4. Страх и эгоизм
8 сентября 2016 г. в 19:23
В последнее время Фрэнку нездоровилось, то и дело его скручивало, пару раз поднималась температура. Я настаивал на лечении, но он был упёрт и не смел соглашаться, боясь, что его оставят. Глупый малыш.
Но в одиночку следить за ним мне уже не удавалось, ведь нужно было на что-то жить, а картины приносили слишком мало дохода для удовлетворения нужд беременного котика. Пришлось идти на крайние меры – молить о помощи младшего брата, музыканта, что никогда и ничем не был обременён. Он всегда умолял меня о том, чтобы я присоединился к нему в столь чудном деле после ухода их вокалиста, и я уж подумывал согласиться, но именно в тот день, когда я желал позвонить ему, ко мне нагрянул Фрэнк. Об этом пришлось забыть. Снова. Я был удивлён, что на мою просьбу откликнулись. И вот раздался звонок в дверь, на пороге стоял братишка, которого так и хотелось обнять, а отказываться от собственных желаний – глупо.
— Я так скучал... Прости, что так долго не выходил на связь. На то были причины, — сзади так кстати подоспел Фрэнки в большой футболке, немного недостающей до колен.
— Ага, вижу твои причины, в огромной футболке и с уставшей физиономией, — братец хмыкнул и отпустил меня, подходя к испуганному котёнку, — Родители, как я понимаю, не в курсе? Они бы тебя убили. Он же кот! Даже не кошечка, а самый настоящий кот!
— И что мне теперь, сдохнуть, что ли, от того, что я кот? Не любить того, кого любится? — впервые я видел его таким возмущённым, видимо, это задело котенка за живое. — Ты вон тоже кот! И что?
— Не напоминай, — юноша отвернулся, кажется, заплакав, но не подал виду. — Я прекрасно знаю, что кот. И насколько это ужасно.
— Эй, ты чего? Что плохого в том, что ты кот?
— А то, что это клеймо не всю жизнь, «бракованный». Родители всегда так говорили, всегда любили Джерри больше, чем меня, если бы не он, я бы вообще вряд ли сейчас стоял здесь. За мною никто, кроме него, не следил, — он и не заметил, как оказался в наших объятиях, нежных и тёплых, родных.
— Так, послушай, Майкл. Майкл ведь? Ничего постыдного в том, что ты кот нет, просто ваши р-р-родители шизанутые. Понял? Кто-то кроме них стыдил тебя за это хоть раз?
— Да, Майкл, но можно и просто Майки. Нет... Наоборот, в школе меня все любили, называли пушистиком, по-доброму. Да и группу без этого я бы не собрал. Они говорят, что и не обратили бы на меня внимания в толпе, если бы не белоснежные уши и хвост. Думали, что я коротко стриженая кошечка, хотели познакомиться, а оказался я. Но это им даже больше по душе.
— Гр-р-руппу? — у Фрэнки вдруг загорелись глаза, — Всегда хотел гр-р-руппу! Вместе с моим человеком... Эх, жаль, что он художник, а не ар-р-ртист.
— Ты ошибаешься. Джерри ещё тот артист. Пойдём на кухню, выпьем чаю и посмотрим на его школьные выступления. Тебе понравится, — перестав мяться на пороге, мы прошли вглубь дома, на кухню. Брат заставлял меня краснеть снова и снова, показывая те вещи за которые мне всю жизнь было стыдно. Но Фрэнку это подняло настроение, чему невозможно было не порадоваться.
— Так в чем же конкретно состоит твоя просьба? Сидеть с твоим беременным котиком, пока ты работаешь? — Майкл говорил так, будто это было дикостью. Впрочем, возможно, он был прав, — А не лучше ли найти нормальную работу со свободным графиком и нормальным доходом?
— Где же её такую найти? Может, поделишься?
— Хм, да прямо здесь! У нас ведь все также пустует место
вокалиста, никого не можем найти с подходящим нам голосом. И Фрэнки... Умеешь играть на гитаре?
