Ледяное сердце

– Я вас напугал? Простите! – заведующий отделением шутливым жестом прижал руку к сердцу и наклонил голову. – Я не хотел. – Здравствуйте, Генрих Рудольфович, – поздоровалась Рэйрра с заведующим отделением и сделала еще два шага в сторону, уводя подальше от бокса. – Очень рад вас видеть. Вы решили навестить старых друзей? Я слышал, вашу группу перевели в оперзал. – Да… Я тут… – Рэйрра в растерянности покрутила головой, пытаясь придумать достоверную причину появления на четвертом этаже. – Что-то потеряли? – с отеческим пониманием в голосе спросил Генрих Рудольфович Липкис, вполне, надо сказать, симпатичный мужчина лет сорока. – Да. Вчера вот… выронила… Не находили такую серебристую медальку с ушком? Это мой талисман. С ошейника любимой собачки. Там еще надпись выгравирована, «Рэссе». На эрэйском… – Я скажу девочкам, – пообещал заведующий. – Если найдут – обязательно вам передадут. А я, собственно, сам уже собирался вас искать. У меня к вам дело. Не зайдете в мой кабинет на пять минут? – Э-э… Я не думаю… Мне же работать надо, – возразила Рэйрра. – Я все улажу, не беспокойтесь, – Заведующий мягким ненавязчивым движением подхватил Рэйрру под локоть, но она ловко отступила на полшага в сторону, вынудив мужчину отпустить ее. – Ну так что? Прошу вас, – сделал приглашающий жест Липкис. Генрих Рудольфович Липкис на самом деле не был ни злодеем, ни аферистом. Вполне нормальный по человеческим меркам субъект мужского пола, со своими достоинствами и недостатками. К достоинствам относились очень приличный профессиональный уровень и педантичная аккуратность во всех бытовых вопросах, что для врача было вполне объяснимо. К недостаткам – слабость к элитным крепким напиткам и хорошеньким молодым медсестрам. Именно на этой слабости и сыграл в свое время Вито Квентини. Их совместные похождения по барам и другим веселым местам для завлабораторией ничем не грозили – он был одинокий холостяк. А вот Липкис, давно и глубоко женатый на некрасивой тощей дочке главного врача госпиталя, имел неосторожность попасться на удочку дружеского шантажа со стороны собутыльника. Шантаж был так себе, мелкий и чисто бытовой. Чаще всего он касался беспроцентного займа небольших сумм денег и дармовой выпивки для лучшего друга Вито. Вот и сейчас все выглядело вполне невинно. Завлабораторией расписал приятелю целую картину маслом о внезапно вспыхнувшей страсти к красивой инопланетянке. А та, как назло, его душевных порывов не оценила. Просьба была совсем необременительной – понаблюдать за подчиненной, послушать ее разговоры с медсестрами, попытаться выяснить ее интересы, круг общения, в общем, все, что могло бы помочь девушку удивить, увлечь и приручить. Внезапный перевод студенток на другую работу этот план разрушил, но изобретательный Квентини тут же придумал новый. – Скажите, Рэйрра, вам принципиально важно отработать оставшиеся семь дней именно в нашем госпитале? У нас есть несколько филиалов. Может быть, вы будете не против сменить обстановку? – спросил Генрих Рудольфович, пригласив девушку присесть. Та только пожала плечами: – Наверное, да. После вчерашнего… Вы понимаете. Липкис сочувственно покивал. – Тогда я могу вам предложить такой вариант. Вы и ваши подруги учитесь в консерватории. Не хотели бы вы эти общественные работы отбыть с применением основной специальности? – Как это? – удивилась Рэйрра. – Очень просто. В нашем детском корпусе иногда работают волонтеры-аниматоры. Развлекают ребятишек, поют, играют с ними в игры. Посоветуйтесь с подругами. И доброе дело сделаете, и удовольствие получите. Предложение заведующего Рэйрре понравилось. Это было то, что надо. Детский госпиталь, правда, находился на окраине города, ближе к космопорту. Зато смена обстановки, музыка – и весело, и с пользой для больных детей, и Сонька наконец-то отвлечется! – Я посоветуюсь с подругами, – ответила она, не желая решать в одиночку за всех. – Вот и отлично. Сообщите