Близость к океану

Яркое, по-американски прямолинейное солнце настырно будило Козловского, заставляя его очнуться ото сна. «Посмотри! Посмотри, как сбылось твоё желание!» Мышцы его тела моментально проснулись, и Данила тут же почувствовал, что он не один. Под своими руками он ощутил стройное женское тело, вдохнув, узнал запах. Воспоминания вчерашнего вечера хлынули в голову, мгновенно отрезвляя, и он раскрыл глаза. Доверчиво прильнув к нему, Лера безмятежно спала на его плече, и, хоть её ресницы подрагивали от солнечных лучей, а на лицо упала мягкая прядь волос, сон её был крепким. Данила даже дыхание задержал. Безупречная в своей уязвимости Лера, погружённая в свои грёзы, даже дышала бесшумно, как ангел. Он бережно, чтобы не разбудить, убрал с лица девушки волосы, медленно провёл по щеке большим пальцем. Не сразу поймал себя на тихой, горькой улыбке. Получи, Козловский, иронию судьбы. Лера, утром в твоей постели, открытая и прекрасная. Хотел? Пожалуйста. Только оказалась она здесь не так, как он бы мечтал… Вчера вечером - Итак, Данила Валерьевич, что я могу сделать для вас за этот шикарный ужин? – Лера довольно зажмурилась, растянувшись на диване. У Данилы Валерьевича, развалившегося так же по соседству, была пара вариантов. Но, увы, пришлось себя ограничить. - Расскажи мне о себе какой-нибудь секрет. – Он повернулся к ней и подпёр щёку рукой. - Хочешь знать мои секреты? – не открывая глаз, Лера улыбнулась, и Данила, у которого уже дух перехватило от предвкушения, напрягся. – Ну, ладно. У меня есть особый ритуал общения со сценой. У Козловского внутри всё обрушилось с такой же стремительностью. Она что, издевается? Размечтался… - Какой? – спросил он без особого энтузиазма, и Лера начала рассказывать. Нет, не издевается. Боже, ну как можно быть такой? Отдача на сто процентов, действительно на все сто. Без малейшего остатка. Данила не знал, чего он хотел от неё, пока что ему было достаточно желать её поцелуя, смущения, открытости, неприкрытой женственности – желать и бояться… Лера держалась за свою профессию, как подводник за баллон с кислородом. Она говорила только о ней, и ещё о Мышке… но вытянуть из неё хоть слово о семье, друзьях, привязанностях было невозможно. Она будто оградила эту область своей жизни от окружающих железобетонной стеной. Данила опасался, что такая же стена может существовать и в её собственной голове – от неё самой. Поэтому лишний раз и посмотреть на неё боялся. Боялся, что если покажет своё к ней влечение – потеряет и то, что есть. Ей вред причинит, если это каким-то образом оскорбит её доверие. Кое-что о ней он успел понять, а именно – что к человеческим привязанностям она относилась, как к слабости, снисходительно. Оттого у неё и получалась так хорошо Софи, легкомысленная француженка, любящая всех и никого. А потом они танцевали. Лера тут же призналась в своей искренней нелюбви к песне «Sway» «ещё с тех пор, как её Варум перепела», и Данила, держа её маленькую ладошку в своей, мурлыкал ей «My Way», песню, которая значила для него так много. Девушка позволила обнимать её за талию. Даже, опустив голову на его плечо и прикрыв глаза, позволила вести её в танце. И если бы он знал её первый вечер, в этот момент он бы точно её поцеловал. Тогда он и понял, что он к ней испытывает – нежность. Желание уберечь её от чего-то, от чего угодно. Может, спасти от дракона, если