Цель оправдывает средства

КИРК ХАНТ Лёжа без сна, я смотрел в потолок, слабо подсвеченный через окно уличным фонарём. Спальня пустовала, из десяти коек занятыми стояли только две: моя и Бака — все нормальные люди свалили на выхи по домам. Бак с присвистом храпел, а мне не давало уснуть множество вопросов, крутящихся в голове. И основной из них звучал так: «Какого хера?!». Какого хера со мной происходит? Первый раз я кончил прямо в тех кустах, после того, как Стоун вылетел из них пробкой и понёсся в свой корпус, будто за ним черти гнались. Он ещё не скрылся из вида, а я уже расстегнул ширинку и достал член. Хватило меньше минуты, чтобы меня накрыл такой охренительный оргазм, что ноги чуть не подкосились. Второй раз я передёрнул в душе. Уже медленнее, неторопливо водя мыльными руками по телу, ловя губами тёплые струи воды и представляя нежные касания тонких пальцев, что спускаются всё ниже и ниже, чтобы обхватить кольцом мой член и направить его в горячий влажный ротик… Стройное гибкое тело передо мной на коленях, в глазах страсть и желание отдаться, яркие губы сомкнуты на головке, давай, детка, соси, возьми глубже… В общем, повторная дрочка заняла аж минуты две-три. А сейчас, похоже, будет и третья под одеялом — заснуть не получалось, член стоял, как часовой по стойке смирно. Что за подстава?! Почему два оргазма ни на йоту не ослабили внутреннего возбуждения? Зато на вопрос «кто виноват?» я уже нашёл ответ, и «что делать?» меня тоже не терзало: понятно что — для начала набить морду Алу! Явно он не только в сок Стоуна возбудителя добавил, но и мне — повеселиться он хотел! Шутник-самоучка, папу его за ногу! Повезло ему: оставшись на ночь в городе, он избежал, на время, конечно, заслуженных люлей. После доходчивого объяснения Алу, что за некоторые шутки и по хлебалу огрести запросто, я собирался найти того, чей запах, прицепившийся к Шону в клубе, так меня завёл. Чёрт, как же меня переклинило-то так? Поцеловать альфу, охренеть не встать! Хорошо, что он хилый, а то ходить бы мне потом без пары зубов. Но этот аромат… будто прямо в мозг команда — твоё! Не упусти! То, что дело не в Стоуне — ёжику пьяному понятно, мало того, что он альфа, так ещё и мелкий уродец: ни кожи, ни рожи, язык только длинный! И губы мягкие… Ёп! В смысле — мелет языком что попало, а губы вообще ни при чём! Но пахло от него — закачаешься. Еле слышно, слабо-слабо, но так, что башню сорвало. Явно же не его, но от кого он мог подцепить запах? Кто сидел с ним рядом? Ники! И почему я раньше на Ники внимания не обращал? Мы ведь пересекались до сегодняшнего вечера пару раз, но он мне показался из не шибко привередливых: трахаться любит и умеет, а с кем — вопрос десятый. Но такой запах не может быть у неразборчивого в связях омеги — слишком чистый. Уверенность и достоинство — вот, что в нем чувствовалось. Надо будет познакомиться поближе с Ники… вплотную познакомиться. Затащить в какое-нибудь укромное местечко, припереть к стенке, чтоб даже не дёрнулся, целовать и лапать всего, стиснуть с силой задницу, сжать до хруста в объятиях. Отыметь во всех позах, трахая глубоко и резко, до криков, до множественных оргазмов. Сжать зубы на шее, подчиняя и помечая, как свою собственность… Надрачивая член и вспоминая еле уловимый аромат, я пытался вычленить (каламбур, ёпта!) его составляющие: влажная листва, фиалка, свежая, еле проклюнувшаяся хвоя? Что-то близко к этому, нежные, но терпкие древесно-травяные ноты. Теплота и спокойствие — так, наверное, пахнет