все - только начало. *** POV Кристина Отзвучали тосты, гости остались за столом. Часы пробили полночь. Нас с Эриком никто не провожал, только последнее эхо неспешных застольных разговоров и смеха неслось нам вслед. Мы поднялись на второй этаж. Эрик вел меня за руку, совсем как тогда, в нашу первую встречу, и на этот раз то, что ждало нас за резной деревянной дверью нашей спальни, было столь же неизведанно для меня, сколь неизведанно было в тот памятный вечер царство Ангела Музыки. Я несколько раз глубоко вздохнула, чувствуя, что при мысли о предстоящей ночи во мне скручивается тугой клубок тревоги. - Что с тобой? - участливо поинтересовался Эрик. Теперь ведь он просто Эрик для меня, а совсем не Призрак. Правда, может быть, еще совсем чуть-чуть Ангел Музыки. - Ничего. Наверное, просто утомилась. Отчасти я сказала правду, но истинной природы волнения озвучивать не стала, боясь разрушить момент. Свет в спальне был приглушен, но мне не составило труда разглядеть интерьер, в который раз заставлявший восхищаться гением моего нынешнего мужа. Эта комната очень напоминала то, что было оставлено нами в Парижской Опере, и все же была чуть более земной, не настолько гротескной. Когда дверь за нами закрылась без скрипа и без щелчка, Эрик подумал пару мгновений и все же повернул в замочной скважине небольшой черный ключ с висящим на ней брелоком-кистью. Я была согласна с ним: никто не должен был нарушить наш покой. Только мы вдвоем в этой знакомой и почти родной комнате. Нехотя, как мне показалось, отпустив дверную ручку, Эрик повернулся ко мне. Его руки сделали несмелое, едва уловимое движение и снова безвольно опустились, словно ему хотелось коснуться меня, но он не смел. Он заглянул мне в глаза. - Ты... готова? - спросил Ангел. - Почти. Я хочу попросить тебя... - я сама протянула руку к его лицу и с чувством торжества сняла белую маску, откладывая ее на комод у стены. Эрик не дрогнул. - Все, что угодно, - в тон мне ответил он и снял перчатки, тоже бросив их на комод. У него на губах застыла легкая улыбка. Я не спрашивала его разрешения делать подобное, но знала, что теперь, именно сегодня, мне дозволено делать все, чего бы я ни пожелала. И тогда я подошла вплотную, поднялась на цыпочки и медленно, медленно и очень осторожно стала покрывать поцелуями его правую часть лица. Неровный лоб, линию брови, остававшуюся просто линией, затем ломаные линии щеки. Я чувствовала, что должна была начать именно с этого. Потом инициатива перешла в руки бывшего Призрака, и когда я поглядела ему в глаза, он стиснул меня в объятиях и притянул к себе, и мы поцеловались по-настоящему. Почти как перед алтарем, только теперь нам было дозволено чуть больше, чем в церкви. - Так и должно было быть, Кристина, - судорожно выдохнув, Эрик крепче прижал меня к себе, и мы просто стояли так, когда наш поцелуй отнял у нас весь воздух. - Я знаю, - ответила я. Несколько минут я провела в странном оцепенении, ожидая следующих действий Эрика, и с каждым мигом ожидание становилось все более тягостным для меня. И меня накрыло волной облегчения, когда он, наконец, склонился и коснулся губами чувствительного места под мочкой уха. Его дыхание опалило мне шею, в то время как его пальцы цепко держали предплечья, не позволяя мне невольно отпрянуть. Медленно мы развернулись так, что теперь я ощущала спиной прохладу запертой двери. Не скрыться, не спрятаться, только принимать... И это вызывало во мне бурлящее чувство. Молча принимать не выходило, из моих губ сами собой вырывались вздохи, и Эрику, кажется, это нравилось. Я и не заметила, как фата оказалась на полу, неуклюже съехав с моей тщательно убранной головы, а лиф платья был расстегнут - это