Ледяное сердце

На этот раз у него все получилось. Необходимые меры предосторожности он, конечно, принял. Следуя инструкции Мэдисона, прежде чем набрать номер упрямой девчонки, Квентини достал из кармана пиджака маленькую пластиковую коробочку — в таких обычно хранят лекарства. Бывший пират открыл коробочку, перевернул и вытряхнул на ладонь ее содержимое — вместо таблетки или пилюли ему в руку упал маленький коричневый цилиндрик, с дюйм высотой и с полдюйма в диаметре. Материал, из которого он был сделан, остался для доктора загадкой, несмотря на его профильное образование. Цилиндр на вид был блестящим, как стеклянный, но в то же время почти невесомым, как сигаретный фильтр, и его легко можно было скрутить в тонкую коричневую спираль, что Квентини тут же и сделал, после чего вставил получившуюся мятую трубочку себе в ухо. Кстати, трубочка вскоре начала медленно распрямляться и таким образом прочно укоренилась на своем месте — примерно так же работают обычные противошумные вкладыши. Удивляло, что, протягивая Квентини эту коробочку, Мэдисон сказал буквально следующее: «Береги как зеницу ока. Представь себе, что эти штучки сделаны из чистейших уранидских алмазов. Представил? А теперь напряги фантазию и представь, что они еще в десять раз дороже». Что ж, если босс так уверен, что эти штуки необходимы, то так и сделаем. Вставлять фильтр надо было лишь в одно ухо. Бинауральный эффект и его последствия. Или что-то в этом роде. При разговоре по видеофону фильтр наверняка был не нужен, но перестраховаться все же стоило. Квентини какую-то часть жизни отдал науке, всегда интересовался новинками и открытиями в своей профильной области и надеялся в скором времени разобраться в этом вопросе досконально. Ну а теперь можно было звонить и убеждать. Убедить в этот раз получилось сравнительно быстро. После короткого, но содержательного разговора инопланетянка согласилась поймать такси и проехать в сторону космопорта. Там ей надо было сойти у старой диспетчерской вышки, которая теперь была чем-то вроде местной архитектурной достопримечательности — не работала, но взгляды туристов привлекала. Там ее и встретил Вито на своем флайере, после чего повез в дальний сектор космодрома. Да, ему явно было чем гордиться. Например, он совершенно точно знал, что завтра утром по головидению и в сетевых изданиях можно будет найти небольшое сообщение о том, что на заднем дворе ночного клуба «Тиффози» найдены мертвыми четверо молодых людей. Личности погибших установлены, все они при жизни являлись членами местной преступной группировки. Ну, например, сходили в бар и неудачно угостились коктейлем, бывает… Этого в газетах, конечно, не напишут, и потом полиция долго будет пытаться установить причину смерти, скорее всего, спишут все на передозировку запрещенных веществ. Уж эти мальчики точно никогда не были невинными овечками и часто баловались разными зельями. На самом деле химический состав этого коктейля, вернее, одного из дополнительных компонентов, был создан лично самим Квентини, решившим вспомнить околохимическую молодость и тряхнуть стариной. А в бокалы бедным глупым парням эту добавку подсыпал некий ловкий шоаррский официант. Всей Лире известно, что в баре «Тиффози» работают шустрые и услужливые выходцы с Шоарры, которые для людей все на одно лицо, вот ведь удача! За нахалкой из консерватории тоже установлен самый пристальный контроль. Она обещала молчать, и не в ее интересах рассказывать подробности своих недавних приключений. Но если что-то в ее поведении покажется подозрительным, она и пикнуть не успеет. Глаза и уши Квентини следят за ней непрестанно. В студенческом общежитии и вообще в зданиях, принадлежащих консерватории, уже так привыкли к маленьким вездесущим шоаррцам, что и не обратят внимание на то, что некоторые из них стали часто мелькать рядом с одной из студенток. Вот как полезно владеть хотя бы базовыми знаниями в области ксенопсихологии. Окажи важную услугу шоаррцу — и ты заработаешь вечную благодарность, не только его личную, но и всех его многочисленных родственников. Если