Необъятный мир

      Царапанье острых маленьких коготков по каменным стенам арены ознаменовало конец всем мукам, которые так долго испытывали узники этой страшной темницы. Последний дракон, маленькая Жуткая Жуть с красивыми зелёными узорами на чешуе и большими янтарными глазами скрылась из виду, задев хвостом потолок арены.       Иккинг огляделся: на арене царил страшный бардак. Обломки досок, разбросанное оружие, подпаленное бревно, утыканое хвостовыми шипами Змеевика и почерневшие железки – всё это создавало атмосферу хаоса и упадка. Но на фоне уничтоженных ворот клеток, бардак переставал казаться существенной проблемой. Змеевик, прежде чем улететь, расплавил петли всех клеток и частично выломал механизмы запора. Если бы Иккинг это не видел своими глазами, то ни за что бы не поверил.       "Прийдя завтра утром, Плевака сильно удивится. Особенно петлям",– Иккинг устало усмехнулся. Выпущенные драконы викингов не испугают – их всего пять, не считая Жуткой Жути, так что больших проблем они создать в принципе не смогут. В руку освободителя-диверсанта ткнулось что-то чешуйчатое. Иккинг обернулся. На него внимательно смотрела пара зелёных глаз. — Ну что, Беззубик, пора и нам улетать. Взобравшись в седло, Иккинг чувствовал лишь усталость. Это был долгий день. Сначала тренировка, на которой Готти выбрала его для ритуального сражения с Ужасным Чудовищем, потом спешная переделка найденной в кузнице сумки, чтобы её можно было прицепить к седлу, и, наконец, освобождение драконов. Если бы так не вовремя заглянувшая к Плеваке Астрид заметила сумку, если бы Плевака забыл что-нибудь на арене, да даже если бы та же Астрид догнала бы Хеддока в лесу, всё пошло бы прахом. Но обошлось. А ещё были драконы. Вряд ли бы драконы дружественно восприняли безоружного человека, который ещё сегодня утром отрабатывал на них свои навыки, наравне с другими подростками. Но тут выручил Беззубик. Пара минут разговора(Иккинг был поражён, когда на различные шипящие и рычащие звуки Беззубика, Престиголов ответил), и драконы медленно, искоса следя за "освободителем", вышли из клеток. Но они не напали. То ли "уговоры" Беззубика помогли, то ли само наличие Ночной Фурии, то ли факт того, что Иккинг на тренировках так и не нанёс никому из драконов вреда, но драконы тихопогромили арену(тут челюсть Хеддока поприветствовала сырой камень) и улетели. Немыслимо.       Иккинг всегда догадывался о том, что драконы не просто звери. Не злобные монстры. Он часто, смотря своему дракону в глаза, чувствовал, нет, видел искорки разума. Да и дракон вёл себя не как неразумная жестокая тварь. Да что тут можно сказать, если Беззубик рисовал. Этим далеко не все викинги "грешили" а тут.... Он не знал, были ли остальные драконы такими, но уже знал точно: Беззубик обладал интеллектом, схожим по уровню с человеческим.       Было бы не лишним научиться говорить с рептилиями. Иккинг нашёл бы много тем, на которые он смог бы поговорить со своим названым братом. Правда только от одной этой мысли – поговорить с драконом, любой викинг посчитал бы юношу психом, сославшись, как минимум, на то, что чешуйчатые не умеют разговаривать, да и, вообще, это злобные твари, мыслящие только об убийствах, их нужно уничтожать, а не разговаривать с ними.       Иккинг всё видел. Теперь он знал драконов гораздо лучше, чем кто-либо из людей. Поэтому парень и покидал свой родной остров. Он уже не мог жить своей прежней жизнью, а новая же не представлялась возможной на этом злополучном острове, ставя под угрозу жизни его названного брата и его.       