Неприятности?.. Они же ждут!

Это не слишком походило на Всеискру — а на новое рождение и тем более. Повсюду — если это повсюду еще существовало, потому что Предакинг не чувствовал ни собственного корпуса, ни Искры, ни верха, ни низа, вообще ничего — была непостижимая, мертвенная тьма, в которую он упрямо вглядывался неизвестно чем. Спарклинги точно не помнили о своих предыдущих воплощениях — но он-то, особенно в самом начале своей короткой и неожиданно оборвавшейся жизни, не раз путал накатывающее волнами прошлое и полное реальных ощущений настоящее. Может, поэтому он все еще мог что-то думать? Темнота и тишина подавляли. Но нечем было шевельнуть, нечем закричать, и мысли метались, как вихри пыли под сильными порывами ветра, взвиваясь вверх и опадая в бессильном отчаянии. Страх засасывал, уничтожал то жалкое подобие самообладания, за которое Предакинг упрямо цеплялся, и в какой-то момент он рванулся сквозь беспросветную тьму, забыв, что не чувствует собственных серво. Лишь бы куда-то выбраться. Лишь бы это закончилось. Он почти избавился от себя самого, мчась сквозь ничто и нигде в никуда, и мелькнула мысль, что это и есть уход во Всеискру — и, пожалуй, сейчас он казался долгожданным освобождением, — но вдруг мир взорвался многоцветьем красок, а через какие-то наноклики добавился и звук: — …все-таки одну или две? Низкий и хрипловатый голос Черного донесся откуда-то сверху, и картинка с неуловимой скоростью перестроилась, демонстрируя сощуренные алые линзы и искривившиеся в ухмылке губы. Не успел Предакинг разобраться, почему — и, Юникрон побери, чем?! — в своем посмертии он видит именно этого джета и в таком странном ракурсе, как сознание заполонила какофония эмоций и едва сформулированных идей, взявшихся непонятно откуда. Черный при этом никуда не делся, и почему-то поперек него мерцали фиолетовые ряды глифов, но сосредоточиться и расшифровать их Предакинг не мог, оглушенный потоком образов и связанных с ними обрывочных мыслей. Усилием воли попытавшись вычленить из этой безумной вереницы кадров хоть что-то знакомое, он неожиданно наткнулся на собственный корпус, нелепо огромный, едва помещающийся на узкой ремонтной платформе — и жутко неподвижный, слепо глядящий в потолок чуть приоткрытой оптикой. А потом увидел себя в звероформе — и откуда-то знал, что разумнее падать под прямым углом к поверхности планеты, потому что даже обе ракеты, если и сумеют остановить чудовище, не помешают ему ранить Лорда Мегатрона, а по такой траектории риск задеть его составлял неприемлемые шестьдесят процентов… «Зверь под моим контролем», — раздался непривычно воодушевленный голос Шоквейва, и Искру заколотило от ненависти, потому что этот шлаков умник должен был сдохнуть, должен был разложиться на атомы на давно мертвом Кибертроне, как он смел подвергать их всех такой опасности — и как он смел казаться Лорду полезнее его лучшего, единственного, самого верного заместителя?! Шлак, уже не единственного. Нет, спорить с Шоквейвом было неразумно. Но ведь осталось три, всего только три протоформы, во имя Праймуса, и совершенно некогда даже разобраться, как именно запустить конвейер новых… Предакинг — точнее, то, что каким-то непостижимым образом от него осталось, — словно свернулся в точку чистого ужаса. За что Праймус, или Юникрон, или вовсе неизвестная сверхъестественная сила отправила его после дезактивации в корпус Старскрима?! Но нет, на возрождение это не походило совершенно. Владелец корпуса явно был здесь и на Предакинга внимания не обращал — вряд ли вообще догадывался, что обзавелся безмолвным и беспомощным наблюдателем. Пережив еще один приступ бессильной ненависти к Шоквейву, Предакинг без предупреждения провалился в еще одно воспоминание, где глупый спарклинг колотил кулаком по выщербленной стене где-то в руинах, не