счастье… М-м-м, да-а! Да что ж такое, третий раз кончить меньше чем за час! А мудак Стоун не дал прочувствовать запах лучше, сразу начал: «Проиграл, проиграл!», — пихался ещё! Да хрен с ним, хотя я не проиграл, конечно, это Ал мне все карты спутал, долбач. Фальстарт устроил. Но глупое пари меня уже не волновало. Нужно найти обладателя аромата, а Стоун пусть думает, что хочет. В воскресенье я по привычке проснулся в семь утра. Со стояком и с готовым планом на день. Но если с утренней эрекцией справился без проблем, то по всем остальным пунктам я потерпел неудачу. Для начала я обломался со своим праведным желанием начистить Доули харю. Вызвонив его и встретившись на центральной площади города, мне удалось всего разок съездить ему по рёбрам, потом он вывернулся, отскочил и принялся бегать от меня кругами вокруг фонтана, крича, что с Шерри он не спал. — Да мне пофиг, с кем ты трахался, — орал я в ответ, пытаясь его догнать и лавируя между прохожими, провожающими нас удивлёнными взглядами и смехом — нашли себе цирк, придурки! — Ты какого хера мне в пиво эту дрянь подсыпал?! — Что?! — Алан резко затормозил, всем своим видом изображая крайнее удивление и оскорблённую невинность. — То! — я сократил расстояние, но не успел его схватить за рукав прежде, чем он вновь драпанул. — Решил, что это будет очень смешно, если два участника спора на воздержание будут возбуждены до предела?! У меня крышу нахер снесло, так присунуть хотелось! Дрочил полночи! Чуть на Стоуна не полез! Алан аж остановился, чтоб проржаться, позволяя мне снова его догнать. — А я давно подозревал, — его согнуло от смеха, — о-о-чень давно, что ты ещё тот извращенец, прущийся от ботанов-заучек, — пришлось ему слегка вломить, чтоб сбить весёлость, но это не уменьшило его ехидство. — Но чтобы ты попытался взгромоздиться на Стоуна! Жаль, меня не было рядом, хотелось бы запечатлеть сей момент во всех подробностях! — Да я вчера в таком состоянии и тебя бы оприходовал, если б никого другого не подвернулось! — я со злости сомкнул у него на горле пальцы. — Не знаю, чувак, что там у тебя вчера в штанах перемкнуло, но я не при делах! Ща докажу, погодь меня душить! Ал вырвался и принялся рыться по карманам, не переставая клясться всей родней, что ничего мне в пиво не подсыпал. Всё равно бы на слово ему не поверил, его умение делать честные глаза, при этом умудряясь брехать, как сивый мерин, я не понаслышке знал. Меня другое убедило — в пачке возбуждающих таблеток, что он извлёк на свет божий из глубин куртки, пустовало две ячейки из четырёх. А то, что Алан не соврал, когда Стоун в невменяемом состоянии блевал в туалете, сомневаться не приходилось: мы оба тогда перестремались вусмерть, тут уж не до продумывания отмазок на будущее — слишком ситуация серьёзная. — Но знаешь, Кирк, если совсем честно... — Мы с Алом переместились в ближайшее кафе и сидели за столиком в ожидании кофе и блинчиков с сиропом. — Я ступил с дозой, не спорю. Хотя всё равно странно, что его так перепаучило. Только, я ж для тебя старался. Блин, не обижайся, но ты бы не выиграл на равных условиях. — Что-о? Ну спасибо за поддержку, друг! — поблагодарил я с нескрываемым сарказмом. — Особливо¹ за веру в мои силы! — Дело не в тебе. Да ты приглядись к Стоуну! Как одевается, как выглядит — он же фанатик! Из тех, кто, кроме своей ведомой только им цели, ничего не замечают. Ты его хоть на одной вечеринке видел? — ненадолго задумавшись, я отрицательно помотал головой. — Вот! Он же зубрит, как