I love you baby

Каких бы высот ни достигли новейшие технологии, самым верным, простым и приятным методом воспроизводства человечества всегда будет метод тыка… Том откинул одеяло и сел. Включил ночник и потер руками лицо – начиналось то, чего он так боялся. Дрожа, поднялся с постели, накинул халат и, тихонько приоткрыв дверь, вышел в коридор. Сильно хотелось пить. Графин с водой подрагивал в руке, стекло стучало о стекло, и только каким-то чудом он не опрокинул стакан. Дрожала, казалось, каждая мышца, вибрировал каждый нерв. Том тяжело вздохнул и осушил стакан полностью. Посмотрел на блистер с противозачаточными, покрутил в руках и отложил на полку – он переживет эту течку без посторонней помощи. В гостиной было тихо и темно, только в свете уличного фонаря загадочно переливались елочные игрушки. Дом спал. Том вернулся в спальню, скинул халат на спинку стула и снова лег в кровать. Но сон не шел. Дыхание вырывалось из легких со свистом, словно омегу одолевал бронхит, лоб покрылся испариной, а возбужденный член прижался к животу. Том сжал плоть рукой. Вверх-вниз, вдох-выдох. Согнул ноги в коленях и коснулся пальцем входа – горячо, влажно. Стеночки набухли, мышцы расслабились, и палец легко вошел до второй фаланги. Том зажмурился и закусил губу, ритмично двигая обеими руками. Долгожданная разрядка подарила лишь кратковременное облегчение. А потом Тома скрутило так, что захотелось содрать с себя ставшую сверхчувствительной кожу, выть и тереться членом о простыни, запихать себе в зад что-нибудь большое и подвижное. А лучше всего – потерять сознание и забыться. Том тихо поскуливал и засовывал в мокрое от смазки отверстие уже четыре пальца – не помогало. На темно-синей простыне оставались белесые разводы, в комнате пахло сексом, спермой и омегой в течке. - Тихо, детка. Все хорошо, - на лоб положили что-то холодное. Том резко распахнул глаза. - Мама… - Да, сынок. Попить дать? Том кивнул, густо заливаясь краской. Покраснели даже уши и шея – перед матерью было очень стыдно. - Совсем плохо? – она присела на край кровати. - Совсем, - прохрипел Том. – Прости. - Дурачок, - печально улыбнулась мать. – За что прощать? Тяжелый вздох. - Мне остаться? - Да… - присутствие матери помогло немножко отвлечься. Женщина взяла прохладное влажное полотенце, обтерла лицо, шею, плечи. - Я консультировалась с доктором, - начала несмело. – По поводу тебя. Все-таки омег в нашей семье уже три поколения не было… доктор сказал, что секс облегчает течку. Если бы можно было краснеть гуще, Том бы обязательно покраснел. Мать смущенно продолжила. - Более того, доктор сказал, что пары этого даже ждут. Не только ради детишек, но и просто ради удовольствия. Потому что все ощущения обостряются, увеличивается выносливость… - Мама… я не могу это слушать, - на выдохе прошептал Том. - К чему я? – мать прополоскала в тазу полотенце. – Может, Криса позвать? Том застонал и демонстративно укрылся одеялом с головой. Долго, впрочем, так не просидел – любой контакт с кожей заставлял дрожать. Женщина подошла к окну. - Он сидит на нашем крыльце. - Что? – Том замер с открытым ртом. - А ты думал. Странно только, что он сидит там один. Том глупо хлопал глазами. - В твою первую течку несколько альф драку на газоне устроили. Хотя, Крис ясно дал понять, что хочет тебя и никому не отдаст, потому, наверное, никто и не суется. Том закрыл лицо руками – его сдержанная, добрая и очень интеллигентная мать иногда поражала неожиданным подбором выражений. Вот как сейчас. - Томми… если будет совсем плохо… А Том знал, что вполне может быть «совсем плохо» - просто годами подавляемое вырвется наружу, словно ураган, сметая все на своем пути. - Мам, я скажу. А он там что, всю ночь будет сидеть? - Не то, чтобы Тому было очень жалко альфу, но конец декабря – не самое