понадобится. Это желание заставляло его быть внимательным к каждому её движению и взгляду, присматриваться, ловить моменты, запоминать, отпечатывать в себе. В какой-то миг, танцуя с ней, и он закрыл глаза, слушая её тело. Оно идеально отзывалось на каждое прикосновение. Оно ему подходило, сочеталось с ним, и так, медленно покачиваясь и мурлыча мелодию, как мантру, они держались друг за друга. По крайней мере, он за неё точно держался. Удерживал фантом, силу и красоту момента, внутренне молясь, что ещё чуть-чуть – и Лера испарится из его объятий, растворится в воздухе и не вернётся уже больше никогда. Как же было тяжело удержаться и не поцеловать её… всего чуть-чуть, наклониться только… как тяжело, почти невозможно ему было остановить себя рядом с тающей расслабленной Лерой, рядом с ней ему хорошо, рядом с ней он чувствует себя живым, естественным, по-новому включённым в реальность, и это уже поздно менять… неужели ему нужно так много? Просто завершить картинку, довести до логического финала, разве это много?.. В «Викинге» сниматься, и то было легче. Лера заснула на диване, пока Данила отвечал на электронное письмо от инвестора своего нового проекта – расписанию пришлось вернуть его в реальность. Инвестор согласился вложить деньги, и Козловский только собирался поделиться этим с Лерой, зная, что она оценит, но когда увидел девушку спящей, все мысли о работе попрощались с ним до завтра. Он не стал отказывать себе в удовольствии осторожно, чтобы не разбудить, перенести Леру в свою кровать. Замялся на секунду, может, рубашку с неё на ночь снять?.. Не решился, боясь, что она проснётся. Как мальчишка… И для его рук, в его, чёрт побери, кровати, она тоже была идеальна. С плеча упала бретелька майки, открывая ему изящный изгиб ключицы и нежное начало полукружия груди. Данила давно заметил, что у некоторых женщин именно это место, где плечо плавно переходит в шею, выглядит так аристократично, что только императриц играть, в открытых платьях, усыпанных драгоценностями. Лера была этому лучшим примером. Решив, что его ангельское терпение заслуживает награды, он всё-таки аккуратно, благоговейно прикоснулся к её ключице губами. А если бы она проснулась?.. Ему это стало неважно. Бархат девичьей кожи оказался на ощупь тонким, тёплым, таким, каким он и представлял… Желание переместиться выше, к губам, уловить момент её беззащитности, ту секунду, в которой она удивлённо вздохнёт, обнаружив его так близко… Если бы Лера не пробормотала что-то во сне, он бы не нашёл сил прийти в себя. Поправил бретельку, закрывая место, которого только что коснулся – и которого хотел касаться ещё. Обнял надёжно, обеими руками. Уткнулся носом в шёлковые волосы и попытался заснуть. Получилось не сразу. Утро Лера поморщилась. Работая в театре, она отвыкла от солнечного света; это было единственным, что ей в этом деле давалось нелегко. Кто-то тихо хмыкнул рядом… и это точно не могла быть Мышка. Лера потянулась и приоткрыла глаза. Данила увидел, как она, увидев его, мгновенно оглядела себя, и, поняв, что она одета, еле заметно выдохнула. Это произошло за долю секунды, но выглядело так красноречиво. Лера проклинала себя. Боже, ну почему она вчера решила заснуть именно здесь? Чтобы обнаружить себя в тёплых объятиях хозяина номера, окутанной комфортом, обласканной его глубоким кошачьим взглядом, и знать, что это утро с ним она будет