Ледяное сердце

На следующий день три нарушительницы закона прибыли на остановку полицейского шаттла раньше срока. На работу – как на праздник. Примерно так выглядели их довольные физиономии. Пилот шаттла сначала подумал, что девицы просто ошиблись остановкой и ждут маршрутного флайера. Они беззаботно болтали, звонко смеялись и подшучивали друг над другом. Потом подошла печально известная всей лирийской полиции тунеядка и дебоширка Елизавета. Ее весело поприветствовали и продолжили девичий щебет, озаряемый улыбками. Пилот пожал плечами и отвернулся к штурвалу. Впервые на его памяти кто-либо с таким энтузиазмом отбывал общественные работы. Последним к флайеру подскочил Лёха. На бегу он не переставал говорить с кем-то по видеофону. Едва кивнув сотоварищам, рокер плюхнулся на сиденье и продолжил беседу в режиме телефона, как часто делали в общественных местах – и окружающим спокойнее, и разговор не становится всеобщим достоянием. Вид рокер имел веселый и оживленный, а карманы его косухи почему-то были довольно сильно оттопырены. – Да, старик, само собой! – жизнерадостно восклицал Лёха в свой гаджет. – А то! А как же! Вот вернусь, и сразу же… Как я здесь? Ну, как тебе сказать? Как нигде в галактике. Еще ни разу я так не проводил Космофест. Как? Вернусь – расскажу. Ну все, бывай, будь здоров. Буквально через минуту его видеофон разразился бравурными гитарными риффами. – Да! – радостно завопил Лёха. – Хай, чувак! Благодарствую! И тебе того же! Ага, ага. Ну, будь в тапочках, амиго! Невольно прослушав еще парочку таких разговоров, подруги поняли, что у их коллеги сегодня день рождения. Во время переодевания они немного пошептались, обсуждая, как лучше парня поздравить и что можно ему завтра подарить, но именинник их опередил. Быстро переодевшись, он подкатил к Селесте, вытащил из кармана круглую жестяную коробочку (красивый рисунок с бабочками и цветочками, золотистый бантик, а внутри шоколадные конфеты) и вручил старшей медсестре в обмен на увеличение сегодняшнего перерыва до получаса. Селеста оказалась сладкоежкой и взятку приняла с чувством глубокого удовлетворения. Более того, она так раздобрилась, что тут же открыла коробку и вручила каждой из санитарок по конфете в блестящей золотой обертке. Те отнекивались, но медсестра настаивала: «Берите-берите, вы у меня такие молодцы, все дежурные вчера о вас так хорошо отзывались!» Когда же студентки переоделись, а Елизавета уже унеслась на кухню, на ходу разжевывая свою конфету, Лёха попросил подруг не уходить еще минутку. – Девчонки! – торжественно объявил он. – Ровно через два часа собираемся в холле третьего этажа у кофейного автомата. Там физиотерапевтическое отделение, и во второй половине дня посетителей мало. Буду вас угощать, – он показал им еще одну коробку с конфетами. – Есть повод! – Мы догадались, – ответила за всех Стася. – Девочки, давайте хором. Они дружно проскандировали: «По-здрав-ля-ем!», и Лёха весь расплылся в умиленной улыбке. – Да, необычный день рождения, – заметила Сонечка, – наверное, первый и единственный в твоей жизни при таких обстоятельствах. – Ну, вообще-то сегодня вечером мы с парнями собираемся в «Мажоре» отметить как следует, – признался Лёха, слегка смутившись. – Я бы и вас позвал, но там будет вся наша компашка. И Валерка Кубасов тоже. Я подумал, вам с ними будет не очень… интересно встречаться. – Нам и тут неплохо, – заверила Стася. – Алексей, – вдруг позвала Рэйрра после некоторого раздумья, когда все четверо уже добрались до лифтовой площадки. – Минутку. Один вопрос. Ты знаешь, что такое токсемия? Стася и Сонечка не знали о вчерашних событиях в ожоговом – Рэйрра предпочитала не афишировать свои особенности настолько открыто. Поэтому все трое удивленно уставились на эрэянку. Лёха, впрочем, недолго удивлялся, порылся в памяти и сообщил: – Токсемия – паршивая штука. Вторая стадия ожоговой болезни. Организм отравлен, лихорадка, температура под сорок, давление почти на нуле, бред, видения… В общем, ничего хорошего. Если больной не загнулся сразу же, в первые двое суток, то