свое решение к концу вашей смены, пожалуйста. – Хорошо. Ну, мне надо идти, – Рэйрра встала и направилась к выходу, стараясь не смотреть налево, туда, где за стеклянной стеной бокса находился человек, за которого она чувствовала себя ответственной. Несмотря на относительную легкость сегодняшнего подневольного труда, после четырех часов работы Сонечка выглядела вымотанной до предела. Тот самый врач из сто второго кабинета осмотрел девушек еще раз и настоятельно посоветовал Соню сразу же отвезти домой. Стася с Рэйррой задумались, пытаясь решить проблему – как успеть и в Пантике поработать, и Соню устроить на отдых. Выручил всех Лёха. Он вызвался отвезти Сонечку в общежитие, чтобы остальные могли сразу же идти заниматься. – Ладно, Сонь, – наставляла подругу Стася перед расставанием, – выпей свою таблеточку и сразу же ложись спать. Никуда не ходи, в комнату никого не впускай. Кому надо – подождут до завтра. А тебе бы успокоиться как следует. Соня слушала вполуха и кивала с таким отстраненным видом, будто речь шла не о ней. Стася повернулась к Лёхе: – Ну а ты куда потом подашься? – Так к ребятам же! – гордо объявил тот. – «Космо-фест» форевер! – Он сделал из пальцев «козу» и зверски оскалился. – Жизнь продолжается! – Хорошо. Проследи, чтобы она хотя бы дверь изнутри заперла. – Не извольте беспокоиться! – заверил медбрат, подхватил Сонечку под локоть и поволок к стоянке аэротакси. – Ну что, – вздохнула Стася, – а мы с тобой – учиться, учиться и еще раз учиться. Не помню кто это сказал… Но кто-то из питерских, точно. В авторитете был человек, ясное дело! «Катти Сарк» снова выступали в своем любимом «Мажоре». Ребята к концу недели устали, как черти в аду: в первой половине дня им приходилось, как всем нормальным студентам, учиться, во второй - выкладываться в полную силу на стройке. Но контракт по выступлениям был подписан на несколько месяцев вперед. Впрочем, на сцене они забывали об усталости, с головой погружаясь в свою любимую стихию. Примерно на пятой исполняемой композиции внимание Кима привлек шум за столиком, стоящим недалеко от сцены. Там расположилась компания из пяти человек – четыре парня и девушка, причем последняя сидела у одного из парней на коленях. Типичные гости «Космо-феста». Косухи, декоративные шипы и металлические черепа на цепочках – все имелось в наличии. Они были изрядно пьяны, громко разговаривали, не стесняясь в выражениях, хохотали, а удачливый кавалер, к зависти приятелей, поминутно хватал свою девицу за все доступные места и не забывал все время подливать ей что-то в бокал. Ким усмехнулся про себя и сосредоточился на сольном гитарном проигрыше, но успешно отыграв его, снова посмотрел на тот самый столик. Что-то его в этой картине насторожило, не понравилось, даже встревожило. Он дождался момента, когда на первый план выступил синтезатор и, воспользовавшись паузой, подошел к самому краю сцены, напряженно всматриваясь в зал. Нетрезвая компания продолжала шуметь и хохотать. Вид у молодых людей был достаточно подозрительный. Проще говоря, такие рожи сразу тянет сголографировать и украсить снимок декоративной решеточкой с надписью «Ура! Их разыскала полиция». Особенно оскорблял эстетические чувства музыканта тот самый предприимчивый тип – длинномордый, с прилизанными волосами и шакальей улыбочкой. В этот момент девица сделала глоток из бокала, запрокинула голову и расхохоталась над очередной шуткой своего кавалера. Он тут же вознаградил ее поцелуем в вырез блузки. И тут Ким узнал. Он с большим трудом дождался конца композиции, сделал знак ребятам прерваться, подманил поближе микрофон-«шмелик» и вежливо объявил: – Уважаемая публика, мы вернемся к вам через несколько минут. После чего спустился в зал и подошел к тому самому столику. Ребята недоуменно переглянулись, но все же последовали за командиром. – Ты что здесь делаешь? – спросил Ким у нетрезвой девушки, беря ее за руку и пытаясь снять с