Необъятный мир

— Этого не может быть! Ты дракон, а не мой сын, — с явно читаемым безумием прокричала женщина. Ночная Фурия напротив лишь глубоко вздохнула. И хоть со стороны дракон казался совершенно спокойным, его выдавали глаза. «Я жил на Олухе все эти года и считал свою мать погибшей.» — Мой Иккинг – человек. «Был. Человеком. Я рос слабым и хилым» — Но, — на полуслове попыталась возразить Валка, однако решила промолчать. «У меня на лице был шрам, оставленный драконом.»       Фурия на секунду задумалась. «От тебя у меня осталась плюшевая игрушка. Злобный Змеевик.»       Валка ахнула. От нервного смеха, которым она отреагировала в самом начале столь трудного диалога осталось и ни следа. Будто что-то внутри всадницы оборвалось. Будто она пыталась принять хлынувшие откровения. Но чувства взяли верх. Дракон хотел было ещё что-то написать, но женщина просто убежала к обрыву и прыгнула на спину так вовремя появившегося Штормореза.       Они вылетели за пределы Обители, и Валка попросила своего дракона высадить её на берегу. Сердце её пыталось вырваться из груди, а слёзы подкатили к глазам. Неизвестно, сколько времени Валка провела в таком состоянии. Просто она заставила себя взять верх над чувствами и успокоиться. Попытаться это обдумать. Лишь тогда она заметила чёрного дракона, который стоял за её спиной и до этого никак не пытался себя обнаружить.       Ведь это получается… её сын? Её Иккинг? Но… — Как? Даже если это правда, как? «Я не знаю, как это объяснить. Это было у меня в крови.» — Не понимаю. Как это могло быть у тебя в крови, если ты родился человеком, — вскинула руки Валка. — Это невозможно! «Возможно. Просто наш мир устроен немного сложнее.»       Валка, уже успокоившись, снова посмотрела на своего… сына. Да, ей было трудно думать о нём, как о родном существе, которое она родила и выходила. Но не верить и отрицать очевидное было бы глупо. С неким восхищением она взглянула на дракона. Женщина обошла вокруг него, рассматривая, то огромные крылья, то длинный гибкий хвост, то его голову, то чёрную лоснящуюся чешую. Да, она никогда не видела Ночных Фурий. И да, он был очень красивым драконом. — И каково это? «Это прекрасно. Но я думал, что ты знаешь, что я могу стать таким.»       Принять новую действительность тяжело. Найти новый смысл в жизни, новые ориентиры? Почти невозможно. Год прошел с тех самых событий, а Астрид казалось, будто только вчера она была вжата в снег чёрным драконом, который потом спас её племя от смертельной опасности.       Не хотелось вообще вспоминать про Красную Смерть. Ни ей, ни кому либо ещё, а от того на Остров Драконов люди не совались. Не хотели.       Может, вокруг мало чего поменялось – просто они, викинги, стали жить в более мирной обстановке. Но конкретно Астрид находилась на распутье - иногда она даже смотрела на свою излюбленную секиру с отвращением, будто эта вещь являлась нечто большим, чем просто оружием. Эдакий символ собственного невежества.       Но не переставала девушка практиковаться со своим оружием – любимое занятие позволяло отвлечься от дурных мыслей, забыть про все тревоги. Забыть даже про то, что она теперь не знает, кем должна стать в этой жизни. Какой из неё охотник на драконов и воин? Однажды девушка переборщила со своими тренировками. Девушка сама не заметила, как на небе зажглись первые звёзды. Надо было возвращаться домой.       Правда было одно "но".       Девушка осмотрелась назад, в ту сторону, откуда пришла. С удивлением она поняла, что не помнит дорогу назад. В ночи вернуться точно не представлялось возможным. Астрид оказалась на этой поляне случайно – ей просто хотелось найти место для тренировок получше, ведь все предыдущие были буквально изрублены. С такими успехами ей была дорога в дровосеки.       С неким волнением она всё же двинулась в «обратный» путь. Незнакомые (возможно, только в ночи) пейзажи не добавляли оптимизма – будто в миг она попала в совершенно другой лес. Прошло ещё немного времени, прежде чем Астрид окончательно убедилась в том, что не знает, куда идти. Потерялась.       Стало на мгновение страшно. Не то чтобы в округе водилось много драконов, как обращаться с которыми она вообще не представляла после событий двухлетней давности, но вот наткнуться на стаю волков девушке точно не хотелось. А ещё её мучала жажда. Неудивительно, что после долгой и изнурительной тренировки организм требовал воды. Хотя эта проблема решилась сама собой – наткнуться на ещё одну поляну, которую разрезает небольшой ручей оказалось проще, чем найти знакомую тропинку, ведущую к дому. Астрид расположилась на самом краю поляны, оперившись спиной о ель. Она решила провести ночь в лесу, а на утро отправиться домой.       