на стадии токсемии запросто может склеить ласты. Особенно в тяжелых случаях. Обширная площадь, пожилой возраст, хронические болезни, осложнения – все эти вещи повышают вероятность летального исхода … Ну не делай такое лицо. Летальный исход сейчас большая редкость. Есть отличные современные лекарства. Рэйрра поблагодарила и, ничего не объясняя, зашла с Сонечкой в лифт. Стася с Лёхой направились в поликлинику. – Да, девчонки, – напомнил студент-медик, – ровно в шесть на третьем! Джанни встретил Сонечку несколько странно. Едва поздоровавшись, он таинственно улыбнулся и приложил палец к губам: – Тс-с! Затем киборг схватил девушку за руку и потащил по коридору. Сонечка едва поспевала за ним. Схваченный за ручку сучонок поскрипывал и погромыхивал, катясь по полу. – Что случилось, Джанни? Тот стремительно, но при этом не по-человечески аккуратно втолкнул ее в какую-то подсобку и усадил на стул. Сам примостился рядом на полу, а сучонка приткнул в угол. – У нас по этажам сегодня разгуливает какая-то комиссия из Департамента здравоохранения. Сейчас вот до нашего отделения добрались. Нам с тобой велено не маячить перед глазами и отсидеться в укромном месте. – А уборка? – Уборка пока не нужна. Заведующий отделением всех поставил на уши, вызвал на дежурство нескольких свободных санитаров, а из медсестер – Грымзу, хотя у нее сегодня выходной. Но она у нас… как бы это сказать, хороший организатор. Умеет всем вставлять фитилей и давать пендалей. Они все вместе с утра так вылизали весь этаж, что пылинки не садятся на пол, потому что им стыдно. Сонечка рассмеялась незатейливой шутке: – Впервые вижу киборга с чувством юмора! И что, мы тут весь вечер просидим? – Нет, – беззаботно отмахнулся Джанни. – Где-то через полчаса они уже уйдут. Сиди, отдыхай. Хочешь, анекдот расскажу? – Расскажи, – улыбнулась Сонечка. – Не прокатило. Я думал, ты откажешься, – вздохнул Джанни. – Я не умею рассказывать анекдоты. У меня несмешно получается. Пытался учиться, но не выходит. Лучше ты расскажи. Как научиться смешно рассказывать анекдоты? – Я? Я, наверное, не смогу. Когда пытаешься анекдот проанализировать и разложить по полочкам, становится совсем не смешно. – Эх, люди! Как с вами сложно! – так уморительно всплеснул руками киборг, что Соня расхохоталась. – Тогда расскажи мне что-нибудь интересное, – предложил Джанни. – Ты сама откуда? Где родилась? – Я с Новой Москвы. Знаешь такую планету? – Нет. А что там у вас есть интересного? И Сонечка рассказала. Про Московский кремль из розового камня. Про Москву-реку, протекающую в рукотворном русле из прозрачного греналита – сверкающего, как кварц, но по твердости не уступающего граниту Старой Земли. Про то, как звонко стучат по блестящим плитам тонкие каблучки красивых девушек, прогуливающихся по набережным. Про то, как отражается в зеленоватой прозрачной воде оранжевый Хорс, новомосковское солнце, опускаясь за горизонт в закатные часы. Как здорово вечером в пятницу вылететь из шумного города в подмосковное поместье, дождаться, пока вся семья уляжется спать и потихоньку прокрасться на кухню. Тайком от прислуги сделать себе горячего чая с лимоном и выбраться в сад. Если холодно, можно закутаться в плед, усесться на садовые качели и сидеть так, грея руки о горячую фаянсовую кружку и глядя в звездное небо. А если идет дождик, то укрыться в беседке и слушать, как шуршат капли о деревянную крышу – именно деревянную, в лучших старинных традициях, никакого пластика… Джанни слушал очень внимательно. Он чуть склонил голову к плечу, и в его темных глазах отражались две маленькие рыжие Сонечки. Девушка сама не заметила, как настолько увлеклась рассказом, что схватила его за руку и трясла ее, доказывая, что нет на свете места красивее, чем Воробьевы горы. Поэтому она просто испугалась, когда глаза Джанни стали стеклянными, а лицо приняло туповатое «типовое» выражение. – Грымза, – успел он шепнуть ей почти беззвучно. Сонечка, надо сказать, слегка затормозила. Настолько для нее было естественно, когда такой милый парень беседовал с ней совсем как