Гарем для раба

Громко стуча каблуками, Льюис пересек коридор и остановился напротив двери комнаты вампиров. Ярость переполняла его, и он стиснул кулак, пытаясь успокоиться. «Гребаный Асмодей, — с чувством подумал Льюис и для верности добавил еще раз: — Гребаный! Как же я его ненавижу!» Это было неправдой. И осознание этого причиняло Льюису боль. Сближение с красным в этом постыдном рейде, его внезапные прикосновения: последствием этого стало чувство, вновь вспыхнувшее в груди. Льюис мог отрицать его, но в глубине души он знал правду. Близость Асмодея влияла на него. Чувство страсти затуманивало разум и вместе с тем его переполняла жгучая обида на бывшего наставника. Почему он так легко отпустил? Почему позволил уйти? Льюис бросил ему вызов, предложил за себя сражаться: и Асмодей его проигнорировал. Терзания из-за унижения, что он испытал, и спустя столько времени не оставляли его. Габриэль был рядом, желанный, любимый Габриэль, и это заставляло забыться, но как только Асмодей приближался, Льюис терял контроль. Его по-прежнему влекло к красному демону, и за это он был готов вонзить в него тысячи лезвий отточенных слов, лишь бы причинить боль. Поэтому он постоянно цеплялся к нему, спорил и делал все поперек. Но Асмодей отвечал лишь словами и не приближался ни на шаг. Удары, что он нанес Льюису вчера, стали первыми за века: все это долгое время их разлада красный не прикасался к нему добровольно, только раз за разом валял по земле на тренировочных поединках, назначаемых Крисом для проверки их умений. Льюис никак не мог победить Асмодея. И то, что тот снова стал общаться с ним в этом их совместном наказании, то, что снова его касался, кружило Льюису голову и сбивало все мысли. Малиновый уперся рукой в стену рядом с дверью и с чувством прошептал: «Я его ненавижу». И вздрогнул, когда дверь открылась. Рум смотрел на него, и Льюис, все еще пребывающий в своих терзаниях, протянул ему соль. — Вот! — рявкнул он, не пытаясь и не имея возможности найти в себе еще какие-то слова. Вампир скривил губы в ухмылке и не торопился забирать подарок. Карамельные его глаза лукаво смотрели на Льюиса. — И кого это ты там ненавидишь, «жениха»? Или одну из «невест»? — спросил он. — Тебя не касается! — злобно ответил Льюис. — Забери эту чертову соль, и я пойду! Рум молчал, и Льюис, начавший остывать, нарочито грубо пообещал: «Я сейчас брошу здесь!» Вампир хохотнул и покачал головой: «Какой ты ребенок… Вижу, что не взрослый», после чего втянул Льюиса в комнату. Демон отпрянул и взглядом зашарил по комнате, пытаясь увидеть второго вампира. — Вета сейчас нет, — шепнул ему на ухо прижавшийся Левов. — Стал бы я тебя иначе впускать. Я с ним еще не говорил про тебя. Льюис швырнул соль на огромную двуспальную кровать и прошипел: — И не говори. Ничего не будет, и не надейся даже. И я девушка! И не ребенок! — Сколько лжи сразу, — Рум поморщился. — Тебе бы не помешало научиться говорить правду. Пальцы вампира зарылись в волосы Льюису, и он уверенно прильнул к губам демона. Льюис вцепился Руму в талию и замер, не сразу став вырываться. А потеряв мгновение, упустил возможность не допустить поцелуя. Раздвинувший языком его губы и ворвавшийся вглубь его рта, вампир целовал его настолько уверенно и умело, что сердце Льюиса забилось быстрее. «Габриэль… Асмодей…» — подумал он, но даже это не помогло. Рука Рума опустилась на его шею, и только тогда Льюис очнулся и стал вырываться. Вампир не стал его удерживать. — Ты еще вернешься. И сам попросишь, — пообещал он. Льюис выругал его матом, услышав, как дрогнул собственный голос. Выскочил за дверь и понесся к своей комнате. «Ни за что! — в ответ пообещал про себя он. — Только тебя мне не хватало! Мне бы разобраться с…» Он остановился перед дверью, не закончив мысль. Поддавшись порыву, обернулся. Вампир стоял, прислонившись к дверному косяку, скрестив руки на груди, и смотрел на него. Льюис еще раз мысленно пообещал: «Нет!» и шагнул в комнату. И, закрыв ее за собой, выдохнул. Инверно, по-прежнему, был в кровати Асмодея. А сам красный сидел на его кровати с Габриэлем. В груди Льюиса томительно заныло, неоконченная мысль вонзилась в него бумерангом насмерть. «Что же я творю, — подумал Льюис, смотря на демонов. — Почему я до сих пор выбираю. Я все решил». Асмодей поднял взгляд на него, глаза его горели злым огнем. Льюис моргнул, приходя в себя. Рука сама потянулась потереть губы, но он не позволил себе этот предательский жест, вместо этого пригладив волосы. И понял, что этот жест тоже был лишним. Асмодей прищурился и издевательским тоном произнес: «Я вижу, ты извинился». Льюис облизал губы. — Иди ты к Дьяволу, — хрипло пожелал он. — Слезь с моей кровати. Асмодей положил руку Габриэлю на спину, и тот вздрогнул. Льюис только сейчас обратил внимание на рыжего, избегающего его взгляда. Ладонь Асмодея поглаживала спину демона, тот, не пытаясь это пресечь, сидел, вцепившись руками в край кровати. — Отвали от Габриэля, — потребовал Льюис. — Живо. Он шагнул к Габриэлю, намереваясь его приласкать. Вина мучила его. И злость на Асмодея уступила место злобе на самого себя. Однако, прежде чем он успел коснуться Габриэля, тот вскочил с постели и в несколько прыжков выскочил за дверь. Льюис непонимающе посмотрел ему вслед и раздраженно перевел взгляд на Асмодея: — Что ты сделал? Что ты ему сказал? Асмодей потянулся, а потом облокотился на руки, упершись в кровать и выставляя грудь. — То, что он давно хотел услышать, — улыбнулся он. — Что Инверно тоже его любит. Что Ин сам мне это сказал. Глаза Асмодея смеялись. — Давай, — подначил он. — Попробуй убедить его в обратном. Льюис стиснул кулаки. — Зачем? — прорычал он. — Зачем ты это ему сказал? Это не так! — Просто чтобы причинить ему боль, — с издевкой ответил красный. — Он же любит боль? — Какой же ты… Он любит меня! — Льюис схватил Асмодея за плечо и попытался поднять со своей кровати. — Не лезь в наши отношения! — Вообще-то это правда, — донесся ровный голос Инверно. Асмодей округлил глаза. Льюис отпустил его и обернулся к розовому демону.