Было тихо. Звёзды мерцали блеклыми огнями в небе, теряясь на фоне яркой луны. И девушка просто наблюдала за чудом природы, не в силах оторвать взгляд.       Неужели они – люди, не ценят такую красоту?       Дурные мысли всё лезли в голову.       Ведь их мир настолько огромный, настолько… Настолько сложный. И заканчивается он не устоями, не вековыми традициями и обычаями. Не секирой и мечом. Людям было бы проще жить, если бы они замечали что-то, кроме оружия и цели.       Взгляд сместился в сторону секиры. До идеала отполированное оружие отражало не только свет луны... Дракон.       Астрид как ошпаренная подскочила, успев ухватить своё оружие, до селя вызывавшего столько вопросов и сомнений, а теперь…       Девушка вцепилась в двуручный топор, встала в стойку, повинуясь своим инстинктам. И они смотрели друг на друга, буравя взглядами дыры – дракон, расправивший ядовитые шипы и девушка с секирой наперевес. Наверное, никто из них не ожидал такой встречи на маленькой поляне с небольшим журчащим ручьём поздней ночью.       Секунды казались вечностью. У Астрид нервы были на пределе. Ей не хотелось единственно возможного исхода событий. Она, вся такая пресвященная, просто не знала, как действовать дальше. И пусть с её точки зрения кульминация этой встречи была неправильной, Злобный Змеевик напротив наверняка считал иначе.       Ведь это было порядке вещей.       А поэтому Астрид решилась на самый глупый поступок в её жизни – остаться абсолютно беззащитной, но сломать шаблон. Через силу она опустила оружие. И этот жест мира дался ей очень тяжело. Хотя… — Я не буду, — тихо, почти шепотом, произнесла девушка.       Пока рептилия обдумывала такое странное поведение девушки, сама Астрид рассматривала незваную гостью. Она рассматривала чешую с красивыми узорами, бегала взглядом по крыльям, мощным лапам, смертоносным когтям и шипам. Шрамы.       Где-то Астрид это видела. Настолько знакомой казалась рептилия напротив, что это даже начинало бесить. Всё вроде как обычно, просто Злобный Змеевик, волею судьбы оказавшийся в этом самом месте в это самое время, но сердцем девушка чуяла, что это, возможно, не первая и даже не вторая их встреча.       Дракониха напротив, к слову, никаких действий не предпринимала. Будто ждала, что первой действовать начнёт Астрид. Сама девушка, видя, что съедать заживо её, похоже, не собираются, окончательно распрощалась со своей секирой, отбросив неуместное на тот момент оружие и с удивлением и даже каким-то благоговением посмотрела на то, как смертоносные шипы на хвосте её подруги вернулись на прежнее место. Подруги.       Это слово показалось настолько неуместным по отношению к дракону, настолько нелепым, но оно было правильным что ли… — Я-я не хочу больше смертей.       Астрид не понимала их, драконов, не знала так хорошо, как могла бы, но она была готова поклясться всем богам, что увидела удивление в глазах рептилии напротив.       И каждый раз, видясь со своей новой знакомой, Астрид повторяла эти слова, если и не вслух, то хотя бы мысленно. Настолько вымоталась она от этого бессмысленного кровопролития, столь кардинально поменяла свои взгляды, что больше не могла себе позволить такую роскошь, как ненависть. Лишнее это.       Астрид пришла на ту поляну через день. Она опять встретилась с драконихой. Но ей уже не было так страшно, как в первый раз. И сама Змеевица, похоже, не боялась, что ей могут причинить вред. Девушка уже давно знала, что драконы умны и разумом человеку не уступают. Значит и сама рептилия рассчитывала на эту встречу.       Хофферсон приходила и позже. Она часто угощала свою знакомую рыбой, да и в общем-то всё свободное время проводила с ней в лесу. Вскоре она рискнула дотронуться до драконихи. И сделала это, не встретив никакого сопротивления. Астрид тогда поняла, что они стали близкими подругами – человек и дракон. И была этому счастлива.       Однажды, поглаживая голову драконихи, Астрид наткнулась на один шрам, большой, некрасивый, но очень знакомый. Она поняла всё сразу – нашла объяснение этому настырному чувству дежавю. Девушка лишь назвала своего дракона тем именем – Громгильда, и та, кажется, была этому рада.       Время быстро летит, и это единственное, что будет преследовать их всех – драконов, людей.       