N.E.R.D — You Know What
***
Чимин смеётся и топает к скамейке, чтобы присосаться к бутылке с водой. Он жадно глотает тёплую жидкость, в которой ещё немного, и можно заваривать чай. Юнги подходит и достаёт свою, завёрнутую во влажное полотенце и спрятанную в тени маленького куста. Чимин делает губы подковой и тянет: — Хё-ё-ён, дай попить, — старается выглядеть как можно жалостливее. Юнги даже бровью не ведёт, он молча откручивает пробку и пьёт неспешно, маленькими глотками. Растрепанные волосы заслоняют лоб так, что почти не видно глаз. Чимин и так знает, что они закрыты. — Ну хё-ё-ён! — У тебя своя есть. — Она слишком тёплая! — И ты хочешь сказать, что мне надо отдать свою, потому что ты долбаёб? — Хён!!! — И правда, Юнги, зачем ты так с мелким? — вмешивается Намджун. — Дай ему хоть глоток сделать. Юнги закатывает глаза, думая, что кое-кого Бог обделил смекалкой, и отдаёт всю бутылку Чимину. Поднимает мяч с асфальта и, отбивая несколько раз вокруг себя, возвращается к кольцу. Вроде бы они уже закончили играть, но Юнги хочется сделать ещё несколько бросков наедине с самим собой. Чимин наблюдает за хёном издалека. Юнги, несмотря на слишком тёплую погоду и жарящее солнце, под майку всегда надевает что-нибудь с длинным рукавом. И Чимин уверен, что на остальные участки кожи, также закрытые по-максимуму, он каждое утро накладывает крем с фильтром 50. На самом деле, это очень странно, но Чимину стрёмно про такое спрашивать даже у Намджуна. Хоть он и не уверен, что тот знает ответ. Намджун поднимается со скамейки и, хлопая Чимина по плечу со словами «ты хорошо сегодня справился», прощается. Солнце жарит вовсю, склоняясь понемногу к горизонту и окрашивая баскетбольную площадку в оранжевый цвет. На небе ни облачка, а это значит, что можно будет понаблюдать плавный переход из туркуса в почти все цвета радуги с полной палитрой красных оттенков. Август близится к концу, каникулы Чимина на исходе. Скоро начнётся повседневная школьная суета и будет не до игр с Намджуном и Юнги. — Что приуныл? — Чимин, погрузившись в собственные мысли, не замечает, как подходит Юнги. — Да так. Думаю, что будет в сентябре, зимой. Жаль с вами расставаться, — Чимин вздыхает, так как больше всего будет жаль расставаться с Юнги. — Мы не растворимся в тумане. Можешь пиликнуть, когда захочешь. По крайней мере мне. Намджун более занятой тип, сам знаешь. — Юнги садится рядом, улыбается широко и треплет Чимина, разрушая и так пострадавшую за день укладку. — Юнги, почему ты постоянно один? — Чимин так долго носил это в себе, что сейчас просто не выдержал, заебавшись ждать подходящий момент. — Ах-х-х, Чимин, — Юнги смеётся натянуто и чешет себя по затылку. — Ты же знаешь, я в другой лиге играю. — Но всё равно, ты же не один такой в этом городе. — Чимин не считает любопытство пороком и упрямый до чёртиков. — Ну-у-у, — тут уже Юнги запинается, — мне не каждый подходит. Точнее даже — мне мало кто подходит. — Это как? В каком смысле? — Чимин хватается за ниточку и тянет на себя. Может, наконец получится узнать Юнги поближе. — Это взрослые игры. Рано тебе о таком даже слушать, — Юнги отмахивается и пропускает на губах такую усмешку, что у Чимина холодок по коже. Кажется, что ступает по хрупкому льду, рискуя провалиться в воду. Юнги как ледяная прорубь, искрящаяся по бокам, на скользкой поверхности солнечным светом. Чимин поздно вспоминает, что ему только двадцать исполнилось, а Юнги на пять лет старше. Прозвище «мелкий» приклеилось быстро. Но Чимин не обижается, ведь ему всегда поблажки, шуточки больше положенного и за жратву платить не надо. Юнги Чимину нравится, и всегда хотелось, чтобы они были Бро, с большой буквы. Но Юнги закрыт для него, и, хоть отношения у них дружеские, Бро его точно назвать не может. Привилегия Намджуна. Немного обидно, поэтому Чимин клеится как банный лист и старается по крошкам собирать образ хёна, откладывая в памяти каждую деталь: все маленькие улыбки, юркий язык, облизанные губы и пот, стекающий по