Необъятный мир

      Иккинг всё ещё не мог свыкнуться с мыслью, что он – дракон. Это всё ещё не укладывалось в голове, и что-то заставляло его раз за разом сомневаться в реальности происходящего. Но тело помнило это чувство – когда оно летит вертикально вниз, как собственные крылья подхватывают воздушные потоки и всего одним плавным движением подбрасывают своего хозяина вверх.       К Иккингу приходило осознание того, что он никогда не забудет, каково чувствовать, как перепонки растягиваются под давлением стихии, а воздух опоясывает тело.       Волшебная магия полёта сводила с ума и притупляла разум, вызывала чувство неимоверной эйфории. Впервые он ощутил безграничную мощь этого волшебства, оказавшись в воздухе верхом на Беззубике, теперь же Иккинг сам, без помощи своего друга, может снова и снова отрываться в сказочном экстазе полёта. И ничто, никогда, ни при каких условиях не заставит его отречься от этого. Он был подвластен тому счастью, которое дарит небо. Только раньше Беззубик дарил ему свои крылья. Теперь они на равных.       Иккинг ощущал, как тонкая натянутая кожа касается горящего холодом снега. В этот раз небо дало ему урок – оно властвует над любым живым существом, которое оказывается в воздухе. Мышцы, всё ещё не ставшие ему такими привычными, приятно отдавали усталостью.       Донельзя долгий перелет закончился, но это только начало – до Олуха ещё лететь и лететь. Что ж, такими усилиями дался относительно короткий отрезок их пути, что же будет, если ему, новоиспечённому дракону, придётся лететь в непогоду? Не хотелось об этом думать. — Знаешь, я не думал, что летать так… сложно — Ты много чего ещё не знаешь о жизни, — фыркнул в ответ Беззубик.       Иккинг потянулся и встал. Он мельком осмотрел то место, где они приземлились. Что ж, выглядело оно очень обыденно: высокие ели, снег, торчащие из земли камни. Хеддока же в первую очередь интересовала какая-нибудь пещера, чтобы можно было спокойно отдохнуть. — Что я точно знаю, так это то, что нам срочно надо найти место для ночлега, — ответил Иккинг. Весь снег под его немаленькой тушкой уже успел подтаять.       Поиск места для отдыха растянулся, тем более, что два дракона решили проделать весь путь пешком. Тому была простая причина: не везде есть возможность приземлиться.       Когда Иккинг пропадал днями в лесах родного Олуха, он и не мог подумать, что всякая крылатая тварь старается избегать чащоб, и вообще любое место с намёком на бурную растительность. А зря. Все гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд – каждая ветка, каждый куст и коряга норовят поймать в свою ловушку то хвост, то крылья.       Хеддок по неопытности страдал из-за этого гораздо больше, чем Беззубик, но тому, очевидно, было тоже не особо комфортно. Конечно, было гораздо проще из-за того, что на дворе зима, но Иккинг раз и навсегда разъяснил для себя, что ходить в облике крылатой рептилии по лесам – зло.       Первым местом, которое могло бы подойти двум драконам для отдыха, оказалась маленькая, но живописная пещера в не менее живописном овраге. На ум Хеддоку сразу пришло то самое место, где они с Беззубиком сдружились. Отличия, хоть их и было не много, сразу бросались в глаза. Не было озера с кристально чистой водой, скалы в свою очередь выглядели внушительнее, и уж точно более отвесными.       Как только Иккинг оказался в пещере, он завалился на прохладный каменный пол и почти сразу же отключился. Иккинг находился в лесу. Все выглядело настолько реально, что он бы поверил в то, что это не очередное сновидение. Лишь одна деталь позволяла усомниться в том, что он не спит. Он видел весенний, цветущий лес, где нету ни намека на снег, а каждый куст и каждый цветок расцвел и окрасился в ярком цвете. Весна. Следующим его открытием было то, что даже во сне он остался драконом. Это сильно озадачило и встревожило. Разве не в сновидениях мы видим настоящих себя? Хотя стоило уже привыкнуть. Запахи весеннего леса действовали ошеломляюще на него. Слишком хорошее обоняние для его разума, разума человека. Картинка, которую он неподвижно рассматривал в очевидном замешательстве, не двигалась. Все как