Глава XIV
***
Пациенты с раздвоением личности очень чувствительны к неискренности, страдают обширной амнезией, охватывающей определенные периоды детства. «Диссоциативные расстройства идентичности».***
Лиз, запивая сэндвич кофе, сделала вид, что не заметила вошедшего в кабинет Деймона. — Я могу все объяснить… — начал было оправдываться тот, но, встретив её ироничный взгляд, тут же заткнулся. — Не стоит напрягаться, — насмешливо бросила Лиз. — Два часа дня. Ни одного протокола, ни одного отчёта, с радаров ты ушёл сразу же, как отправился патрулировать. Мне напомнить, что я должна делать в таких случаях? — И как поступишь? — притворно вздохнул Деймон. — Как положено или как обычно? Лиз пожала плечами, достала папку с какой-то очередной бумажной тягомотиной и положила ее на стол. Деймон с подозрением покосился на пухлую подшивку в синем пластике. — Ни так, ни эдак, — ухмыльнулась она. — Вот тебе работа. Тупая, монотонная, до которой у меня никак не дойдут руки. — У тебя что, секретарши нет? — возмутился Деймон. — Или в архив бы отдала, Елена бумажки ежедневно тоннами перебирает, какая ей разница? — Не наглей, парень, — Лиз покачала головой. — Или ты думаешь, я не в курсе, чем ты занимаешься помимо — а точнее, вместо — своих должностных обязанностей? Деймон виновато улыбнулся и склонил голову к плечу. — Ну, Лиз… Тебе ведь нужна информация? Содержательная, можно даже сказать, эксклюзивная. Информация — вот что по-настоящему ценно в нашем деле, а вы все про следование инструкциям, мэм! — Не набивай себе цену, Сальваторе, — Лиз нахмурилась. — Что там у тебя? Действительно что-то по делу? — Зависит от интерпретации фактов, — Деймон плюхнулся на стул, театрально всплеснул руками, выдерживая паузу, покрутился туда-сюда, потом всё же достал из кармана флешку и протянул шерифу. — Держу пари, такое тебе даже в голову не приходило! Скажи спасибо своему бойфренду… ах, у тебя же их два… ну, тому, кто постарше, это он натолкнул меня на мысль. Лиз вздохнула, вставила флешку в ноутбук и уже по первым снимкам поняла: вот оно, то неуловимое, что мучило её в последнее время. «Сдаёшь, шериф, сдаёшь, — грустно подумала она. — Вот уже и Деймон тебя с лёгкостью превзошёл, стоило ему лишь малость поднапрячься, а ты сколько времени промучилась? Интересно, знает ли Финн? Майкл, конечно, в курсе, но ему всё равно, он и пальцем не пошевелит, дело-то ему до того, что творится в Мистик-Фоллс! Не те масштабы!» — Можешь ничего не говорить, Лиз, сам вижу, что я не зря убил на это расследование столько времени, — Деймон сиял, как начищенная монета. — Надо принести на могилу Кэтрин её любимых белых роз, всё-таки информация была бесценной. Только одно имя — а какие результаты! Да, Деймон, на вопрос «кто» ответ, похоже, найден. А вот «почему», можно только догадываться… Что им нужно в таком захолустье?***
Должно быть, после бессонной ночи Моник провалилась в забытье и не слышала, как её навещали: очнувшись, она обнаружила на полу корзину с едой и плотный бумажный пакет с очередной партией фотографий. Помимо этого, тюремщик принёс туалетную бумагу, прокладки, влажные салфетки, свежие полотенца и чистое белье — о личной гигиене пленницы он никогда не забывал и поначалу даже сам купал её в большом пластиковом тазу, поливая тёплой водой из шланга, протянутого от крана в коридоре, но в последние дни предпочитал лишь наблюдать за процессом и даже не отдавал ставших привычными приказов повернуться или наклониться. За шестьдесят пять дней заключения Моник поневоле научилась улавливать малейшие изменения в его поведении и отчаянно старалась оправдывать его ожидания: он всегда требовал беспрекословного послушания. Моник уже перестала надеяться на спасение: мать убили, а больше подробностей