скуле. Юнги смотрит на Чимина и не понимает, когда тот успел так влиться в их дуо, растягивая до трио. Чимин смешной, приставучий, и волей-неволей уступаешь ему иногда, хоть и не положено. Два с половиной месяца, и этот «мелкий» стал просто неотъемлемой частью встреч на площадке. А потом как-то и во встречах вне её: Чимина проводили в закрытые, на читку рэпа, клубы, крутые тусовки, хорошие места покушать, отдохнуть и даже раз забрали за город. Чимин хороший мальчик, смеётся много и часто смущение скрывает за наглостью, что порой даёт взрывные эффекты. Как тогда с бутылкой вина. Просто, блять, «ЗАЧЕМ?!» — Хён, я хочу знать, что это за «взрослые игры». Юнги понимает, что сейчас именно такой момент, как тогда с бутылкой. В мозгу короткое замыкание и вопрос «зачем» растворяется в другом. — Я не из тех, кто будет об этом трепаться направо и налево. — Юнги хмурится и не понимает, как они вышли на эту тему. Хотя, на самом деле, ничего же не случилось, надо просто сейчас с Чимином попрощаться и быстро свалить. — Тогда покажи, — Чимин это шепчет так, что Юнги уже думает, что ему послышалось. Но всё же нет, судя по тому, как парень задержал дыхание. Тут два выхода. Чимина, хорошего мальчика, пожалеть, отшутиться и отпустить. Или Чимина, нехорошего мальчика, наказать за нездоровое любопытство. Чимин Юнги нравится, как хороший мальчик, как тонсен и... Ну ладно, как парень немного тоже. И уже любопытно, что будет, если стереть с лица эту вечную глуповатую улыбку, какое выражение тогда у него будет? В Юнги разгорается что-то между азартом и любопытством. Только вопрос, стоит ли ради этого ломать хорошие, здоровые отношения? Ведь парень действительно славный. — Чимина-а, — тянет сладко Юнги, поворачивая к нему лицо и уменьшая расстояние до нескольких сантиметров, — я-то могу показать, только потом ты вряд ли ещё раз придёшь на эту площадку. От Юнги веет чем-то опасным, и у Чимина мурашки по коже от хищного взгляда. — Если это Юнги-хён, я хочу попробовать. У Юнги в сердце немного щемит от этих слов и уверенности, с которой Чимин их произнёс. И доверия. Но это наверняка от того, что бедняга не подозревает, чем всё может кончиться. — Хорошо. Только, если что, за психический, моральный и душевный ущерб ответственности не несу. А физический постараюсь не нанести. Юнги поднимается, закидывая рюкзак на плечо, и Чимин даже не верит, что хён так легко согласился. Это настолько неожиданно, что немного попахивает подвохом или наёбом. В голову лезут мысли, что Юнги его тупо разведёт на приставку или обычную/необычную порнушку. Ибо что такого неординарного может быть у хёна дома?***
PVGVN — Tourment feat. Dascmo
В коридоре Юнги, не включая свет, стягивает обувь и просит Чимина сделать то же самое. Пол из настоящего лакированного дерева, отмечает Чимин даже в темноте. Подталкивая парня немного вперёд, Юнги перемещается в салон, по совместительству также спальню и офис. Достаточно большая кровать стоит справа, а рядом с ней старое тёмно-зелёное кресло с высокой спинкой и большими подлокотниками. Слева, рядом с окном, заваленный множеством листов бумаги длинный стол с двумя компьютерами. Чимину неловко, он мнется между порогом комнаты и коридором. — Стой здесь и не двигайся. — Юнги ставит Чимина у стены рядом со входом и идёт, судя по раскладу квартиры, в ванную. — Сделаешь хоть шаг — накажу по самое не балуй! — кричит уже в дверях. Чимин слушает шум воды в соседнем помещении и думает, что сам бы не отказался от душа. А ещё он почему-то надеялся на фразу «располагайся, чувствуй себя как дома». Но они с Юнги совсем не Бро, поэтому стоять ему тут у стеночки. Юнги выходит спустя несколько минут в белой майке, чёрной рубашке с рукавом до локтя, синих свободных джинсах, кепке задом наперёд… И чёрной маске. Чимин не знает, что его смущает больше — маска или вид голых рук. — Не ходил нигде, хороший мальчик, — произносит это странным тоном Юнги, и Чимин замечает, что у него в руках чёрный кожаный кейс. Хозяин квартиры кладёт