Blood Moon. The Crescent City.
Часть первая. Боль.
Глава I
***
Девиантное поведение — своего рода социальный выбор: когда цели социального поведения несоизмеримы с реальными возможностями их достижения, индивиды могут использовать иные средства, чтобы добиться своих целей. «Основы социологии»***
Камилла О’Коннелл была уверена, что еще утро, однако часы на стене в гостиной свидетельствовали об обратном, и дядя Киран вряд ли бы явился к ней в первой половине дня, да еще и с пакетами продуктов. Кстати, вовремя: она поняла, что занявшись своими психологическими исследованиями, безумно проголодалась. — Право, не стоило, — смущенно заметила она, прижимая к груди конспект и наблюдая, как дядя выкладывает на стол покупки: разнокалиберные жестяные и стеклянные баночки, а также пластиковые упаковки, все то, что можно было легко найти в ближайшем супермаркете, но чего так и не появилось на ее кухне за прошедшую неделю. — Ты можешь просиживать за своими учебниками сколько угодно, Ками, — укоризненно заметил Киран и включил электрический чайник, но морить себя голодом я тебе не позволю. Знаю, ты живешь на растворимом кофе и печенье уже несколько дней, поэтому сегодня у тебя в кои-то веки будет нормальный обед. Выбирай, спагетти или ризотто? — Только не говори, что ты еще и готовить для меня будешь, — деланно возмутилась Камилла. — Мое безответственное отношение к здоровью мешает тебе заниматься важными делами. Сейчас я проштудирую пару абзацев и приготовлю что-нибудь, а ты пока расскажешь мне, что интересного происходит в Новом Орлеане. Уверена, ты, как настоятель местного прихода, знаешь все, что так или иначе влияет на местный люд. …Салат, омлет с сыром и ромашковый чай — вот что может сделать девушку счастливой, и Камилла не была исключением из правил. Все-таки, светлая уютная кухня, вкусная еда и приятная компания могут создать иллюзию спокойствия хотя бы на пару часов, но, к сожалению, дядя Киран все испортил, решив зачем-то поинтересоваться ее отношениями с родителями, что, в общем, было на него совсем непохоже. Она поморщилась, вспоминая вчерашний скандал с отцом. «Я всегда считал и буду считать, что в Луизиане для тебя нет никаких перспектив! Не будь дурой!» — голос Ронана О’Коннелла в телефонной трубке заглушал шум толпы на Джексон-сквер, куда Камилла, устав от социологических анализов, пришла вечером немного развеяться. Искусству не удалось отвлечь ее от негативных эмоций; отец злился, она нервничала и позволяла себе резкие высказывания, чем окончательно разъярила его. Под конец он даже сорвался на крик, и это позволило ей прервать разговор. — Ну и почему такая умная девушка, как моя племянница, блестящая выпускница Новоорлеанского университета, никак не хочет продолжить свои исследования в более подходящем для нее городе? — Киран знал ответ, и тем не менее, периодически пытался примирить ее с позицией родителей. — Здесь идеальный климат, — мрачно пошутила Камилла. — Миссисипи и болотные испарения как нельзя лучше стимулируют научную мысль. Вообще это была больная тема, которую они, по негласному уговору, старались лишний раз не затрагивать, но раз уж она всплывала в разговоре, приходилось как-то выкручиваться. — Милая, — начал он. — Разве твой отец, мой брат, не прав? Признаться, когда лет этак десять назад ты заинтересовалась психологией, я надеялся, что тебя в Новом Орлеане ничего не удержит. — Извини, дядя, но я не смогла остаться тогда в Нью-Йорке, — вздохнула Камилла и принялась нервно водить кончиками пальцев по столу, стараясь не встречаться взглядом с Кираном. — Конечно, я разочаровала родителей, но обстоятельства сложились так, что… — Любой жизненный план можно подкорректировать, — мягко сказал он. — Но я не давлю на тебя, Ками, потому что все понимаю. Она решительно убрала за ухо выпавшую из прически белокурую прядь и усилием воли сдержала желание разрыдаться. Киран действительно знал, почему все ее разговоры