человек, что она совсем забыла, где находится. В госпитале, где ей надлежит драить полы, а не флиртовать с киборгами. И постараться не вызывать недовольства местного начальства. Тяжелые шаркающие шаги теперь слышала и сама Сонечка. – Отпусти, – так же неслышно выдохнул Джанни. Соня, испугавшись неизвестно чего, разжала ладонь и резко оторвала ее от ладони киборга. Грымза засунула в дверную щель свою вечно недовольную квадратную физиономию и просканировала маленькими сердитыми глазками все помещение. Успела она увидеть Сонечкин торопливый жест или не успела – девушка не поняла. Между тем медсестра прокуренным голосом осведомилась: – И чем вы тут занимаетесь? Отлыниваете? Почему не убираем? – Согласно последнему распоряжению заведующего отделением, отданному в пятнадцать часов тридцать шесть минут, младшему медперсоналу надлежало выполнить следующее… Тут Джанни заговорил высоким мужским тенором, чуть-чуть проглатывая букву «л»: – «Виола, гони всю эту шушеру с глаз долой, чтобы не отсвечивали. С минуты на минуту комиссия прибудет. Пусть посидят где-нибудь в подсобке и не громыхают своими сучатами, и без них будет визгу много». Грымза гневно сверкнула глазами, но возразить было нечего. – Только что ушли, – сообщила она, недовольно кривя губы. – Идите, пройдитесь по палатам. И чтоб без разговорчиков! Особенно ты, – ткнула она пальцем в Сонечку. – Нашла с кем любезничать. Сонечка покраснела как маков цвет и тихо попыталась возразить: – Мы же никому не мешали… Почему бы не поговорить, если есть время? – Вперед и с песнями! – повелительным тоном сказала Грымза. Ничего не оставалось кроме как повиноваться. До перерыва оставалось еще часа полтора. Все это время Сонечка и Джанни старательно выполняли все свои служебные обязанности, а если и перекидывались парой слов, рядом, как назло, все время оказывалась эта неприятная особа. В конце концов Соню это начало раздражать. Улучив момент, когда медсестра отлучилась к какому-то больному, она спросила: – Чего эта злюка к нам привязалась? Чего ей надо? Лицо Джанни сразу как будто закаменело. – Не знаю. – Зато я знаю. Бывают такие киборгофобы, мне один знакомый рассказывал. Соне вспомнился рассказ Романа о том, как у них в университете один, казалось бы, умнейший человек – профессор математики – при виде киборгов, которых использовали в качестве уборщиков и охранников, начинал плеваться, шипеть по-змеиному и ругаться интеллигентными выражениями типа «порождения сатаны», «ублюдочные пародии на человека», «высокотехнологичные мешки с дерьмом» и т.д. – Не огорчайся так, – сказала она. – Ты сам не знаешь, какой ты хороший и милый. Джанни виновато опустил голову и пробурчал: – В том-то и дело… Милый… Лучше б я был уродом. Тогда ко мне относились бы честно. Как к… мусорному баку. Противный и воняет. Но полезный, так что пусть стоит, пригодится когда-нибудь. – Ну не надо… – Сонечка даже растерялась. Для программы имитации личности это было, пожалуй, слишком. Но Джанни уже перестал восприниматься ею как машина, так постепенно и незаметно, что не осознаешь сразу. – Не огорчайся. Тебе так идет, когда ты улыбаешься! – она сама постаралась весело улыбнуться. – А ты шоколад любишь? У меня конфета есть! – Люблю! – отозвался киборг. – Нам, конечно, все равно, чем питаться, но шоколад – такой высококалорийный продукт! Кофеин придает бодрости, а флавоноиды – отличные антиоксиданты! – Возьми, – она вытащила из кармана комбинезона золотистый шарик и протянула напарнику. – Спасибо, – улыбнулся Джанни как-то совсем по-детски. – Ну вот. Все хорошо? Ты не будешь больше таким мрачным? Киборг помотал головой, не переставая улыбаться. Сонечка, расчувствовавшись, потрепала его по волнистому чубу, но едва заметив, что выражение глаз Джанни снова меняется, поспешно отдернула руку. – Что это? – недовольным тоном спросила Грымза, приближаясь к ним. – Что ты ему дала? – Всего лишь конфета, – пожала плечами Сонечка. Медсестра как-то нехорошо прищурилась, но ничего не сказала, лишь круто развернулась и ушла все той же тяжелой