Прокажённый

Если вы считаете, что подняться утром - это просто, то вы глубоко ошибаетесь. Открыв глаза, я довольно громко сматерился, обнаружив правую руку снова "приклеенной" к кровати. Лично для меня это нормальное явление, пусть и дико неприятное, а вот для Максима, проснувшегося на час раньше, зрелище было более, чем ужасным. Он настолько испугался, что минут пять стоял столбом, вылупив на меня свои шары и наблюдая, как я медленно, но уверенно, отрываю руку от кровати, оставляя на простыни куски засохшей кожи. Что еще более ужасно - это то, что за ночь бинты присохли к рукам, поэтому я, поднявшись с постели и кое-как натянув на себя штаны, поплелся в душевую в сопровождении новой партии бинтов, мази и обезбола. Вернулся я уже к нормальному Максу, от его шока почти не осталось и следа, хотя веки все еще слегка подрагивали. Он не спускал с меня глаз, наблюдая, как я дохожу до кровати, складываю остатки медицинских принадлежностей к себе в рюкзак, натягиваю футболку, носки, кроссовки. Наблюдал он за мной и когда я причесывался, и когда аккуратно завешивал зеркало тканью, и когда садился за стол, собирая по нему свои выпавшие волосы и остатки кожи. Честно сказать, я сам себя всегда немного удивлял: будучи похожим на живой труп, я никогда не воспринимал себя таковым. Возможно это сила самовнушения, а возможно и то, что я к себе привык, пусть отвращение меня всегда брало, когда я смотрел на свое отражение. Взгляд Максима скользил по мне вплоть до того момента, пока я не решился заговорить: - Во мне уже сейчас дырка будет, че пялишься? - выпалил это неожиданно для самого себя. Что ж, отваги мне не занимать, пусть я и знаю, что за этим следует. - Слышь, если ты думаешь, что я буду тебя и дальше подстёгивать и мутузить, то забудь об этом, убогий. - ответил Макс - Мы с тобой в одной лодке, да и я просто наблюдаю за тем, как живут убогие, сам ведь никогда таким не был, понимаешь? - Я засмеялся. Нет, это был не просто тихий смешок в пустоту, это был настоящий ржач, который продолжался больше минуты. Я смеялся от его слов только потому, что не мог понять, стал он причислять себя к убогим или нет. Слова этого простофили были очень глупыми, о чем я и поспешил ему сообщить: - То есть как, никогда не был? - повернувшись, смотрю ему в глаза - Ты понимаешь, что твое заболевание развивается годами, а кости стираются все больше и больше? Ты давно такой же убогий, как и я, пусть не с самого рождения, но лет с тринадцати точно. Пережил тяжелую ангину небось? - стараюсь сделать взгляд как можно тверже и уверенней, но самого внутри пробивает дрожь. Вспоминаю, что делал со мной он и как потом любезно передавал в руки глыбе, и дрожь берет. Не хотелось бы нарваться на это снова, однако я только сейчас могу высказать все, что думаю об этом придурке. Глыбы же здесь нет? Очень на это надеюсь. На мои слова Макс отреагировал неоднозначно. В порыве гнева он поднялся с кровати и уже было ринулся ко мне, как тут что-то его остановило. Он опустил только что поднятый кулак и распрямился, посмотрев на меня с той родной злобой и ненавистью в глазах: - Откуда ты, убогий, знаешь про меня? - сквозь зубы процедил Макс, подходя ко мне ближе с каждым произнесенным словом. Не буду двигаться. Не буду убегать. Пусть думает, что я его не боюсь. Пусть думает, что я натерпелся настолько, что больше не чувствую боли. - Если бы ты не был таким тупым, то прочитал бы про свое заболевание хотя бы немного. Если бы ты не был таким идиотом, то знал бы, что артрит развивается в основном после перенесенных тяжелых заболеваний. Например - гнойная ангина. И осложнения бывают разные: почки, сердце и... - - ...Кости. - подытожил брюнет, подходя ко мне все ближе и ближе. Вот его лицо уже надо мной, вот он смотрит на меня своими черными, словно уголь, глазами, вот тянет руки к моему запястью... Нет, я не должен двигаться, не должен закрывать глаза. Шумно выдохнув, смотрю на него в ответ и не дёргаюсь. - Верно. А так, как артрит развивается постепенно и переходит в ревматоидный только в том случае, если его не лечить, то тебе понадобилось бы года три-четыре минимум, чтобы стать таким же убогим, как я. - Я улыбнулся. Всего на секунду, но улыбнулся. На лице Макса же промелькнула какая-то очень сильная эмоция... Это был и гнев, и злость, и жалость к себе, и жалость ко мне, и недоумение, и отчуждение. В общем, гамма эмоций всего на секунду остановилась на его лице, перед тем, как моё закрыл его кулак. Тоже гамма ощущений. В ту же секунду, что был удар, я почувствовал невероятно