теплое время. - Всю неделю. - Ох… Мать подошла, невесомо поцеловала в мокрый лоб. - Попробуй поспать. Поспать не получилось. Сбывался его самый страшный кошмар. К утру Том уже мало что соображал, метался по постели, искусанные губы кровили, все тело зудело. И с каждым часом становилось только хуже. Похоже, его сущность решила отомстить за годы пренебрежения. Мысль позвать Криса уже не казалась настолько абсурдной. Но сам омега никогда бы на это не решился. К вечеру поднялась температура. А кости ломило так, словно по ним проехался асфальтоукладчик. Том начал бредить. - Крис, он запретил вас звать. Но ему очень плохо, - Том замер и прислушался. - Я спрошу у него сам, хорошо? – Крис? Нет, точно кажется. - Хорошо. Мужчина распахнул дверь и в несколько шагов пересек комнату, встал рядом с кроватью. Замер, вздохнул и потянулся к пряжке на штанах. - Том… да? - Хам? – голос был совсем слабый. Крис быстро разделся. - Все будет хорошо, - шепнул, ложась рядом. - Хам… я… - Я все знаю. Иди ко мне. И Том пошел. - Доверься мне. И Том доверился. Позволил Крису поцеловать себя, сначала медленно, потом все более и более страстно, позволил чужим рукам касаться себя везде, выгибался, подставляясь под ласку, стонал, умоляя взять, царапался и кусался. - Том… - представляя себе их первую близость, Крис фантазировал, как не торопясь оближет любовника, как найдет каждую эрогенную зону, как заставит кричать и умолять, как возьмет – нежно и неторопливо. В реальности все получилось немного иначе. Том умолял, но ни о какой неторопливости не могло быть и речи. Наоборот. Крис лизнул набухший сосок, втянул его в рот, и Том моментально отозвался глухим стоном и стиснул ладонями голову, притягивая к себе еще ближе. Рука накрыла сочащийся смазкой член, и омега стал лихорадочно толкаться в кулак, хватая воздух открытым ртом. - Пожалуйста… - тихий шепот. - Сейчас, Томми, разведи ножки, - Крис встал на колени между длинных ног и тронул пальцем отверстие – выделявшаяся смазка, казалось, заливала простыни. Том шумно выдохнул. – Давай, подтяни коленки, раскройся, - бешено прошептал Крис. Только не торопиться, только не порвать, молился про себя, понимая, что еще секунда, и самоконтроль скажет ему «до свидания». Том согнул ноги в коленях и, обхватив их руками, подтянул к груди, разводя их еще шире, бесстыже раскрываясь. Крис перенес вес на руки и медленно вошел. - А-ах… - Да, малыш, так, - Крис остановился и уткнулся омеге в шею, переводя дыхание. Перед глазами все плыло и пылало. Но как же было хорошо! Омега под ним застонал и подался бедрами навстречу. И Крис сорвался. Том потерялся в ощущениях, потерялся во времени и пространстве – не существовало больше Тома и Криса, не было спальни и кровати, была лишь неутолимая животная страсть, нашедшая, наконец-то, выход. Том не знал, сколько времени прошло – час, день? Да и имело ли это хоть какое-то значение? Наверное, нет. - Ляг на живот, - скомандовал спустя вечность Крис. Том безропотно повернулся, приподнял зад. - Да-а… То, что творил с ним Крис, было феерично. И Том стонал и подмахивал, позволяя делать с собой все, что было угодно альфе. Крис с силой сжал зубы и повернул Тома на бок. Ничего не соображавший от долгого оглушающего оргазма омега позволил крутить себя, как куклу. Крис обнял Тома за талию, прижал к себе и расслабился, почувствовав, как растет узел. Дальше от него ничего не зависело. Через полчаса можно будет принять душ и позавтракать. А потом все начнется сначала. И, говоря откровенно, Крис не мог сказать, что ему это не нравилось. Том отдышался и попытался вырваться, вытолкнуть из себя чужую набухшую плоть. - Т-шшшш, ты мне член оторвешь, - и сжал еще крепче. – Полежи немножко. Том уткнулся лбом в подушку и затих. Медленно наваливалось осознание произошедшего.