Драбблы по BTS

      - Почему мы отступили? У нас были все шансы отбить эту территорию! - Юнги мечется по комнате, распинывает вещи и заламывает руки. - Отвечай, Сокджин! Почему. Ты. Отдал. Приказ. Отступить? - Потому что силы были неравны, Юнги. - арктический лед голоса Джина пробрался Намджуну под кожу и вцепился мертвой хваткой в легкие, не давая воздуху туда попасть. - Противник был слишком силен. И я не хочу больше никого терять.        Последнее было добавлено полушепотом, но слова отскакивали от стен, усиливаясь стократно, проникали в уши и оседали в голове, чтобы потом, ночью или в разгар боя, выползти наружу и снести хрупкую, искалеченную войной и потерями психику к херам. - Ты это говоришь черте-который раз, Джин! Но нихера, повторяю, НИХЕРА не делаешь для того, что бы исполнить свои слова! - Шугу топит волной горечи утраты и осознанием того, что Чимин, его маленький донсен, невесть как затесавшийся на передовую, умер у него на руках. Умер, подстреленный врагом, в попытке защитить открывшегося неуклюжего лидера.       В чем-то Намджун с ним согласен. Несколько месяцев назад они точно так же потеряли Хосока, и Тэхён чуть ли не с автоматом кидался на лидера, грозясь "прибить суку" за это. Но тогда был Чимин, уютный, добрый Чимин, вправивший мозги и усмиривший Ви.       Юнги сплевывает на истертый, бывший когда-то кроваво-красного цвета ковер, смаргивает набежавшие слезы и, развернувшись, бросает короткое "мелкие тебя когда-нибудь уроют, мудила" и уходит из комнаты, хлопнув дверью так, что с потолка сыпется штукатурка. Сокджин смотрит ему вслед тяжелым, немигающим взглядом и закуривает. Намджун морщится от терпкого запаха табака, а в голове всплывает вечное Сокджиново "последняя и брошу". На колени падает тяжелая Джинова башка, но убирать ее никто не собирается. - Ты ведь мог его спасти, - в пустоту произносит Намджун. И слова иголками входят под ногти, в кожу, царапают внутри органы и, кажется, Джин чувствует, как кровоточит каждая клеточка. - Нет, не мог. - Сизый дым устремляется к потолку, а в голосе лидера где-то едва слышно звенят слёзы. - Зря я все-таки тогда, в самом начале решил взять его в отряд. В том, что он погиб, только моя вина, Намджун. Только моя.       Намджуну хочется добить Сокджина, бросить что-то обидное и матерное, такое, что снесет лидеру башню, и он будет часами заниматься самобичеванием, курить и смотреть в потолок. Но за стенкой, никого не стесняясь, захлебывается слезами Чонгук, и его надо бы успокоить, но Тэхён, раненный в том же бою, сейчас в санчасти, а Чимина они сегодня просрали.