провалившейся операции никто не знал, даже Бастианна. Мать старейшине не доверяла, как и тете Софи, и теперь ей, Моник, приходится сидеть в клетке на цепи под присмотром старого извращенца и психопата, отца Кирана. …Они с Кэсс и Эбби очень удивились, когда узнали водителя, но все равно прыгнули на заднее сиденье — им сказали, что после стрельбы надо бежать к церкви, а в черном форде их будет ждать кто-то из Французского квартала. Как же Моник кричала, когда священник, остановив автомобиль в темном переулке, внезапно набросился на них с кривым острым ножом, и в один миг перерезал горло Кэсс! Эбби успела выскочить из машины, а Моник — нет. Но Эбби не удалось убежать далеко, и Моник закрыла глаза, когда тело подруги, с глухим стуком ударившись о ветровое стекло, отлетело в сторону. Кажется, с ней случилась истерика: Моник помнила только как умоляла не убивать её, заклинала во имя Христа и Богородицы, а отец Киран молча вытащил её из машины и поволок в сторону заброшенного здания, а там, уже в подвале, намотав её длинные волосы себе на руку, окунул лицом в бочку с грязной водой, крепко держал, пока она не начала захлёбываться, ослабил хватку, дал отдышаться и сказал что-то — Моник, словно в замедленной съёмке, видела, как движутся его бледные, искусанные губы, но уши закладывало, в голове шумело, и она не смогла разобрать ни слова… А через мгновение вновь погрузилась в ржавую, вонючую жидкость. Сколько это продолжалось, неизвестно: в какой-то момент Моник потеряла сознание, а когда очнулась, обнаружила себя переодетой в свежее хлопковое белье и новое короткое платье. Лежащей на дырявом матраце. Прикованной цепью к стальной хрени посреди комнаты. Моник идиоткой не была: какого бы плана ни придерживалась Джейн-Энн Деверо, истязания дочери он явно в себя включать не мог, а значит, всё вышло из-под контроля. Моник допускала, что кого-то из них четверых во время похищения могли избить, изнасиловать и даже прирезать, но не её, чёрт возьми, не её! Это уж слишком даже для «ведьм»! Не перепутали же её с Давиной Клэр! …Не перепутали. Она быстро в этом убедилась. Когда отец Киран вернулся, Моник уже достаточно оправилась от шока и сделала определенные выводы: это ошибка, и все ещё можно исправить. Священник — псих, но выбор матери отчего-то пал на него, а в умении Джейн-Энн планировать операции она не сомневалась. — Я хочу поговорить с мамой, — сказала Моник, вставая с матраца. — Позвоните миссис Деверо, пожалуйста. Киран молча закрыл дверь изнутри и поставил на пол сумку. — Пожалуйста, — повторила Моник. Она все ещё надеялась, что этот кошмар закончится. Как оказалось, он ещё и не начинался. — Отец Киран, — тихо сказала она и дотронулась до рукава его кожаной куртки. — Striapach, — священник склонился над ней, лицо исказила злобная гримаса, глаза налились кровью. — Запомни, тебе разрешено открывать свой грязный рот только тогда, когда тебя спрашивают! От удара Моник отлетела к стене, левую лодыжку обожгло болью — кандалы врезались в тело. Из разбитого носа закапала кровь. — Ты меня поняла? — тяжёлый носок ботинка ткнул её в ребра. Моник всхлипнула и кивнула. — Отвечай, не молчи! — рявкнул Киран, хватая её за шею. — Я задал тебе вопрос, дрянь! — Да, — выдохнула Моник, обмякая. — Я всё поняла. Кто бы её осудил, правда? …Моник отшвырнула от себя фотографии: на одном из снимков была запечатлена счастливая тётя Софи в объятиях Тьерри Ванчура, на втором — смеющаяся Давина Клэр за одним столиком с Марселем Жераром. Твари! Моник принялась ожесточенно дергать цепь, сдирая в кровь ладони, а потом, диким зверем взвыв от боли, рухнула на матрац и, задыхаясь от жгучей ненависти, принялась в бессильной ярости терзать зубами ветхую пыльную обивку.***