кейс на тумбочку рядом с Чимином и отходит на минуту, чтобы зашторить окно, оставляя только небольшую полоску, освещающую стену, рядом с которой стоит Чимин. — Всё ещё не передумал? — спрашивает Юнги вкрадчиво, подходя к Чимину вплотную. Тот вертит головой, хоть коленки уже подгибаются от мысли, во что на самом деле вляпался. — Ну, тогда приступим. Юнги вытаскивает из кармана тонкие резиновые перчатки, и Чимину становится совсем плохо, когда он видит, с каким профессионализмом Юнги их натягивает, издавая противный звук. В голове сумбур и ни одной успокаивающей мысли. — Наклонись, обопрись на тумбочку и расставь ноги, — голос Юнги холоден, как лёд, а по спине Чимина стекает не менее ледяной пот. Но вместо того, чтобы возразить, он, переступая через себя, повинуется и наклоняется. — Хороший мальчик. Чимин закрывает глаза и должен бы сейчас молиться всем известным богам, но сознание молчит, изредка ехидничая: «А чего ты ожидал?». Он чувствует, как Юнги расстёгивает джинсы, опуская насколько это возможно, как оттягивает резинку трусов и тянет их следом за штанами. Чувствуется холод на коже и под кожей тоже. Всё вокруг Юнги, наверное, покрывается инеем. — Расслабься. Я не собираюсь тебя рвать, просто, если расслабишься, будет меньше дискомфорта. — Чимин старается, ей-богу старается, но инстинктивно сжимается, когда чувствует прикосновение смазки между ягодиц. Она не холодная, так как Юнги предварительно нагрел гель на ладони. От мысли о такой заботе Чимина немного отпускает. — Вот, хороший мальчик. В Чимина проскальзывает сначала один палец, затем присоединяется второй, и плавно, не спеша оба двигаются внутри. Ощущения странные, и приятными их назвать никак нельзя. Да и стоять вот так, опираясь на тумбочку, без возможности хотя бы краем глаза увидеть Юнги, удручает не меньше. Он знает, что сейчас, как по избитому сценарию каждого гейского порно, пальцы сменятся членом, его попихают минут пять, жёстко и грубо, а потом попросят уйти. И всё, вся дружба и вся надежда на Бро останется в прошлом. А ещё останется горькое послевкусие и немного противности от такого неуважения к самому себе. Когда пальцы покидают его расслабленное тело, Чимин вздыхает тяжело и готовится к похоронам собственного достоинства. В анус упирается что-то твёрдое и гладкое, что никак не член Юнги. Он не успевает сжаться, как тот нажимает сильнее и проталкивает продолговатый предмет внутрь, добавляя палец, чтобы он вошёл глубже. Стенки смыкаются на предмете, и сейчас ощущения ещё острее, так как размером он больше, чем растянутый Чимин. — Хороший мальчик, — повторяет Юнги успокаивающе. За ухом раздаётся звук отрываемого скотча, а к бедру сзади прикасается что-то плоское, что Юнги приклеивает лентой. — Такой послушный. Но посмотрим, может, ещё взбрыкнёшь в процессе, — последние слова он произносит с явным презрением. Чимин молчит, хоть всё это как из дурного сна. Гнетущая атмосфера, странный Юнги, потерянная девственность заднего прохода — всё это дурацкая случайность, всё это дурацкая надежда. Но, наверное, делать шаг назад уже поздно, как и бесполезно. Чимин чувствует, как на него обратно натягивают трусы и джинсы, заботливо застёгивая даже ремень. Никакого «а теперь ты сам». Чимин слышит скрип стягиваемых резиновых перчаток, щёлчок замка на кейсе и как Юнги отходит в другой конец комнаты. Что-то скрипит и проседает под небольшим весом. Скорее всего, кресло. — Встань прямо и повернись ко мне лицом, — Чимин слышит Юнги издалека и поворачивается в сторону голоса. В темноте тяжело рассмотреть черты лица, но силуэт прорисовывается отчётливо, не сливаясь полностью с креслом. Особенно контрастируют белые руки, как будто вырезанные из мрамора, лежащие на подлокотниках. — Хороший мальчик. Чимин вздрагивает невольно, когда слышит это в который раз. Почему-то приятно, когда Юнги это произносит почти ласкательно, нараспев, протягивая второе «О». Что делать с руками и вообще с собой Чимин не знает, поэтому переминается с ноги на ногу и