Моя Аллен.

Сквозь сон я услышал, как кто-то выключил мой будильник. Это меня насторожило, ведь со мной в доме не могло находиться больше ни единого живого существа, способного на такое действие. Тем более, в семь часов утра. Я, с трудом отклеившись от подушки, сел в кровати и огляделся вокруг. В моей спальне никого не было, кроме меня самого. Это успокоило меня, но осталось разобраться, почему перестал звенеть будильник. Я дотянулся до телефона, который лежал на прикроватной тумбочке и посмотрел на время. Было уже не семь, как я предполагал, а двадцать минут девятого и то, что я слышал, не было будильником. Я поднялся с кровати и, листая список пропущенных вызовов, направился вниз, чтобы заварить себе бодрящего чая. После долгих месяцев недосыпа хороший здоровый сон только ухудшил моё состояние. А телефон снова зазвонил. — Слушаю, — сонно пробубнил я и приложил трубку к уху. Голос казался мне знакомым, но распознать его я был не в силах, потому как сон всё ещё не желал окончательно выпускать меня из своих объятий. — На этот раз тебе повезло, соня. Это не сегодня. Но постарайся больше не спать так много, — строго проворчал голос в трубке. Факты в моей голове сходились очень медленно. Спустя пару секунд я, наконец, смог хоть что-то осознать и выдать какие-то звуки, которые, к моему удивлению, даже сложились в слова. — Прости. Постараюсь больше так не делать, — я завершил вызов и залил кипятком пакетик чая. Немного понаблюдав за тем, как окрашивается вода, я всё же решил выйти за пончиками. Настроение было ни к черту, а пончики, как известно, один из двух самый действенных способов поднятия духа. Второй способ — объятья, но обнимать мне совершенно некого, да и не люблю я это дело. Пока я собирался выйти из дома, я рассуждал. Почему же у меня такое ужасное настроение? После долгих размышлений я решил, что основных причин было три: моя ложь во благо обернулась для меня ссорой с Баррс, которой мне явно не было нужно, я чувствовал себя даже более уставшим, чем после двух месяцев недосыпания, хотя сегодня спал как младенец, ну и разговор с Циско спросонья. Ненавижу, когда приходится так делать, ведь, когда я ещё не сбросил остатки сна, я уязвим. При мне нет того остроумия и шарма, которые сопровождают меня всегда. После того как я привел себя в порядок, влил в себя стакан чая и купил пончики, мне оставалось только одно важное дело: попытаться помириться с моей Аллен. Это может быть труднее, чем мне кажется сейчас, но именно для этого придумана стратегия и планы. Мне только нужно обдумать это. Но мой внутренний голос советует просто рассказать ей о своих чувствах, не придумывая плана. Говорит, что слова должны идти от сердца, а не из плана. Почему же он со мной не согласен?