Existentially

— Даже я сплю. — Когда? — Когда ты не видишь. Клара молчит. Она позволяет Доктору думать в этом направлении, потому что так надо, это барьер. Потому что, на самом деле, Клара всегда видит. Потому что Клара сама определила для себя эти границы. Слишком тонкие, но не пересекаемые. Потому что понятие «слишком» становится растяжимым в его присутствии. Барьер номер один: ночные визиты. На самой верхней полке в шкафу её спальни Клара хранит любимое постельное белье. И не пользуется им с тех пор, как причин у Доктора остаться на ночь стало больше. Он прилетает до шести, до начала действия её барьера, тем самым нарушая негласное правило. Ведёт себя слишком по-домашнему, заваливаясь на диван вместе с ногами. А потом тушуется, когда Клара просит застегнуть молнию на её платье. Барьер, но до шести ещё три минуты. Три минуты её личного безумия. И двадцать до очередного свидания. Доктор не спрашивает, как его зовут и кем он работает, потому что вести светские беседы не в его стиле. Он лишь приглушённо рычит, когда острые, как бумага, костяшки его пальцев чувствуют нежную кожу её спины. Граница, и Клара делает шаг вперёд. Сегодня определённо не её день: всё пошло наперекосяк, начиная со слишком сладкого кофе утром. Это странно, потому что, как говорят, когда ты влюблён, то, обычно, любое блюдо собственного приготовления получается солёным. В её случае -горьковато - сладким. Потому что, если верить книгам – любовь не такая уж плохая штука. Барьер номер два: прошлое. Её квартира чем-то напоминает ТАРДИС, и дело вовсе не в размерах. Чуть больше, чем надо здесь воспоминаний, оттого она и кажется Доктору не обычной квадратной коробкой. — Да ладно? – Доктор без всякого стеснения вытягивает из альбома особую, и очень интересную, на его взгляд, фотографию. – Как её звали? Со снимка ему улыбаются две девушки – одна, вероятно, Клара, а вот вторая, которая сидит у неё на коленях, не кажется Доктору знакомой. Прошлое – ещё один барьер. В этом случае для обоих. Как бы далеко Доктор не заходил, Клара никогда не будет его за это винить. Кем бы ни была Клара до их знакомства – для него это не имеет значения. — Прошлое. Клара позволяет Доктору нарушить границу, и он остаётся. В его распоряжении диван в гостиной, широкое кресло на балконе и даже раскладушка в коридоре, если первые два варианта его не устроят. Вместо этого он выбирает левую половину её кровати, потому что она никогда не была против. — Из таких, как мы, не получаются обычные люди, – шепчет Клара. Доктор понимает смысл сказанной фразы почти сразу. Кровать скрипит, когда он поворачивается и ложится так, что бы было удобнее смотреть ей в лицо. Он позволяет себе сломать ещё один барьер слишком нежным, на её взгляд, прикосновением к её щеке. Клара закрывает глаза и почти теряет рассудок от этого жеста. Несравнимо приятное тепло в слишком холодной комнате. После полуночи они притворяются спящими, а утром врут о крепком, здоровом сне. Потому что единственное, что они считали той ночью, это количество минут, которых оказалось слишком мало до семи. Утром он готовит кофе сам. С молоком, без сахара. Клара подходит почти незаметно, и Доктору приходится делать выводы о схожести его спутницы с хищником, который подкрадывается так же медленно, что бы схватить свою жертву. Всем телом она прислоняется к его спине, а руки скрепляет в замок на уровне его живота. Доктор замирает. Он не уверен, входит ли подобное в понятие её границ. А затем пропускает её пальцы через свои. — Её звали Нина. Барьеры трещат по швам.