блуждает взглядом по полу. Смотреть на Юнги с этой штукой в заднице не хватает смелости. — Смотри на меня! И стой ровно, — слышит он раздражённый голос на повышенных тонах. И Чимину сразу становится стыдно, что не смотрел и дёргался. Хочется, чтобы его ещё раз похвалили. — Вот так, правильно. А теперь не двигайся. Чимину и в голову бы не пришло, если бы секундой позже он не почувствовал внутри себя вибрацию. Туловище дёрнулось, не готовое к таким ощущениям. По всему телу неожиданно стала расползаться приятная нега, подгоняющая кровь во все конечности. Режим, поставленный на лёгкое щекотание нервов, действовал с перерывами в несколько секунд, не давая до конца привыкнуть и игнорировать игрушку. Поначалу было тяжело сконцентрироваться, но, хоть понемногу одолевала слабость, Чимин упорно смотрит на Юнги. Юнги впивается взглядом в Чимина и включает второй режим, отслеживая реакцию. У Чимина искривляется лицо, брови сводятся к переносице, губы приоткрываются, прерывисто набирая воздух, а глаза покрывает сероватая поволока. Смуглая кожа блестит от пота, и Юнги знает, что Чимин не отдаёт себе отчёта в том, насколько сильно прорисовывается его член под узкими чёрными джинсами. И то, как плавно двигает бёдрами, во время пульсирующего внутри вибратора. На лице парня ни намёка на мимику, обычно ему присущую. Этот Чимин в меру скромный, поддающийся понемногу своему проснувшемуся и растущему желанию. — Раздевайся, — говорит негромко Юнги, разваливаясь удобнее в кресле, — и бёдрами не двигай. А Чимина ноги еле держат, и колени подкашиваются. Пот стекает по шее, и он медленно, пытаясь не реагировать слишком бурно на новую волну наслаждения и не потерять равновесие, задирает футболку. — Плавнее, — приказывает Юнги со стальной ноткой. У Чимина дыхание только наполовину, и голос Юнги доносится как из тумана. Но почему-то тело приятно трепещет от его тембра. Руки блокируются на уровне плеч, и он так застывает, пробуя набрать больше воздуха в лёгкие. Кислорода, кажется, не хватает. Чимин стягивает, наконец, майку стыдливо прикрываясь руками. Прикусывает нижнюю губу и смотрит в сторону кресла. Ждёт. — Джинсы и нижнее белье тоже. — Юнги смотрит на Чимина внимательно из-за сложенных в замок ладоней. И невозможно понять, что он думает. Взгляд тяжелый, как вкус густой крови. — И помни про бёдра. Чимин понимает, что не двигать бедрами почти невозможно, когда сзади вибрирует капсула. Инстинктивно хочется податься вперед или хотя бы немного изменить положение. Пальцы не слушаются, когда он старается нащупать замок на ширинке. Только тогда он осознаёт, как сильно натянута ткань на джинсах. Пыткой кажется сейчас даже случайно прикоснуться к члену, когда хочется его взять в ладонь и сильно сжать. Но создаётся ощущение, что Юнги наверняка не одобрит такое действие, поэтому он расстёгивает пряжку ремня, вжикает молнией и, нагибаясь немного, опускает до колен. Пот стекает с висков, льётся по шее и задерживается между ключицами. Кажется, что в квартире Юнги вечное лето и солнце в зените. Переступая с ноги на ногу, чтобы было легче избавится от брюк, Чимин охает и хватается за стену: игрушка проехала по какому-то чувствительному месту, полностью вышибая Чимина из реальности. Счастье, что не свалился на пол от неожиданности. Желание только встать на колени, опереться на руки и скулить тихонько. — Я же говорил не двигаться, — в голосе Юнги слышна лёгкая издёвка. — Но непослушные мальчики пропускают приказы мимо ушей. Чимин сглатывает, дышит, стараясь вернуться в сознание, и направляет взгляд на Юнги. В голове проносится только одна мысль: «Садист». И становится понятно, почему не каждый ему подойдёт. Парень думает меньше минуты, не свалить ли отсюда по-хорошему, но что-то внутри скребёт и не даёт возразить спокойному властному голосу. Отдышавшись немного, Чимин стягивает осторожно джинсы и после некоторой заминки делает то же самое с бельём. Прикрываясь руками, он смотрит на Юнги. — Хороший мальчик. Вот только руки