За грехи мои тяжкие

Праздник святого Фабиана продолжался. Присутствие рядом Ворона и его мягкий взгляд в мою сторону несколько сгладили настроение и позволили мне обратить внимание на происходящее вокруг. Алва больше не оборачивался. Я старался не пялиться в его сторону, дабы не привлекать к своему интересу и нашему знакомству лишнего внимания сидящего рядом с комендантом и весьма довольного эра Августа, который то и дело на меня поглядывал. Нужно было выглядеть довольным, как и подобало порядочному отпрыску Честной фамилии, которому повезло с эром, а я же безумно хотел не отрываясь разглядывать точеный профиль бывшего эра.… Разрубленный змей! Я нехотя перевел взгляд вниз, на площадь. Учитывая то, что я был первым, кого приняли в оруженосцы, мне представилась возможность наблюдать за дальнейшим распределением с очень удобной позиции. Стоя за креслом эра коменданта, я имел отличный обзор на оставшихся на площади унаров. Тут все было примерно так, как в прошлый раз. Сияющий Альберто уже занял место позади адмирала, сидящего недалеко от Алвы. Братья Катершванцы были торжественно отпрошены для отбытия в Торку, Валентин, по-прежнему невозмутимый и внешне спокойный, уже поднимался к своему эру. Несмотря на общее тоскливое состояние, я не мог не порадоваться, глядя на Эстебана, которого в этот раз решил взять к себе на службу Леонард Манрик. Я даже не стал сдерживать язвительную улыбку, видя, как перекосило Колиньяра, рассчитывавшего остаться в столице, когда генерал назвал его имя. Все же, пожалуй, в этом мире имелась справедливость. Не одному же мне страдать. Эстебану было суждено сразу после праздника отправиться вслед за своим генералом куда-нибудь… А еще я со злорадством подумал, что всю варастийскую компанию потомок гоганов будет отсиживаться в Тронко, на пару со своим оруженосцем. Когда над площадью прозвучало: «Паоло Куньо, рэй Кальявэра», я вздрогнул всем телом, так как на одно мгновенье мне показалось, что я услышал голос эра Рокэ, но потом говоривший назвался рэем Катиньо, и у меня отлегло от сердца. В прошлый раз мой друг не дожил до выпуска, потому я понятия не имел, кто хотел бы взять его к себе и в душе опасался, что эром Паоло может стать Рокэ Алва. При всей любви к Паоло мне не хотелось, чтобы кэналлиец попал к маршалу. И уж тем более я очень остро переживал, как бы Алва не взял кого-нибудь другого. Ревность? Определенно! Я уже имел счастье знать ее в лицо, эту совершенно неуместную в нашем с Алвой случае ревность. Несмотря на мое прежнее отношение и постепенно гаснущую ненависть к своему первому эру, уже оказавшись в Алате, я очень болезненно пережил тот факт, что маршал взял в Фельп порученцем Герарда Арамону. Тогда, узнав о победе своего эра над флотом бордонов, я бесился и беспробудно пил целую неделю. Было больно. Возможно, именно это и подтолкнуло меня окончательно к Альдо. Как это ни было смешно, но в то время я совершенно серьезно чувствовал себя преданным. Я! Себя! Знал бы об этом Алва — он умер бы со смеху. Но он не знал и вообще знать меня больше не хотел. Как бы там ни было, распределение закончилось без сюрпризов, и я со скрытой радостью думал о том, что Ворон в этот раз верен себе и не обременил себя ненужным ему оруженосцем. Утешение, конечно слабовато, но все же… Как только торжественная часть окончилась, в галерее началось движение. Эр Август, не медля, выразил свое счастье коменданту и поздравил его с тем, что Килеан сделал столь разумный и приятный выбор оруженосца. Я тоже был осыпан кансилльерской радостью и поздравлен с очень лестным для любого Честного юноши эром. Знал бы старый больной человек, как я отношусь к нему и к коменданту! Если бы Штанцлер смог увидеть мои истинные чувства, он отравил бы меня через пару дней. Я вяло улыбался и старательно изображал из себя некое молчаливое подобие Жиля Понси. Пусть даже не рассчитывает на мое активное участие в их интригах. Уже в эти первые минуты моего пребывания в роли оруженосца коменданта я выбрал для себя линию поведения. Моя немота была в этом очень на руку. Что ж, господа, очень скоро вы поймете, что приобрели недалекого и бестолкового помощника. Впрочем, очень скоро и я понял, что ни на что другое мои благодетели и не надеялись. Складывалось мнение, что герцога Окделла, молчаливого и тихого, в расчет никто не брал. Во всяком случае пока. Как и в первую нашу встречу, эр Август очень скоро перестал меня замечать, ограничившись несколькими пустыми вопросами, зная, что я толком ответить не смогу, и увлекся беседой с эром Людвигом. Я же разглядывал окружающих. Первой, кто попался мне на глаза, была Катарина. Такая же бледная, нежная и прекрасная, что и раньше. Вот только теперь я при всем желании не мог обмануться ее образом. Неинтересно и противно. Но помня о кольце Эпинэ и двух белых крупинках яда, что прятались в алом камне, я пообещал себе не спускать с королевы глаз. Кто знает, к кому в этот раз может попасть это украшение? Чьи руки могут опрокинуть яд в бокал Ворона? В прошлый раз эр Рокэ знал о предстоящем покушении и не остановил меня только потому, что хотел проверить. А я… дурак… Что может случиться теперь — не ведал, наверное, и Леворукий. Возможно, это даже хорошо, что я попал к коменданту, все королевские интриги проходили через его руки и уши, а значит и меня не минуют. Король выглядел вялым и равнодушным, тут ничего не изменилось. Кроме того, что я больше не ненавидел его — мои чувства сейчас походили больше на брезгливую жалость, ещё бы: иметь такую жену… Кардинал, сидящий рядом с Его Величеством, больше не казался мне исчадием Лабиринта, коршуном, вцепившимся острыми когтями в сердце Талига. Напротив — я вглядывался в умное лицо, на котором при внимательном изучении можно было различить следы усталости и регулярной нехватки сна. Сильный человек, который тащит на своих плечах всю страну, — и единственным, на кого Сильвестр мог бы позволить себе опереться, был эр Рокэ. Я увлеченно разглядывал Дорака, и тот, видимо, почувствовал мой взгляд и обернулся. Я выдержал его взгляд, не скрывая интереса, а потом неожиданно для самого себя почтительно склонил голову. Едва заметно, но он это увидел и удивился. Что ж, попав в такую историю, полагаться на эра Августа, как я делал это прежде, было подобно смерти. А эр Рокэ не сможет быть рядом и защитить меня даже от покушений, коих в прошлом на меня было совершено неприлично много. А потому уже сейчас нужно было подумать о союзниках при дворе. Если бы удалось сделать таковым Дорака… Впрочем, о покушениях. Скорее всего, сейчас на меня вряд ли кто будет иметь зуб. В прошлом Честным Людям не давало покоя то, что я попал в дом Ворона, теперь же я расположился весьма благоразумно. Мой новый эр почитаем и надежен. (А также скучен и отвратителен по своей сути. Как же я сейчас понимал гадливое выражение на лице Марианны, которое появлялось при малейшем упоминании коменданта. Он был мне противен не менее. И это при том, что эр Людвиг не планировал затащить меня в свою постель). Скорее всего, теперь мне ничего не угрожает, кроме скуки и тоски по прошлому, которого в этой жизни не случилось.