с отцом заходили в тупик, а разумные аргументы игнорировались. — Ронану никогда не нравился этот город, как, впрочем, и мне в молодости, — признался Киран. — На самом деле, мы приехали сюда двадцать пять лет назад, потому что отец, которого мы почти не знали, оставил нам здесь разные нерешенные проблемы — приехали и остались. Кто-то из О’Коннеллов всегда жил в Новом Орлеане, так уж повелось с давних лет, а семейным традициям трудно противостоять. А потом я принял обет, а он обзавелся семьей. Этот город умеет проникнуть под кожу и отравить кровь. Ты ведь хочешь узнать правду, поэтому ты здесь, Ками. Камилла вздрогнула: на мгновение ей почудилось, что в кухне есть кто-то третий, невидимый. Не очень хороший симптом. — Как психолог, ты должна понимать, что тебе не следует избегать общества, иначе в результате ты замкнешься в собственных страхах и переживаниях. Я беспокоюсь о тебе, — Киран ласково погладил ее по щеке и поднялся из-за стола. — Прости, но мне нужно идти. Звони, если тебе что-нибудь понадобится, будь то еда или моральная поддержка. — Спасибо, — вздохнула Камилла, затем встала, убрала со стола, опустила жалюзи на окнах. Обычный день, рутинные дела, бессмысленные разговоры. Ад начнется, когда она ляжет в кровать: даже если весь день корпишь над учебниками и тетрадями, это не спасает тебя от бессонницы. О снотворном думать не хотелось, потому что… Дурные мысли. Не надо, пожалуйста. Ей срочно нужна работа.***
А ведь если так и дальше будет продолжаться, придется искать работу. Хейли Маршалл внутренне содрогнулась, представив себя барменшей — ну хотя бы и «У Руссо» — или, не дай бог, официанткой. Нет, надо подбирать другие варианты, если она планирует задержаться в Новом Орлеане подольше. Хотя и тут местечко очень даже приятное. — Привет любительнице гибискуса! Моя сестра Софи очень рада, что нашла в твоем лице поклонницу ее чая. — Джейн-Энн Деверо, похоже, была в прекрасном расположении духа. — Как дела, продвигаются? Увенчались успехом поиски родственников? Хейли пристально взглянула на суетившуюся за барной стойкой симпатичную брюнетку, стараясь понять, интересуется она ее делами просто из вежливости или тут кроется что-то еще. Так и не определившись с выводами, решила попытать удачи. — Увы, к сожалению, — она улыбнулась как можно печальнее. — Прошло уже больше двадцати лет, простые расспросы ничего не дают, а доступа к архивам у меня нет. Задолбала меня эта бюрократическая тягомотина, право слово! Все списывают на последствия урагана: «знаете, Катрина то, Катрина се». У меня начинает складываться впечатление, что и всех Лабонэйров в Новом Орлеане тоже уничтожила разбушевавшаяся стихия… Хейли поморщилась, почувствовав подкатившую к горлу тошноту, залпом выпила чай, затем с облегчением вздохнула. — Здешний климат мне не очень подходит, — пожаловалась она. — Третью неделю мутит до дурноты, спасает только гибискус. Джейн-Энн прищурилась. — Дорогуша, кроме болотных испарений, есть и другие причины недомогания. Ты уверена, что не беременна? — Твою ж мать, — только и смогла выдавить из себя ошеломленная Хейли. Надо же, два месяца заниматься расследованием и так увлечься, чтобы забыть о физиологических особенностях женского организма. …Ее тогда, конечно, развезло; она была довольна и весела, что в ее суматошной, полной проблем жизни, случалось очень редко. Если ты половину жизни колесишь по стране, живешь в отвратных условиях, общаешься с отбросами общества — такими же бедолагами как и ты сама — то немудрено расслабиться, отдыхая в шикарной обстановке богатого особняка, а после пары стаканчиков отменной выпивки и жестокий хозяин дома может показаться вполне симпатичным. У Тайлера дом тоже был неплох, но все же не шел ни в какое сравнение с этим роскошным жилищем. Клаус Майклсон был столь же обходительным, сколь и ужасающим за несколько часов до этого, когда хладнокровно убил ее преследователя, пришпилив того