будто замерло в одной позе и не смело двигаться. Через какое-то время Иккинг все-таки решился сделать неуверенный шаг. Стоило ему только ступить, как где-то вдалеке послышался визг. Его уши, хоть Хеддок и не видел этого, встали дыбом. На вскидку до источника шума было километров пять, не меньше. Единственным способом узнать, что там, было долететь и посмотреть. Иккинг окинул верхушки деревьев задумчивым взглядом. С его габаритами было бы очень проблематично взлететь, но ничего с собой поделать он уже не мог. Дракон пригнулся к земле, напряг задние лапы… Иккинг тут же взлетел, с таким ощущением, что он всю жизнь умел это делать. Все те трудности, которые превращенный Иккинг испытывал раньше, как, к примеру, полная неспособность держать крылья в определенном положении или направлять свой хвост в нужное место, чтобы повернуться, ушли. Это радовало, но тревожило – а не стал ли он и в душе драконом? Но это не имело значения сейчас, ведь неприятный звук где-то в дали повторился. До какого-то момента дракон был сосредоточен только на этом. Пока его взгляд не зацепился за возвышающуюся вершину горы. Такую он не спутает ни с какой другой. Сон перенес Хеддока на его родной остров, и звук заставлял его лететь в сторону деревни. Иккинг не на шутку перепугался, ведь его, угольно-черного, будет отлично видно в небе, но любопытство опять взяло верх. В крайнем случае он ведь успеет увернуться, не так ли? И эта деревня встретила его гробовой тишиной. Назойливый звук исчез, а все дружное и сплочённое племя Лохматых хулиганов как будто испарилось. Только одна фигура возвышалась над хрупкой тенью какого-то человека. И нет, это был не дракон, это был монстр в теле человека. В его руках был громадный меч, черный как сама ночь. Иккинг в жизни не мог себе представить, что бывают такие сплавы. Одним движением плохой человек утопил меч в плоти того, кто лежал под ним. — Пока, Фрейдис Хеддок…       Иккинг проснулся и стал судорожно вдыхать воздух. Он вдруг понял, что его сновидение – картинка из прошлого, еще одна. Он ясно осознавал, что видел старую версию своей деревни – там было меньше хижин и многое располагалось в местах, отличных от того, что из себя представляла деревня в настоящем. Это не вызвало почему-то тогда никакого отторжения. Но что же это было?       Хеддок младший стал перебирать в памяти имена всех своих предков, начиная со своего отца, Стоика, заканчивая теми, кто жил очень-очень давно. И среди них точно не было никого с таким именем. Но к чему тогда этот сон? — Иккинг? — с долей волнения спросил Беззубик. — Плохой сон, — после минуты молчания ответил дракон. — Расскажешь? — Мне приснился мой дом. Точнее он, только в прошлом. Уже второй раз. Какой-то плохой человек убил моего далекого предка. Только вот я совершенно не помню, чтобы в моем роде был человек с таким именем. — А как ты тогда понял, что он твой предок? — спросил Беззубик — Фамилия. — Что?       Иккинг обреченно вздохнул. Ему предстоит объяснить дракону, что такое фамилия. — Мое полное имя Иккинг Хеддок. У людей двойные имена. Одно обозначает непосредственно имя, а другое принадлежность человека к определённой семье. Моего отца зовут Стоик, он, соответственно, Стоик Хеддок. У людей ещё бывают прозвища, так что отца часто называют Стоиком Обширным.       Беззубик выглядел очень задумчивым. — Почему у вас, у людей, всё так сложно? Разве не хватает одного имени? — наконец дракон подал голос. — Нет. Разные люди могут иметь одинаковые имена. Есть редкие имена, а есть очень распространённые. Ты в жизни не сосчитаешь сколько в этом мире живет Хельг и Освальдов. К тому же некоторые семьи, они… Имеют статус выше, чем другие. — Это как? — Если бы я назвался где-нибудь за пределами своего острова как просто Иккинг, ко мне бы отнеслись как просто к какому-то мальчишке, но когда я говорю, что я Иккинг Хеддок, все сразу понимают, что я сын вождя. — Но это же бред. — Ровно до того момента, пока ты сам не поживешь в теле человека, братец. — И не имею такого желания.       Иккинг горько усмехнулся. Ему бы такие проблемы. Он уже сам запутался в своих мыслях и желаниях.       