походкой. – Джанни, – нерешительно заговорила Сонечка, чувствуя себя полной дурой. Вот не хватает ей в жизни проблем, надо новые придумывать! – Джанни, а что ты скажешь на то, что я попытаюсь тебя купить? Киборг на это даже слегка подвис. Сонечка принялась развивать свою неожиданно пришедшую в голову идею: – Знаешь, мой отец – довольно богатый человек. Он, конечно, строгий, но если я его как следует попрошу, не откажет. Для госпиталя что-нибудь наврем про больного родственника, приплетем сюда твою специализацию… Я же вижу, что тебе здесь не очень нравится. А со мной ты сможешь хотя бы не чувствовать себя узником в камере. Джанни молчал. – Ты подумай, – тихо-тихо, почти шепотом попросила Сонечка. – Я не буду тебя обижать, правда! Перед тем как переместиться в реанимацию, высокая комиссия целый час инспектировала ожоговое отделение. Когда Рэйрра поднялась на четвертый этаж, то нашла его пустым. Весь персонал набился в кабинет заведующего, где проходил масштабный разбор полетов. Причем руководил процессом совсем другой врач, не тот, кого она вчера приняла за главного. Едва экзотическая санитарка показалась в дверях кабинета, кто-то из медсестер шепотом велел ей заняться делом и постараться не шуметь, не до нее сейчас. Рэйрра выкатила сучонка на середину коридора, а сама поспешила к «своему» больному, помня о том, что обещала ему вчера. К тому же сведения о токсемии ее не на шутку встревожили. Зайдя в знакомый бокс, Рэйрра поняла, что дело плохо. Не надо быть медиком, чтобы увидеть – сенсоры на панели горят темно-оранжевым цветом, еще немного – и окраска поменяется на красную, тревожно запищат приборы, призывая на помощь медперсонал. И тогда придется уйти, не сделав того, зачем она пришла сюда. Даже без приборов ей было ясно – человек умирает. Посеревшее лицо, ввалившиеся щеки, остановившийся взгляд воспаленных глаз. Рэйрра без труда услышала, как глухо и неровно бьется сердце, как частые судорожные вздохи сменяются хрипящими выдохами. Надо было срочно что-то сделать. Как назло, Рэйрру охватила нерешительность. Все-таки позвать медиков или постараться самой повторить свой вчерашний опыт? Размышляла она недолго. Рука больного судорожно дернулась, с губ сорвался тихий стон. Он закрыл глаза, никак не среагировав на ее появление. – Нет! – вырвалось у нее совершенно неожиданно. – Не надо! Не сдавайся, я прошу тебя! Она вытянула обе руки ладонями вперед и прижала их к прозрачному пластику бокса. Он вздрогнул всем телом и открыл глаза. Несколько секунд всматривался в пространство перед собой, потом, наконец, понял, откуда ему почудился голос и повернул голову. На лице больного отразились, сменяя друг друга, непонимание, изумление, а потом самый настоящий страх. Забыв, где находится, он попытался встать. Тяжелая бурлящая жидкость вспенилась пузырьками с новой силой, когда рука, не встретив сопротивления, ушла вниз. Голова чуть не соскользнула с фиксирующей подушки, но в последний момент человеку удалось сохранить равновесие. Тревожно замигала сенсорная панель. Еще миг – и раздастся сигнал... Рэйрра продолжала прижиматься ладонями к стенке бокса, настраивая себя и вслушиваясь в состояние лежащего перед ней человека: – Что случилось? Почему ты боишься меня? Я обещала прийти, и я пришла. Тем временем пациент действительно немного успокоился. Мигание сенсоров прекратилось. Тело снова приняло ровное горизонтально положение, а глаза, не отрываясь, смотрели на Рэйрру. Потом он что-то сказал. Тихо-тихо, любой человек сквозь толстый пластик наверняка бы ничего не услышал, но Рэйрре удалось разобрать: – Так не бывает. Я сошел с ума. Ты мне снишься? Она улыбнулась и помотала головой: – Нет. Все в порядке. Я же обещала. Все будет хорошо, не бойся. – Это был сон. Серебряный ангел… Пришел забрать меня с собой… Рэйрра еще раз качнула головой и попыталась объяснить: – Я тебе помогу. Ты только не бойся. Просто закрой глаза и слушай. Им повезло. Их не беспокоили. Рэйрра не отходила от бокса, пока не убедилась, что состояние человека стало не хуже, чем вчера. – Не думай о смерти, – попросила