понимая, что по природе своей лучше приспособлен бить когтями, и не бетон, а живых меха. И так сложно было подобрать правильные слова, полно и точно объясняя элементарные вещи — поддерживало только то, что когда-то и самому Старскриму рассказывали о Праймусе, и далеко не сразу Искра восприняла это как единственную и непреложную истину… — Две так две, — пожал плечами Черный и скосил линзы куда-то вниз и влево. — Ты есть будешь, наконец? Да, в когтях ведь до сих пор зажат был кристалл энергона, как подсказала не своя память, и вот он мелькнул перед Предакингом, мгновенно заменившись на синюю вертикальную полоску, поползшую вверх — и затем вдруг уменьшившуюся и убравшуюся в правый край обзора. По всей вероятности, цифры рядом обозначали, что запас топлива Старскрима скакнул с четырнадцати процентов на восемнадцать, постепенно и неуклонно повышаясь. И едва Предакинг попробовал сосредоточиться на том, что полагал реальностью: согнутых когтях, запачканных энергоном — как измученный разум захлестнуло новыми эмоциями, чужеродными и малопонятными. Тщетно стараясь отгородить себя от переживаний Старскрима — пока помнил еще, что не испытывает к Шоквейву ни ненависти, ни тем более зависти и злости, что тот отнимает время Мегатрона; что не надеется на прежнее уважение и восхищение от Черного, что не страшится клонирования шлакова юникронова творения, потенциально способного на жуткие и невообразимые поступки, — Предакинг пытался отыскать хоть что-то реальное в оглушающем сумбуре мыслей, чувств и воспоминаний. Слышал хруст кристалла, разгрызаемого дентами, и видел склонившего темный шлем спарклинга — но больше не ощущал ничего. Как будто у Старскрима тоже не было корпуса, как будто он всегда существовал в бесчувственной пустоте… — Слушай, но там же Дарк и Скай сейчас дежурят. Что я им скажу? Фейсплейт Черного вдруг оказался окружен красной линией, стремительно занимая весь обзор, и Предакинг захлебнулся не своим раздражением. Но показывать его не стоило, следовало мягко улыбнуться, да, и придержать руку, на которой остались еще влажные крошки энергона, жестикулируя только свободной: — Скажи, что-то случилось, но ты не знаешь, что конкретно. Потом я сам объясню. Или Шоквейв объяснит, он у нас специалист, — мельком проскочило чужое сожаление, что последнее слово прозвучало слишком уж ехидно. Ссориться с Шоквейвом было не ко времени. В поле зрения попали подрагивающие при ходьбе черные крылья с широкими серыми полосами на острых законцовках, и Предакинг наконец-то опознал нижний уровень администрации Воса, с той дверью, которую когда-то выломал сам… но тут Старскрим с легким, каким-то даже насмешливым беспокойством подумал, что Черный ведь точно не удержится и что-нибудь отковыряет от королевского корпуса, лишь бы хватило ума сделать это не слишком бросающимся в оптику, хотя тупые ящерицы вряд ли посмеют дезактивировать спарклинга — и ярость, пришедшая за этим, окончательно вернула самоосознание. Предакинг просто не мог позволить себе раствориться в разуме Старскрима. Должен был быть выход. Его не могло не быть! Это было настолько несправедливо и нечестно, что Предакинг не мог найти слов, чтобы выразить свое негодование. Он же не сделал ничего такого, чтобы закончить свою жизнь вот так! О нет. Сделал. С безмолвным отчаянием он наблюдал, как Шоквейв щелкает по клавишам консоли, вызывая на экран терминала трехмерные светящиеся схемы. Знанием Старскрима понимал, что это — установки силового купола, способного защитить город от атаки с воздуха. И уже не сопротивлялся проносящимся воспоминаниям о битвах, выигранных тысячи ворн тому назад. Десептиконы пытались сообща разобраться, каковы шансы автоботов уничтожить поле, опирающееся только на часть генераторов, и в другое время Предакингу любопытно было бы вникнуть в очередную