***
Александров посмотрел на свои часы. Отличные наградные часы. Когда-то их с Титарёвым одарили ими за боевые заслуги. Тогда всё было проще: Багира, Акела... и никаких тебе спятивших тракторов. Комэск ещё раз сверился с часами. Пора. И да простит его Бог.***
— Надо идти быстрее, — внезапно сказал Серый. Они уже были на полпути к тюремному отсеку, когда унисол резко свернул. Судя по всему — к выходу с базы. — Спятил?! — крикнул Титарёв. — Ребята где-то там! — Пойдёшь туда — сдохнешь! — отозвался Серый. — Я-то уже труп, а ты... бегом, или за ногу потащу! Джон всё понял за долю секунды. Первая директива любого командира. Его обязанность. Никто до этого не мог проникнуть на базу русского Скайнета. Такой шанс нельзя упускать. Лишь один вопрос. Почему не ударили раньше? Что мешало? Почему решили пожертвовать обоими командирами? Нет времени выяснять. — Бегом, Титарёв! Пошёл! Они успели выбежать. И даже отбежать метров на сто. Как раз вовремя, чтобы увидеть стрелы адского пламени, срывающиеся с кружившего в небе Эриала. И лишь после того, как был выстрелян до железки весь чудовищный запас плазмы, машина приземлилась рядом с ними. Заслонка открылась. — Вовремя вы, — сухо произнёс комэск. И отвернулся, не желая смотреть командирам в глаза. — Мы должны найти живых. Потом улетать. Да, я знаю, это опасно. Но я чувствую, твой племяш жив. Сергей, ты со мной. И не поубивайте друг друга до моего возвращения. Горело всё. Пространство превратилось в пылающий ад. Им просто повезло, что куски арматуры сложились в некое подобие гроба на двоих. Солдат накрыл Тёмку своим телом, спас его. И всё равно, ещё пара минут — и они бы спеклись, как в микроволновке. — Поднимай его, — Джон взял на руки мальчишку. Тот был легкий, как пушинка. — Зачем? — Сергей смотрел на него с недоумением. — Да, я знаю. Но им ты пока ничего не скажешь. — Всё твои эксперименты? — ухмыльнулся унисол. Джон обвёл горящий ад полным ненависти взглядом. — Можешь и так считать, Серый. Валим отсюда.***
Внутри Эриала царило напряжённое, вязнущее на зубах молчание. Комэск молча вёл машину обратно на базу, а Титарёв явно решил отложить разбор полётов до приземления. Солдат осторожно шевельнулся. Придвинулся к стене и прислонился к ней, издав тихий стон. Приоткрыл глаза, нашёл взглядом Артёма. Тот ещё был без сознания. — Он жив? — по-русски обратился он к сидевшему неподалёку Коннору. — Да. Благодаря тебе он жив, — ответил Джон, тоже на русском. — Ты, как и я, своих не бросаешь? Но у меня вопрос: почему ты рискнул жизнью ради него? Ведь только же вошёл во вкус. Попробовал, как это классно, быть живым. Комэск, дай мне предмет! — А, брелок твой? Держи, — не глядя кинул Александров флэшку. — Уцелел... — Я не понимаю, о чём вы, — мотнул головой солдат. Напрягся и, не сводя глаз с Коннора, переполз к мальчику. Сел и осторожно положил его голову себе на колени. Сжал пальцами неподвижную руку. Ласково. Бережно. — Совсем дитя, — пробормотал он под нос. — Совсем детёныш... — Хорошо, мы поняли друг друга, — улыбнулся Джон. — Титарёв, ты не против отдать этого солдата под моё командование? Он там что-то видел. Но у него шок. Хочу разобраться. — Не против, — лидер русских даже не обернулся. — Коннор, без обид: не трогай меня сейчас, а? Очень хочу кому-то в морду дать, но твой модельный фэйс мне жалко. Солдат между тем вздохнул и откинулся на стену, продолжая смотреть на Джона. — Дальше что? — беззвучно шевельнулись его губы. — Убить хочешь? Мстить? — Не сейчас. Вначале я допрошу тебя, солдат. Мне нужно многое узнать о тебе. Ты тоже должен... адаптироваться. Провести научный анализ. Так проще. Я знаю одного парня, похожего на тебя. Он так делает. Рядом всё время крутится. Мне не вредит, старается, по крайней мере. Он думает, что я не знаю. А я знаю. И мы изучаем друг друга. Тут главное не сорваться, понимаешь? Если позовёт друзей, сразу все узнают. А так только я рискую. Понимаешь, к чему веду, парень? — Кристально ясно, — буркнул Кузя. Это был, конечно, он. — Но всё не просто. Ещё поймёшь.***