Ещё два года кануло в лету. За это время их связь с Громгильдой только окрепла. Хоть Астрид и не понимала язык своей подруги, а та не умела писать, это им не мешало. Не нужны слова в такой дружбе. Они вместе были единым целым, а эта противоестественная связь была лучшим, что случалось в жизни Астрид.       Громгильда пускала Астрид на свою спину, а та доверяла ей свою жизнь.       К слову, для Лохматых Хулиганов настали хорошие времена. Да что уж там.       Эти года стоило бы внести в страницы истории как золотое время острова Олух, ведь драконьи налёты прекратились, да и сами рептилии за одним исключением стали маячить разве что на горизонте. И хоть многие поговаривали, будто это затишье перед бурей, самое племя процветало, не теряло времени за зря. Население с тех пор увеличилось на треть, сами жители богатели, но самым большим сюрпризом стало другое.       У острова вновь появился наследник.       Да, Стоик Обширный, так рьяно всех убеждавший, что он никогда снова не женится, всё-таки нарушил своё слово. Свадьба состоялась буквально через несколько месяцев после того проклятого похода, и для жителей Олуха это стало настоящей отдушиной, что уж говорить. Женой великого вождя стала молодая девушка по имени Алва.       Она была хрупкой, тонкой и сторонилась всего, что было связано с войной. Не страшилась, о нет, смотрела с омерзением и какой-то странной усталостью. Все были наслышаны от разных путников и торговцев, что где-то далеко на юге алеет настоящее пятно смерти, ведь там, одно за другим, исчезали с лица земли целые племена, и не Дуболомы маячили среди главных потерь людских с недавнего времени, список с них лишь начинался. Всё, что так было дорого Алве, уже Хеддок, осталось там. А тут, на Олухе, у неё вскоре после женитьбы родился сын, которого она безумно любила и молила Богов о том, чтобы он ни за что в жизни не встретил на своём пути по жизни тех ужасов, которые испытала она.       Новый наследник рос здоровым и сильным, так по крайней мере говорили, ведь сама Астрид витала в облаках, будто заняв место Иккинга. Ей это было не то, чтобы безразлично, просто не вызывало интерес, поэтому знала скорее по слухам.       Иногда она чувствовала себя лишней в этой идиллии, часто казалось, что относительное мирное небо вскоре перестанет таковым быть, от чего хотелось покинуть свой дом и окунуться в реальность. Посмотреть, что за опасный зверь скрылся за горизонтом, чтобы попробовать его остановить. Или хотя бы предупредить, попытаться помочь.       Главное, чтобы это не закончилось так же, как в прошлый раз.       Астрид иной раз боялась и за свою Громгильду. Не хотелось думать о том, что могло бы произойти, встреться какой-нибудь викинг в лесу с её любимицей. Какой бы ни был исход у такой встречи, девушка боялась. Не только за дракониху.       И ведь один раз идиот-Сморкала, наивно полагавший, что Хофферсон в один день станет его женой, чуть не застукал девушку со своей драконихой. Йоргенсон всё никак не унимался и делал одну за другой безуспешные попытки привлечь её внимание, как-то влюбить себя и вообще расположить девушку, а потому решил выследить Астрид и узнать, чем же таким она занимается в лесу.       Мол, с любовником встречается.       Конечно, блондинка не скупилась на несколько смачных тумаков и порцию криков в сторону Сморкалы. Но никто не гарантировал, что ему не взбредет в голову повторить свой шпионский «подвиг», ровно как никто и не гарантировал, что на месте Сморкалы не окажется кто-нибудь другой, просто при других обстоятельствах. От того из мимолётной мысли появилось желание, которое плавно перетекло в цель. Астрид решила, что ей нельзя оставаться в этом подобии сказки, где всё равно никто не оценит её дружбу с драконом.       Ведь оружие всегда будет за кулисами, заточенным и готовым к применению.       Было ещё темно, на улице стояла гробовая тишина, лишь издалека было слышно приглушённые голоса постовых, которые всё так же сторожили покой деревни на случай, если драконы всё-таки вернутся. Да и нападение какого-нибудь враждебно настроенного племени тоже было перспективой не очень радостной. Астрид лишь кинула в сторону сторожевого поста мимолётный взгляд и тихой походкой двинулась в сторону леса.       В голове полный бардак, а по телу то и дело пробегала странная дрожь. Ей с одной стороны очень не хотелось покидать родные сердцу места, но другого выхода на самом то деле и не было. — Громгильда! — воскликнула девушка. Через несколько мгновений дракониха возникла перед глазами Астрид. — Пора.       