Драбблы и мини по сериалу "Шерлок" ВВС

Начинает неизвестный исландский сказитель Истинно, братья, расскажем вам сагу о доблестном муже, о лекаре славном и воине храбром, чья доблесть известна, чья честь непреложна, прозванием Джон. Юношей став и закончив ученье, дерзнул он на битву в края, что лежат на другом конце света, пуститься отважно. Шли отовсюду войска на сраженье в край, что доныне никто из народов не смог покорить. Расколот был край, племена враждовали, одна из сторон и призвала на помощь. Цель благородная двигала Джоном – воинов в битве спасать уязвлённых силой огня и металла, и всё же злая судьба и его не избегла. Ранен он был и, домой возвратившись, стал размышлять, что же делать, как дальше жить и прибежище где отыскать. Продолжает Гомер В городе том, под названием Лондон, жил муж незаметный. В тайне глубокой, в секрете вершил он дела, и немалою властью Был облечён. Прозывался он Майкрофт, в делах неудач же не ведал. Только одно удручало – как брат его младший, богами ода’ренный щедро Ясным умом, острым стрелам подобным, что цель поражают мгновенно, Тратит дни жизни на скуку, на праздность, и славы крылатой не ищет. Брат его Шерлок трудом многолетним свой ум навострил, так что стоит Взгляд ему кинуть на деву иль мужа, чтоб правда раскрылась – все тайны Страсти, пороки, верны ли мужья их и жёны, В детстве пороли иль нет, и какое исподнее носят. Разве по нраву секреты свои раскрывать незнакомцу? Клички обидные, злые слова и проклятья, - Вот что порой от людей слышал Шерлок, но было немало Тех, благодарных, кого он от смерти избавил, От клеветы и суда, и надеждой утешил, богам милосердным подобный. Историю продолжает автор «Песни о Роланде» «Прекрасной и добродетельной леди Холмс пишет верный и любящий сын её Майкрофт» (послано по электронной почте) Любезная мамуля, как обычно, Спешу тебя уведомить о главном, О том, как поживает брат мой Шерлок. Здоров он и от глупостей избавлен, Приличная квартира отыскалась, Где он надолго сможет поселиться. Аой! Хозяйка в той квартире не чужая, Давно знакома Шерлоку по делу, Когда летал он в Штаты, где судили Супруга этой самой миссис Хадсон - История тебе уже известна. Мадам - шотландка, и берёт немало. Я мог бы Шерлоку помочь, конечно, Но нянчиться с ним больше не намерен. И так уже капризами своими Он распугает скоро всех клиентов. Для Шерлока два выхода я вижу: Не забывать о хлебе о насущном, О гонорарах – гонор позабросив, Или найти кого-то, кто захочет, С ним кров и плату честно поделить. Аой! Продолжает безымянный автор «Калевалы», вкупе с Генри Лонгфелло Шёл однажды Джон по парку. Шёл, на палку опираясь, Шёл вперёд без всякой цели, Экономя на проезде. Побывал он у шаманши, Темнокожей и кудрявой, Многомудрой и суровой. Недовольная шаманша Посоветовала Джону, Если он сидит в вигваме И на белый свет не смотрит, Летопись вести прилежно – Для здоровья польза будет. А о чём писать, скажите? Ничего не происходит. Мокасины прохудились, И в карманах свищет ветер, За жильё дерут нещадно, И работы нет в помине. Вдруг окликнул кто-то Джона. Глядь! Приятель то старинный, Однокашник – толстый, важный, В люди выбился и учит Лоботрясов окаянных. Джон, уставший и печальный, Рассказал, не удержался, Как живётся ему тяжко. Только где же взять соседа? Ну, кому такой он нужен? Как повёз его приятель В общую их Альма Матер! Познакомил с типом странным, Страшно умным, симпатичным. Не успел Джон оглянуться: Поселили, разместили, Потащили за собою. Жизнь мгновенно завертелась: Трупы, копы, чемоданы, Слежка, странная красотка, Непонятный похититель, Зонтик, череп, миссис Хадсон, Свечки, взгляды и намёки. К ночи пристрелив убийцу, Джон подумал, что отныне Жизнь чертовски хороша. Часть последняя, лирическая. «Песнь о моём Сиде». Сиде? Копы по улице кружат, как пчёлы, Дерзит, как обычно, брат неразумный. Смотрит в рот ему Джон неотрывно - Спелись быстро два славных идальго. Антея-дева стреляет очами, Взгляд свой опустит и снова подымет. Знает, куда я смотреть не решаюсь. Сеньор мой славный, доколе будем, Разделены с тобой расстояньем? Чуть оглянусь я - тебя увижу. За моей спиной - там, вдалеке ты. Словно два сторожа, мы с тобою За конём горячим вместе следили, От одного убежит он, ускачет – Другой вороного тотчас поймает. Только молчу я, сеньор мой милый, Судила судьба страдать и таиться. Вот бы сказать, что готов отдать я Всё, чего в жизни своей добился, Даже и власть – за единый взгляд твой. Язык мой нем – не гоже мужчине Так от любви размякать, от страсти. Лишь остаётся мечтать, сеньор мой, О глазах твоих карих, о тёплой улыбке.