Рано или поздно их бы раскрыли. Сможет ли дракон при возникновении опасности избежать мучительной смерти? Без своего человека точно нет. И вовсе не хотелось думать о том, сколько людей могло бы пострадать.       Сбитый дракон — мертвый дракон, а Иккинг же подарил своему новую жизнь. Но парень никогда не смоет клеймо позора за то, что отнял старую… — Полетели, братец, — наконец сказал всадник.       На морде дракона появилась озадаченность, лишь на секунду. Но, видимо, поняв смысл этих слов, Фурия бросилась к выходу из драконьей тюрьмы.       Небольшой разбег до обрыва, крутое пике к морю и резкий напор высоты. Рептилия взлетела свечкой, а потом извернулась в воздухе, переходя в пике. — Эй, Беззубик, что ты делаешь? — недоумённо спросил Хеддок, но ответа не последовало. Дракон набирал скорость и уже стал слышен характерный свист атакующей Фурии. И через мгновение дракон изверг плазменный залп, который пролетел сквозь железные цепи и взорвался внутри. Дракон тут же отвернул от острова и Иккинг лицезрел начавшийся пожар. — Ну и зачем ты это сделал? — его недовольству не было предела. Иккинг наклонился, чтобы встретиться взглядом со своим другом, который старательно отводил глаза. — Хотели же уйти по-тихому. Слышишь, бестолковая ты рептилия?       Дракон гневно зарычал. Иккингу оставалось лишь вздохнуть и перестать свешиваться с седла. Сделанного не воротишь.       Через несколько минут дракон немного развернулся и уже летел не над морем, а спокойно пролетал над Олухом. Маленькие облачка, висевшие так низко, что дракон пролетал через них, встречались всё чаще, а внизу над лесом постепенно нависал туман. Вот они уже миновали заветный овраг, в котором до этого жил Беззубик. Хеддок же обернулся назад и в последний раз взглянул на эти скалы, плотно обросшие зелеными лианами, и озеро, которое, как зеркало, отражало мутные звезды на небосводе. Сколько же приятных воспоминаний от этого места останется в сердце у юноши до конца его жизни….       Полёт усыплял. Время растянулось и, казалось, вовсе остановилось. Всюду неизменно виднелась бесконечная водная гладь. Да Иккинг уже и не всматривался в горизонт, дабы найти заветные очертания земли. Два дня в пути... Юноша давным давно откинулся на спину и рассматривал звёзды. Методичные взмахи крыльев убаюкивали его разум. Для всадника все замерло в одном положении. Ничто, казалось, не могло его отвлечь.       Дракон взволнованно метался в воздухе. Ему было до жути неудобно лететь из-за того, что Иккинг забыл, что надо было менять положение странной штуки, которая заменяла его хвост. Фурия не понимала, что случилось с его наездником. Как будто Иккинга вовсе не было. Дракон не мог заглянуть себе за спину и, наконец, он решился и сильно завыл. Через несколько мгновений Иккинг встрепенулся. Сквозь шум ветра, Беззубик слышал, как вздыхал юноша, чувствовал, как быстро бьется у него сердце. Иккинг же, выйдя из оцепенения, на автомате переключил положение искусственного хвоста и дракона перестало кренить вбок. — Прости, братец, — немного придя в себя сказал Иккинг. Он сделал небольшую паузу и продолжил — Со мной все в порядке. Просто устал       Дракон не понимал всех слов, сказанных его другом. Ещё не понимал. Если бы Иккинг сейчас заверял, что с ним всё в порядке, Беззубик не поверил. Он всё чувствовал и понимал, что с его двуногим что-то не так. Наверное, никто из них не описал бы то, что творилось на душе у человека. Дракон готов был поклясться, что его друг менялся.       Неожиданно Беззубик встрепенулся. Он стал чаще взмахивать крыльями. Казалось, у него открылось второе дыхание. Иккинг вскоре понял, что же так взбудоражило дракона. На горизонте постепенно появлялись очертания земли. Прорисовывались скалы, горы. По мере приближения остров становился все больше и больше.       