Наконец, они вернулись на «Куру». Встречала их, судя по толпе, половина базы. И тут же вперёд прорвалась какая-то темноволосая женщина. Подбежала к Титарёву... и с маху отвесила ему пощёчину. — Ты меня уже ДОСТАЛ! — прорычала она. — И не смотри, как побитый пёс! Вот только доберёмся до комнаты!.. — Ир, — смутился русский. — Люди же... — А что мне? Вот ещё раз — и скалкой привечу при всех! — пригрозила она и тут же нелогично обняла мужчину. — Дурак ты, Сашка... Кузя, стоя в стороне с мальчиком на руках, с интересом смотрел на такие дела. Потом отвернулся. Джон отправился к своим. Хогин только глянул на него. Ничего больше объяснять не надо. Привыкли. Так часто теряли своих — не сосчитать. Сергей подошёл к Коннору и сел рядом на ящик. — Тебе нужно охладиться, — сказал Джон. Неожиданно унисол поменял положение: он положил голову ему на колени, лёг в ту же позу, что и парапсих на руках Сети. — Ты можешь прямо сейчас заставить его выполнять твои приказы? — спросил Хогин. — Почему ты позволяешь ему быть тут без поводка? — Он может договориться с Титарёвым. По крайней мере, попробовать. — А как ты сообщишь Титарю? — Это уже интересный вопрос, — ответил Коннор и осторожно коснулся волос Сергея. Тот закрыл глаза, будто пёс. Верный пёс, каким он, в сущности, и являлся. — Нам нужно идти. Кузя не пройдёт медицинский досмотр. Нужно отмазать. И держать на контроле. И нужно выяснить у моего человека насчет транспорта. — Скажи, Коннор, ты вообще оплакиваешь мёртвых? — У меня нет такого права. Я думаю о живых. Я бы разорвал этот чёртов модуль за своего друга. Но мне нужна эта тварь. Когда передам его Титарёву, может быть, всплакну. Пошли, Серый. Кузя спокойно ждал их у дверей. Он мрачно посмотрел на Коннора и пристроился идти рядом с ним. — Я могу попробовать имитацию на осмотре, — прошептал он. — Мальчику хуже. Он уже приходил в сознание и снова отключился. — Откуда такая вдруг жалость к мясу? — не выдержав, шепнул в ответ Серый. Он уже начал потеть, но пока держался. — Не с тобой говорю. — Сергей, в охладитель, быстро! — тут же велел Джон. — Скажи, что я приказал. — Он тебя заманит. И может убить. — Я уже потерял одного своего. На сегодня с меня хватит. Быстро! Сергей рыкнул прямо как дикий зверь и удалился. — Мы не пойдём в мед, — сообщил ИИ Коннор, проводив унисола взглядом. — По крайней мере, сейчас. Мы пойдём в переговорную. Да, нас не приглашали. Но меня пропустят. Ты со мной. И тебя не тронут. Иди спокойно, но иногда матерись. Громко, вдохновенно. Понял? — Я плохо изъясняюсь языком подонков, — с сомнением глянул на него Кузя. — Это... невкусно. — Зато ты хорошо действуешь в этом стиле. Кстати, что тебе мешает меня убить? Что мешало грохнуть всех в вертушке? Я просто пытаюсь понять, разложить мне тебя на столе и установить программу контроля — или ты умён, как твой папочка, а? — Отец хочет тебя живым, — ответил ИИ. — Убить тебя — слишком простой выбор. — Тогда ты должен знать, что убить окружающих меня — то же, что убить меня самого. Вы со своим папашей уже много лет отрываете от меня по куску. Если Титарь меня поймёт и не прикончит за предательство, я попрошу, чтобы твоя жизнь не была раем. Пошли. — Увидим, Коннор, — кивнул ИИ. И сам толкнул дверь в переговорную.***