стальным прутом к деревянной обшивке дома. Хейли, шокированная жестокостью и физической силой Клауса, без возражений пошла с ним. Впрочем, в особняке было тепло и уютно; Хейли Маршалл вполне успокоилась, бесцельно разгуливая по красиво обставленным комнатам, рассматривала книги, картины, статуэтки, другие интересные безделушки — все то, чего в ее жизни никогда не было, и поэтому вызывало живой интерес. Клаус следовал за ней, изредка и небрежно бросал фразы типа «а это восемнадцатый век, дорогуша, презабавная вещица» или «принадлежало одной принцессе», не забывая при этом наполнять ее стакан. Потом он с какой-то детской гордостью демонстрировал Хейли собственные картины, а она, не стесняясь в выражениях, оценивала их, чем немало его позабавила — на самом деле, работы были интересные, особенно мрачный пейзаж с болотом врезался ей в память, но почему-то хотелось задеть Клауса за живое и посмотреть, что из этого выйдет… А ему, наоборот, нравилось ее поведение. Возможно, этот псих был в хорошем расположении духа — он тоже выпил немало — или ему было скучно и одиноко, а скорее всего, и то, и другое. В голове шумело от такого количества алкоголя в крови, и Хейли слабо контролировала свои внезапные желания. В какой момент она решила остаться на ночь, помнилось слабо, зато в ее память врезалось, как, сидя на столе, стягивала с Клауса футболку, а затем яростно целовала его губы, пока он избавлял ее от джинсов и нижнего белья. Секс на одну ночь — обычное дело, никаких проблем Хейли в этом приятном занятии не усмотрела, но до такой степени она еще никогда не позволяла себе напиваться, и это, оказывается, сыграло с ней злую шутку. …Под утро, наблюдая, как Хейли одевается, Клаус неожиданно поинтересовался, в курсе ли она, что представляет собой татуировка на ее плече. Будучи до этого момента уверенной в том, что упомянутый Клаусом «герб Лабонэйров» — всего лишь родимое пятно в форме полумесяца, она с интересом выслушала подробный экскурс в историю своей семьи и решила отправиться в Новый Орлеан, чтобы найти хоть кого-то. Кто же знал, что все так обернется? Воистину, алкоголь — враг рассудка.***
Ничего не помогало, кроме алкоголя. Тайлер Локвуд тупо лежал на диване уже третью неделю подряд. Делать ничего не хотелось, даже двигаться было лень. Изредка он вставал, чтобы достать из винного погреба, изрядно оскудевшего за последние два года, очередную порцию бухла, что-нибудь на закуску, ну и до сортира дойти — и этим вся его деятельность ограничивалась. Пьяное состояние помогало не думать, от мыслей ему было тошно. Его жизнь, такая многообещающая поначалу, оказалась полным говном. Тайлер ненавидел себя… и жалел. Изучал потолок, швырял пустые (и полные) бутылки в стены, смотрел сумбурные, горькие сны, в которых он еще был тем компанейским парнем, сыном мэра, думавшим только о футболе и девушках. А потом все внезапно летело в тартарары: Тайлер просыпался и вспоминал все. Глупо обманывать себя, ведь он всегда ходил по краю пропасти, не веря собственным ощущениям. Проблемы в семье? Какие проблемы, если никому из них не надо было заботиться о деньгах. Отец изменял матери? Но ведь он всегда это делал, и она — ну при Тайлере уж точно — ни разу его в этом не упрекнула. Мать любила выпить? Но ведь не законченная алкоголичка, так, в пределах разумного — по крайней мере, Тайлер ни разу не видел ее пьяной. Все, чего он хотел — это побыстрее закончить школу и убраться из Мистик-Фоллс подальше. А потом случилось это гребаное празднование Дня города, и отец, сев пьяным за руль, слетел под откос и сломал себе шею. Да в общем-то Тайлеру было бы все равно, только та авария имела неприятные последствия и для него: его мучали периодические головные боли. Ничего серьезного на самом деле — мать настояла на полном медицинском обследовании — но неконтролируемые вспышки ярости стали огромной проблемой. Тайлер забросил футбол и неожиданно для самого себя