мешают. — Юнги неожиданно меняет силу вибрации на тройку, и Чимин нехотя открывается, хватаясь за стену. Ноги еле держат. Юнги возвращает режим на второй и встаёт с кресла. — Вот так лучше. Не надо мне мешать смотреть на тебя. Юнги подходит ближе и старается заглянуть Чимину в глаза, держа за подбородок. Получается с трудом, потому что тот моргает часто и не сильно контактирует с окружающим миром, чем вызывает у Юнги лёгкую улыбку. Напоминая, чтобы стоял ровно и не дёргался, Юнги уменьшает вибрацию на первый режим, тем самым приводя парня немного в чувство. Он снова открывает свой кейс, и Чимин слышит звяканье металла. Несколькими секундами позже его правый сосок до боли сжимает какая-то штука, и из него непроизвольно вырывается громкий стон. Тело давно стало сверхчувствительным на каждое прикосновение, а такое, как разряд тока, прошивает до мозгов. — Больно? Потерпи, ещё второй. — Юнги зажимает левый и любуется, отходя на шаг. Цепочка между зажимами смотрится на Чимине элегантно и стильно. — Хороший мальчик. Вот тебе награда. Юнги возвращает вибрацию на второй уровень, и Чимин дёргается, забывая о дискомфорте на груди. Юнги наблюдает за тем, как дёргается член, напрягаясь и сочась смазкой, как Чимин ломается снаружи и внутри, позволяя делать с собой такое. Как по телу волной проходит дрожь, но он упорно стоит на ногах и даже старается удержать зрительный контакт. Это даже немного смешно, думает Чимин, когда видит очередную пару перчаток у Юнги в руках и как тот их натягивает. Перфекционист не только в музыке. Чимин закрывает глаза, когда чувствует прохладное прикосновение резины к своему изнывающему члену. Но всё равно благодарен, когда Юнги проводит легко вверх-вниз, зажимая всего между двумя пальцами. Изо всех сил он старается не качнуть бёдрами, не нарваться на движение капсулы и не... Ведь Юнги слишком близко, дотрагивается до него, хоть и через перчатки. Но это всё равно Юнги. От таких мыслей по телу проходит сильнее, чем обычно, волна и скручивается у основания члена. Юнги быстро убирает руку, и Чимин стонет разочарованно. — М-м-м, так вот чего ты хочешь. Хорошо, иди на кровать. — Юнги смотрит, как Чимин, отрываясь от стены, делает неуверенные шаги. — Встань на колени лицом к подушкам. Да, вот так, а теперь согнись так, чтобы руки лежали вдоль ног, а ладони могли обхватить щиколотки, лицо в сторону окна.— Чимина потряхивает от каждой короткой команды и отдаёт пульсацией в напряжённом, до границ, члене. — Я хочу тебя видеть. Ноги шире. Да, так. Хороший мальчик. Чимин в такой позе совершенно раскрыт, и его зад почти на уровне взгляда Юнги. Но стыд уходит на другой план, когда Юнги его хвалит. По телу в этот момент прокатывается волна необъяснимого удовольствия. Юнги залезает на кровать и, наплевав на правила, снимает перчатки. Он кладёт ладони на бёдра Чимина, осторожно ведёт по карамельной коже. Под пальцами горячий бархат. И самому дышать становится тяжело от вида, как он контрастирует с белизной. Чимин невозможно сексуальный в своей покладистости, томить его больше нет смысла. Юнги включает режим на третий и, обхватывая член парня, вжимается пахом в его зад, чувствуя исходящие вибрации и на себе. Второй рукой он на ощупь находит цепочку и тянет вниз; тихо, сквозь зубы молится, чтобы не кончить раньше Чимина. Чимин чувствует, что сейчас сойдет с ума от того, как много всего на него сваливается в одну секунду. Он стонет громко, ощущая трение грубого материала джинс между ягодиц и твёрдого члена Юнги, ладонь, двигающуюся в ритм с вибрацией капсулы, и зажимы, тянущие соски. Чимин широко открывает рот, распахивает глаза шире и встречается с чёрным, обезумевшим взглядом Юнги. Не в силах сдержаться, он кончает с немым криком и глухим стоном, переходящим на высокие ноты. Его трясёт около минуты, а потом отпускает. — Хороший мальчик, — раздаётся шёпот на ухо, и Чимин проваливается в забвение, даже не стараясь уцепиться за ускользающую реальность. Юнги сжимает ладонь крепче, чувствуя толчки