— На какой? Ну, я умею на акустике, на басу, на р-р-ритм-гитар-р-ре. А что?
— Можешь играть с нами, у нас нет ритм-гитариста, все быстро сливались , как раз на глазах у своего благоверного будешь. Только вот согласен ли он?
— Джер-р-ри! Пожалуйста!
— Что ж, до встречи с тобой я хотел согласиться. А раз уж ты ещё и настаиваешь, то не вижу смысла отказываться, — да, сплошные сюрпризы этот кот, снова смог удивить.
— Вот и отлично. Завтра потащу вас к ребятам, познакомитесь. Так ведь просто, потому что их котёночку так захотелось, вас никто не возьмёт. Вы должны подходить. На эти места немало желающих, — хвост Майки медленно раскачивался из стороны в сторону, а ушки подрагивали. — Но, думаю, их устроит мой выбор.
Но утром нас поджидало весьма неприятное известие о том, что наши родители решили наведаться ко мне в гости. Фрэнки, наивный, полагал, что сможет им понравиться, надел свой любимый свитер, в котором он был таким домашним и милым, что хотелось поскорее заключить его в объятия и не отпускать, заботиться. Он приготовил чудесный обед и пирог, нашёл в закромах разный чай, смешивая его в каких-то неведомых для нас пропорциях. На кухне стоял такой соблазнительный запах выпечки, что хотелось поскорее приступить к обеду с таким прекрасным завершением. Вскоре послышался звонок в дверь. Фрэнк, мерно покачивая своим хвостом, открыл дверь.
— Здр-р-равствуйте... Вы, должно быть, р-р-родители Джер-р-рарда? - маленький котик опустил ушки и отчего-то загрустил, он не понимал, чем заслужил их полный презрения взгляд. Он ведь ничего дурного не делал. И мужчина, который являлся моим отцом, казался ему таким знакомым, но он не подал виду, думая, что просто показалось.
— Здравствуйте, молодой человек... Что же Вы делаете в квартире нашего сына? — женщина высокомерно смотрела на него, проходя в квартиру так, будто сама проживала в ней, а Фрэнк здесь совершенно чужой. Хоть все и было с точностью наоборот.
— Ну... Живу, — он совсем поник, поглаживая еле заметный животик рукой. Но на кухне немного оживился от запаха чая. И от объятий сзади, которых я избежать не смог, чересчур печален был тот, в кого я был влюблен.
— С чего бы это? — моя мать посмотрела на меня холодно, как бы говоря, что не для того она меня растила, что надеялась на то, что хотя бы я оправдаю их надежды. А на деле привёл домой кота, даже не кошку. — Джерард, поспеши объяснить мне, с чего этот юноша живёт в этой квартире? Неужели ты выбрал для сдачи комнаты такого подозрительного жильца?
— Мам. Может, мне стоит самому решать, с кем жить, а с кем – нет? И твоя догадка не верна, — я сел рядом с ним, целуя в щеку, хотелось сделать это, заставить котика улыбаться. И цель была достигнута, — Он мой муж. Имеешь что-то против моего выбора?
Это заявление разозлило её очень сильно, было видно невооруженным глазом. И отчего-то полный ненависти взгляд пал на самое беззащитное существо в этой квартире. Фрэнк прижался сильнее, дрожь пробила его тело.
— Что я Вам сделал? Почему я так не нр-р-авлюсь Вам? Вы и на р-р-родного внука так же будете смотр-р-реть? — он говорил тихо, опустив глаза.
— А не думаете ли Вы, что ещё слишком рано говорить о подобном? Что вы только появились здесь? Или хотите сказать, что уже успели и это? — взгляд стал ещё более прожигающим, а котёнок стал задыхаться от паники. — Джерард, неужели ты поверил во все эти кошачьи уловки? Красивые слова и привлекающий запах? Ты ведь не настолько глуп.
— Перестань! Как ты можешь говорить такое о моем муже, который, несмотря на тошноту и недомогание, подготовил все к вашему приходу, желая понравится? Как ты можешь ни за что ненавидеть его? — я помог Фрэнку подняться, ему необходимо было умыться холодной водой. Слышались тихие всхлипы.