вспоминать всю оставшуюся жизнь. - Спи, - слишком нежно прошептал он, и Лера закусила изнутри губу. – Сегодня у нас выходной. У нас. У нас, он говорит. - Это у тебя выходной, а я только вчера прилетела, - пробурчала она, выбираясь из кровати, подальше от него. От его тепла, запаха, пронзительных, всё знающих глаз . – Я за этот фортель теперь месяц в репзале ночевать буду… Не хотелось говорить лишнего, дыхание Лере давалось с трудом. Потому что Данила, изумительный, лениво улыбался, и она подумала, что с его стороны даже лежать вот так, на подушке, в белой майке, оттеняющей суровый морской загар, уже было верхом неприличия. «Лера, ты слишком часто смотришь на него. Ослепнешь…» - Жаль, - Данила по-кошачьи потянулся и заложил руки за голову. – Хотел позвать тебя погулять… Ещё не хватало. Лере казалось, что Козловского в её жизни и в её голове становится опасно много. За ней часто пытались ухаживать, она ни на кого не обращала внимания, а вот Данила, хоть и не ухаживал вовсе, был с ней таким внимательным, что она чувствовала себя неловко, и ведь не скажешь ничего… - В другой раз погуляем, Даня. – Лера взяла ключи от номера. – Спасибо за гостеприимство. Пойду. Там Мышка заждалась. - Постой. – Данила поднялся, чтобы проводить её. – Иди сюда. - Чего? Он приблизился к девушке и обнял. Ну, как обнял – накрыл плечи руками, сгребая в свои объятия, Лера неловко уцепилась пальцами за его локти, и он улыбнулся. Что-то ему подсказывало, что она не смотрит ему в глаза не просто так. - Спасибо за вечер, - прошептал он и поцеловал её в макушку. Лера ничего не ответила, только неловко улыбнулась, и он выпустил её. - Пока. Оказавшись в номере, она захлопнула за собой дверь и тихо сползла по стене вниз. Тут же с мяуканьем прибежала Мышка, и, забравшись Лере на колени, стала тереться об неё головой и мурчать, хозяйка автоматически поглаживала её, но мысли её сейчас были за соседней стенкой… Когда всё успело так перемениться?.. Проклятие какое-то. Мало того, что красив, как «молодой бог» - в рецензии какой-то написали – так ещё и тембр голоса у него такой… такой, что села бы, как кобра перед гипнотизёром, и слушала… И запах. Лера всё ещё ощущала его вокруг себя. К ароматам мужских одеколонов она всегда была особенно восприимчива, и уже не скрывала этого от себя. А его запах, Данилы, как будто вовсе включал в ней другого человека. Теперь она точно понимала его многочисленных поклонниц, мало ли красивых, талантливых и интеллигентных, но голос и запах, оружие физиологии, подделать нельзя, и ещё почему он на неё так смотрит?! Почему так прикасается. Почему вчера, пригласив на танец, был так хорош. Почему мягко, полушёпотом, напевал ей свой любимый джаз. Лера хотела спеть ему что-нибудь по-французски, но вовремя сообразила, что в этом случае вопроса, откуда она знает язык, не избежать, и тогда придётся рассказать ему то, чего он не должен знать никогда…

Je sais bien que l’amour ramasse La poussière des jours qui passent Et sous le ciel innocent Je veux nous garder vivant Si tu vois traîner l’ennui Viens avant que l’on s’oublie Déchirer en petites coupures Chacune de nos blessures Я знаю, что любовь собирает Пыль проходящих дней. Мне хочется оставить нас живыми Под этим безгрешным небом. Если ты увидишь, как тянется тоска, Успей прийти до того, как мы забудем друг друга, Чтобы разорвать на части Каждую из наших обид.