все происходило таким образом, каким я старательно запрещала себе представлять. Но определенно, наяву было гораздо волнительнее, чем во сне. А наяву руки Ангела совсем уже не по-ангельски, а по-человечески ощупывали меня, отчего по позвоночнику мчались мурашки. Я смутно понимала, что, наверное, по этой же причине моя левая нога сейчас оказалась на бедре Эрика, и чулка на ней уже нет. Я вдруг опомнилась и тоже принялась расстегивать пуговицы на его одежде. У меня получалось медленно, словно так все было нарочно подстроено. Одна пуговица оторвалась, и я с детским удовлетворением провожала ее взглядом, пока она не закатилась под кровать. Наконец, на мне не осталось клочка одежды, а Эрику оставалось лишь расстегнуть брюки, поскольку я этого сделать не решалась. Мы переместились на кровать. Эрик донес меня на руках, уложил на простыню и некоторое время смотрел, не отрываясь, а я не решалась на него взглянуть, потому что в его взгляде было что-то животное, алчущее. Уже совсем не ангельское. Наконец, насмотревшись вдоволь и, наверное, изучив до мельчайших подробностей каждый изгиб моего тела, Эрик темной массой опустился рядом. Была моя очередь смотреть, и хотя я всегда старалась быть благочестивой, никогда не пропускала молитв и не позволяла себе неподобающих мыслей, я теперь смотрела с жадностью, чтобы запомнить его тело навек. Торс, исполосованный шрамами многолетней давности, стройный, поджарый; на нем виднелись мускулы, которых мне хотелось коснуться. Длинные руки с большими ладонями, с пианистическими пальцами... Эрик был красив. Я понимала это, хоть не имела никого, с кем могла бы сравнить его. Он разделся совсем, и я заставляла себя не глядеть ему ниже пояса, потому что это вдруг показалось мне невежливым. Что-то между нами внезапно словно напряглось, и я не решалась ничего сделать и даже просто пошевелиться. Пока Эрик на протянул руку и не погладил меня по щеке. - Кристина, - медленно и внятно сказал он, будто слышал мое имя впервые. Потом у него на лице появилась немного гротескная застенчивая улыбка. Он снова потянулся ко мне, чтобы поцеловать, и одновременно провел рукой по моему телу, от правого плеча до бедра, задев затвердевший сосок. Я выгнулась, плохо осознавая, что я делаю, поскольку эта самая рука теперь еле ощутимо, щекочущими прикосновениями к паху и чуть выше вела меня в пучину безумия. В какой-то момент Эрик оказался надо мной, навис всем телом, закрыв собой тусклый свет ламп. Я видела теперь две горящие точки - глаза. И чувствовала, как упирается мне в низ живота то, о чем велись порой слишком откровенные разговоры между взрослыми балеринами и хористками. Что должно было произойти дальше? Это и называлось витиеватым именем "супружеский долг"?.. Какое глупое название. Я не успела толком ничего понять, когда почувствовала толчок и слабый отголосок боли. "Вот оно", - пришло на ум. Из меня словно выбили воздух, и следующее осторожное и медленное движение, перед которым я успела глубоко вдохнуть, заставило меня издать протяжный хриплый стон. Затем Эрик остановился, тяжело дыша и снова принимаясь целовать мою шею. Он старался дать мне время привыкнуть к новым ощущениям, и я оценила его старания: сейчас я явственно чувствовала саднящую боль где-то глубоко внутри себя. Нам не понадобились слова, чтобы продолжать. Я просто обняла его талию ногами, прижимаясь еще теснее, и он понял. Это было таинство, о котором знал он, но я не знала, и я позволяла ему научить себя, как и прежде, как и всегда. Все, чему я ни научилась в моей жизни, было делом рук и сердца моего Ангела. Правда, с этого момента, вот с этой самой минуты, мы будем творить друг друга. Мы сотворим наше счастье заново.