Камилла, растерянно застыла посреди зала, осознав, что в данный момент Марсель избивает человека. Не на глазах у всех, конечно, это было бы совсем дико — о своей репутации в приличном обществе он заботился; из зала люди Марселя вышли во внутренний двор, и охрана тут же загородила проход, но Ками успела заметить, с какой яростью был припечатан к стене смутно знакомый ей парень, а потом ряды сомкнулись, не позволяя видеть происходящее, но до неё всё равно донесся глухой стук ударов по телу, сливаясь с ритмом музыки. Чёрт, чёрт, чёрт! Она ведь знала, что за человек Марсель, и прекрасно понимала, каков его образ жизни. Знала, кем он руководит, у кого пользуется авторитетом, что должен делать, чтобы оставаться лидером преступной группировки… Не надо было потакать своему самолюбию, безбожно себе льстить: она не беспристрастный наблюдатель, не исследователь поведенческих концепций, она просто заигравшаяся дура! Зачем она с ними только связалась, ведь дядя её предупреждал! — Ты вся дрожишь, — сказал Клаус, накинул ей на плечи свой пиджак и крепко обнял. — Что такое? — Это… приятель Софи… я его узнала… — Камиллу уже вовсю лихорадило. — Там… — Ш-ш, успокойся, — Клаус осторожно поцеловал её в висок и увлёк в сторону, направляясь к барной стойке. — Пошли, присядем, выпьем, и выбрось из головы эту мерзость, не думай, это тебя не касается, Ками, ничего Марсель ему не сделает… Просто не сдержался, это со всеми бывает, не стоит так реагировать… Обычная ссора. Виски обжег пищевод, и она закашлялась, хватая ртом воздух и сдерживая подступающие к горлу рыдания. Вот он, триггер. Вот он, вот он! Как она могла забыть, как? Тогда, в Нью-Йорке… — Все будет в порядке, дорогая, — Клаус взял её за руку. — Давай, я отвезу тебя домой. Ты отдохнешь и забудешь, что Марсель неосторожно проявил свой темперамент в твоём присутствии. У вас ведь всё прекрасно, зачем же лишние сложности? Дай ему ещё один шанс! Ками вдруг замутило от его участливого взгляда и ласковых речей. Что ж ему вздумалось притворяться? Играет тут, как в театре, чёртов ублюдок! Мужской кодекс, Ками, ему ведь нужно замолвить словечко за друга… Не хочешь предложить ему провалиться в преисподнюю? Всё, на сегодня с неё хватит. Ками залпом осушила стакан и, собираясь уходить, резко вскочила со стула: голова закружилась, тело перестало слушаться, сознание померкло и погрузилось во тьму, душную, как южная ночь, а повсюду мелькали злобные, ухмыляющиеся рожи, и слышался пронзительный, противный смех.***
Лиз приподнялась на локте, расправила смятую простыню и, потянувшись, легко поцеловала Финна в губы. Он приоткрыл глаза. — Уже сбегаешь? Я надеялся на продолжение. Лиз виновато улыбнулась, провела ладонью по его плечу, с удовольствием ощущая, как напряглись его литые, упругие мышцы. — Извини, я сегодня слишком погружена в свои мысли. — Больше, чем всегда, — подтвердил Финн, возвращая ей поцелуй. — Но на полчаса стоило и забыть о твоих расследованиях. Когда нам ещё удастся побыть вдвоём? Лиз была рада его поддержке. Как ни странно, в последнее время Майклсонам, как никому другому, удавалось отвлечь её от тяжёлых мыслей. Секс для нее всегда был приятным, но вовсе не обязательным элементом отношений, а к Финну её влекло довольно сильно. Может, это уже возрастное? Психологическая разрядка, к тому же. Встав с постели, Лиз накинула халат и прошла на кухню варить себе вечерний кофе. Экран ноутбука уныло мерцал в полумраке, напоминая о том, что все её расследования в последнее время — сизифов труд. А жизнь — бесконечная мелодрама с элементами триллера. Майкл по-прежнему жил в её доме, и порой это щекотливое положение раздражало. Не то чтобы Лиз волновали условности или неизбежные пересуды; беспокойство внушал сам факт сидения на