сосватанный, никуда не ходит, ничем не увлекается, кроме учёбы. Монах-бенедиктинец хренов, помнишь, про них на истории рассказывали? Что там у них в почёте? Умерщвлять свою плоть и чуждаться мирских нравов? — представив Стоуна в монашеском одеянии, я фыркнул. — Зря сомневаешься. Его, чтобы растормошить, надо или напоить — а он не пьёт — либо чего другого тонизирующего влить. В чем-то Ал был прав, я тоже заметил, что Стоуна буквально передёргивало от приставаний Ники, а какими глазами он смотрел на Шерри рядом со мной, будто его бы воля — на костёр и сжечь распутных омег! — Ники! Ал, мне нужен Ники! — фиг с ним, со Стоуном и его заморочками. Если мы откидываем — а мы откидываем вину Ала, убедил он меня, — значит, что? То, что я поплыл, вина исключительно отголоска аромата Ники, логично? Вот и мне показалось, что да. Головка от ...! Ники, которого мы без труда вскоре нашли через его приятеля Банни — именно с ним Ал провёл ночь, — был очень рад встрече, но пах абсолютно не так, как я надеялся. Акацией и арбузом, тоже ничего себе аромат, но и близко не тот, что меня зацепил. Только время зря потерял! Со стороны выглядело как двойное свидание: два альфы, два омеги — всё путём. Но для меня часы в компании тянулись, как в карауле, скучно и долго. И моё впечатление о Ники оказалось верным. Он всеми силами демонстрировал, что не прочь узнать меня поближе: строил глазки, норовил коснуться рукой, прижимался и щебетал, не затыкаясь. В другой день, я бы согласился встретиться с ним в более интимной обстановке, чем парк аттракционов, где мы вчетвером провели полвоскресенья, но сейчас меня лишь раздражали его настойчивые намёки, да и башка разболелась от нескончаемого трендежа. А член, видимо подутомлённый дрочкой, реагировал на Ники как-то лениво, мол, можно, но ты уверен, оно нам надо? Так что, возвращаясь вечером в академию вместе с Алом, я был мрачен и зол, как зануда-майор, преподающий стратегию военного дела, которому мы насыпали как-то незаметно в фуражку горчицы. Но, зуб даю и два ребра, не зря мы за это потом всей группой на плацу маршировали три часа под дождём. Как он рвал и метал, когда надел её на голову после лекции — заслушаться! И мне так же хотелось орать, материться и выместить на ком-то злость! Наехал на каких-то пацанов из средних классов, что слишком громко смеялись в холле нашего корпуса, но облегчения мне их испуг и паническое бегство в разные стороны не принесли — доставили лёгкое моральное удовлетворение, не больше. — Кирк, а не мог этот запах быть все-таки от Стоуна? — в первый раз, когда Ал задал этот тупой вопрос, я заржал, во второй послал его куда подальше, но в третий — а Доули, сука, упорный, — в третий я задумался. Могло так случиться, что меня привлёк альфа? Бред! Никогда я не смотрел ни на одного альфу как на сексуальный объект. Но сомнение отравленным зерном Ал во мне посеял. Ему я, конечно, не сказал, что серьёзно прислушался к своему внутреннему компасу: не поменяла ли внезапно стрелка направление. Нет, она по-прежнему указывала верно, но… Чёрт! Не мог я выкинуть из головы то, что произошло в кустах: как потерялись ориентиры во времени и пространстве, остался всего один, ощущение "хочу-хочу-хочу" — вот это мне нужно, необходимо, срочно! Стоит получить, и всё сложится, станет правильным. В общем, очевидный приступ краткого помешательства. Стыдный для любого здравомыслящего альфы, а меня так просто убивающий! Неужели прав оказался крысёныш Стоун — почуй я тот запах сильней, забыл