Она говорила с ним только о театре, потому что как признаться ему, что кроме театра в её жизни больше ничего нет? Да, да, ДА, он ей нравился, себе врать у Леры привычки не было… Это, в общем, не мужчина. Это средство ближнего боя, рассчитанное специально на её, Валерии Дягилевой, полное поражение. Так что держаться ей от него надо подальше. Весь последующий месяц перед премьерой ей удавалось сдерживать это данное себе обещание. Балкон она теперь держала запертым, во время обеденных перерывов быстро подсаживалась к коллегам, и у Данилы не было шансов поболтать с ней просто так. Труднее всего было во время репетиций – оставаясь безупречно профессиональной, она стала обращаться к нему только по-английски, хотя раньше временами могла для быстроты понимания обратиться и по-русски, несмотря на то, что начальством это не поощрялось. Козловский злился. А что ему ещё оставалось? Лера сторонилась его, перестала заходить за ним перед выездом из гостиницы, а когда заходил он – её уже не было в номере. Обратно они тоже возвращались порознь, Лера либо убегала раньше него, либо лишний раз – действительно лишний – прогоняла с танцорами массовые сцены, задерживаясь допоздна. Одно только утешало его – работа шла споро, однажды ему удалось даже смотаться на пробы в Лос-Анджелес. Перед поездкой он беззастенчиво подсел к Лере во время обеда и, не обращая внимания на то, что она говорила с артисткой из запасного состава, стоящей на роли Софи вместе с ней, нахально обратился прямо к ней: - Лера, я на сутки улетаю в Голливуд. Будут пробы, а вечер свободен. Я там пару отличных мест знаю. Поехали со мной? Они оба знали, что по расписанию в эти сутки шли прогоны сцен с царской семьёй и Распутиным, поэтому у неё не было причин ему отказать. Лера посмотрела на него так, как будто он на улице к ней познакомиться подошёл. - I`m not only an actor. I`m needed here.* - I`ve talked to Harold, he told me…** - I don`t care what he said, I know I must see everything what`s happening here. I`m not sure I`m able to allow myself such vacations.*** В её тоне прозвучал скрытый упрёк, и Данила разозлился ещё больше – на этот раз на неё. В конце концов, что он такого сделал? И что плохого в том, если бы он и начал ухаживать за ней открыто? Они оба свободны, по крайней мере, другой информации не поступало, почему она так на него реагирует? Роли он не получил, и, не оставшись в городе на вечер, вернулся раньше с твёрдым намерением поговорить с Лерой, даже если придётся привязать её к стулу. На репетиционной базе было темно. Последним, по традиции, уходил Гарольд, он и встретил Данилу, когда тот собирался уходить. - Where is Valerie? - She`s in orchestra room. Said she needs to find out something about music, there`s something unclear for her… Why? - Need to talk, - коротко ответил Данила, направляясь к комнате оркестра. - Dan? – остановил его режиссёр. - What? – Козловский нетерпеливо обернулся. - Don`t hurt her. She`s doing well but she`s nervous. - Sorry?.. - Hah, like I don`t see, - хохотнул Гарольд. – She`s a nice girl. Last time she`s insane about job, I know what it means. She feels pain, I don`t know why and how strong it is but I see you two have something between you. Understanding… She needs someone. I guess here in another country this someone is you. - Thank you. – Нетерпеливому Даниле было всё равно, что они с Лерой такого сделали, что Харольд раз – и что-то там увидел. Сейчас важнее было другое. – See you tomorrow.**** Но в зале для оркестра было темно. Козловский увидел только одну дверь, из-за которой что-то светилось, и это была Лерина гримёрка. Когда дверь открылась, и Данила вошёл, серьёзно, даже сурово глядя на неё, Лера поняла, что теперь притвориться не получится. Даже за день он успел по ней соскучиться. Она сидела перед зеркалом, будто до того, как он вошёл, разглядывала себя, и он забыл, о чём хотел говорить с ней. Просто сделал шаг и прислонился к стене у её гримировального стола. Ей захотелось подняться и спрятаться у него на груди, вдохнуть запах джемпера, чтобы он снова обнял её, как тогда… - Мне кажется, или ты от меня бегаешь? - У меня глаз недавно начал дёргаться, - негромко сообщила она вместо ответа. – Смотри… Она повернула к нему лицо, и он увидел, действительно – верхнее веко правого глаза еле заметно подёргивалось, и он протянул руку и коснулся этого места. Под его прикосновением нерв успокоился.

Prends soin de moi J’ai un peu froid Tous ce temps qui nous défie Sans nous donner signe de vie Prends soin de moi Ne me laisse pas le choix Même au bord de ma folie De vivre une seconde vie Sans toi Позаботься обо мне, Я замерзаю на протяжении Всего этого времени, бросающего нам вызов Тем, что оно не дает знать о себе. Позаботься обо мне, Не оставляй мне выбора На грани безумия Прожить вторую жизнь Без тебя.