технологию, о которой он и не слышал прежде… «Что за шлак?!» — ворвался в мелькающие образы далекого и чужого прошлого раздраженный голос Даркстила, и Предакинг бессловесно закричал. Точнее, попробовал сделать это. Издавать звуки было нечем. Он никак не мог дать знать, что он еще жив — ведь даже Старскрим не замечал его. — Шоквейву нужны протоформы. Для эксперимента, — тем временем послышалось совсем рядом, и Предакинг мысленно зарычал, чувствуя чужое тщательно скрываемое торжество. — Шоквейв, пора открывать телепорт. «Что за эксперимент хоть? — уже спокойнее спросил Даркстил. — Вы учтите, что наше величество умеет считать до трех… а то я как-то не собираюсь огребать из-за твоих гениальных идей!» — Все под контролем, — фыркнул Старскрим. — Я потом расскажу, сейчас мне некогда. Конец связи. Снова провалившись в его воспоминание, Предакинг с нарастающим удивлением смотрел на могилу Мегатрона, камни которой очевидно недовольный Шоквейв отшвыривал в стороны. Вот показались массивные ноги, уже полностью посеревшие, и ракурс сменился — видимо, в одиночку доволочь дезактив до зеленеющей неподалеку воронки было тяжело. А нет, когти Старскрима подхватили булыжник помельче, сбрасывая его за пределы обзора… Картинка подернулась дымкой, сменяясь на знакомую обстановку лаборатории, и, едва вникнув в слова Шоквейва, сопровождающиеся необычно яркими вспышками линзы, Предакинг яростно забился в пустоте. Он смог представить у себя лапы и хвост, — так, кстати, терпимее оказалось переносить отсутствие пространства, — но какой смысл в воображаемых серво, когда ничего не можешь ими сделать? Старскриму тоже не нравилась идея воскрешения Мегатрона, но это не слишком обнадеживало. Мгновенно перенесшись на темную и пустую улицу посреди разрушенной части Воса, едва освещаемую проплывающим в небе огромным спутником, Предакинг выслушал очередную мудрость якобы от Праймуса, рассказанную Старскриму невесть кем и невесть когда. «…сражаться имеет смысл только тогда, когда есть шанс что-то изменить — если же этого шанса нет, остается только с честью принять выпавшие нам испытания. Конечно, не всегда легко увидеть наличие или отсутствие этого шанса. Но согласись, что он был, и я просто не мог поступить иначе! Если возможность повернуть ситуацию к лучшему есть, то в таком случае терпеть — это мазохизм, а не героизм и не смирение, угодные Праймусу…» А просто не давать Шоквейву протоформы — очень сложно, да?! Обернувшись воображаемым хвостом, Предакинг попытался успокоиться. Злиться, находясь в голове Старскрима, не приносило никаких результатов, а здесь и сейчас не видно было даже стен и дороги, которые можно было бы ударить. Даже не слишком понимая, какой у него здесь источник энергии — и есть ли она вообще, если корпуса больше нет? — Предакинг чувствовал опустошающую усталость. Драться с пустотой? Спасибо, он лучше поищет выход, пока десептиконы возятся с сервером администрации. Выхода не было. По логике, он находился там же, где вход — то есть Старскрим должен был подключиться обратно к той штуке для психокортикального соединения. К сожалению, он не собирался этого делать. Ну, слабым утешением служило то, что Предакинг запросто мог застрять в этой самой штуке, у которой не было ни оптосенсоров, ни аудиодатчиков, или в проводе. Какой безумец выдумал такую жуткую и опасную технологию?! Отвлекшись, Предакинг не сразу обратил внимание, что внешняя реальность сменилась — и собственный корпус, на доли наноклика промелькнувший перед оптикой Старскрима, неподвижный и безжизненный, выглядел, слава Всеискре, еще целым. Повинуясь указаниям Шоквейва, Черный подхватил одну из протоформ, небрежно уложенных на пол, и потащил куда-то вглубь длинных и одинаковых коридоров лаборатории. — Напоминаю, что немедленная дезактивация клона не позволит сохранить детали в