пороховой бочке. Шаткое перемирие, которое вынужденно соблюдали отец и сын, могло рухнуть в любую минуту, и их связь с Лиз гарантией служить не могла. О взаимной ненависти и желании физического уничтожения друг друга они больше не упоминали, но было бы глупостью надеяться на то, что ситуация улучшилась. Забыть о вражде, длящейся уже не первый год? Ради Лиз они бы на это не пошли. Она не знала, общались ли они без свидетелей, скорее всего, нет. Те несколько раз, что Майклу и Финну приходилось вынужденно находиться рядом (один раз — в больнице и еще дважды — в гостиной её дома), оба молчали и делали вид, что не знакомы. На ménage á trois этот водевиль определённо не тянул, Деймон явно преувеличивал, но и уверять кого-то в том, что заповеди соблюдаются ревностно, она бы не стала. Впрочем, в свободные от дежурств вечера Лиз дома даже не появлялась, предпочитая ночевать в квартире Финна; уж он-то, в отличие от Майкла, в беседах с ней на определённые темы не отвечал вопросом на вопрос, не бросал туманных и двусмысленных фраз и тем более не подчёркивал свое превосходство, называя проблемы Мистик-Фоллс «мышиной вознёй в помойке». Их с Финном уровень отношений был на порядок выше, однако тешить себя иллюзиями Лиз не спешила: всё могло измениться в любую минуту. Ей ли не знать это семейство? — Деймон утверждает, что на этих фотографиях — ключ к разгадке наших местечковых тайн, — сообщила Лиз Финну, когда тот налил себе кофе и присел на табурет у окна. — Что скажешь, он прав? Все эти странные убийства, исчезновения… именно поэтому? И Майкл, кажется, намекал на нечто подобное. Финн тут же подошёл, заинтересованно прищурился и минут десять внимательно изучал снимки, увеличивая изображения, потом уверенно сказал: — На месте Сальваторе я бы не стал с такой уверенностью кивать на пришлых, а что до отца, ты же сама знаешь… Но вот эта размалёванная коротышка в синем парике и кожаной мини-юбке — Аврора де Мартель. — Курсор уткнулся в одну из женских фигур у бильярдного стола. — И тут она, и тут. Бар. Сидит с банкой пива на коленях у бородатого здоровяка. Парковка. На мотоцикле, в обнимку с порезанным тощим копом-потеряшкой. Очередное микро-мини и зеленые колготки в сеточку. — Почти не изменилась за прошедшие годы, её и под слоем грима узнаешь. — Финн повернулся к Лиз. — Ключ, говоришь? Сомневаюсь. Со Стефаном в одиночку она бы не справилась. Но деятельность, смотрю, развила очень активную. Зачем ей эти тусовки с дальнобойщиками? Грабит их, что ли, в профилактических целях? — А её брат? — Чтобы его высочество принц Тристан позволил своей дорогой сестре шляться по барам под видом проститутки? — Финн покачал головой. — Уверен, его здесь нет, он ни о чем не знает. У милой Рори стадия мании: наверняка сбежала из очередной психиатрической клиники. Тристану об этом рано или поздно доложат, и он непременно найдёт её — обнаружил же братец эту малютку в Тибете пару лет назад, здесь ей тоже не спрятаться… Допускаю, что на совести Авроры есть парочка клиентов, снявших её в «Мистик-Гриль» — она любит холодное оружие и мастерски им владеет, но на полноценную резню не способна, кто бы что ни говорил. Деймон поспешил с выводами. Версия Финна выглядела вполне правдоподобной. — Но почему Мистик-Фоллс? — Её сюда пригласили. Аврора не умеет планировать, действует импульсивно, и легко управляема. Я подозреваю, что здесь замешана Катерина. Иначе зачем она сообщила Деймону о Тристане? Рори появилась здесь уже после того, как мисс Пирс узнала о своем смертельном диагнозе. Теперь один дьявол знает, что она задумала. И сдаётся мне, что Кэтрин хочет утянуть с собой в ад всех, кого сможет.***