колен длинномордого. Тот сначала офигел от неожиданности. Наглость подошедшего была феноменальной. Что никак не вязалось с безобидной внешностью – этакий хиловатый на вид типчик анимешной наружности. Но длинномордый быстро взял себя в руки и возжелал порядка и справедливости. – Эй, ты! Отвали отсюда! Жить надоело, ботан? – Помолчи, будь другом, – невозмутимо попросил Ким. – Я не с тобой разговариваю. Пойдем отсюда, – это снова было обращено к девушке. – Я не знаю, как тебя угораздило так влипнуть, но давай-ка трезвей! Пойдем. А ты, – гитарист наконец обратил внимание на обиженного, – не трогай нормальных девчонок. Нехорошо это. Пока длинномордый набирал воздуха в грудь, а его товарищи не спеша поднимались со стульев и принимали боевые стойки, девушка повернула к Киму лицо, с трудом сфокусировала разбегающиеся в разные стороны глаза и наконец узнала. – О-о! – радостно воскликнула она. – Ким…мушка! Ты! А ну давай, присядь. Вы… выпей с нами! И взмахнула рукой, которой держала свой бокал. Часть содержимого выплеснулась ей на ноги. – А, подумаешь! – она поставила бокал на стол. – Дай-ка я тебя п-поцелую! – Эй! – длинномордый зверел медленно, но верно. – Непонятливый что ли, фраер? Ушел отсюда, пока тебя вперед ногами не вынесли! – И добавил еще парочку душевных непечатных эпитетов – Соня! – Ким, не обращая внимания на разъяренного типа, схватил девушку за плечи, увернувшись при этом от попытки противника достать кулаком до его лица (помогла сидящая на коленях помеха), рванул на себя и с силой толкнул себе за спину. Мишель и Петька не дали ей упасть, один остался прикрывать виновницу происшествия, второй подошел поближе и тоже приготовился к душевному разговору. – Ну все, лох педальный, ты попал, – радостно сообщил длинномордый, у которого простора для маневра, как и злости, появилось еще больше. Его товарищи, выкрикивая устрашающие реплики и выстраиваясь полукольцом у столика, поддержали своего главаря, не скрывая счастливых улыбок. Начистить морды ботанам казалось им хорошим, к тому же легким и необременительным развлечением. Кажется, администрация бара так и не сделала никаких выводов после недавнего происшествия с дракой и арестом всех ее участников. Администратор-распорядитель даже не заметил, что музыка замолкла раньше времени, а охранники, как люди, так и киборги, ничем не намекнули о своем наличии в этом заведении. Длинномордый успел ударить лишь один раз. Ким снова увернулся, а когда хотел ответить, то понял, что это уже не пригодится. Всех четверых крепко держали за руки спешно подтянувшиеся к месту битвы парни в кожанках, украшенные такими же цепями и черепами, но выгодно отличающиеся от буйной компании трезвостью лиц и ясностью глаз. Пьяные дебоширы добросовестно пытались вырваться. Но численное превосходство было не на их стороне – добровольных помощников катти-сарковцев насчитывалось человек восемь или девять. – Все нормально, ребята. Мы их держим. Что будем делать, сдадим полиции или отпустим? – поинтересовался Валерка Кубасов, с видимым усилием удерживающий в захвате длинномордого главаря. Его товарищи, недавние противники музыкантов, так же добросовестно не давали воли дружкам мерзкого соблазнителя. – А, это вы! Салют вам, соратники, – поприветствовал Ким Кубасова и компанию, после чего повернулся к главарю. – Ну что, буйные. Выбирайте. Сами уйдете или полицию вызвать? Длинномордый сложно и заковыристо выругался, сплюнул на пол, потом попытался доплюнуть до Кима, но бдительный Кубасов своим мощным кулаком слегка скорректировал ему поворот головы. Проще говоря, неслабо дал в челюсть. – Эй, ребята! А она того… – испуганно воскликнул Мишель. Сонечка выскользнула из его рук и в виде бесчувственного тельца была поймана у самого пола. Ким с трудом отвел глаза от этого дикого зрелища. Благовоспитанная и аристократичная Софья Верещагина до полусмерти надралась в ночном клубе в компании подозрительных типов! Внезапная