Он не отнял руки от её лица. Провёл пальцем по щеке, губам, подбородку. Поправил волосы и, оттолкнувшись от стены, сел позади неё на скамейку. Обнял. Уткнулся лицом в шею. Кажется, за прошедшее время она стала ещё тоньше – или просто носить стала обычные джинсы и футболки… Ладонями Лера погладила обхватившие её руки. Прислонилась спиной к его груди, наблюдая, как они вместе смотрятся в зеркале. - Я скучаю по тебе, Лера, - прошептал он ей на ухо, и Лера закрыла глаза. Ему хотелось сфотографировать их отражение. Ему хотелось хотя бы раз увидеть такое же отражение в Москве. Ему хотелось повернуть её лицо к себе и поцеловать, сейчас она бы не оттолкнула, он чувствовал… Лера, обшаривая его больным взглядом, повернулась к нему сама: - Обними меня. Боже. Они оба были голодны друг до друга, и Данила привлёк её к себе, она жадно прильнула к нему, с силой обхватила руками… и тут же вклинила свои ладони между их телами, отталкивая и поднимаясь. - Хватит. - Что – хватит? – Козловский опять начал злиться. – Лера! - Хватит, Даня. Я не хочу. - Лера… - ему так вовсе не казалось. Его кофейные глаза стали совсем тёмными, но Леру это не остановило. Она взяла свою куртку с вешалки. - Я хочу работать, - опустив глаза в пол, проговорила она. – Всё остальное – это лишнее. Я и так тут сегодня задержалась, мне пора. - Я отвезу тебя в гостиницу! - Нет. Нет. Давай сам. - Лера… - его бесило, что она не смотрит на него, он попытался остановить её, но она почти испуганно выдернула руку. – Лера, я не понимаю, что происходит. Я обидел тебя чем-то? - Ты… нет, совсем нет… - она не понимала, почему просто не повернётся и не выйдет в дверь прямо за своей спиной. Данила гипнотизировал её, одним только своим присутствием заставлял её оставаться рядом, хотеть оставаться рядом. Как она могла разговаривать с ним на репетициях, улыбаться ему ровно, как всем остальным вокруг, брать его руку, когда требовалось? Как она выдержала весь этот месяц, как выдержала последние сутки?.. Она стояла, как вкопанная, и не смела поднять глаз. - Тогда что с тобой? Лера… - Лера, Лера, Лера, - она вспылила. – Фигня какая-то… Давай сойдёмся на том, что мы перенервничали перед премьерой, и будем работать? - Но ведь это… - Нет, это правда, - перебила она, - это правда, Данила. Я хочу побыть одна. Она круто развернулась, собрав все свои силы, и вышла из гримёрки. Козловский едва не зарычал от досады, какого хрена с ней творится, как этому помешать?.. Как помочь ей и себе… Ни один из них даже наедине с собой не желал признаваться, что они просто запутались в своих желаниях. И этот дурацкий разговор, запутанный, ломаный, и эти лихорадочные объятия – всё от одного. От того, что он не повернул её лицо к себе и не поцеловал. _______________________________________ * - Я не только актёр. Я нужна здесь. ** - Я говорил с Гарольдом, он сказал мне… *** - Мне всё равно, что он сказал, я знаю, что я должна видеть всё, что здесь происходит. Я не уверена, что могу позволять себе такие каникулы. **** - Где Валери? - В зале для оркестра. Сказала, что хочет разобраться с музыкой, что-то ей там непонятно… А что? - Надо поговорить. - Дэн? - Что? - Не делай ей больно. Она молодец, но она нервничает. - Прости? - Ха, как будто я не вижу. Она хорошая девушка. В последнее время она сошла с ума на работе, я знаю, что это значит. Ей больно, я не знаю, почему, и насколько это сильная боль, но я вижу, что между вами что-то есть. Понимание… Ей нужен кто-нибудь. Думаю, здесь, в чужой стране, этот кто-нибудь – это ты. - Спасибо. Увидимся завтра.