Рептилия поняла сразу. Астрид не раз в их односторонних разговорах рассказывала Громгильде о своих мыслях и планах. Иногда дракониха мурлыкала в знак согласия, иногда же яростно мотала головой. Хофферсон всё поражалась сообразительности драконихи и невольно вспоминала Ночных Фурий, с которыми можно было вести полноценный диалог. Но, несмотря на это, их связь – человека и дракона, была такой крепкой, что и слова не были нужны.       Они взлетели. Без лишних слов, без неуместных вопросов. Без провожающих взглядов. Астрид думала, что навсегда покидает дом, хотя и чувствовала душой, что однажды вернется.       Жаль, что они не увидели чернеющую армаду кораблей там, на горизонте…       Беззубик с довольной миной сидел напротив него. После плодотворной рыбалки он, как большой кот, мурчал от удовольствия. Не хватало разве что усов и шерсти. Впрочем, Иккинг, проглотив последнюю рыбёшку и довольно облизнувшись, был не менее довольным. Они расположились на отвесной скале, одиноко стоящей на самой границе Обители. В такие моменты хотелось забыть обо всём. Хотя, если быть откровенным, Иккинг все прошедшие три года ни о чём и не думал, не волновался и не тревожился.       Они с Беззубиком поселились в Обители. С матерью Иккинга. Прекрасно им жилось на самом деле. Иккинг мог с ней общаться, мог общаться с драконами вокруг. Валка ему много рассказывала о том, почему исчезла, как сначала выживала, а потом жила. Поведала о том, что только тут нашла своё предназначение, но при этом отчаянно тосковала по своей семье, которая осталась в жестоком и неприветливом мире.       И Иккинг ей описывал свою жизнь, не жалея свои когти и чёрный песок. Рассказал, как рос на Олухе все эти годы, как сначала сбил, а потом и подружился с Беззубиком, поведал о своей не очень радостной встрече с белёсыми. Объяснил, как и почему превратился в Ночную Фурию.       Как победил Красную Смерть.       Мама конечно же удивилась этому. Она ведь так и не узнала, что стояло за постоянными налётами на Олух. Хотя по ней было видно, какую боль испытывало материнское сердце из-за того, что не было её рядом с сыном. Из-за того, что за все эти годы она не придумала, как сделать их жизнь чуть лучше. Ведь, наверное, это было в её силах.       А ещё она с большим скептицизмом восприняла рассказ о встрече с Фрейдисом Хеддоком - давно не существующим человеком, который по сути с ними ничего общего и не имел. Ей трудно далось это - поверить в реальность рассказанной истории. В ту фантастическую картинку прошлого, в существование космических кораблей и в «звёздное» происхождение человечества.       Но однажды, с её слов, ночью, рассматривая звёзды, и представляя себе эту картинку, она вдруг согласилась с его версией. Ведь, если человек изобрёл своими руками меч, колесо и ладью, он может изобрести и это.       Беззубик в их семье занял очень интересную роль - он и в действительности стал Иккингу братом. А Валка ему матерью. Они очень быстро нашли общий язык. А потом совместными усилиями Валки и Иккинга прирождённый дракон стал осваивать человеческий язык - его учили писать. И пусть это давалось тяжело, сам Беззубик стал проявлять живой интерес к процессу обучения. Он очень сильно радовался первым результатам и не хотел останавливаться на достигнутом.       Они жили. Именно жили. Ставший драконом, Иккинг всё так же наслаждался опьяняющими разум полётами, всё так же благодарил судьбу за то, что у него появились крылья за спиной.       И за то, что нашёл свою мать.       А Обитель, как и прежде, находилась в отрыве от остального мира, и её обитатели не особо интересовались происходящим за пределами дома, уютного, безопасного и милого взгляду. Две Ночные Фурии тоже поддались этому чувству. И будто не было того мира, опасного, непредсказуемого и жестокого. Зря. Проблемы начались тогда, когда белёсых на границах Обители стало ощутимо больше. А охотников совсем не осталось. Они будто растворились, и естественно, это вызвало множество вопросов. Не могут же они просто взять и забыть про такое плодовитое место. Иккинг с Беззубиком по итогу не смогли остаться в стороне. Они решили покинуть Обитель и выяснить, что происходит. И, смотря на довольного Беззубика, Иккинг думал, что это может быть последний раз, когда они в мирной обстановке сидели, разглядывая облака и тихую морскую гладь. Дальше будет не до этого. — Полетели, — прорычал Иккинг и в тот же момент взлетел.