— Кого там ещё черти несут?! — рявкнул Титарёв. Он явно был зол до предела. Прямо сейчас они с Александровым стояли друг против друга, опираясь на стол и скрещивая такие взгляды, что, казалось, вот-вот испепелят противника на месте. Впрочем, Джона он узнал. Выпрямился. — Проходи. И ты тоже. Он что-нибудь рассказал, Джон? — Он помнит только исследования. Потом его решили убить вместе со всеми. Когда начали складываться стены, он просто закрыл мальчика собой. Остальное расскажет тебе без свидетелей. Если вы, конечно, не поубиваете друг друга. У меня только один вопрос, комэск. Почему раньше не раздолбили лагерь Скайнета? Если можно было так легко бомбы пустить. — Ты в курсе, что Эриалы в подзарядке нуждаются? — уточнил Александров. — А наши мощности... Только зарядили на два полёта и полный залп. И только в этот раз Сеть настолько отвлеклась. Он развёл руками. — Я решил, что оно того стоит, если больше не будет столь опасного соседства. — И вы готовы были принести жертвы… любые. Да, понимаю. Но не скажу, что одобряю, комэск. — Он тоже, — кивнул на Титарёва тот. — Но теперь мне всё равно. Хоть у стенки ставь. Извиняться не стану. И он ушёл, хлопнув дверью. — И ведь я почти готов его перед расстрельной командой поставить, — хмыкнул Титарёв. Сел на стул. — Ладно. Что за тайны, почему наедине? — Сам скажешь? — спросил Кузя. — У тебя есть повод поставить к стенке ещё одного, — Джон вдруг почувствовал, как его начинает распирать детский смех от ситуации. — Видишь ли... человек, спасший твоего племяша, не совсем человек. И он как бы у нас в заложниках. Есть варианты: дать ему позвать своих железных уродов или подержать его тут для взаимного сбора информации. Убить его почти невозможно. Каковы варианты? — Ты сам-то человек? — тоскливо глянул на него русский. — Или ходячее наказание? Повернулся к Кузе и невольно сжал пальцы в кулак. — Вопрос вот в чём: запереть тебя в старой ракетной шахте или посадить на программную цепь? Если ты, конечно позволишь. — Всё может быть, — ответил ИИ. — Но прежде знай: мальчик умирает. А я могу помочь. — Я ходячее наказание, — ответил Джон. — Позволь ему помочь мальчику. Дальше мы будем держать его под контролем. Может быть, а может и нет. На данный момент даже я не знаю, что с ним делать. — Делай, — вдруг велел ИИ. Подошёл. И, положив руку на стол, сформировал разъём. — Помочь Артёму это не помешает, а вы меньше будете нервничать. Я прав? — Я не верю, что это подействует на тебя. Титарёв, твой ход, — Джон протянул ему флешку. — Это даст нам возможность контролировать его с помощью общей сигнатуры. — Твоё право, — кивнул Кузя. — Но времени мало. Делайте. Титарёв недоверчиво посмотрел на машину. Потом подошёл... и вставил флэшку в разъём. По телу модуля прошла волна, на миг открывая его истинную суть. Потом ИИ закатил и закрыл глаза, сжав кулаки... И расслабился. Флэшка выпала. Разъём исчез. — Странно, — сказал Кузя, открывая глаза. — Очень странно... — У тебя нет времени на размышления, — напомнил Коннор. — И нет права. Отвечай, почему хочешь помочь мальчику? Джон крепко схватил Кузю за руку и потащил в больничный блок. Интересно, Титарь и комэск грохнут его за это всё или нет? — Он нас понимает. Вы — нет, — ответил ИИ, позволяя человеку себя тащить. — Он видит. — Хорошо, я приглашу его в то, что осталось от Америки, и продемонстрирую знаменитые крематории Скайнета. Может, тогда его виденье изменится, Кузя. — Ты его убьёшь, — сухо отозвался Кузя. — Поэтому он сейчас при смерти. Залпы разрушили барьер вокруг тюрьмы. Вместе с подопытными он умер тысячу раз. Но я помогу, если он ещё не ушёл. — Действуй, — сказал Джон. Он чуть сильнее сжал руку ИИ. Как часто он так же хотел коснуться того, другого. Да, ненавидя. Всей душой. Но при этом почему-то стремясь к близости с этим чудовищем, монстром, убийцей. Они пришли в медицинский отсек. Там никого не было, даже Макарыча. Лишь комэск сидел у кровати Артёма. Увидев посетителей, он присмотрелся... И встал, направив ствол машине в лоб. — Я не позволю! — произнёс он. — Не позволю твари подойти к нему. — Позволишь, — твёрдо сказал Титарёв, появляясь в дверях. — Сядь