пустился во все тяжкие. Еще один поход за выпивкой, еще одна попытка остаться в прошлом. …Тайлер в который раз очнулся от тяжелого алкогольного забытья на рассвете, когда солнечный свет уже заполнил захламленную гостиную. В дверь громко стучали. — Тай! — не унимался за порогом Мэтт Донован. — Хватит дрыхнуть! Тайлер не хотел открывать: не было серьёзной причины, которая заставила бы его вести беседу с кем бы то ни было. — Тай… — Сегодня Мэтт не собирался уходить ни с чем, потому как воспользовался запасным ключом, который, помнится, Тайлер сам ему опрометчиво одолжил «на всякий случай». Пришлось открыть глаза и сердито взглянуть на гостя. — Зачем пришёл? — хрипло пробормотал Тайлер, нащупал валявшуюся на полу банку и влил в себя остатки пива. — Мораль будешь читать? Мэтт хмыкнул и огляделся. Бардак впечатлил даже его. — Я понимаю, что у тебя в жизни настала полная задница, приятель, но нельзя же доводить себя до скотского состояния. У нас сегодня тусовка, ты приглашен. Тайлер уныло почесал заросший подбородок. — Оно мне надо, Мэтт? У меня траур. — Мне очень жаль твою маму, Тайлер, но я уверен, что она бы не хотела… — Отвали, чувак, — зло прервал его Тайлер. — Она пьяная утонула в фонтане. А мой ужратый отец разбился на машине. Про дядю Мэйсона вообще не стоит вспоминать. Семейная традиция. Локвуды — алкаши, и тут ничего не поделаешь. Мэтт вздохнул. Его семейные традиции были не менее мерзкими, и Тайлер это знал. Внезапно усовестившись, Локвуд встал и, шатаясь, прошёл в туалет. — Душ прими и побрейся наконец! — Крикнул вдогонку Мэтт. — Кэролайн ждет нас. Кэролайн Форбс все ещё надеялась воззвать к его разуму и чувству собственного достоинства, и Тайлер не мог это не ценить. Однако он был не в силах забыть, почему ему пришлось уехать из города год назад, бросив школу и друзей. Холодный душ сделал своё дело — в голове прояснилось, пропала дрожь в руках и ногах, в общем, жизнь уже казалась гораздо лучше. — На человека стал похож, — констатировал Мэтт, оценивающе взглянув на друга. — Смотреть уже не так противно. — Что решил по поводу вечеринки? — Можно подумать, у меня есть выбор, — проворчал Тайлер, выбирая из кучи одежду относительной чистоты. — По какому поводу гулянка? — Пытаемся развлечь Елену, — помрачнел Мэтт. — После исчезновения Джереми она не в себе. Уверена, что его убили. В Мистик-Фоллс умирали часто, в больших количествах и в основном — не своей смертью. Впрочем, виновных предпочитали не искать, как в случае с Джереми Гилбертом, официально считая того подавшимся в бега после ссоры с местной шпаной. Елена была уверена, что с Джереми расправились из-за Кэтрин Пирс, та не отрицала, но и не подтверждала, предпочитая играть в свои запутанные игры. — Вечеринка только для своих? — решил уточнить Тайлер. — Или придет… кто-нибудь из этих? — Бекка опять не в ладах с Еленой, так что вряд ли мы её увидим, хоть я говорил ей о вечеринке, — Мэтт пожал плечами. — А вот её братья могут прийти и без приглашения, я не в курсе, что они поворачивают в данный момент. Бекка, скорее всего, не знает, а если б и знала, вряд ли сообщила мне. — Я думал, ты с ней встречаешься, — понимающие улыбнулся Тайлер. — Свободные отношения, — Мэтт явно не горел желанием вдаваться в подробности. — Она со мной, если не спит с Деймоном, Стефаном, каким-либо другим парнем или девицей… Ребекка явно не постоянный вариант. — А что у тебя с Кэр? Простила ли она тебе эту большеглазую красотку в мини? Тайлер поморщился: мысли о поступке Хейли Маршалл были болезненны. Тем более, если принять во внимание его конфликт с Майклсонами. — По мне, так Кэролайн скорее не простила твое позапрошлогоднее увлечение Клаусом, когда ты круглыми сутками шлялся с ним по лесам, мечтая стать таким же ниндзя, как он. Мэтт сегодня был разговорчив. Слишком. — Чувак, ты дождешься, — Тайлер пригрозил другу кулаком, затем рассмеялся и хлопнул его по плечу. Подумать только, приобрести