Длительный перелёт закончился. В конце концов, они были уже очень далеко от Олуха. Такими темпами они могли добраться и до Большой Земли. Дракон обогнул отвесные скалы и, оказавшись над лесом, быстро нашёл просвет среди деревьев. Фурия плавно опустилась в совсем небольшом и не глубоком овраге, который, скорее, напоминал вырытую большую яму.       Иккинг выпрыгнул из седла и прошёлся по сочной зелёной траве. Он безумно измотался во время такого длительного полета. Ноги его затекли и безумно ныли. Спина... Лучше не вспоминать. И не чувствовать. Юноша потянулся. Его дракон же упал без сил и теперь наслаждался заслуженным отдыхом.       Хеддок, смотря на обессилившую Фурию, решил, что не стоит беспокоить дракона. Иккинга мучила безумная жажда и любой, даже самый маленький ручеек, стал бы даром с небес, но буквально сделав несколько шагов, он услышал недовольное рычание сзади. Обернувшись, всадник увидел, что обессилевший дракон, лежавший на траве и распластавший крылья, прожигал в нём дырку взглядом. — Эй — Хеддок развернулся и подошёл к Беззубику.       Юноша уселся рядом и стал гладить голову своего друга. Дракон блаженно заурчал и прикрыл глаза. Затем, всадник слегка развернул морду Фурии, так что теперь они смотрели друг другу в глаза: — Ты устал, отдыхай, братец, а я схожу за водой. — Иккинг поднялся и пошёл, несмотря на протестующие рыки Беззубика. Надеюсь, ты понял меня.       В лесу было прохладно. По ночам в этих краях всегда царит холод, даже в самое жаркое время года. И без разницы, что это место было гораздо южнее Олуха. Это все равно север. Иккинг тихо, будто крадучись, шёл по пышному зелёному мху, который ковром застилал каждый уголок леса. Ночная тишина леса будоражила, интриговала. Будто околдованный, он всё шагал и шагал вперед. Постепенно ели начинали редеть, а камни все чаще и чаще выступали из-под земли. Вскоре лес окончательно расступился, уступив место плато.       Небосвод начинал незаметно, но неумолимо светлеть, а Иккинг все шёл вперед. Он уже миновал лес и давно стоило повернуть назад. Но он был упрям. Единственно качество, которое передалось ему от отца. Вперёд и вперёд.       В один момент Хеддок уже хотел повернуть обратно, но он услышал слабое, едва различимое на фоне других звуков журчание воды. Иккинг сразу рванул к предполагаемому ручью. Но слишком сильное рвение к цели сыграло злую шутку и он, не рассчитав сил, вылетел на склон. Поверхность была скользкой и человек кубарем покатился вниз.       Шипя от боли и проклиная всех богов, Иккинг встал и отряхнулся. Он оказался прямо в нескольких метрах от совсем небольшого озерца. Первым делом он утолил свою жажду и умылся холодной водой. Как следует напившись, Иккинг достал из сумки приличного размера флягу и наполнил до краёв. Он плотно закрыл горлышко пробкой и теперь уже готов был возвращаться назад, но кое-что заставило его в страхе замереть. — О мой Тор, — тихо прошептал Хеддок.       Сзади, вместе со скрежетом острых когтей по камню, раздавалось гневное рычание. Иккинг стал медленно и аккуратно разворачиваться, чутко вслушиваясь, чтобы, если дракону что-то не понравится, не стать жертвой своей невнимательности. Юноша отчётливо понимал, что один неверный шаг, слишком резкое или неправильное движение может покончить с его жизнью в этом мире. Он не мог вечно стоять спиной к рептилии, но и не мог просто так взять и уйти: и в одном и в другом случае Иккинг даст повод атаковать себя.       Дракон и человек стояли в нескольких метрах друг от друга. Змеевик оценивающим взглядом осматривал Иккинга. Рептилия внюхивалась в запахи, вертела головой, но не приближалась ни на шаг вперед.       