идеальном состоянии, — монотонно проговорил Шоквейв, шагающий впереди, и Старскрим занервничал так сильно, что даже не стал сдерживать движения выгибающихся с едва слышными щелчками когтей. — С твоего позволения, я сам решу, что делать с моим клоном. Может быть, это не слишком логично, но это наиболее этичное решение. — В активации сознания клона для донорства деталей нет необходимости. Впрочем, мы уже это обсуждали, — с негромким гулом вентиляции ответил Шоквейв. Жалел дармовую энергию, фрагнутая сволочь. И пошел он наболт, Старскрим не даст ему шанса воспользоваться ни малейшей частью своей Искры. Да и делить ее сверх необходимости не станет тоже. Меньше всего сейчас нужно, чтобы гибель клона выбила из равновесия в самый неподходящий момент. Предакинг завозился в неуютном нигде, вытягивая воображаемую шею в тщетной попытке рассмотреть, куда они пришли. Десептиконы снова его обманули. Все эти мучения с выращиванием корпусов из старых костей служили, похоже, одной-единственной цели — отвлечь предаконов от по-настоящему важных вещей, о которых они даже и не догадывались. В любой момент Шоквейв мог вырастить сколько угодно спарклингов — нет, судя по тому, что процедура заняла несколько кликов, всего лишь оживить! Наверное, до перемирия с автоботами просто некогда было искать протоформы. Тем временем Шоквейв методично и быстро расчленял идеальную копию Старскрима — и тот оглянулся на резкий скрип когтей, с трудом сдержав дрожь в крыльях, когда заметил, насколько близко подошел Черный. Линзы спарклинга тревожно мерцали, меняя яркость, и гибкий металл фейсплейта заметно подергивался, отражая смесь любопытства и ужаса. Пульсировали серые шланги топливной системы, вспыхивали слепящими разрядами перерезаемые провода, отходили широкими и толстыми слоями пористые, сочащиеся энергоном внутренние прокладки, устилающие экзоскелет изнутри… — Запоминай, — улыбнулся Старскрим, и оптика Черного сузилась, фокусируясь на нем. — Будешь подсказывать Хотлинку, что у меха внутри. — Я же не знаю, как это все называется! — Необходимы шесть кюветов и два баллона консервационной жидкости, — распорядился Шоквейв; под его непрерывно движущейся рукой уже обнажился гладкий и матовый металл брони, освобожденной от биоткани и тонких проводков, ведущих к сенсорам. Скальпель, в отличие от пилы, так любимой Нокаутом, не жужжал, и потому препарация проходила практически в полной тишине. Отчетливо слышен был каждый шаг, и диссонанс между вибрирующим гулом и звонкими ударами каблуков раздражал, и Предакинг снова не мог разобраться, чье это чувство. Старскрим вытягивал кюветы из высоких стальных шкафов практически на автомате, и едва удалось уловить, что те, которые помельче, предназначены для сервоприводов конечностей. В остальные двух, широких и плоских, по всей видимости, должны были храниться внутренности из туловища. — А почему из него… из тебя… шлак!.. из клона не течет энергон? Распрямившись, Старскрим на бешеной скорости прокрутил в памяти какие-то обрывочные кадры — незнакомые Предакингу меха на ремонтной платформе, огромный экран со схематично изображенным джетом, достающий до потолка, но почему-то находящийся гораздо ниже, чем если бы смотрящий стоял на полу — и наконец ответил: — Он подключен к аппаратуре, поддерживающей функциональность всех систем, и, кроме того, Шоквейв… — Так он что, живой?! — перебил Черный. — Смотря что считать жизнью, — здесь было уместно чуть пожать плечами и встряхнуть свободной кистью, не разгибая когти до конца. — Если считать меха живым, пока в нем есть Искра — да, он еще жив. Насчет процессорной деятельности точно не скажу. Его процессор в абсолютном порядке, и при включении клон, разумеется, будет дееспособен… Но, пока он не вышел в онлайн, мы можем для успокоения своей совести считать, что процессорная