она, прежде чем уйти. – Живи, пожалуйста. Я сделаю все, что смогу, чтобы ты жил. Понимаешь? Он кивнул, не отрывая от нее взгляда, безмерно удивленного, но теперь более ясного и осмысленного. – Мне пора. Я должна работать. А ты продержись. Продержись еще два дня. Пожалуйста! Рэйрра подхватила своего сучонка и вышла в коридор. Где буквально нос к носу столкнулась с тем самым человеком, который вчера ввел ее в заблуждение. – Здравствуйте, – непринужденно поздоровался тот с широкой улыбкой на лице, – снова на боевом посту? – Здравствуйте, – настороженно отозвалась Рэйрра. Человек ей не понравился. Улыбка неестественная. Глаза совсем не улыбаются. Да и фраза двусмысленная. Что он имел в виду? Неужели заметил ее у того бокса? – Да, – наконец сформулирована она подходящий ответ. – Отбываю назначенное судом наказание в виде общественных работ. – Отлично отбываете, – одобрительно покивал головой знакомый незнакомец. – На этаже просто первозданная чистота! Разрешите представиться. Вито Квентини, заведующий лабораторией. А вас как зовут? Рэйрра изобразила во взгляде крайнее удивление: – А у вас все заведующее лабораториями интересуются временными санитарками? – Нет, я один такой, – рассмеялся Квентини. – Да и вы, надо сказать, уникальны в своем роде. Я знаю, как вас зовут, дорогая Рэйрра. По долгу службы. Мне ведь тоже полагается помощник в лабораторию. Так что я имею доступ к списку предоставляемых полицией сотрудников. Не хотите поработать у меня на этаже? Я завтра же подам заявку. – Спасибо, не надо. Меня и так все устраивает. – Ну как хотите. А, может быть, я как-нибудь приглашу вас после работы выпить кофе? Или чего-нибудь другого по вашему выбору? – Спасибо, я подумаю. Извините, мне надо работать, – Рэйрра покатила уборочный комплекс в дальний конец коридора. Квентини посмотрел ей вслед, ухмыльнулся с довольным видом и прошел к кабинету заведующего. На этот раз не занять денег, а попросить приятеля понаблюдать за необычной санитаркой. Совещание в кабинете как раз подошло к концу. Никто не был забыт и ничто не забыто, каждый получил порцию заслуженных кнутов или пряников. Персонал разбрелся по рабочим местам, а завотделением махнул рукой приятелю, приглашая войти. – Ну вот, с палатами закончили, – с довольным видом констатировала Сонечка. – Мы с тобой молодцы. Ну так что, Джанни? Ты мне ничего не ответил. Киборг действительно выглядел растерянным. – Я… не знаю. Я не могу сам выбирать себе хозяина. Это неправильно. – Подумай, – пожала плечами Сонечка. Из палаты напротив послышался сигнал. Кто-то из пациентов нажал кнопку вызова. Джанни поспешил на зов, Сонечка вошла вслед за ним. Вдруг и ее так позовут, надо бы понаблюдать! Пожилая женщина, увешанная проводами и катетерами, попросила воды. Обычно на ее прикроватной тумбочке всегда стояла наготове бутылка, но сейчас кто-то из сестер по рассеянности переставил ее на подоконник. Джанни улыбнулся, сказал: «Да, конечно, сию минуту» и подошел к окну. Взял бутылку и на несколько мгновений замер, словно отключившись. Когда, наконец, он повернулся лицом к пациентке, Сонечка поразилась странному выражению его лица. Застывшему и утратившему все признаки жизни. Нет, не так, как было при неприятных столкновениях с Грымзой. Тогда Джанни, как будто назло вредной тетке, изображал из себя тупую машину вместо милого парня с продвинутой программой имитации. Теперь же он совсем не притворялся. Это было действительно лицо машины, по нелепой случайности имеющей внешний облик человека. Как будто перед Соней стоял отлитый из металла андроид. Испугаться она не успела. Джанни моргнул раз, другой, снова примерил на себя свою обычную улыбку и словно пришел в себя. – Пожалуйста, – протянул он старушке воду, – пейте на здоровье. – Спасибо, милый, – прохрипела та, видимо, ничего и не заметив. Выйдя в коридор, Джанни помолчал, потом улыбнулся Сонечке и как ни в чем не бывало спросил: – А тебе не кажется, что мы вполне заслужили еще один поход на крышу? Давай проветримся! Соня облегченно вздохнула. Наверное, ей просто