и не спорь... смертник. — Так, все закрыли рты, — вмешался Джон. — Титарёв, он не смертник, он твой зам. Я не одобряю его действий. Но я его понимаю. Комэск, подними пистолет. И прижми его к моей голове. Потому что во всём виноват я. Всегда, лишь я один. Моё стремление разобраться и лишь потом стрелять. Мои люди без моего ведома применили директиву. Погибла моя жена и моя дочь. Но я никогда не заплачу по всем счетам. Не смотри на меня так, комэск. Пока он лечит мальчика, его пуля будет моей. И никто тут больше не умрёт. Ты понял меня? — Значит, сдохнешь потом, — пообещал Александров, убирая оружие. — Помни об этом, если захочешь пройтись у нас в одиночку. Он снова ушёл. А Кузя посмотрел на руку Джона. — Ты хочешь повредить свою ладонь? Отпусти и дай подойти к ребёнку. Титарёв не сказал ничего. Он просто пристроился к стене и закрыл лицо рукой. Джон отпустил ИИ, внимательно наблюдая за его действиями. Каков шанс, что ИИ прямо сейчас свернёт мальчишке шею, а потом их грохнет? Шанс велик. Всегда велик. Поэтому всегда так интересно участвовать во всём в этом. Кузя медленно подошёл к кровати и сел рядом с мальчиком. Положил пальцы ему на виски и закрыл глаза. Неожиданно Артём пошевелился. Всхлипнул. Протянул руку и положил на шею ИИ. Титарёв, наблюдая сквозь пальцы, скрипнул зубами, но с места не двинулся. Джон тоже молчал, наблюдая за процессом. О ментальном лечении он тоже слышал, но никогда не видел раньше. Контакт машины и парапсиха. Насколько это опасно? Могут ли у него люди с особыми способностями вступить в контакт со Скайнетом и перейти на сторону системы? Пока лечит, нужно с Александром поговорить. Джон стал рядом с Титаревым: — Ты прости, что не сказал прямо. Не было возможности. Оно же сейчас как бомба на спуске. Даже с прогой Скайнета. Хочу вначале понять, как держать его хотя бы под минимальным контролем. — Ты сам видишь, — буркнул Титарёв сквозь ладонь. — Он почему-то сильно привязался к пацану. Будь ты машиной — ты бы пожалел врага? Даже детёныша? — Я не знаю, — ответил Джон. — Я только пытаюсь понять, как оно мыслит, обретя человеческое тело. И можно ли это создание перепрограммировать. Тем временем мальчик открыл глаза. Вздохнул. И снова закрыл, повернувшись на бок и положив руку под голову. Кузя открыл глаза и сложил руки на коленях. — Он спит. Так нужно. Жить он будет. — Жить или существовать? — спросил Джон. — Когда он придёт в себя? — Три часа, плюс-минус десять минут, — ответил отпрыск Скайнета. — Я не могу сказать. Он с детства убегал подальше от вас. Он плакал, не в силах справиться. Ему пришлось замкнуться. Жизнь ли это? Судить вам. Он поглядел на русского. — У вас есть вопросы? Здесь или где-то ещё? — Титарь, что будешь делать с этим богатством? — спросил Джон. — Ко мне пошли, — буркнул тот. — Расскажешь про Москву.***
— Сам город стёрт, — сообщил Кузя. — Но осталось метро. Оставив Артёма в госпитале, они перебрались к Титарёву в комнату. Сам русский привычно сидел на конторке, Джону предложил кровать. ИИ же стоял, облокотившись на стену и глядя в пол. И спокойно, негромко вещал: — Это уже давно не единый объект. Станции воюют порой друг с другом. Как города-государства. И, кстати, даже не знают о войне с отцом. Или со мной, если угодно. — Пока мы не может ввязываться в это проблему, — сказал Джон. — Есть ли шанс на наше мирное с тобой сосуществование, или ты продолжишь наше истребление с помощью твоих машин и захваченных людей? — Ты правда считаешь меня столь независимым от отца? — хмыкнул Кузя, не поднимая глаз. — Может, тебе ответит на вопрос вот что: Кремль. Люди, что выходят на поверхность, бегут мимо, не глядя на него. Они никогда не смотрят на звёзды на башнях. — Почему? — спросил Титарёв. — Если они смотрят — уже не могут отвести взгляд. Они идут в ворота быстрее, чем