Одна его половина рьяно убеждала, что человеку нельзя жить в теле дракона, а другая… другая половина рвалась в небо. И не понятно какая из них одерживала верх. А не потеряет ли он свою человечность?       С рассветом они снова отправились в путь, и Иккинг снова летел на своих крыльях вперед. И снова он чувствовал какие-то изменения в себе, но на этот раз они происходили гораздо глубже, В его душе.       Прошло несколько часов изнуряющего полёта. Хеддок перенёс этот отрезок пути гораздо легче. Его тело всё больше и больше приспосабливалось к полётам. Дракон чувствовал нарастающую уверенность в своих силах, и его не так пугала пропасть, которую он каждый раз видел под собой.       Новым местом для отдыха должен был послужить небольшой островок чуть южнее Олуха.       Иккинг сразу узнал это место. Берсерки. В памяти всплыли картинки из его детства, тогда, когда его отцу не казалось стыдным показывать сына на других островах. Хотя тот всё равно не горел желанием брать своего отпрыска куда-либо. Хеддок поймал себя на мысли, что он в облике дракона и то увидел больше.       Но если остров совета вождей и вообще всю поездку туда он вспоминал с какой-то теплотой, то остров Берсерков… Дагур, сын вождя этого воинственного народа, был чуть ли не самым ненавистным Иккингу человеком. Даже идиот-Сморкала, все время дразнивший Хеддока, не вызывал такого отвращения.       Стоило бы хоть кому-нибудь завидеть двух Фурий, и, Иккинг готов был поклясться, что за ними погналась толпа разъяренных Берсерков под предводительством этого рыжебородого варвара. Два дракона максимально аккуратно и незаметно приземлились на противоположной от деревни части острова. Хеддок очень надеялся, что не встретит никого на своём пути. Как же он ошибался… — Иккинг, стой, не шевелись, — настороженно прорычал его друг.       Беззубик тревожным взглядом смотрел куда-то, и очевидно, что-то чувствовал. Иккинг решил прислушаться к совету дракона и обратился к своим чувствам. Он сразу же понял, что так встревожило Беззубика. Не так далеко от них что-то неспешно шагало в их сторону. По неприятному хрусту снега под этим Хеддок безошибочно понял, что оно шагает на двух ногах. И раз уж они находились на острове Берсерков, что это очевидно не дракон.       Шаги все приближались, и драконы начинали нервничать все больше.       Никто из них не смел шевелиться.Беззубик весь напрягся и выгнулся в струну. Он припал к земле и был готов атаковать. Радовало хотя бы то, что этот человек был один. Хеддок был готов поклясться, что кроме них в этой части леса больше никого не было.       Наконец, незнакомец показался, вышел неспешным шагом из тени.       Сгорбленная фигура, морщинистое лицо и поседевшие волосы говорили сами за себя. Иккинг сразу расслабился. На них немигающим взглядом потускневших и уставших от жизни глаз смотрел Старейшина Берсерков. Хеддок не помнил его имени, но узнал лицо старца. — Спокойно, Беззубик, он не причинит нам вреда.       Беззубик протестно зашипел, но Иккинг быстро шикнул на него. — Верь мне.       За их коротким разговором внимательно наблюдал старик. Иккинг не знал о чем тот думал, но Старейшина явно не испытывал страха. Он был вполне расслаблен, и от Старейшины не пахло как от того, кто боится. Иккинг медленно, будто боясь нарушить эту идиллию, привстал и наклонил набок голову.       Старик увидел это, а затем медленно поклонился. Хеддок опешил, но лишь на секунду.Он ответил на поклон. На морщинистом лице на секунду появилась улыбка. Своей тонкой дряблой рукой старик показал в ту сторону, где должен был находиться Олух, это дракон понял сразу. Потом странный человек развернулся и неспешно побрел в сторону деревни. Только когда его фигура окончательно исчезла не менее растерянный чем Иккинг, Беззубик спросил: — Что это сейчас было? Нам надо улетать отсюда как можно быстрее. — Единственное, что я понял, мы сможем тут остаться. — Что? Нет! Нам надо делать крылья отсюда пока этот странный двуногий не привёл подмогу. — Он не приведёт, — возразил Иккинг. — Точно не приведёт. Я это знаю… — Откуда?! — Не ты же родился без хвоста и крыльев...       