лучшего друга в лице Мэтта Донована, отстойного тупоголового увальня, которым тот раньше считался в школе! Тайлер двухгодичной давности счел бы это глупостью, однако сейчас он и представить не мог, что было бы с ним сейчас, не приди Мэтт на помощь в нужный момент. Тогда Мэтт ненавидел его, сначала из-за сестры, которой Тайлер беззастенчиво пользовался, потом из-за Кэролайн, но постепенно все оправдалось, простилось и забылось… И теперь только Мэтт и вытягивал его из пучины страданий, на которые Тайлер обрек себя, согласившись вернуться в Мистик-Фоллс. Мерзкий городишко. Единственное место, где тебя не выворачивало наизнанку, был «Мистик-Гриль», там и работал Мэтт Донован; но это было и место для разного сброда. Мэтт, впрочем, не хотел переквалифицироваться из барменов в кого бы то ни было, ибо на это было две важные причины: информация и деньги. «Вечеринка так вечеринка, — подумал Тайлер. — Жизнь, как-никак, продолжается, несмотря ни на что».***
Несмотря ни на что, жизнь заканчивалась. С каждым ушедшим днём Кэтрин Пирс, иначе — Катерине Петровой — становилось все обиднее — почему? — когда все, по сути, стало налаживаться даже в личной жизни. Обманывать себя не получалось. Не могла она сказать себе «все в порядке» и, как ни в чем ни бывало, продолжать строить планы на будущее, параллельно сражаясь с настоящим, ибо сражение она проиграла. Кэтрин уже давно не покидала дом, предпочитая проводить оставшееся время в четырёх стенах. А оно безумно долго тянулось. Когда два месяца назад она узнала о своей болезни, то не сразу осознала, что её ждёт, по инерции плела интриги и вершила собственное правосудие, но однажды энергия просто иссякла. Кэтрин с ужасом поняла, что постепенно исчезает из этого мира, растворяется во тьме, словно призрак. Пустые дни сменялись холодными ночами — и никому до неё вдруг не стало дела. Она бродила по дому, слушала тишину и горевала о несбывшихся надеждах. Конечно, никто не запрещал ей прогуляться по парку и наведаться в гости к Майклсонам, но одна мысль о злорадной ухмылке Клауса заставляла её отказаться от подобных опрометчивых решений. …Закончился ещё один день, багровый закат постепенно стал темно-синими сумерками — и без того тесный мир сузился до размеров гостиной, освещённой лишь искусственным огнём электрического камина. Кэтрин сидела на диване прямо, молча, бездумно глядя перед собой. Звонок Джейн-Энн Деверо, впрочем, развлек её и немного озадачил. — Тебе нужно, чтобы Клаус Майклсон приехал в Новый Орлеан? — не поверила своим ушам Кэтрин. — Хочешь устроить Варфоломеевскую ночь? Джейн-Энн начала было рассуждать о балансе сил, но Кэтрин её прервала. — Присутствие Клауса принесёт вам ещё больше хаоса, — резонно заметила она и положила трубку. — Новый Орлеан? Интересно. Элайджа Майклсон возник из полумрака и подошёл к камину, поправляя галстук. Кэтрин вздохнула, поежилась от брошенного в её сторону пристального взгляда. — Французский квартал снова бунтует, — она пожала плечами, потянулась за бутылкой бурбона. — Деверо что-то проворачивают за спиной у Марселя Жерара. — И для этого они готовы всем рискнуть? — Элайджа не стал дожидаться, когда она справится с пробкой, забрал бутылку, распечатал и наполнил оба стакана, что стояли на столике у камина. — Они в отчаянии и пытаются использовать любую возможность, чтобы изменить ситуацию. — Кэтрин залпом опустошила стакан и бессильно откинулась на подушки. — Мне-то какое теперь до всего этого дело? Пусть Деверо и вся их компания сами звонят Клаусу и предлагают поучаствовать в смуте. Может твой брат и согласится, наконец, уберется отсюда и позволит мне спокойно прожить оставшиеся дни? Элайджа хмыкнул, присел рядом, смакуя бурбон. — Думаю, что Никлаусу не мешало бы развеяться. В Мистик-Фоллс он киснет от скуки, безрезультатно волочась за дочерью шерифа, изводит холст, краски и хороший виски… Напиши ему записку, Катерина, попробуй заинтересовать. Тебе