выливающейся спермы, и ещё сильнее сжимает челюсть. Он осторожно вытягивает вибратор из Чимина, отклеивает скотч и снимает зажимы. Заботливо накрывая парня одеялом, он проверяет, удобно ли тот лежит, и на всякий случай пихает под голову подушку. Юнги забирает кейс с игрушками в ванную и тихо закрывает дверь. Через полусон Чимин слышит шум воды и негромкий, короткий стон. Чимин просыпается через два часа отдохнувший и даже похорошевший. Юнги сидит за компьютерами, и он боится мешать, так как хён выглядит очень сосредоточенным. Юнги создаёт музыку, и каждый знает, что, если музе помешать или, не дай боже, спугнуть, можно огрести нехилых люлей. — Ты уже проснулся? — Юнги не оборачивается, не отрывает взгляд от монитора. — Я слышал, как ты вздохнул. Чаю хочешь? — Хочу, — Чимин понимает, что первый раз за всё время подал голос. Звучит он в этом помещении дико и несуразно, прерывая тишину. — Подожди минуту, хорошо? — Юнги догадывается, что Чимин кивнул, и улыбается, представляя, как тот сейчас себя чувствует. За маленьким кухонным столом они сидят напротив. Юнги весь в домашнем шмоте, откинувшись вальяжно на спинку, попивает чай и сверлит взглядом Чимина. Чимин же, плотно сжимая колени, сидит на краешке стула и старательно изучает узор на клеёнке стола. Как провинившийся кот. — То, что здесь было, остаётся между нами. Я не придам этому большого значения. Если хочешь, можешь идти, — Юнги заготовил на этот случай длинную речь, но получилось сказать только три предложения. — Хён... — Чимину очень стыдно, но он не может не спросить. — Почему ты меня не... — У меня есть свои принципы и моральный кодекс. Тебе было интересно? Надеюсь, я удовлетворил твоё любопытство. Теперь ты свободен, можешь идти и не возвращаться. — Температура Юнги незаметно падает и встречается с нулём на последней точке. Ноль тепла, ноль чувств. — Хён. Юнги-хён, — Чимин поднимает взгляд и смотрит Юнги прямо в глаза, — мне понравилось. Что мне теперь делать, куда идти? Юнги выдерживает этот полный решимости взгляд. Сидит минуту без движения и надеется, что мозг Чимина сейчас взорвётся, решая все проблемы враз. Но тот сидит напротив живой, и, как всегда, это Юнги в проигрыше с логикой Чимина. — Чимин, пойми, я не делаю этого со всеми подряд, ясно? Мне нужно вот это, — Юнги щёлкает пальцами несколько раз и смотрит на Чимина. — Любовь? — Наивность Чимина иногда зашкаливает. Хотя да, ему же двадцать только стукнуло. — Да. — Юнги не подаёт и вида. — Наверное, мне нужна любовь. И уверенность, главное уверенность. В партнёре. Что выдержит. — Я выдержу. Сколько смогу. Чимину всё ещё кажется, что это какой-то квест, который надо пройти, чтобы достать главный приз. Только где то чудовище, что надо победить? Юнги чудовище или Юнги главный приз? Юнги сдаётся. Кажется, что Чимин не понимает, а Юнги объяснять долго и напряжно. А ещё терять и так уже нечего, ведь всё пошло по пизде уже несколько часов назад, когда Чимин переступил порог этой квартиры. — Хён, ты мне нравишься. Очень. — Чимин опять опускает глаза, рассматривает узор на клеёнке, и на его губы возвращается привычная улыбка. Так не похожая на то самое выражение лица. Юнги ловит себя на мысли, что губы у Чимина пухлые, и он не против попробовать их на вкус. — Это ты так мне предлагаешь встречаться, мелкий долбоёб? — Да. Ну, хён! — Чимин дуется, опять в подкову тянет эти пухлые губешники. — Ты согласен? Юнги знает, что всё бесполезно, Чимин и так не отстанет. А ещё пиздец, что его запикапил пацан на пять лет младше. Вот просто шутка дня. — Ещё одна сессия, и ты сам решишь, хочешь ли ты остаться, потому что я не против. Чимин хочет спросить Юнги, можно ли теперь его будет звать Бро, но понимает, что это уже некстати. Всё внутри распирает от радости так, что хочется поорать, или хотя бы тихонько попищать в подушку. Юнги всё видит на лице Чимина и сам улыбается. — Хороший мальчик. Юнги замечает, как по Чимину волной проходит дрожь, а глаза застилает дымка. Значит, помнит. Это главное.