Астрид вернулась в свой временный дом, который ей, как почётной гостье, выделили на время, пока Стоик Обширный гостит у Крюка Любезного. В символическом соревнованиями между воспитанниками разных драконоборческих школ Олух одерживал победу. Местная шпана не могла ничего противопоставить закалке северян. Все-таки её родной остров гораздо чаще контактировал с драконами. Даже пугливый Рыбьеног справлялся куда лучше с теми или иными задачами.       Климат безусловно тут лучше. Даже зимой она ощущала это.       Но бесконечные думы о том, что произошло с ней по пути не давали покоя. Торстон, к слову, молчал. Похоже, что он не рассказал о случившемся даже сестре. Это не столько радовало, сколько, скорее, озадачивало. Отмазка с амбаром была настоящим торжеством бреда. Даже глуповатый близнец в жизни не поверил бы в то, что несла Астрид. И что ее только заставило это сделать.       Вскоре тепло от камина растеклось по всему дому. Стало в сто крат уютней. Хофферсон уселась за стол и стала разбирать найденные в той пещере вещи.       Её нахлынули воспоминания… Это было драконье логово. Астрид чувствовала это нутром. Нет, не было кладки яиц или каких-то обглоданных трупов. Где-то в конце этого странного места валялось подобие меховой шубы. Небольшой чулан с какими-то вещами скромно располагался в углу. Так с чего бы этому месту быть драконьим логовом? У девушки не было никаких сомнений. Драконье и точка. Тут и там валялись черные чешуйки. Только одни драконы могли тут жить. Ночные Фурии. Точно никаких сомнений. Это их логово. Что-то в ней в тот момент йокнуло. На языке вертелось одно слово – опасность. Вчерашний день показал ей, насколько эти драконы смертоносны. А теперь… Она заявилась к ним домой. Всё её естество жаждало только одного - поскорее скрыться, уйти. Насадить на пику голову этого легендарного дракона мечтал каждый. А тут целых два трофея. Но каждая клеточка её души кричала, молила даже не пытаться. Почему? Два дракона… Два… Дракона. Может ли это означать,что это самец и самка? Это на самом деле и не важно. Хоть брат с сестрой, хоть два брата. Они не должны жить. Драконы должны умирать. Но они уже спасли ей жизнь один раз. Хофферсон горько усмехнулась. Её спасители де-факто. Она им желает смерти, и это естественно. Это спасение было непреднамеренным. Максимум что может хотеть крылатая тварь – защитить свою территорию. И те драконы нарушили границы.       Стоик не узнает об этом. На то было множество причин. Месть за сына - святое. Но эти драконы тут ни причём. А сейчас уже слишком поздно, чтобы говорить. Посмотри на себя, ты защищаешь крылатую тварь? Нет. Но какая нужда монстру перебираться сюда, так далеко от своей стаи? И тогда почему их двое? Может всё-таки самец и самка? Но… Тоже нет. Даже для драконов было бы странно воспитывать своё потомство вдали от стаи. Нет смысла. Тогда это уже не месть, а варварство. Эти драконы живут тут. У них своя территория, которую они охраняют от других рептилий. Двум викингам повезло, что они, видимо, вовремя успели покинуть её. Бред. Но вот Астрид снова нарушила эти границы. И находится там, где ей опасно находиться. Девушка поспешила к выходу. В последний момент её взор снова обратился к чулану. Ох уж это любопытство. Хофферсон наплевала на всё. Ей нужно было открыть его и посмотреть на содержимое       Астрид откинулась на спинку кресла. Что за таинственная сила ей тогда руководила? Она должна была сообщить вождю о Ночных Фуриях, но вместо этого всё утаила. Это ей стоило огромного количества нервов. Всю ночь под удивлённые взгляды своих соплеменников она провела в ожидании нападения. Она была готова заплатить за свою нерешительность.       Девушка с особой осторожностью вынула вещи из того сундука. Да, в нём было золото, но зачем оно ей? Гораздо больше её интересовало другое.       Всего-лишь дневник, какая-то книга и карта.       