Джош сидел в машине и ждал звонка Клауса. Руки дрожали, как у последнего алкаша, в ушах шумело. Пиздец, это был лютый пиздец. Согласился же, согласился. Что он наделал? Как он до этого дошел? Почему позволил себе… это? И с содроганием продолжал прокручивать в голове события сегодняшнего дня. …Висящий в цепях под потолком пленник приоткрыл глаза, и его затуманенный взгляд уперся в Джоша. — Ну, давай, — насмешливо приободрил его Клаус, протягивая вилы. Джош на мгновение зажмурился и в отчаянии вцепился в отполированную, потемневшую от времени деревянную рукоять. — Я не могу, — наконец выдохнул он, отворачиваясь, чтобы не видеть обезображенное побоями тело в когда-то ярко-синей, а теперь грязной и рваной футболке с надписью «SPACE». Даже сделал пару шагов назад и поставил вилы в угол. Клаус мягко хлопнул его по спине и подтолкнул к распятому «ночному». — Почему? Что тебя останавливает? — Я… я… не-не-не… — заблеял Джош, не в силах произнести слово, зло пульсировавшее в его голове. — Не убийца? — помог ему Клаус и ласково потрепал по плечу. — Я понимаю, на это нелегко решиться, но разве ты забыл, как с тобой здесь поступили такие, как он? А что они сделали с твоей подругой, милой девушкой по имени Тина, тоже не помнишь? Не хочешь отомстить? Ты ведь должен играть с ними на равных, иначе куда это годится, а? Джош хотел, конечно же, хотел, отчаянно желал мести, раз за разом преодолевал свою ненавистную мягкотелость и бесполезную жалость, оттого и якшался с этим грёбаным отморозком, шнырял по городу и добывал информацию, с помощью которой Клаус строил свои хитроумные планы по сталкиванию лбами всех действующих в Новом Орлеане сил. Но лишить кого-то жизни? Да ещё таким способом? — Ну мы же его не на кол сажаем, хотя было бы забавно, — хмыкнул Клаус. — Тем более он до краёв накачан наркотой и рано или поздно сам отбросит копыта. Тебе просто нужно нанести завершающие штрихи, и полотно готово! — Не выпуская плечи Джоша, он подошел к «ночному», слегка полоснул его кончиком ножа по предплечью и полюбовался стекающей кровавой каплей. — Поспеши, протыкать трупы не так интересно, как ещё живых, поверь мне, приятель. Держу пари, тебе понравится чувствовать себя… по-другому. — Клаус вложил ему в ладонь рукоять ножа и направил лезвие в живот «ночного». — Чем больше дырок будет в этой туше, тем лучше! Во-о-т, молодец! Теперь сам. Джоша передёрнуло, но рука, словно на автомате, нанесла ещё один удар. И ещё. И ещё. Тело в цепях забилось в конвульсиях. — Стоп-стоп-стоп! — рассмеялся Клаус. — Так мы до утра провозимся, он живучий. Бери вилы. — Сейчас блевану, — промямлил Джош, но вилы взял. — Ты всего лишь жалкий, трусливый педик, Джош, — Клаус ухмыльнулся. — Но если ты будешь делать, как я скажу, из тебя может выйти толк. — Он резко притянул Джоша к себе за плечи, и, гипнотизируя взглядом, прошептал, почти касаясь губами его губ: — С разбегу. В живот. Ты можешь. — И отпрянул в сторону. И Джош смог. Раз — два. Вдох — выдох. На пол из ран потекла тёмная, густая кровь. В паху болезненно заныло. Но потом его всё-таки вырвало.***
Мэтту пришло в голову, что Надя больна: потускневшая кожа, осунувшееся лицо, какой-то затравленный взгляд. — Воду со льдом, пожалуйста. Мэтт поставил перед ней стакан и с тревогой наблюдал, как дрожат её руки. — Со мной все в порядке, — выдохнула Надя, предвосхищая его вопрос. — Всего лишь мигрень. Экседрин справится. — Это гнетущая атмосфера Мистик-Фоллс так на тебя влияет, — уверенно заявил Мэтт. — Когда ты уезжаешь из нашей клоаки? — Забронировала рейс на шестое, — Надя сжала виски ладонями и болезненно поморщилась. — Надо привести в порядок документы и окончательно попрощаться с прошлым. Не думала, что задержусь здесь так надолго… Можно было, конечно, все бросить и уехать, но я привыкла лично доводить все до конца, особенно