догадка обожгла его как огнем. Сонька не могла прийти сюда добровольно. Сонька никогда бы не вела себя так, будучи в своем уме. Он разъяренным тигром рванулся к прилизанному главарю, схватил за грудки и полузадушенным хрипом выдохнул, встряхивая на каждом слове: – Что ты ей дал, сволочь? Таблетку? Порошок? Что подлил в бокал? Отвечай! Лицо его было действительно страшно в этот момент. Длинномордый мигом просек, что ботан настроен серьезно и, возможно, прямо сейчас начнет его убивать. – Ничего я ей не давал, псих ненормальный! – открестился он испуганно. – С двух коктейлей поплыла. Или с трех. Сонечка, которую Мишель успел пристроить в полулежачее положение на ближайшее кресло, тем временем открыла помутневшие глаза и попыталась привстать. – Ты как, Сонь? Врача не надо? – спросил, повернув голову, Ким, не собираясь пока что выпускать из рук лацканов кожаной куртки прилизанного гада. – Я… Я нормально, – пролепетала Сонечка, одергивая слегка задравшийся сарафан. – Может, домой, а? – она такими жалкими глазами обвела столпившихся вокруг нее парней, что всем стало ясно, как ей сейчас стыдно и неудобно. – Так. Вы все, – жестко сказал Ким, – пошли вон. И чтобы больше здесь не появлялись. – Да ты кто такой ваще? Совсем оборзел, ботан? Ага, спешим и падаем! – на разные голоса попытались выразить свой протест члены подозрительной шайки. Но тут их излияния прервал выразительный голос Кубасова, который мог быть убедительным, когда очень хотел: – Что-то не поняли, детки? Объяснить? При этом он так заломил руку длинномордому, что тот мигом проникся и осознал. – Ладно, мы поняли… Да поняли, отпусти, скотина, больно же! – Сейчас мы вас отпускаем, и вы уходите. Тихо, мирно, без глупостей, – подытожил Ким. – Да? Не слышу ответа. Да? – Да, да! – раздраженно пробормотал длинномордый. Сила была явно не на его стороне в этот неудачный вечер. – Пошли, ребята. Сделав несколько шагов к выходу и убедившись, что между ним и лохматым черноволосым ботаном теперь находятся двинувшиеся следом соратники, длинномордый все же не выдержал. – Но я тебя запомнил, узкоглазый! И погрозил кулаком. – Иди-иди, мы тебя тоже долго не забудем, – напутствовал славную четверку Кубасов. Теперь надо было что-то решать с прекрасной виновницей несостоявшейся битвы. – Что же делать? – озадаченно спросил Ким куда-то в пространство. – Мы освободимся только через полтора часа. А Соньке явно нехорошо. Ей бы к девчонкам, домой… – Девушка твоя? – спросил Кубасов, слегка смущаясь. – Нет, – мотнул головой Ким. – Просто... просто наш друг. – Ну, это, – неловко топчась на месте и пряча глаза предложил рокер. – Давай мы отвезем. Я и Лёха наш. Он и дорогу знает! Питерский медбрат тут же выскочил на передний план. – Ну да. Я ее сегодня уже отвозил. – В смысле? – не понял Ким. Лёха открыл рот, чтобы поведать о сегодняшнем своем рабочем дне, но тут к ребятам подбежал наконец администратор и вежливо осведомился, в чем, собственно, дело? Публика ждет, пауза затянулась. Не пора ли на сцену? – Идем, – вздохнул Ким и протянул руку своему недавнему врагу. – Спасибо вам за Соньку, ребята. Кубасов осторожно пожал протянутую руку и криво улыбнулся: – Да это все Лёха. Это он вашу скрипачку издали узнал и сразу понял, что чего-то не так. Пойду, говорит, посмотрю. Я, говорит, сам лично ее домой отвозил. Сбежала, говорит, что ли? – Ладно, сбежала или нет – она нам завтра сама расскажет. Еще раз спасибо. Вот я ведь и не узнал сразу. Ну рыжая и рыжая. Мало ли рыжих? Хвосты эти дурацкие... Да еще софиты глаза слепят… Обе компании сдержанно, с чувством собственного достоинства, попрощались и разошлись по своим делам. В глубине души и та, и другая стороны были готовы признать, что, возможно, в прошлый раз не разглядели замечательных душевных качеств своих новых знакомых. И, возможно, в ближайшем будущем стоит это знакомство возобновить, уже не на поле брани, а, скажем, за столиком того же «Мажора».