бы про всё. Так получается? Нет, не может быть. Глюк. Короткое замыкание. Ошибка. Фантом. Говорят, изредка бывает: окружающие запахи внезапно складываются в очень привлекательный букет. Мы же в кустах прятались, листья там, ветки, а ветерок от клумбы дунул — вот тебе и цветы. Всё объяснимо. Дабы убить все сомнения, в понедельник я подловил дохляка в столовке и, не слушая его ругани и возмущённых вопросов его приятелей, таких же нищебродов с бюджетного отделения, ткнулся носом в серо-мышиный ёжик волос. Ни-че-го. Нет, от Стоуна пахло гелем для мытья, сигаретами — ненавижу табачную вонь! — мятной жвачкой, но ни намёка на фиалки, листву или свежесрубленное дерево, даже стандартного для альф мускусного оттенка я не почувствовал. — Что, Хант, давно по зубам не получал? Что именно в слове «отвали» ты не расслышал? — задрот, окружённый группой поддержки, вёл себя ещё наглее, чем обычно. — Я же сказал, держись от меня подальше! — Да я с тобой на одном поле срать не сяду! — жуть, как тянуло выбить из него нахальство, а ещё лучше взять за шкирку да макнуть вновь башкой в унитаз! Как я только мог предположить хоть на секунду, что то непонятное чувство, странная тяга, от которой в груди ныло, волосы на загривке вставали дыбом, а яйца ломило от желания… что причина этого — низкорослое недоразумение, по ошибке в роддоме записанное альфой? Но по ошибке или нет, он — альфа! И нечего в нём искать то, чего нет и быть не может! Я отошёл от их компании, в полной уверенности, что всё для себя выяснил: то наваждение произошло по случайному стечению обстоятельств, сочетание обычных запахов дало необычный эффект — возможность повторения хренова туча нулей после запятой. И я несколько дней пребывал в отличном расположении духа, если не обращать внимания на сны. Их содержание не вспоминалось утром, но осадок оставался — ощущение, будто что-то потерял и чего-то не хватает. Но сны — ерунда, главное, что меня не мучила больше загадка своего срыва. Как говорит отец: у всего есть простое объяснение. Удачно, что наши предметы со Стоуном почти не совпадали. Кроме общей для всего курса физподготовки мы встречались только на литературе и истории, но там я садился так, чтобы даже не взглянуть на него случайно. В общем, радовался я жизни до тех пор, пока не наступил день сдачи зачёта по прохождению полосы препятствий. Бежали попарно, и какая несчастливая звезда в тот день взошла, не знаю, но когда я вышел на линию, выяснилось, что стартовать придётся одновременно со Стоуном. — Шон, соберись, я знаю, у тебя всё получится, — подбодрил его сержант Гиббс и повернулся ко мне. — Кирк, от тебя жду рекорда. — Я вас не подведу, сэр! Умный он все-таки мужик, наш сержант, каждому знает, что сказать: слабакам уверенность придаст, а в сильных азарт вызовет. — Я его обгоню, — сперва мне показалось, что я ослышался. Но нет, судя по удивлённому выражению лица сержанта, мы оба услышали одно и то же. Стоун, задрав подбородок, стоял как статýя, на его пятнистой морде застыли в непередаваемом сочетании идиотизм и отвага. — Тебе придётся постараться, — дипломатично ответил Гиббс, даже не среагировав на то, что в конце не прозвучало «сэр». — Чтоб не обосраться, — срифмовал я вполголоса. Прозвучал свисток, и я выкинул из головы и Стоуна, и его глупое бахвальство. Осталась цель — выполнить всё правильно и быстро. Сердце забилось в ускоренном ритме, понимая свою задачу, движения и мысли стали чёткими — ничего лишнего, что может помешать. Стометровка — разминка. По