деятельность отсутствует. Клон не осознает себя, не может думать и, значит, полноценной личностью, пока его не включили, не является. Да и после, в общем-то, тоже. — Как ящерицы? — Именно, — довольно улыбнулся Старскрим, и Предакинг вновь зарычал в бессильной злобе, ударяя хвостом в пустоту. Презрение Старскрима к низшим формам жизни, на которое за столько циклов еще как-то удалось научиться не обращать внимания, и сравнить нельзя было с его безграничным отвращением к клонам. Непоколебимым и настолько мощным, что оно невольно заражало и самого Предакинга, заставляя усомниться в себе. Спарклинги и вовсе не способны были относиться к предаконам иначе, как с отчаянием осознал он сейчас. С подачи Старскрима — а вполне возможно, и Шоквейва — все в Восе видели в Предакинге только тупое животное, упрямо не желающее смиряться с этим фактом. Ничего не изменилось с тех пор, как Предакинг впервые трансформировался, потому что заставить их бояться он мог и прежде. Признавать его равным себе десептиконы не собирались даже сейчас. — Но… Дарк и Скай говорят, у них есть Искры. Они врут? Картинка сменилась так резко, что Предакинг от неожиданности растерял все мысли, снова уставившись на едва заметно меняющие яркость линзы Черного. — Возможно, что нет, — Старскрим с таким возмущением подумал о «шлаковых ящерицах, смеющих влиять на спарклинга», что ехидное фырканье заклокотало в горле несуществующим пламенем. — Шоквейв вполне мог поместить в клонированные корпуса чьи угодно Искры, — Предакинг попытался схватиться за что-то лапами, чувствуя, как буквально сметает, пригибает, раздавливает страх, едва отличимый от собственного. Но когти били по воздуху, неестественно неподвижному. Из последних сил цепляясь за голос снаружи, ставший необычно тихим, Предакинг едва ли понимал, о чем идет речь. Леденящий ужас, казалось, окружал со всех сторон. Воспоминание, пусть и не такое яркое, как предыдущие, в которых он терял чувство реальности, все-таки притупило острое ощущение беспомощности. Почти бежать по разрушенному городу, настороженно вглядываясь в темноту улиц и спотыкаясь о валяющиеся всюду обломки, тоже было очень страшно — но еще страшнее было не успеть. Какого шлака глупый спарклинг не умчался сразу же, едва заметил что-то необычное?! Во имя Праймуса, Старскрим, конечно, справился с инсектиконом на Земле даже без ти-ког… ладно, вовремя эвакуировался с минимальными для той ситуации потерями — но Черный же вообще драться не умел! Город оптикой Старскрима выглядел ирреально и жутковато — на доли наноклика из черных остовов возносились в небо подрагивающие, местами почти прозрачные башни, а на периферии зрения появлялись мгновенно исчезающие во тьме призраки джетов. Предакинг изо всех сил старался отделить себя от мучительной, рвущей Искру тоски — скучать по давно исчезнувшему великолепию Воса он, может быть, и не мог, но острое сожаление об утраченной красоте чувствовал и сам. — …инсектиконов? — переспросил Черный. — Это низшие создания, одного из которых ты убил два декацикла назад, — пояснил Старскрим, и, вновь переключившись на воспоминание, Предакинг потерял равновесие от возмущения. Впрочем, падать здесь можно было бесконечно, и это уже казалось почти безопасным. А вот существо, размерами не уступающее Черному, с острыми когтями, дентами и чем-то еще, похожим на зазубренный меч, теперь валяющимся в паре шагов от истекающего энергоном корпуса… Даже если спарклинг сумел справиться с ним сам — а это, судя по эмоциям Старскрима, было скорее фантастическим везением и удачным использованием ближайших руин, по которым сцепленные соперники промчались, видимо, пытаясь расколотить корпуса друг друга о бетон, — почему ни Предакинг, ни Даркстил, ни Скайлинкс даже не догадывались, что подобные твари спокойно летают по Восу? Почему Черный