если бы им предложили еду. И не возвращаются к своим никогда. Он поднял взгляд на Джона. — И обрати внимание: я говорю в ваших мыслях. Уже пять минут. Джон задумался. Это существо было сильным, опасным. В этой стране много тайн и опасностей, связанных не только с ним. — Ты не против отдохнуть, Кузенька? Я бы хотел поговорить с Титарёвым наедине. Титарь, где можно отдохнуть нашей головной боли номер три? — Сюда иди, яхонтовый мой, — Титарёв открыл дверь в тесную, как холодильник, комнатушку. — Сядь и сиди. И чтобы ни звука. Понял? — Я всё равно буду вас «слышать». Но как угодно, — ответил Кузя, выполняя приказ. Титарёв закрыл дверь. — Каяться будешь? — он повернулся к Джону. — Или ремень достать? — Каяться не буду, — хмыкнул тот. — Знаю, что дебил. Титарь, у меня сутки остались здесь. Там у меня свой грёбаный Скайнет воюет. И бегает, кстати. Без меня. Как думаешь, что там ещё в России? Кроме Кузи? Это проблема номер один. Скайнет, центральный — проблема номер два. Кузя — проблема номер три. Твоя, между прочим, проблема. Что мне, одному с этими чокнутыми индивидуальными модулями отдуваться? Проблема номер четыре: у меня, чёрт дери, нет возможности убить того, кто убил моего друга. Проблема номер пять — мы так и не обсудили ни одного совместного гениального плана. И проблема номер шесть: как же всё таки варить этот чёртов самогон? — А это, блин, иди сюда, — Титарёв достал из шкафа огромную книгу и раскрыл. — Давай, великий. Начнём с канала связи. Есть у вас умельцы поставить мощный ретранслятор на Аляске? — Да, если я доведу их живыми до Аляски, — улыбнулся Джон. — Тогда держи, — русский сунул ему в руки конверт. — Тут схема и коды. Мои клянутся трусами бабушки, что Сеть не сможет подслушивать. Вот и наладим телефон. А вот это кое-какие наработки. Вот, как ты думаешь?.. ...они работали часа три. Спорили. Ругались. Что-то чертили. Титарёв был доволен. — Да, с тебя рецепт биомассы. А я к вашему отлёту ещё кое-что напишу, — он виновато улыбнулся. — Иди, отоспись, Джон. А я к жене. А то и правда скалкой убьёт. — Хм, а мы этого, ну, домового, в кладовке оставим? — несмотря на усталость, Джону было дико смешно. — Пусть сидит, — фыркнул Титарёв. — Хотя, боюсь, если он захочет уйти, мы его не удержим и якорной цепью. — Главное, чтобы никого не грохнул. Мне нужно отдохнуть. На самом деле Джон не собирался отдыхать. Он знал, что устал, но его мозг работал четко и ясно. Это первый признак стрессовой дозагрузки. А ещё он не хотел идти в спальню и видеть пустую кровать погибшего зама. Он их слишком много на своём веку повидал. Поэтому Джон пошёл к Тёмке.***
Парень ещё был без сознания. Джон пододвинул стул к койке и сел. Он молчал. Что он скажет? «Это ты виноват, мальчишка»? Нет, это глупо. Сенс всегда будет знать на порядок больше обычного человека. Джон просто молча сидел у кровати этого странного ребёнка. — Хочешь что-то сказать? — спросил Артём. Приподнялся и сел на постели. Выглядел он почти здоровым. — Чёрт бы тебя побрал, мелкий говнюк! — сказал Джон, хватая его и прижимая к себе. Сам от себя не ожидал. Словно что-то тяжёлое, давящее с тела схлынуло. — Тебя Кузя с ума свёл? — поинтересовался мальчик, не вырываясь. — Нет, можешь назвать это нереализованным отцовским инстинктом. Сейчас я позову кого-нибудь, — Джон отстранился. — Не надо, — усмехнулся сенс. — Ты когда улетаешь? — Нужно лететь завтра. Хотя то, что я тут наворотил, нельзя оставлять. Но я надеюсь на твоего друга и нашего врага. Надеюсь, ты им поможешь. — Как? Они боятся, знаешь? Как доказать им, что мы не такие уж звери?! — Артём взмахнул рукой. — Далеко всё зашло. Может, это больше твоя работа? — Я не смогу воевать в двух странах одновременно, Тёма. Прости. — Ты снова не понял, — мальчик прикрыл глаза. — Поговори с другим. С вашим. Откровенно. И... Забери с собой Серого. Считай это предчувствием.***