сильное жжение в области правой щеки и носа. Почувствовал, как кусочки кожи, словно по волшебству, разлетаются в разные стороны, освобождая сосуды и позволяя им хорошенько полопаться. Почувствовал, как кровь осталась на его руке, и как во рту обломился один зуб, который также сильно расцарапал мне ротовую полость, как кулак Макса мою щёку. - Ты - самый гнилой и убогий человек, которого мне приходилось видеть. Ты - ничтожество, которое только и умеет, что желать смерти всему, что он видит. Будь моя воля, ты жил бы с этим заболеванием вечно, но, к моему сожалению, ты сдохнешь. - Макс тоже улыбнулся. Отошел от меня. Вытер кровь с руки. Обулся. Ушел. Видимо, на занятия. Хотя какое мне дело... Собрав последние силы, я выкрикнул ему в след: - Что ж ты слова не держишь? Или только что почувствовал себя в моей шкуре? Шкуре инвалида, да? - Сплевываю на пол выбитый зуб и прислоняюсь к шкафу, стоящему возле кровати. Вот бы этот придурок больше никогда не появлялся в моей жизни. Пусть он из окна выпадет, или наткнётся на Яблонева и его отправят на опыты... Черт! Я забыл спросить, не участвует ли он в реалити-шоу "Уроды и Максимка", или "Безумный отпуск!". Ладно, спрошу в следующий раз. Тем временем и так открытая дверь в "мою" комнату распахнулась еще больше. На пороге стоял мужчина лет тридцати в медицинском халате. Сам какой-то моднявый: волосы русые, не очень короткие, но и не сказать, что длинные. В общем, хвост заплести мог, что он и делал. Правда, хвостик его был какой-то тухлый и больше походил на шишки самураев, которые изображают в японском народном, ага. По бокам было что-то выбрито, вроде полоски, я не мог нормально разглядеть. Единственное, что сразу бросалось - это его глаза. Они были разные: один зеленый, другой кристально-голубой. Словно в озеро заглянул. Мужчина так и сиял какой-то аурой обаяния, при его появлении в комнате стало как-то теплее, хотя он еще даже не переступил ее порог. Завидев меня, стекающего на пол после безумной встряски, он приблизился и помог встать. Конечно же он не знал о моей болезни и о том, что мне и так дико больно, хотя мог бы и догадаться, ведь, я полагаю, он врач. - Да уж, не самое хорошее знакомство - кряхтя процедил я - Вы кто? - - Я-то? - удивился мужчина - Ах, да! Я Александр Викторович, твой новый преподаватель - мужчина улыбнулся и я впервые почувствовал, что рад кого-то видеть. Наверное, он хороший человек, раз так искренне улыбается. - А ты Леонид, да? Приятно познакомиться. Кто это тебя так? - с неподдельным удивлением поинтересовался Чарминг (так я решил его звать. Ну, помните принца Чарминга из Шрека? Почти копия. ) - Сосед по комнате. Бывший одноклассник. У нас... не лады, в общем - усмехнувшись, присаживаюсь на стул перед ним. - Что меня сегодня ждет? - - Думаю, для начала нам нужно просто познакомиться поближе, а завтра начнем заниматься. Все, как обычно: русский язык, литература, история, математика, английский. ЕГЭ никто не отменял! - засмеялся он. Я согласился. В принципе, отказаться я не мог, но, признаться честно, мне было бы в радость поболтать немного с кем-то, кто меня совсем не знает. Последний раз я свободно общался с кем-то только в сети, на каком-то форуме. Люди не знали о моем недуге и не видели моего лица, поэтому были открыты и вполне дружелюбны. Чарминг спрашивал меня обо всем: начал с того, что я люблю делать по субботам, а закончил тем, размышляю ли я порой о мире и о создании вселенной. Я тоже много чего узнал о нем: он - ярый поклонник экстрима, почти каждый отпуск выбирается за границу в поисках экстремальных развлечений, на его счету уже более сотки различных смертельных прыжков и больше тысячи походов. Он также любит сплавляться по рекам на байдарках, обожает скалолазание и жить не может без прыжков с парашютом, правда, пока что прыгал от силы раза два или три. Похоже, ему очень нравилось говорить о себе, но я был вовсе не против слушать его рассказы, они были довольно интересными и мне не нужно было заниматься учебой - это главное. Мы проболтали до обеда, пока в коридоре не раздался какой-то звонок, видимо оповещающий всех о перемене. Я не хотел никуда идти, поэтому сказал Чармингу, что, мол, хватит на сегодня, идите обедать, молодой человек. - А ты есть не пойдешь? - возмутился мужчина, поднимаясь со стула. - Я не голоден. - вру. Снова вру. Ну а смысл мне есть, если я есть не могу? Никто пока не придумал чудодейственного способа избавиться от боли при каждом касании еды с полостью рта. Чарминг согласился и, собравшись, вышел из комнаты. Я остался один в своих раздумьях. Я понимал, что за много лет одиночества это был первый человек, так хорошо подделавший интерес к моей персоне. Он действительно слушал мою болтовню, пусть и недолго. Примерно через двадцать минут в дверь постучали. Когда я открыл, то увидел перед собой Александра, держащего в руке какую-то бутылку с фиолетовой жижей. Он протянул её мне и произнес: - Держи. Не знал, какой тебе понравится, поэтому выбрал черничный. - - Что это? - беру бутылку из его рук и внимательно ее разглядываю. - Протеиновый коктейль, отлично утоляющий голод. - улыбается во все свои тридцать два Чарминг. - А, вот еще что...