позвал на помощь того, кто меньше всех способен был ее оказать?! Глядя на спарклинга, с головы до ног покрытого ярко светящимся энергоном, Предакинг поражался, как он еще умудряется улыбаться и жестикулировать. — Ну, у них много общего! — тем временем оскалился Черный в реальности. — Они медленные и тупые, и летают, как куски шлака! — Не факт, что Шоквейв ловил инсектиконов, — снизив громкость, все-таки решился предупредить Старскрим, но на этот раз его страх не лишил Предакинга возможности воспринимать речь. Кадры далекого прошлого просто проносились параллельно, не оглушая связанными с ними мыслями и чувствами: зал с картинками в Дарк Маунт, чистый и непривычно светлый, огромный экран и теряющаяся на контрасте с ним консоль в том месте, куда предаконы поставили платформу… и не менее огромный стол, на край которого оперся Мегатрон, едва ли не рычащий от злости. — Он мог наделать сколько угодно никем не учтенных Искр, когда создавал вехиконов, — и спор на вершине десептиконской крепости шел именно об этом, потому что Шоквейв предлагал не вкладывать разум нескольким отрядам солдат. Старскрим сам не знал технических подробностей, но использование чьих-то корпусов в качестве живого банка деталей и, при крайней необходимости, энергона полагал абсолютно неприемлемым. — Также он мог — и может сейчас! — извлечь Искру из тебя. Или из меня. Или из кого угодно, кто попадет к нему на разделочный стол. По крайней мере, теперь Предакинг наконец понял причины той ярости, с которой Старскрим отбирал у Шоквейва первого собственного клона, еще выращенного тем же способом, что и предаконы. Нецензурные вопли и грохот чего-то бьющегося отчетливо слышны были даже сквозь толстую металлическую дверь, и тогда Предакинг со злорадством подумал, что это из-за ти-ког. Но вполне возможно, что Старскрим вцепился в бескрылого клона вовсе не из вредности и не из желания как-то оправдаться. Хотя все равно, гораздо логичнее было бы разделать его на детали, как сегодняшнего, а не сбрасывать в плавильню… — И ты поэтому всегда ремонтируешь нас сам? — И поэтому пытаюсь научить вас это делать, — добавил Старскрим, и из промелькнувшего воспоминания стало ясно, что даже травмы Черного в драке с инсектиконом легко устранялись двадцатью кликами сварки и пайки. Почти весь этот энергон выплеснулся из разрезанных когтями топливопроводов дезактивированной твари, и, несмотря на серьезные трещины обшивки, ничего по-настоящему плохого со спарклингом не произошло. — Чем меньше мы зависим от Шоквейва, тем лучше — нам и так во многих вопросах без него не обойтись. Снова заскользили абсолютно одинаковые, темные и ровные стены коридоров — как уловил Предакинг то ли из воспоминания, то ли из хаотичных, легко перетекающих одна в другую мыслей Старскрима, все это здание до захвата Иакона десептиконами занимал Научно-исследовательский институт генетики, и до войны Шоквейв работал здесь, если, конечно, не врал. А в полукруглом помещении с разделочным столом, по тонким канавкам с краев которого стекала сейчас ярко-синяя жидкость, свет на доли наноклика ослепил до цветных пятен перед оптикой, и странно было, что зрение восстановилось быстро. — Шоквейв, куда ты уже успел деть мое оружие? Только сейчас Предакинг вспомнил — и на мгновение запутался, чьи это файлы памяти, потому что его собственные жесткие диски находились чуть ли не в хайке отсюда и в отключенном состоянии, — что у клона, в отличие от Старскрима, красные ракеты имелись на обоих предплечьях. Неужели Шоквейв и в этом обманывал, утверждая, что создание оружия в ближайшие декациклы невозможно? Наверняка он просто демонтировал ракеты первого клона, спрятав их где-то в бесконечных помещениях своего института. — Требуются уточнения, — монотонно ответил Шоквейв, не отвлекаясь от потрошения изуродованного, едва