в этом никогда не было равных. Она послушалась, впрочем, как всегда. …Любила ли она его? Да, чёрт возьми, любила! И боялась… Даже сейчас. А тогда… Как можно было не потерять голову, когда на тебя обратил внимание такой мужчина, как Элайджа Майклсон? Какой же восторженной дурочкой она была в свои семнадцать, как же легко позволила использовать себя… Почти позволила. А потом испугалась. Лучше бы она умерла тогда, и не бежала бы в страхе всю жизнь, лишив себя тепла семейного очага. Но Кэтрин попала под его очарование, разрушив свою жизнь, и не только свою, ступив с любопытством на шаткий мост над водопадом — и упала в бездну. И похоже, её падение ещё не закончилось.***
Его полёт только начался. — До безумия интересно, — равнодушно бросил Клаус Майклсон, дочитав письмо Кэтрин до конца и швырнув его в огонь. — И что ты предлагаешь, брат? — Изучить обстановку на месте, — немедленно откликнулся Элайджа. — Думаю, противостояние Марселю Жерару поможет тебе вернуться в форму. Мне уж стыдно порой называть тебя братом, Никлаус. — Он с неудовольствием посмотрел на разбросанные по студии разодранные в клочья и заляпанные краской холсты. — В Мистик-Фоллс тебя уже за глаза зовут песиком Кэролайн. Элайджа пренебрежительно поддел носком ботинка разбросанные по полу листы с набросками углем. Вообще, убранство комнаты в последний год стало напоминать часовню во имя Святой Каролины, чей лик был изображен на всем мало-мальски пригодном для рисования. Одержимость брата юной девицей Элайджу, естественно, не пугала, но его готовность удовлетворять её малейшие прихоти неимоверно раздражала. Чего только стоила история с поиском выпускного платья для очаровательной блондинки — над Никлаусом, похоже, потешался тогда весь город. — А, — лениво отмахнулся Клаус и принялся подбирать и сматывать в рулоны чистые листы ватмана. — Называют и называют… Чего тебя-то заинтересовали эти новости? Неужто ты тоже собрался навестить Марселя? А как же твоя умирающая любовница? Ты не собираешься быть с ней до конца? — Не вижу в этом смысла, — холодно ответил Элайджа, презрительно поморщился, убирая с кресла одну из картин, чтобы, наконец, присесть хоть куда-нибудь. — Кахексия прогрессирует, среди метастазов уже не найти здоровых клеток печени. Катерина умрёт — не сегодня, так завтра. Считай это письмо прощальным подарком нам обоим. — Бойся сестёр Петровых, дары приносящих, — с чувством произнёс Клаус, доставая бурбон из-под этюдника. — Тебя это в первую очередь касается, брат. Не ты ли пишешь вдохновенные любовные письма одной, спишь со второй, тешишь себя горькими воспоминаниями о третьей? Элайджа промолчал. — Я подумаю о твоём предложении. — Клаус продемонстрировал алкоголь, но брат отрицательно качнул головой, и бутылка вернулась на прежнее место. — Кстати, почему бы тебе не пригласить за компанию и нашу сестру? Может быть, она захочет навестить старых друзей. У неё тоже, как посмотрю, дела с личной жизнью обстоят не так уж и радужно. — Не думаю, что твоя компания придется Ребекке по душе, — Элайджа хмыкнул. — Но я постараюсь ее убедить. Глупо заживо гнить в Мистик-Фоллс. — Лучше сгореть в Новом Орлеане, — в тон ему отозвался Клаус. — Пожалуй, отлучусь на часок-другой, — сообщил он, резко вскочив с дивана и натягивая кожаную куртку. — Надо уладить кой-какие дела, прежде чем уезжать в Луизиану. — Отправляешься в «Мистик-Гриль» или хочешь навестить мисс Форбс? — ехидно осведомился старший брат. — Посмотрим, — уклончиво ответил младший. …Небо над трассой светилось мириадами звёзд Млечного Пути. Яркой точкой горел Меркурий — отличное предзнаменование. Клаус Майклсон вышел из машины и оглянулся на огоньки города вдалеке. Набрал номер Кэролайн — «абонент занят» — ну и ладно. — Прощайте, леса Вирджинии, здравствуйте, болота Луизианы! Клаус снова сел за руль, включил погромче «Реквием» Моцарта, улыбнулся своим мыслям и направил внедорожник прочь из Мистик-Фоллс.