Больше всего её беспокоил дневник. На обложке был нанесён герб Олуха. Но это только вершина айсберга. Прямо на первой странице карта Олуха, вдоль и поперёк перечёркнутая. Кем бы не являлся обладатель этой вещи, он был на её родине, был родом оттуда, и что-то искал. Дальнейшее содержимое странного предмета вызывало ещё больше вопросов. Там, среди прочего шлака, было очень проработанное изображение Ночной Фурии. Астрид смотрела на плавные линии и не понимала, как можно было так хорошо нарисовать дракона. Кто этот безызвестный автор? Что-то отдалённо знакомое она прослеживала в этих изгибах и плавных линиях. Точно.       На рисунке была изображена одна из тех Фурий, с которой девушке посчастливилось встретиться.       Ей было стыдно в этом признаться, но дракон был красив. Чертовски красив. Астрид ещё раз прокрутила в памяти ту встречу. Да, именно так он и выглядел. Они выглядели. Как будто это смертоносное создание позировало.       Среди обилия разных заметок и зарисовок было несколько важных откровений. Чёрным по белому было написано, что драконы боятся угря. Знакомый трюк. Несколько небрежных строк описывало свойства некой драконьей травы. Нашлись и приблизительные размеры Порождений Молний и самой Смерти. Но как человек, даже очень хитрый и сообразительный, мог об этом всём узнать? Увы, было не ясно, сколько лет этому дневнику. Может пять, а может и двадцать.       Но что-то ускользало каждый раз, когда девушка пыталась в этом разобраться. Что-то очень важное, и от этого зависело очень многое. Так ей казалось.       Самым страшным в этой всей неразберихе выглядел чертёж… Хвоста. Драконьего хвоста. Маленький клочок бумаги, на котором покоилась схема, вызывал бурю эмоций раньше. Но сейчас просто ставил Астрид в тупик. Кто в здравом уме будет этим заниматься? Кто?       Разгадка, казалось, была совсем рядом.       Хофферсон смотрела на этот чертёж и испытывала чувство дежавю. Если бы Астрид только могла поделиться с кем-нибудь этим всем...       Жаль, что не хватало некоторых страниц. Будто владелец дневника позаботился о том, чтобы её голова не вскипела от количества вопросов. Карта.       Обычная карта, качественная, но донельзя банальная. Насколько же она казалась обычной по сравнению с этим дневником.       На ней было отмечено много разных островов, больших и маленьких.       Астрид с удивлением нашла Проклятый Пролив.       Наконец, девушка решилась открыть и книгу.       Она могла ожидать чего угодно, но не простую детскую сказку. Из Астрид вырвался вздох, полный разочарования, она уже собиралась убрать бесполезную вещь, как заметила несколько едва заметных торчащих листа.       Первые два куска пергамента содержали откровенные каракули. А вот третий...       Это была ещё одна карта. В отличие от предыдущей, она была довольно плохо проработана, как будто её сделали в спешке. Не беда. Астрид что-то, да понимала в этом.       На своём законном месте находился Олух, племена Острунга, Дуболомов, Берсерков. Всё тоже самое, кроме… — А ты кто такой? — Девушка позволила сказать себе вслух.       Странным пятном вокруг каких-то замысловатых фигур выделялся ещё один остров.       Хофферсон ахнула от удивления. Она поняла в чем заключалось главное отличие. Фигуры вокруг острова могли показаться настоящим лабиринтом, а сам он занимал то же место, какое занимал и проклятый пролив на других картах.       Её руки задрожали.       Астрид вылетела молнией из дома и побежала к Плеваке. Кузнец нашёлся в трактире. Он сидел с огромной кружкой эля. Очевидно, эта была не первой. На длинных усах осталась пена, а он сам, казалось, был вообще не в этом мире. — ЭаэАЭаэ А!АааАстрид, что ты тут делаешь? — У тебя есть карта, Плевака? — Кккккарта? — Да. — У меня? —Он уставился на неё с озадаченным видом. — Да! — КкаКкая ка… — Просто скажи, где мне найти карту! — ЭэАа.... У торговцев..... Может быть.... — Спасибо!       Ей хотелось выть от отчаянья. Окончательно поняв, что она ничего не добьется, Астрид оставила кузнеца в покое и направилась прямиков в сторону доков. Ей пришлось чуть ли не целую вечность уговаривать у случайных торговцев дать на пару минут такую необходимую вещь. Это в конечном итоге возымело успех. Очень милый дедуля, недавно прибывший на этот остров с юга, одолжил на короткое время карту.       Как только Астрид оказалась дома, она проделала ту же операцию. Всё оказалось верно, в странной книге был ключ к победе в трехсотлетней войне.