узнаваемого корпуса — только голова выглядела полностью нетронутой, но тут Старскрим шагнул ближе, и Предакинг заметил тонкий разрез с левой стороны шлема, внутри которого безвольно подрагивали переливающиеся блеском оголенного металла провода. — Какие еще уточнения?! — моментально завелся Старскрим. По мнению Предакинга, Шоквейв поступил на сто процентов логично, спрятав оружие, опасное даже для предаконов. Прямо сейчас Старскрим злился так сильно, что декларируемая им незаменимость Шоквейва не помешала бы его пристрелить. — Вот здесь пять кликов назад были две ракеты, и, возможно, еще и в саб-спейсе хранились запасные! Не пытайся убедить меня, что мне это пригрезилось! Черный, ты ведь тоже их видел? — Ну да, — кивнул спарклинг где-то на краю обзора, с нехорошей ухмылкой расправляя и напрягая мощные когти. — Я еще удивился, что взрывчатку тоже клонировать можно. — Твое удивление логично. Именно поэтому целесообразно сохранить ракеты для изучения. — Шоквейв, но что, во имя Праймуса, ты собрался изучать в ракетах?! — Старскрим очень старался быть вежливым, но получалось у него откровенно плохо. — Ты что, ракет никогда не видел? Это же всего лишь стальная оболочка, внутри которой взрывчатка и детонирующий механизм, какое отношение они имеют к биологии? — На этот вопрос я хотел бы получить ответ от тебя, — чуть повернул линзу Шоквейв. — Если ты помнишь, у первого твоего клона никаких ракет не было. Откуда они взялись сейчас? Снова замелькали кадры из воспоминаний, и Предакинг с удивлением насчитал целых пять абсолютно одинаковых Старскримов в одном незнакомом месте. И да, ракеты были у каждого. — Ну, возможно, я так давно поставил этот апгрейд, что он уже стал частью моей Искры? — Это противоречит науке, — в голосе Шоквейва явственно слышалось раздражение, а когда он выпрямился и уставился сверху вниз своей безэмоциональной линзой, Старскрим занервничал по-настоящему и едва смог заставить себя стоять прямо и спокойно, не вскидывая когти в привычном жесте защиты. При спарклинге показывать страх было неприемлемо, потому что с Шоквейвом Черный уже однажды не справился… — Даже возникновение муляжей съемного оружия более чем сомнительно. — Когда я создавал клонов на основе протоформ в прошлый раз, у них тоже были ракеты, и они прекрасно функционировали! — Старскрим, несмотря на четкое намерение общаться конструктивно, все равно невольно возмутился. Шлак, да какого Юникрона Шоквейв смеет обвинять его в том, что он не вписывается в какие-то там научные теории?! Он пользовался этими ракетами до самого возвращения на Немезис, и после него тоже, и лил на то, что их не должно было появиться у клонов! — Каким способом ты создавал клонов? — Шоквейв вроде бы не злился, и Старскрим включил вторичное охлаждение, как гласили выскочившие в нижнем углу экрана глифы. — Я заархивирую для тебя все файлы, связанные с этим, так как опасаюсь, что моих знаний не хватит, чтобы внятно все объяснить, ведь я всего лишь воспользовался обнаруженной на разбившемся десептиконском крейсере технологией… Давай мы сперва дезактивируем клона, а потом ты проведешь операцию? За это время все данные успеют перекачаться, и я с удовольствием отвечу на все твои вопросы, если они, конечно, еще останутся… Пустота вокруг неожиданно стала тягучей и вязкой, и даже повернуть голову оказалось непосильным. Думалось теперь с большим трудом, и Предакинг вяло и безоценочно наблюдал, как движутся длинные черные когти, обхватывая рукоятку скальпеля, как острое лезвие окутывается дрожащим белым туманом и резко вонзается в стык полукруглой камеры Искры в груди распотрошенного клона — и тут мир взорвался ярчайшими всполохами, выбивая, кажется, все сенсоры разом, и Предакинг еще успел поразиться, откуда у него сенсоры, прежде чем раствориться в невыносимо реальной боли.