найти к ним правильный подход — мало найдется таких ответных услуг, которые они не окажут. А уж за деньги... Ну а там уже недалеко до создания разветвленной сети ловких и преданных помощников. А что? Шоаррская мафия. Звучит! Хорошая идея. Он обязательно поделится ею с боссом и возьмется сам, лично воплотить мечту в жизнь. Кстати, еще одна мечта сейчас сидела совсем рядом, в кают-компании его яхты, только руку протяни. Хотя, пожалуй, еще рано. Его серебряная принцесса никуда не убежит, но все же хотелось бы для начала наладить хоть какое-то подобие взаимоотношений. С момента того звонка по видеофону девчонка почти все время молчала, ни о чем не спрашивала, отвечала лишь тогда, когда ее молчание можно было счесть за дерзость или нежелание сотрудничать: красавица понимала, чем рискует. Поднявшись на борт, она послушно прошла в кают-копанию, села в предложенное кресло и внимательно огляделась вокруг. О, здесь было на что посмотреть. Над интерьером яхты поработал неплохой дизайнер, и в результате хозяина и пассажиров теперь окружала симфония в пастельных тонах с преобладанием бежевых и золотистых оттенков. Помещение было не очень большим: кают-компания на одном конце переходила в ходовую рубку, а на другом — в камбуз. Однако тесноты совсем не чувствовалось, и каждый метр пространства был использован разумно и с удобством. В большом вирт-окне над пультом управления неторопливо вращалось стилизованное изображение — змея над золотым сосудом. Тело змеи обвивало ножку кубка, а голова склонилась над чашей. Сама рептилия, казалось, была сотворена не природой, а искусным ювелиром — чешуйки блестящей кожи сверкали серебром, а зеленые глаза с вертикальными черными зрачками периодически вспыхивали не хуже изумрудов на солнце. Сам пульт был исполнен в старинной манере «под дерево» — такими некогда делали приборные панели автомобилей представительского класса. И все-таки она не выдержала, заговорила первой. Квентини понимал, это звучит ее молодость. В таком возрасте трудно затаиться в засаде и дождаться подходящего момента для решающего удара в спину. Так и подмывает вызвать противника на открытый бой. Особенно если ты чувствуешь себя правым и пытаешься доказать эту правоту. Что ж, вероятно, в этом эрэйцы были похожи на людей. — У вас прекрасная яхта. Как она называется? Кажется, «Белладонна», если я правильно разглядела надпись? На улице уже темно. — Почти. Там еще есть пробел в середине — «Белла Донна». Прекрасная дама. Я назвал эту яхту в честь вас. Кстати, я почему-то не сомневаюсь, что ваше зрение так же превосходно, как и ваш слух, — хозяин яхты лучезарно улыбнулся, разглядывая свою собеседницу. — Да и вся вы целиком — само совершенство! — Может быть, и Прекрасная Дама, — ответила упрямица, напрочь проигнорировав комплимент. — А может быть, вы назвали ее в честь страшного яда? — Возможно, и так, — бывший пират добавил в голос иронии. — Я все-таки медик. Одно и то же вещество может стать и смертельным ядом, и лекарством. Все это так символично, не находите? — Есть еще и третья возможность. Не яд, не лекарство. А наркотик — медленная смерть вместо быстрой. — Да, и такое случается, — Квентини печально покивал головой, — увы, наш мир несовершенен. Как хорошо, что я не имею к этому ни малейшего отношения… Значит, вам понравилась моя яхта? Я рад. — Хочу напомнить, что я нахожусь на вашей прекрасной яхте потому, что вы добились этого шантажом и угрозами. Чего вы от меня хотите? — Дорогая моя, — Квентини невольно заулыбался, глядя на то, как она хороша в гневе. — Вы все неправильно поняли. Вашим подругам ничто не угрожает. Они находятся в надежном месте, под присмотром моих друзей. Они нужны мне лишь для страховки. Вы ведь так упорно отклоняли все мои попытки поговорить с вами о нашем взаимовыгодном сотрудничестве, что я взял на себя смелость сделать первый шаг. Право же, вы сами во всем виноваты. Соглашайтесь, я познакомлю вас с моими коллегами, докторами, учеными, психологами. Вместе мы добьемся больших успехов и в науке, и в бизнесе. — А если не соглашусь? — Ну, вы же не хотите, чтобы