Танец ценою в жизнь

      Свон с остервенением давила на газ, хотя шерифу и не положено нарушать закон. Но сейчас она была зла, а когда Эмма злиться, закон — пустое место. Да и кому вообще нужны законы? В этом чертовом городе о существовании законов забыли давно. — Привет, — Марго улыбнулась, поворачиваясь к Эмме.       Ее улыбчивый и довольный взгляд встретился с хмурым и серьезным, от чего улыбка с лица медленно растворилась. — Что-то случилось? Госпожа Фурнье отказала мне в работе? — Не называй ее так, она тебе не госпожа. И нет, все хорошо, я просто жутко не люблю ее смазливое личико, — Эмма выплюнула последние слова, опираясь о дверной косяк. — Ты закончила? — Да, почти все. Так много личных дел отсутствует… На самом деле, почти все личные дела девушек в возрасте от шестнадцати до двадцати лет не числятся либо в компьютере, либо в этой бумажной картотеке. Ты знаешь, с чем это связано? — Рита была совершенно очаровательным ребенком, когда работала над чем-то, но Свон все еще злилась, поэтому улыбнуться она не смогла. — А ты как думаешь? Есть предположения, догадки?       В этой комнате находилось всего два человека, и обе они прекрасно знали, с чем связано исчезновение этих документов. Но высказать догадку вслух означало признать, что этот ангельский с виду город болен и нуждается в лечении. «Во что тебе выльется это „спасение“, Свон? Готова ли ты пожертвовать всем, что имеешь, чтобы докопаться до правды?» — Кабаре, — одно слово, произнесенное тихим и робким голосом Маргариты, поставило Свон перед выбором, который она сделала уже давно. — Нам придется выяснить правду.

***

      Весь оставшийся день Эмма и Рита провели бок о бок, кропотливо собирая всю имевшуюся информацию. И информации этой было чертовски мало, отчего Свон периодически очень сильно ругалась, но Маргарите явно было не привыкать к брани. Сама же брюнетка воздерживалась от комментариев, только изредка сокрушенно падала на плечо шерифа, от усталости потирая переносицу.       К концу дня у Эммы в руках имелось два листа с фамилиями и примерными описаниями людей, имена которых таинственным образом испарились. Конечно, блондинка знала, где они находятся. Более того, она даже видела тот огромный сейф, в котором хранились эти несчастные документы, в мэрии г-жи Фурнье. Но действовать пока было опасно, ведь Свон только сегодня сообщила Элизабет о том, что буквально «увела» у нее одну из девочек. Естественно, просто так ей с рук это не сойдет. И если мэр что-то заподозрит, то делу точно конец. И ей самой тоже конец. — Эмма, я еще что-то нашла, — голос Рейз вырвал шерифа из собственных мрачных мыслей. — У нас ведь не было никого по фамилии «Миллс»?       Свон напряглась. Ее усталость враз куда-то испарилась, а тщательно скрываемое до этого момента беспокойство отразилось на ее и без того хмуром лице. В два шага преодолев расстояние от окна до стола, за котором сидела брюнетка, Эмма хмуро взглянула на монитор. — Тут сказано, что она считается пропавшей без вести. Но далее есть один из ее счетов, она оплатила покупку квартиры на окраине Сторибрука, тут есть адрес. Если она пропала без вести, то кто же на ее имя купил дом? — Рита прикусила губу в раздумьях, продолжая внимательно просматривать все результаты по запросу «Миллс». — Открой фотографию, — Эмма затаила дыхание, хотя прекрасно знала, чье изображение она увидит. — Погоди-погоди, это же «Кровавая Роза»? Черт, стой, они каким-то образом заставили ее работать на себя? Как они заставили мэра, как тут сказано, этого города работать, прости, шлюхой? — Мне вот тоже интересно.       На самом же деле Свон была в ярости. Ее желваки заходились от злости, от переизбытка эмоций. «И какого, блять, черта, меня принесло в этот поганый городок. Сидела бы сейчас в каком-нибудь замшелом баре где-нибудь у черта на рогах. Нет, нужно было именно сюда приехать. Вот зачем?» Ответа на этот вопрос не было. Видимо, сама Судьба решила сыграть с этим белокурым «ангелом» злую шутку. Но в глубине души она прекрасно понимала, что заслужила все это. Поэтому мечты о собственном «долго и счастливо» давно были выброшены в мусорный бак реальности.       Более эта тема сегодня не поднималась. Обе девушки были измотаны бумажной работой, а так же ужасно проголодались. Поэтому решено было отправиться в кафе «У бабушки».       Свон по своему обыкновению выбрала столик у окна, как можно дальше от входа. Там ее почти не замечали, там она не привлекала внимания. Эта привычка осталась у нее еще с юношеских лет, когда она находилась в розысках, ей постоянно приходилось скрываться от полиции. Казалось, Рейз была совсем не против такого выбора. Все же, они были очень похожи. Дети системы. — Что будешь? — Свон подняла свой взгляд на брюнетку, но опять застала ее за «переглядываниями» с Руби. — Боже, Марго, можно мы сначала закажем еду, а потом ты можешь хоть за отдельный стол с Лукас сесть, ладно? — профырчала девушка, делая вид, что она «взрослая». — Ладно-ладно, я буду что угодно. На твой вкус, — Маргарита смущенно улыбнулась, от чего злая и хмурая Свон несколько оттаяла.       Эмма сделала заказ подошедшей Руби и поступила благоразумно, отлучившись на улицу, чтобы покурить. «Вот же, голубки,» — девушка тяжело вздохнула, понимая, что она точно ведет себя не лучше. Только объект ее любви был пока что недостижим, но уже знал о ее существовании. Или не знал, но точно видел. «Эх, Реджина, как же они умудрились запереть тебя в этой клетке?»       Едкий табачный дым окутал всего шерифа с ног до головы, проникая, казалось, даже под кожу. Ее легкие давно можно было выкинуть на помойку, с таким-то образом жизни, но она все еще была в строю. Все же детдомовская закалка и столько лет скитаний… Она уже и не представляла себе «семейную» жизнь. И совсем-совсем не понимала, как позволила себе влюбиться. Всегда считала чувства слабостью, а сейчас сама, как подросток, готова была бегать за этой девушкой. Хотя пока это была не любовь… страсть. Да, именно страсть, которую Эмма Свон была не в силах обуздать. Она захлестывала ее, поглощала с головой. Точно с цепи сорвавшийся пес, который всю жизнь сидел в своей конуре, а теперь в его легкие резко ударил запах свободы. И Эмма абсолютно точно знала, что теряет контроль над происходящим каждый раз, когда видит Ее, но раз за разом шла в это проклятое кабаре.       Табачный дым пронизывал ее легкие, проникая под кожу. Потрескавшиеся тонкие губы на морозе саднило. А в мыслях и чувствах творился полнейший кавардак, среди которого лишь один образ имел четкие очертания.       Образ, который ей более не суждено забыть.