наклонной доске с прибитыми планками — на плоское бревно. Метра полтора над землёй. Вниз не смотреть! Три широких шага, спуск, краем глаза в сторону — Стоун ещё на соседнем. Хорошо. Упадёт? Нет, легко движется, балансируя, грациозно даже… Не отвлекаться, солдат! Бе-егом! Шины — в каждую ногой. Раз-два, раз-два, скорей! Брусья — перехватами ладоней к другому краю. В крови адреналин — ещё! Тело натренированными движениями вперёд, облегчая нагрузку на руки, осталось совсем чуть-чуть, и победа в кармане! За канат через яму, секундный полет — в лицо свежестью. На другом краю перевести дыхание. В ушах сквозь шум крови посторонний звук. Что там сзади? Ха, дохляк не удержался на канате и плюхнулся в грязь, не допрыгнув метра до твёрдой земли, отлично! Так ему и надо, не будет выёбываться! Но упорный — прёт вперёд мокрый и чёрный, как сука, только белые зубы скалит — ртом задышал, выдохся. Ещё бы, нагрузка не для хиляков, завтра, поди, с кровати встать не сможет… — Что завис, Хант, сдулся?! Вот тварь, на подъёбки-то силы сберёг! Бегом к последнему препятствию — длинной бревенчатой стене в два метра высотой. К ней мы подбежали почти одновременно со Стоуном, быстрый он, не отнимешь. Ну! С разбега и-и… й-ес-с! Я наверху, быстрый взгляд назад и вбок: каким-то чудом уцепившись за бревно, дохляк пытался вскарабкаться, но его мокрые ноги скользили в бесплодных попытках найти точку опоры повыше. Вот ведь! Не грохнись он в яму, может и сработало бы, а так — нет, не сможет, не уложится в отведённое время. Всё это пронеслось в голове за доли секунды, а потом я сделал то, чего не ожидал от самого себя — наклонившись в его сторону, протянул руку. — Цепляйся! Посмотрел ещё, придурок, на меня недоверчиво, раздумывая, но потом схватился за руку с такой силой, что я чуть не навернулся со стены, и начал подтягиваться. На измазанном грязью лице синие глаза светились, словно… фиалки на чёрной земле клумбы. Необычайно яркие. — Спасибо! — отрывисто бросил Стоун, перед тем, как спрыгнуть и понестись к финишу стрелой. Я спрыгнул следом, глядя в его спину — под мокрой футболкой острые лопатки двигались ходуном вверх-вниз. Хорошо бегает, зараза! Мне даже пришлось поднапрячься, чтобы опередить его и прийти первым. — Неплохо, — протягивая бутылку с водой, ко мне подошёл Алан, уже сдавший норматив. — Но не рекорд. Секунд десять, как минимум, ты потерял зря. Что за благотворительность? Жадно глотая воду, я не ответил, смотрел, как уперев ладони в колени, в паре метров от меня Стоун, только что пересёкший финишную черту, пытается отдышаться. Влажная одежда облепила его тело, обрисовывая линию спины и выставленной задницы. Вода попала не в то горло, и я закашлялся. Стоун, наконец, разогнулся и посмотрел на меня. Странно посмотрел, будто решал, то ли улыбнуться, то ли фак показать. В результате неопределённо дёрнул углом рта и прошёл мимо в сторону раздевалки. — В душ? — Алан хлопнул меня по спине, выбивая остатки кашля. — Обязательно, — ответил я ему, провожая взглядом Стоуна. Куда в первую очередь пойдёт вывалявшийся в грязи человек? Конечно же, в душ! Смыть с себя черные потеки, хорошенько пройтись по всему телу мыльной мочалкой, по плечам, по груди, по… Отдраить… Отодрать… — Кирк, ты чего? Тебе плохо?! — Мне… да, мне плохо, Ал. По-моему, мне пиздец. Рано я радовался своему логичному объяснению того краткого помешательства. Потому что никакой логикой невозможно было объяснить один, но самый важный фактор — почему безумие вернулось?