Иккинг тоже рассматривал дракона. И невольно возникали мысли о том, что где-то они встречались. И, пробегаясь взглядом по различным шрамам на драконьей шкуре, Хеддок наткнулся на один очень знакомый. Его осенило. — Ну конечно, — в следующую секунду воскликнул Иккинг.       Однако, от его слов ситуация никак не улучшилась. Дракон показал свой хвост и демонстративно расправил острые, ядовитые шипы. Это, на пару с злобным рычанием, заставило юношу умолкнуть. Но Иккинг не стал бездействовать и начал делать небольшие шажочки вперед к драконихе, что в первые секунды немало удивило рептилию, но Змеевик, видимо, сочла такой жест неугрожающим и не стала возражать. Что что, а вот драконьи эмоции Иккинг научился отличать в совершенстве. У них, в отличии от людей, эмоции были чем-то скрытным. Рептилии не показывают, да и не могут показать свои чувства так просто, как это делает человек. Их эмоции заключены в мельчайших деталях, которые ещё надо правильно истолковать.       Вот и сейчас Хеддок смело пользовался своими знаниями, не боясь ошибиться или сделать что-то не так. — Эй, я ведь тебя знаю, — ласковым тоном начал говорить Иккинг, продолжая при этом подходить к дракону. Он уже потихоньку начинал выставлять руку вперед. — Мы ведь с Беззубиком освободили тебя на Олухе.       Рептилия становилась все спокойнее и спокойнее. Шипы медленно втянулись обратно в хвост. Рука юноши уже была совсем близко и вот, наконец, дракониха сама прикоснулась к Хеддоку. Вспомнила       Теперь уже Иккинг спокойно гладил рептилию, что доставляло ей огромное удовольствие. Дракониха блаженно порыкивала, прикрыв свои красивые янтарные глаза. Хеддоку внезапно всплыло в памяти одно имя. Громгильда.       Так на Олухе однажды назвала Астрид эту дракониху после долгой и опасной тренировки. В тот же памятный вечер, который хорошо запомнился Иккингу, Плевака сказал одну интересную мысль, что впоследствии изменило Иккингу жизнь:"... Всегда цельтесь в крылья и хвосты. Не сможет летать – не спасётся. Сбитый дракон – мёртвый дракон." — Не против, если я тебя буду звать Громгильдой? — юноша перестал гладить дракона и вопросительно посмотрел на рептилию.       Через несколько секунд Иккинг услышал неопределённый рык. На его лице появилась улыбка. Он воспринял это как согласие. Теперь уже Громгильда, скорее всего, будет жить на этом острове, который оставался неисследованным, и о котором Хеддок ещё ничего не мог сказать. Изучать новый дом Иккинг начнёт только утром. И, благодаря Беззубику, это не составит большого труда. Но он в любом случае был рад появлению этой драконихи здесь.       Пареня вывел из раздумий толчок в плечо. Дракониха несильно толкнула подростка, дабы обратить на себя внимание человека. Иккинг вопросительно посмотрел на Змеевика, на что рептилия повела мордой вверх, что вместе со слабыми взмахами немного расправленных крыльев позволило понять Иккингу желание Громгильды. Рептилия хотела улететь, но, видимо, из вежливости, решила сообщить об этом Хеддоку. — Конечно, лети, — Иккинг слегка улыбнулся. — Мы ещё обязательно встретимся.       Змеевик отошёл от человека и сильно взмахнул крыльями, взмыв в небо. Громгильда быстро стала набирать высоту. Какое-то время Иккинг наблюдал за Змеевиком, но, когда его новая знакомая скрылась за деревьями, он пошёл обратно к своему другу.       Хеддок беспокоился о том, что Беззубик начнёт нервничать и, в конечном итоге, отправится на поиски незадачливого всадника, а затем, когда таки найдёт Иккинга, то хорошенько его накажет за такие долгие прогулки Тор знает где…