— Я не понимаю... Отчего такая ненависть к нам? К твоему бр-р-рату, ко мне... Почему она нас так не любит? И твой бр-р-ратик. Он не р-р-рычит почему-то, — кот забавно умывался, немного морщась.
— Его за это били, как и многих из семейства кошачьих. У него полно таких знакомых, — стоило закрыть глаза, как перед ними возникала картина маленького тельца на полу. — Его безжалостно колотили, а он все кричал, задыхаясь: "Пер-р-рестаньте!" Но никто не слушал, ни его, ни меня, пока он обессиленно не говорил: "Хватит, мамочка, пожалуйста... Перестань. Больно." Пока мой милый братишка не произносил слова как "положено" и не терял сознание от разрывающей тело боли. Мама даже не притрагивалась к нему руками, никогда, потому в постель относил его я, она была одной на двоих. Родители считали, что ему и подстилки у камина непозволительно много, а я не понимал этого, пуская его к себе в комнату, небольшую, но уютную. А потом меня ругали за это, и так каждый день, а братик постепенно перестал рычать, начал прятать уши и хвост, стал замкнутым ребёнком, но это помогло ему хотя бы избежать постоянных избиений и получить кровать. Бедный мой Майкл...
Котик опустил ушки, он не думал о таком, было понятно.
— Тогда понятно... почему ко мне так относятся. А мы можем перестать общаться с ними? — он прижался ко мне, ища поддержки.
— Да, можем. Но их обоих можно понять. Дело в том, что один кот, когда мама ещё была молода, завлек её в одно место, это был некий клуб, как отец мне рассказывал, а потом в комнату в этом клубе... Над ней издевались до утра, те самые коты. Потому она их панически боится и, когда у неё родился такой ребёнок, она была в истерике. Но это не оправдание, как мне кажется, он ведь ни капли не виноват в этом, — я вывел его из ванной и повел обратно, но там уже никого не было...
В то время, насколько мне известно, Майки общался по видеосвязи с одним из членов группы, в которой он состоял.
— Значит, тебе пр-р-равда нр-р-равится, когда я говор-р-рю так? — смущенный, котик счастливо улыбался милому парнишке, а в глазах плясали искорки счастья и веселья, и, быть может, любви. Уверен, что именно таким, радостным и беззаботным он был тогда.
Но краем уха он услышал, как дверь открылась. Юноша увидел отца, а за ним мать, отвлекаясь от друга.
— И что же такое мы видим, юноша? Что это за произношение? Неужели уроки прошли зря и нужен ещё один, для закрепления? — истеричные нотки прослеживались в её голосе, он был так звонок, что и до меня успел донестись.
Но поздно я спохватился, отец был быстр и точен, избивая его так же, как когда-то мальчишкой избивала мать, только не используя пряжку, что её возмутило. Пришлось исполнять прихоть и бить железом нежную молочную кожу, которая быстро краснела, на месте ударов появлялись синяки с кровоподтеками. Я прибежал на такой знакомый крик родом из детства "Пер-р-рестаньте! Пер-р-рестаньте!" Но было поздно, брат успел отключиться, напоследок сорвав голос. Только и после этого удары не переставали наноситься. Было сложно заставить прекратить.
— Вон из моей квартиры! Вон! — я смотрел на них с той же яростью, какая обрушивалась на моего мужа, потому ослушаться они не смели, опешив, не в силах возразить. Когда они покинули дом, я вернулся к брату, рядом с ним уже сидел Фрэнки, обрабатывая раны, насколько мог.
— Р-р-роберт вызвал скор-р-рую помощь, — тихо сказал котик, смывая кровь холодной водой.
Скоро брата забрали, позволив поехать нам обоим, несмотря на положение Фрэнка. Он хотел сходить на плановый осмотр, убедиться, что все хорошо, а в одиночку добираться теперь боялся. Он впервые столкнулся с такой жестокостью по отношению к таким, как он. И теперь выходить на улицу без меня ему было страшно.