- он вытащил из кармана халата трубочку и, открыв крышку бутылки, осторожно просунул ее в горлышко - так тебе будет удобнее пить, я полагаю. Людям с твоим синдромом всегда тяжело даётся еда, а я сразу заметил, что ты уже давно голоден. Попробуй это, уверяю, насытишься, массы немного наберешь, настроение поднимется. - с этими словами принц развернулся и удалился прочь, вышагивая по коридору строевым. Я удивился: мы знакомы всего день, а уже такая забота. Да уж, моя мамаша никогда бы такого не сделала. Она скорее измельчит блинчики в блендере и заставит меня есть это, чем купит что-то, что "содержит в себе только химию". Интересно, в наше время много "химии" в яичном белке? Ну, это неважно. Закрыв дверь, я прошел в комнату и присел на кровать. Мне предстояло немного помучиться, чтобы выпить этот коктейль, но я был доволен эффектом. Он был прохладным, что приглушало жгучую боль, поэтому за раз я осушил половину бутылки. Конечно, вкус черники до конца я так и не прочувствовал, но коктейль был определенно тем, что было мне нужно столь долгое время. Приближался вечер, я до сих пор был один в комнате. Не сказать, что я волновался о здоровье Макса, но то, о чем я думал утром, не могло сбыться. Ведь так? Приближение чьих-то шагов к двери моей комнаты означало, что так оно и было. К сожалению. Макс вошёл в помещение будучи невероятно бодрым. Видимо, ему пришлось не так уж и много трудиться сегодня. Возможно, он даже избил парочку инвалидов, как проделывал это со мной в школьных коридорах. Брр. Воспоминания душу совсем не греют, это уж точно. Брюнет присел на край кровати и достал из своей сумки навороченный макбук. Вперившись в экран, он что-то строчил своим дружкам на фейсбуке, походу. Спросить или нет? Спросить или нет? Все же спрошу. Эх, будь, что будет. - Макс, - тихо отозвался я - а какого, собственно, черта, ты здесь делаешь? Ты же не снимаешь реалити-шоу про инвалидов, да? - пытаюсь изобразить самый невинный взгляд из всех, что есть у меня в библиотеке взглядов. Парень непонимающе смотрит на меня, а через пару секунд взрывается гоготом, который, возможно, слышит весь этаж: - Ну ты и дебил! - кричит брюнет, продолжая строчить что-то в своем ноуте. Я фыркнул. Тоже мне, самый умный нашелся. Пусть так, сам додумаю, что значит этот его дурацкий смех. Не успев среагировать чем-то язвительным, чувствую вибрацию в кармане штанов. Телефон. Странно... Достаю его двумя пальцами, аки аристократ и смотрю на дисплей: "Отец". Видимо, волнуется. Поднимаю трубку: - Здравствуй, Леонид! - отцовский голос как никогда бодр и полон жизни. - Привет, - вяло отзываюсь я. Мне совсем не хотелось разговаривать с ними, но кодекс родни запрещал вешать трубку так быстро - что случилось?- - Ничего особенного, просто мы с мамой... кхм... мы с мамой хотели поинтересоваться, как у тебя дела? - Удивительно. Стоило мне съебаться подальше, как они начали беспокоиться. Не даром говорят, что семейные узы становятся крепче на расстоянии. - Дела нормально, здесь неплохо. - выдавливаю из себя смешок. - А, неплохо? Ну вот и отлично! Мы с мамой приедем через пару дней, навестим тебя! Ну ладно, нам пора в ресторан, удачи тебе! Мы тебя любим. - короткие гудки. Нет, это не семейные узы, это просто обязанность. Такая же обязанность, как поприветствовать соседей по лестничной клетке, или съездить к нелюбимой бабушке на Новый Год в пригород. В общем, то же самое: делать совсем не хочется, но надо. Убираю телефон в карман и отворачиваюсь к стене. Макс продолжает что-то печатать, а я понимаю, что на сегодня с меня хватит. Не то, чтобы я устал, просто мне хотелось поскорее проснуться завтра, чтобы увидеть Чарминга. Не знаю, заинтересовал он меня или нет, но эта его светлая аура произвела на меня приятное впечатление и мне хотелось бы повторить это вновь. Я закрыл глаза, дожидаясь следующего дня и с интересом для себя заметил, что впервые чего-то жду.