с вашими однокурсницами что-нибудь случилось? — Вот как. И что это, если не шантаж и не угрозы? — Всего лишь предупреждение, — пожал плечами Квентини, мило улыбаясь и указывая на настенные часы, также сделанные под старину, с циферблатом. — Кстати, время для разговоров подошло к концу. Надеюсь, мы поняли друг друга. Сейчас я поведу яхту к таможенной станции. Вы при этом останетесь здесь и будете вести себя разумно. Кстати, познакомьтесь. Это Кара, искин моей яхты. Здравствуй, Кара. Вирт-окно над пультом управления зашипело, и вращение картинки прекратилось. Золотая чаша рассыпалась на сотни сверкающих искр. Серебряная змея приподняла изящную голову, повернула ее в сторону говоривших и уставилась на Рэйрру обоими глазами, которые немедленно вспыхнули, будто внутри них зажглись лампочки. — Зздравсствуй, Вито, — сказала змея, растягивая шипящие звуки в словах, — Кто эта ссамка? Чщеловек? Рептилоид? Начщинаю идентификацию… — Не трудись, дорогая, — улыбнулся Квентини. Вид у него был такой, словно он нежно сюсюкал c домашним любимцем. — Это наша гостья с планеты Эрэо. Ее зовут Рэйрра. Я тебе о ней рассказывал. Он и сам точно не мог определить, почему выбрал такую визуализацию искина. Когда подошло время заказывать бортовой компьютер, ему пришло несколько коммерческих предложений от разных фирм. Среди собачек, кошечек, говорящих скрепок и многочисленных «проказниц» Кара выделялась особым изяществом, красотой и еще — характером. Она не заигрывала, как это делали разнообразные пышногрудые прелестницы, не смотрела преданно в глаза и не ловила каждое слово хозяина, как породистая собака, а вела себя сдержанно и с достоинством. Сначала Квентини решил поставить себе обычный искин эконом-класса без всяких изысков с простым логотипом фирмы и набором условных обозначений, но потом подумал, что его прекрасная Белла Донна должна отличаться от прочих яхт такого класса некоей изюминкой, или даже перчинкой. Так он выбрал Кару, предварительно узнав из отзывов покупателей, что данная модель вообще-то не пользуется спросом и не станет вместо перчинки обычной банальной «брюквой» или «морковкой». — Зздравсcтвуй, эрэянка, — прошипела между тем Кара. — Ззначщит, Рэйрра. Ххорошшо. — Жить она будет в каюте номер два, напротив моей. Ей разрешено находиться в этой самой каюте, санузле, кают-компании и на камбузе. Твоя задача — следить, чтобы она не покидала пределов разрешенной территории. Пульт управления по-прежнему остается под моим единоличным контролем. Ты поняла? — Поняла, Вито, — еще раз вспыхнула глазами змея. — Чщто ещще? — То же, о чем мы с тобой уже договаривались, дорогая. Рэйрра, если вам что-нибудь понадобится, обращайтесь ко мне или к Каре без всякого стеснения. В вашей каюте в шкафу и в комоде вы найдете все, что вам потребуется для короткого путешествия — я об этом позаботился. Если не найдете — спросите у Кары, она знает, где что лежит. Что касается продуктов, мы также обеспечены всем необходимым. Можете брать все, что захотите. Нельзя же вам следующего: включать электроприборы и брать в руки острые предметы. Все ваши столовые принадлежности будут пластиковыми. Кара проследит и за этим. — Просслежжу, — пообещала змея, медленно водя головой вправо-влево. Ее длинное изящное тело при этом непринужденно извивалось красивыми кольцами: зрелище одновременно жуткое и завораживающее. — Обо всех нарушениях этих правил, Кара, немедленно оповещай меня, днем или ночью, неважно. Хотя в таком небольшом пространстве шансы нарушить эти указания для вас, Рэйрра, минимальны, признайте это. Ответа не последовало. Девчонка смотрела на него исподлобья, как будто собиралась вот-вот броситься, как дикая собака, и вцепиться стальной хваткой в горло. — Ну же, будьте благоразумны. Соглашайтесь на мои условия, и никто не пострадает. — А если не соглашусь? — снова заартачилась маленькая негодяйка. — Ну… Тогда — не обижайтесь. Я постоянно нахожусь на связи с моими друзьями. Если что-то пойдет вразрез с моими планами, они немедленно об этом узнают и примут меры. Да, и не пытайтесь пользоваться вашим