Серый как раз ждал Коннора у его спальни. Он уже выглядел хорошо. Для трупа. — Ты будешь спать? Я постерегу? — предложил он. — Я хочу забрать тебя с собой, — поделился планами Коннор. — Ты сможешь выжить у нас? Там теплее, чем здесь. — Смогу. Если у вас есть морозилка, — ухмыльнулся Серый. — Всё, иди уже спи.***
— Джон! — унисол осторожно потряс Коннора за плечо. — Кузя ушёл. — Есть жертвы? — подскочил Джон. Его ребята, утомлённые ожиданием и потерей, крепко спали. Только Хогин открыл глаза, бросил на него настороженный взгляд, но Джон покачал головой. — Принеси мою форму. Одеваться в ватники нет времени. Я нацеплю тряпки поверх обмундирования. Он ушёл далеко или просто вышел из бункера? Тёмка с ним? Где Титарь? — Здесь Титарь, — заглянул русский. — Жертв нет. Они с Тёмкой просто стоят поодаль. Кажется, домовой ждёт тебя. — Мать! Ни сдохнуть в вашей России, ни воскреснуть, ни посрать, — прорычал Джон, натягивая тряпки. — Отпустим его? Где гарантия, что не вернётся и не взорвет всё к чертям? Он же просто как авторучка для основной проги. Учебный центр. Нелюдимый он у вас. Моего хрен выгонишь. Пошли!***
Кузя правда стоял поодаль и что-то говорил мальчику. Повернул голову. — Коннор. Подойди, — произнёс он, не разжимая губ. Джон мог лишь надеяться, что его не убьют. Он приблизился к ИИ. — Я надеюсь, от нас валишь не с пустыми руками, а с важными выводами? Захватить тебя без вреда мы не можем. Но мой вирус всё ещё в тебе. Не забывай об этом. — Уверен, что он сработает? — хмыкнул Кузя. — Меня зовёт отец. И просит передать, чтоб ты, сволочь, домой шёл. Или он подсыплет тебе в чай гвоздей. Оглянулся и тихо попросил: — Уведи ребёнка. Он со мной рвётся, прям не могу. Джон решил воспользоваться самой простой методикой. Нажал точку на шее Тёмки. — Твой папаша мне не указ. Но придётся вернуться. Как бы он моим ребятам там ядерных гвоздей не насыпал. Прости, Кузя, пожелал бы удачи, но что-то не хочется. Я дорожил своим другом. — Хм, я ещё учусь, Джон, — он пожал плечами. — А друг твой вон идёт. Или ты поверил в видеомонтаж? К ним действительно приближался Кабард. А Кузя отвернулся и ушёл. Ни разу не оглянувшись. Джон поднял оружие, подхватив Тёмку на руки. — Серый, ко мне, быстро. Он использовал отвлекающий маневр. Кабард приблизился, пошатываясь: глаза красные, морда как после перепоя. — Что ты мне сказал три года назад в лагере седьмого сектора и при каких обстоятельствах? — Джон прижал пушку к его лицу. — В ванной мы были, — буркнул тот. — И я сказал, что ты, конечно, неплохо выглядишь. Но шишка у тебя мелкая. — А русские как? — Козлы и уроды. Дали по черепу своими терминаторами. Больше ничего не помню. — Пошли, пообщаемся с медиками и собаками, — с долей облегчения в голосе сказал Джон.***
На другой день Титарёв всё-таки устроил маленькую попойку. Он без устали подливал Коннору, хитро улыбаясь при этом. Джону было плохо, он вымученно улыбался. И пил. А потом снова пил. И опять пил. — Я буду блевать, — сказал он Титарю с умным, пафосным видом. — Это всё ты виноват. И комэск, и Тёмка, и Кузя, и Скайнет. Я знаю, это твоя месть мне за всё. Вот не отрицай. И я ваще не хочу никуда лететь. И не смогу. У всех завтра будет похмелье. Ты бессовестный человек, Титарь. И жена у тебя красивая. Поэтому ты вдвойне бессовестный человек. Наливай! — Мы вообще бессовестные, — ответил Титарёв. Поднял палец. — А теперь... давай за Скайнет! Не чокаясь. Шоб его с сынулей в Аду черти... драли. — Я бы на это посмотрел, — пьяно и мечтательно ухмыльнулся Коннор, поднимая стакан и выпивая его до дна. Больше он ничего из этого вечера не помнил. А потом он, очнувшись уже в самолёте, рассматривал найденную в кармане схему и ухмылялся. «Самогонный аппарат», — гласило её название.