если речь идет о моем наследстве. Льщу себе, что это уже профессиональное… Ты не знаешь, где мне найти Тайлера Локвуда? Дома его нет, мобильный не отвечает. — Шляется где-то, — Мэтт задумчиво почесал кончик носа. — А зачем он тебе? — Спросить кое о чём, — уклончиво ответила Надя, подхватывая пальто со спинки стула. — Дашь мне знать, когда он появится? — Ладно, позвоню, — решил не удивляться Мэтт и вдруг забеспокоился. — Ты за рулём? Может, такси вызвать? — Пешком прогуляюсь, тут недалеко, я сняла комнату в отеле, — пояснила она и призналась, чуть смутившись: — В особняке Майклсонов мне не по себе, пришлось съехать. Ещё бы. Здравомыслие здравомыслием, но Мэтт прекрасно знал, каково это — вздрагивать от каждого шороха и скрипа, бояться оживших теней за спиной и краем глаза замечать движения в зеркалах. Сколько он уже не ночевал в собственном доме? Не приползал туда полумёртвый от усталости или пьяный в хлам, а именно что спокойно приходил после работы, готовил ужин, смотрел телек и ложился в кровать — как делал это, когда жил с матерью и сестрой? То-то и оно. — Береги себя, детка, — привычные слова соскользнули с языка быстрее, чем он успел осознать, что это Надя, перегнувшись через барную стойку, целует его в щеку. Сколько раз он говорил это Вики? Сколько раз она отвечала «и ты, милый» как Надя сейчас и уходила прочь, как Надя чтобы однажды больше не вернуться? Мэтт едва не бросился следом, но быстро опомнился. Два года прошло с тех пор. Два года… А ведь он до сих пор не может поверить, что Вики больше нет. …У него не было предчувствий. Пропала и пропала, в первый раз, что ли? Как-то сестры не было в Мистик-Фоллс три месяца, по её словам, пыталась пристроиться в Лос-Анджелесе, но ничего не вышло. Возможно, так оно и было. Возможно — нет, и Вики просто тусила с какими-то наркоманами в Ричмонде. Во всяком случае, двухдневное отсутствие ещё не было поводом для беспокойства. Оттого-то Мэтт не сразу понял, что произошло, когда ему позвонила Лиз и просила приехать на опознание, извинялась, говорила, что до его матери не дозвониться. Келли Донован в городе не было: накануне они с Мэттом в очередной раз повздорили из-за её вызывающего поведения, и он предложил ей убираться ко всем чертям. Мать тут же уехала и трубку не брала, и Лиз (впервые на его памяти) была в страшной ярости. Явно что-то личное. В морге Мэтт смотрел на мёртвое голое тело под простыней и вспоминал, что в детстве Вики обожала его пугать: лежала в кровати неподвижно и не шевелилась, пока он не начинал трясти ее и плакать навзрыд. Мэтт был младше сестры на три года, и когда-то у Донованов была нормальная семья. Но потом отец их бросил, и мать решила, что всё, хватит, она никому ничем не обязана. В Мистик-Фоллс для таких, как дети Донованов, всегда был готов комплект из дурной компании, алкоголя, наркотиков, беспорядочных половых связей, но Мэтт от всего этого отказался. Вики отказываться не стала. Потом, через неделю после похорон, в школе кто-то брякнул за его спиной, что «поделом шлюхе», и Мэтт бил тех, кто смеялся громче всех, а в школе долго не появлялся. Елена вынудила его туда вернуться и была права: как-никак, предпоследний год обучения. Вики, конечно, была шлюхой, но не заслуживала быть заколотой и закопанной в лесу. К тому же, убийцу так и не нашли. — Два пива, cheri, — к стойке подошла маленькая круглолицая девица, откинула капюшон и встряхнула рыжей копной волос. За её спиной тут же возник смазливый брюнет в кожаной куртке, помог ей взобраться на высокий стул. В другое время Мэтт бы заинтересовался, кто они такие, больно уж прилично выглядели для посетителей «Мистик-Гриль», но сегодня ему было не до расспросов. Он молча протянул им по бутылке и невидяще уставился за окно.