великолепным слухом. Я буду обмениваться с ними письмами и текстовыми сообщениями. — Ссоглашшайсся, — прошипела Кара и затрепетала длинным раздвоенным языком. — Мне надо подумать. — Больше нет времени. Сейчас я должен стартовать, скоро подойдет моя очередь на таможню. Поговорим потом. Пожалуйста, пройдите в свою каюту и пристегнитесь. Вместо того, чтобы послушно пройти в каюту номер два, девчонка попыталась сопротивляться — повернула руки ладонями вперед и уставилась прямо ему в глаза. Перевела дыхание. А потом выговорила каким-то особенно глубоким, слегка вибрирующим голосом: — Постойте. Так поступать нельзя. Вы должны мне все рассказать. Где мои подруги? Что с ними? Вы должны нас отпустить, мы не сделали вам ничего плохого. Вы слышите меня? Черт возьми, как же она ему нравилась! Особенно этот голос, такой чувственный! Вон, и щеки слегка «позолотели», и грудь вздымается… Только вот старается красавица совершенно зря. Даже почему-то жалко ее, бедняжку. Еще минутка — и просто совесть замучает. Квентини тряхнул головой и прогнал наваждение, снова овладевая ситуацией. — Послушайте, Рэйрра, — ласково, будто непослушному ребенку сказал он. — Нам действительно пора. А все эти ваши уловки оставьте кому-нибудь другому. Здесь они вам не помогут. Идите в каюту, девочка моя. А позже мы обязательно с вами поговорим, я обещаю. Рэйрра сразу поняла, что что-то пошло не так. Поняла еще до того, как ее похититель закончил свою тираду, высказанную таким издевательским тоном, что даже самый воспитанный эрэец бы не выдержал и вернул обидчику все его эмоции. Когда она заговорила с ним, он не зазвучал в ответ. Вернее, зазвучал, но неправильно. Глухо, плоско, безжизненно. Ощущение было, словно говоришь не с человеком, а с его пластиковым изображением в полный рост, таким, какие иногда люди ставят в своих гипермаркетах в качестве рекламы. Он не резонировал, не отзывался на ее звук. Он как будто бы поглощал его целиком, как черная дыра. Нет, не совсем целиком. Узкий поток звука все же достигал цели, но этого было недостаточно, этого было так ничтожно мало, что на какой-либо отклик рассчитывать, похоже, не приходилось. Una corda, такое сравнение тут же пришло ей на ум. Когда пианист нажимает на клавишу низкого регистра, молоточек бьет по одной струне: для грохочущих басов одной струны вполне достаточно. Когда же бьешь по клавише среднего или высокого регистра — откликаются сразу три струны. Чтобы звук был более ярким, звонким и насыщенным, надо нажать на правую педаль. А для того, чтобы сделать звучание более глухим, спокойным, отстраненным существует левая педаль. Ты нажимаешь на левую педаль — молоточек сдвигается и бьет по крайней правой струне — звук одинокой струны тоже кажется одиноким и больше напоминает шелест, а не звон. В нотах такое нажатие на левую педаль обозначается двумя словами: «una corda», то есть «одна струна». Вот ведь как бывает. Много веков назад итальянцы, законодатели моды в музыке, подарили людям множество обозначений, которые до сих пор рассыпаны по всем нотным листам галактики. И звучат эти обозначения так же, как и сама музыка — красиво и напевно. Рэйрре всегда нравились эти «аччелерандо», «скерцо» и «диминуэндо», они даже чем-то напоминали ей родной язык. Еще в детстве она читала об этих музыкантах, давно умерших или ныне здравствующих, в красивых подарочных изданиях, часто выполненных в виде старинных фолиантов, и все родственники из клана Лио знали: хотите порадовать малышку Рэри — подарите ей какую-нибудь партитуру человеческой оперы или запись известного симфонического оркестра. И вот теперь, на планете, населенной потомками тех великолепных итальянцев, она познакомилась с человеком, который собирался разрушить ее жизнь и попутно загубить еще несколько жизней. Ирония судьбы, кажется, так говорят хумансы. Почему же именно сейчас, в этот критический момент, все ее умения и таланты оказались такими бесполезными? Этого она не знала. Оставалось одно — пройти в свою каюту и хорошенько подумать. Времени у нее немного, но оно, слава серым скалам, пока еще есть.