показалось. Или произошел небольшой сбой программы – Я не могу, – призналась она огорченно. – Сегодня мы с друзьями собираемся в шесть часов на третьем этаже. У одного из наших день рождения. Свой перерыв я проведу там, извини, было неудобно отказываться. – Ну и что? – весело махнул рукой Джанни. – А вот давай сбежим прямо сейчас? Хоть на пять минут, назло Грымзе! Сонечка застыла в полной нерешительности. Конфликтовать с начальством ей совсем не хотелось. – Да брось! – настаивал между тем Джанни. – Я сам за тебя все уберу, я умею это делать быстро и чисто. Ну, пойдем! Давай так. Если ты решишься сейчас пойти со мной, я решусь насчет твоего предложения. – Так ты согласен? – обрадовалась Сонечка. – Пока не знаю, – кокетливо улыбнулся киборг. – Так ты идешь? Не дожидаясь ответа, он схватил ее за руку и потащил к лифту, причем грузовому, совсем в другую сторону. Сонечка попыталась вырваться, но безуспешно. Рука Джанни оказалась очень сильной. Все это было странно, но девушка была готова понять бедного парня. Сейчас, в эту минуту он готовился изменить всю свою дальнейшую жизнь. По крайней мере, именно это видела Соня в его странных, ставших резкими движениях, в блеске глаз и выступившем на щеках румянце. И тут до нее дошло. Разумный. Она об этом слышала. Читала, видела по головидению какие-то репортажи. Смотрела интервью с некоей молодой энтузиасткой из Общества защиты киборгов. Кажется, ее звали Кира Гибульская. Разумный киборг, машина, превратившаяся в человека. Ну да, он с самого начала воспринимался ею как человек. И только такая рассеянная дурочка как она, Софья Верещагина, могла не разобраться сразу же, что к чему. Никакая это была не программа имитации личности. Это была самая настоящая человеческая личность. И она собралась эту личность купить! Ну и что? С ней Джанни будет гораздо лучше, чем здесь, это не подлежит сомнению! Вырвать его отсюда, увезти, пусть почувствует, что такое свобода, что такое настоящая человеческая жизнь. А там уж она сообразит, как им быть дальше. Все эти мысли вихрем носились в Сонечкиной голове. Она совершенно машинально продолжала следовать за киборгом, волочащим ее по коридору в лифт, нажимающим кнопку последнего этажа, подталкивающим к лестнице, втаскивающим на крышу… Только почувствовав на своем лице ветер высоты, засвистевший в ушах и сразу же растрепавший волосы, Соня, наконец, очнулась. Киборг продолжал крепко держать ее за руку. – И что дальше? – поинтересовалась девушка. – Что ты надумал? Почему не мог поговорить со мной там, внизу? Из-за Грымзы? Ну и что, мы могли бы дождаться окончания работы и спокойно бы все обсудили. – Что я надумал? – переспросил Джанни каким-то странным изменившимся голосом. – Сейчас скажу. Пойдем. Ты не забыла, как мы вчера стояли здесь и смотрели вокруг? Как было все красиво и замечательно? – Он подвел ее почти к самому краю и остановился всего в метре от ограждения. – Я помню, – сказала Сонечка. – Сегодня тоже красиво. Ой, не надо так близко. Я же боюсь! – Да, сегодня тоже красиво, – ответил Джанни, причем Соне показалось, что он к чему-то прислушивается. Так бывает, когда человек говорит с тобой об одном, а сам в этот момент думает совсем о другом. – Как жаль, что мы видим эту красоту в последний раз. – Что? – не поняла Сонечка. – Ты о чем? – Прости меня, Соня. Я не хотел. – Джанни, я не понимаю… – она похолодела, заметив, как изменился его взгляд. Перед ней снова был бездушный робот. – Джа… – ее крик так и не вырвался из груди. Джанни одним махом взлетел на тонкий бортик, одной рукой легко утянув за собой девушку. Быстрым неуловимым движением он развернулся лицом к лестнице. Теперь он стоял, широко расставив ноги и умудрившись поставить впереди себя Сонечку, прикрываясь ею, как щитом. Одна рука обхватывала ее за пояс, не давая упасть, другая сомкнулась на тонкой шее. – Джанни… – сдавленный шепот девушки был жалок. Она ничего не понимала. Джанни больше не было. Был механический убийца, сжимающий ей горло безжалостной рукой. И еще был страх. Вернее, больше ничего не было, кроме страха.